Re: Игра Дракона
 

11. Лед Севера

Обжигающе-холодную тьму разгонял жар костров, усеивавших побережье узкого фиорда, окруженного острыми скалами. Соблазнительный запах жаренного мяса приманивал множество хищников, чьи голодные глаза вспыхивали множеством огоньков с обледенелых склонов. То и дело ночную тьму взрывал волчий вой или рев белого медведя. Но, несмотря на голод, зверье опасалось приближаться к полыхавшим огням, вокруг которых, пировали, распевая воинственные песни, рослые рыжеволосые мужчины с холодными голубыми глазами. Почти все они носили мечи или секиры, некоторые были вооружены еще и копьями или луками. Многие из собравшихся вокруг костров зверей носили на себе отметины этих стальных когтей и клыков.

По всему берегу стояли шатры из мамонтовых шкур, на воде покачивались ладьи с драконьими головами: чуть ли не властители Западного Ванахейма откликнулись на призыв Магни Жестокосердного, властителя Магни-фьорда и всех прилегающих земель. Именно он бросил клич вождям, собирая их на великий пир, где он обещал говорить о великих сражениях и походах, достойных только истинных сынов Имира.

Сам Магни восседал возле самого большого из костров: почти двухметровый великан в чешуйчатом панцире, напоминал скорей вставшее на задние лапы чудовище, чем обычного смертного. Из-под рогатого шлема выбивались иссиня-черные волосы в которых, впрочем, мелькали рыжие пряди. Хмурое лицо пересекал большой шрам. В отличие от своих соплеменников он не шутил и не улыбался в ответ на чужие шутки, не включал свой голос в раздававшиеся вокруг костров пьяные песни. В его присутствии и остальные вожди, окружившие костер властителя Магни-фьорда, вели себя не столь буйно, как остальные воины невольно робея, когда на них останавливался взгляд недобрых глаз, темно-синих, как морская глубь.

Ничто не предвещало возвышения Магни: бастарда Харальда Безумного одного из самых незначительных вождей на побережье и пленницы-киммерийки. После смерти отца Магни был изгнан из дома единородным братом, Гормом Красивым, законным наследником рода. Никто не сомневался, что диковатый мальчишка погибнет от зубов хищников, бродящих в северной ночи, однако Магни выжил, прибившись к банде нидингов: изгоев из множества родов, грабивших ванские становища на быстрых узких лодках. Магни, прославившийся смелостью не менее, чем расчетливой жесткостью, со временем убил вожака беззаконной банды и сам возглавил ее. Под его руководством нидинги окрепли и осмелели, совершая дальние походы вглубь Ванахейма , доходя до границ Асгарда и даже Гипербореи. Магни совершал набеги и в Киммерию и в Страну Пиктов, а один раз, в беспримерном морском походе, достиг западного побережья Зингары, почти мифической страны в Нордхейме. Разграбив несколько городов, десяток деревень и потопив бесчисленное количество кораблей, Магни вернулся в Ванахейм, покрытый славой. Уже никто не относился к его воинству с пренебрежением - сильнейшие из властителей Ванахейма искали его помощи в бесконечных междоусобных войнах. Последним из таких властителей стал Сигмунд Смелый, против которого выступило сразу несколько вождей с побережья, в том числе и Горма. Главарь нидингов лично убил своего единородного брата, по древнему обычаю вырезав ему сердце и съев на глазах собственных воинов. Получив от Сигмунда владения отца, Магни принялся расширять их с присущей ему смелостью, решительностью и жестокостью. Со временем обратился и против своего покровителя, захватив его владения и присоединив к своим, став сильнейшим из конунгов Побережья.

Говорили, что везение Магни неспроста, что после изгнания из дома он столковался с морской нечистью, поклявшись в верности злым духам, в обмен на славу и удачу в бою. Говорили, что в Стране Пиктов, Магни якшался с тамошними колдунами, научившись у них многому, болтали, что раз в год, он отправляется в далекие северные холмы, где приносит кровавые жертвы Имиру и его бесчисленному потомству. Поговаривали, что после одного из таких визитов и начало трясти землю, а на берег обрушились огромные волны, смывшие с десяток прибрежных селений. Но дом Магни, расположенный в глубине фьордов, почти не пострадал и теперь, когда земля и море успокоились, он был готов поделиться с собравшимися своими планами.

Вот он встал во весь рост и вскинул руку, призывая к вниманию и даже те, кто не заметил этого призыва, невольно притих, когда раздался громогласный голос властителя фиорда:

-Вы все знаете меня,- начал вождь,- знаете, где я побывал и что видел. Знаете и то, что порой мне открывается то, что неведомо остальным людям. И сегодня я говорю вам- время настало!

Одобрительный рык был ему ответом, но Магни вновь поднял руку, призывая к тишине.

-Имир проснулся в своих ледяных холмах и великаны мороза двинулись на юг, неся метель и вьюгу. Вы видели как тряслась земля и на берег выбрасывались огромные волны- а я видел, как пляшут на вершинах курганов злобные тролли и вздымаются над морскими валами призраки утопших мореходов. И уже тогда понял, предвестником чего это грядет. А потом появились они,- Магни широким жестом простер руку в сторону фиорда.

Среди облепивших берег ладей, словно исполинские киты в стае сельди, высились огромные черные корабли. Даже с тридцать футов чувствовался исходящий от них запах дегтя, крови и китового жира. У кораблей, сгрудившись у костра, сидела кучка странных созданий, больше напоминавших пресловутых троллей, нежели людей: массивные, широкоплечие и широкогрудые, не больше пяти с половиной футов ростом. С длинными руками и короткими ногами, со скошенными бровями на массивных надбровных дугах и глубоко сидящими маленькими глазками они походили на снежных обезьян, по преданиям, бывшими предками ванов и асов и все еще встречающихся в отдаленных долинах на севере. Это впечатление еще больше усиливалось густым волосом, покрывавшим руки ноги, грудь и спину чужаков. Странные существа, явно понимая немногое из слов Магни, тем не менее, внимательно прислушивались к нему.

-Боги выходят изо льда, боги льда и холода, дети Имира. И мы его дети, не можем оставаться в стороне, коль уж сам Ледяной Гигант дарует нам новых союзников для великих свершений.

Он указал на сидевших у костра «троллей» и те, гортанными криками выразили свое согласие, как-то уразумев, что от них хотят. Выбор у них небогатый: когда, после череды штормов и землетрясений, на побережье появились огромные корабли, со своим странным экипажем, то побережье мигом оросила первая кровь. Ваны, принявшие нежданных пришельцев за троллей или еще что похуже принялись с упоением их истреблять, на миг даже отбросив былые раздоры. Разграбив корабли, большинство из них оказались разочарованы- в них не было ничего, кроме бочек с ворванью и окровавленных китовых туш.

Магни оказался одним из первых, смекнувших, что к чему. Запретив в своих владениях истреблять волосатых чужаков, он оставил их под замком, а их корабли увел в укромную бухту известную только ему. Лишь несколько он оставил в фиорде, чтобы разместить на них тех, кто, как он понял, был капитанами тех кораблей, хотя и к ним он приставил надежную стражу. День и ночь он пытался разговорить хмурых, обескураженных пришельцев, явно не понимающих, где они оказались и, через некоторое время, все же добился понимания. После, поручив ближайшим подручным охранять корабли и пленников, как зеницу ока, Магни с горсткой подручных ушел в северные холмы, гоня перед собой нескольких рабов. Вернувшись, он тут же разослал гонцов ко всем окрестным властителям с просьбой собраться в Магни-фьорде.

-Имир дарует нам новые земли на западе вместо бесконечного стылого моря,- говорил он, - земли с большими городами, полные золота и женщин, прекраснее которых нет во всех королевствах Юга. Недостает храбрых воинов, готовых заплатить доброй сталью за щедрость Ледяного Гиганта.

Он швырял на землю диковинные вещи, найденные в каютах мохнатых капитанов: причудливые украшения из золота и серебра, дивные жемчуга, кораллы, свитки ткани, окрашенные в темно-пурпурный цвет и многие иные, невиданные никем в Ванахейме, но неизменно притягивающие и радующие глаз прирожденных грабителей.

-Наши новые друзья потеряли свой дом, но обрели новый,- продолжал Магни,- они помогут нам построить большие корабли, способные взять на борт сотни воинов. Если вы позволите мне возглавить поход, то до конца жизни беднейший из ванов будет жить богаче всех королей юга.

-Мы с тобой!- выкрикнул один из вождей, оборачиваясь к остальным,- пойдем ли мы за Магни.

-Да!- послышался в ответ рев множества глоток,- Магни! Магни! Магни!

Сгрудившиеся у своих кораблей волосатые иббенийские капитаны переглядывались с тоскливой обреченностью, однако в глазах иных из них уже загорались огоньки алчности, исконно присущей этому народу. Их родина сгинула неведомо куда, но у настоящего моряка дом один - великое Студеное море. И коль уж боги дали им новым попутчиков, они сделают все, чтобы получить свой кусок с Лората, Браавоса, Пентоса, Белой гавани и всех прочих городов на которых обрушится ярость кровожадных варваров.

За много миль к востоку их ждал куда менее радушный прием.

Мускулистый крепко сложенный пленник испуганно вздрогнул и замычал сквозь кляп, когда на его поросшую густым волосом грудь легла узкая женская ладонь.

«Как интересно,- думала Вамматар, лениво водя тонкими пальцами по подрагивающей плоти,- волос черный, а кожа белая, даже вены просвечивают. Так трогательно».

Вечно юная королева-ведьма Гипербореи ободряюще улыбнулась привязанному к алтарю пленнику и, тут же с неженской силой, вонзила жертвенный нож в его сердце. Энергично работая клинком, Вамматар, расширила рану, настолько, что смогла просунуть руку и вырвать еще трепещущее кровоточащее сердце. Ручьи крови стекающие на серый камень, по выдолбленным в нем желобкам, устремляются в неестественно круглое озеро, на берегу которого стоял алтарь. Рядом с ним валялись еще несколько окровавленных волосатых тел.

По берегам озера молчаливыми изваяниями застыли худощавые светловолосые воины в черных доспехах с нанесенной по центру груди странной эмблемой напоминающая красное солнце или звезду с неприятно извивающимся, подобно щупальцам, лучами.

Вамматар качнула в руке ком окровавленной плоти и, что-то прошептав, швырнула его в озеро. Вырванное сердце без плеска упало в прозрачную воду и тут же кануло в ней, будто растворившись в его глубине. Кровавые потеки также бесследно растаяли и озерная гладь заколебалась, окрашиваясь в морозные, сине-белые цвета. Вамматар обмакнула палец в лужицу крови на алтаре и, прошептав еще несколько слов, начертила в воздухе тайный знак. Вода заколебалась и на поверхности озера начало проступать некое изображение. Сначала смутное, словно движение рыбы в на глубине, оно постепенно становилось все яснее, наливаясь живой силой, пока, наконец, не приобрело ясные очертания. Перед Вамматар виднелось отталкивающее и в то же время странно притягивающее лицо с бледно-голубой кожей, под которой проглядывались все мышцы, и казавшуюся очень сухой, делая существо похожим на стигийскую мумию. На лысом черепе виднелись своеобразные отростки, похожие на корону. С уродливого лица пронзительным ледяным холодом веяли светящиеся ярко-синим цветом глаза.

Вамматар вонзила клинок в конвульсивно подрагивающее тело, заставив новую струю крови стечь на алтарь. Поверхность озера заколебалась и вместо бледной нежити на нем появилось лицо темноволосого подростка. Вот он вздрогнул, будто от удара кнутом и вскинул голову, уставившись в лицо Вамматар белыми бельмами с закатившимися зрачками. Вамматар нахмурилась, произнося новое заклинание и тут же на воде проступило новое видение: лицо девушки, совершенное, словно идеальная скульптура, выточенная изо льда. Волосы ее были ни рыжими, ни льняными, но подобными золоту эльфов — будто солнце горело на них так ярко, что глазам становилось больно. И глаза ее были ни голубые, ни серые, в них играли незнакомые человеку цвета. Раздвинулись алые, как кровь губы и с них сорвался серебристый смех, одновременно чарующий и безжалостный. Вамматар беззвучно улыбнулась в ответ и прошептала завершающее заклятие. Видение исчезло и водная гладь успокоилась.

Колдунья развернулась и двинулась по берегу озера, переступая босыми ногами, по мягкому мху. Не останавливаясь она вскинула руки и выкрикнула несколько слов - и за ее спиной неуклюже зашевелились, поднимаясь на ноги, убитые ей волосатые люди. Дергаясь, будто марионетки, они неспешно взбирались на окружившие озеро холмы, за которым их ждал берег неведомого моря, где стоял захваченный гиперборейцами китобойный корабль из Порт-Иббена.

Добавлено через 17 минут
ну и небольшое картографическое пояснение:

Re: Игра Дракона
 

12. Чешуи Сета

Новый зал, совсем недавно обустроенный в королевском дворце Немедии, подавлял своим мрачным убранством: со стен свисали черные шелковые портьеры, тяжелые пурпурные кресла, расставленные по краям комнаты вызывали кровавые ассоциации, также как и хрустальный графин с красным вином, на столике из черного дерева. Не было заметно никаких признаков окон и дверей, и лишь одна большая я лампа, подвешенная на софите в нише, освещала комнату ядовито-зеленым свечением. Его отблески падали на возвышавшийся в центре зала исполинский алтарь, на котором, бессильно раскинув руки, лежал обнаженный человек. Бледную кожу покрывало множество глубоких надрезов, в глазах читалась смертная мука. Кровь из ран стекала по желобкам, выдолбленным в черном алтаре, и капала в стоящие на полу серебряные чаши

А напротив алтаря, на большом серебряном троне восседала мрачная фигура, облаченная в одеяние из черного бархата, усеянное золотыми звездами и полумесяцами. Классические черты лица, даже в зеленоватом полумраке, виднелись с необычайной четкостью. Казалось, будто голову Ксальтотуна окружало сияющее облако, подсвечивающее рельеф его бородатого облика и придающее ему последний признак внешнего мира в этой жутковатой комнате.

Рядом с троном ахеронского колдуна застыл Орест в своей обычной, обшитой горностаем накидке. Жрец-ренегат старался выглядеть невозмутимым, но на его лице то и дело проступала тревожное выражение: тех, кого они оба ждали сегодня, немедиец боялся немногим меньше, чем своего господина, пусть даже именно он подсказал пифонцу, кого призвать в эту ночь.

Но вот ахеронец вдруг оживился, подняв голову – пляшущие по комнате тени сгустились, собравшись в одном месте, обретая смутные очертания. Спустя миг в комнате слегка посветлело и можно было увидеть, что одно из кресел уже не пустовало: в нем восседал смуглый гигант с орлиными чертами лица, облаченный в черное одеяние. На одном из пальцев левой руки виднелось небольшое кольцо в виде медной змейки кусающей себя за хвост.

-Рад видеть тебя, Ксальтотун,- стигиец слегка склонил бритую голову в знак приветствия,- вижу, что Дети Ночи были правы, говоря о твоем возвращении.

-Дети Ночи правы всегда,- усмехнулся ахеронец,- приветствую тебя, Тот-Амон.

Где-то над крышей послышалось хлопанье огромных крыльев, потом скрежет когтей и злобное шипение. Спустя небольшое время, одна из черных портьер отодвинулась и комнату выступил худощавый стройный мужчина, с аристократическими чертами лица и живыми черными глазами. На нем была изящная туника из черного шелка и расшитая золотом.

-Во имя Иштар,- он отвесил церемонный поклон,- не думал, что буду иметь честь лично общаться с Ксальтотуном из Пифона. Верховный жрец,- он отвесил церемонный поклон уже стигийцу и опустился в свое кресло, наполняя бокал из кувшина.

-Приветствую тебя Пелиас из Хоршемиша,- сдержанно кивнул в ответ ахеронец.

По комнате пронесся холодный, пронизывающий до костей ветер, на пол выпало несколько снежинок и, в одном из кресел, появилась молодая женщина в легком белом одеянии. Длинные светлые волосы охватывала серебристая диадема, на которой были выгравированы изображения переплетающихся волков, змеев и вовсе немыслимых чудовищ. На первый взгляд ей едва-едва исполнилось двадцать лет, но достаточно было одного взгляда в ее светло-серые глаза, чтобы это убеждение развеялось: в них читался опыт и мудрость, которые никак не могли принадлежать молоденькой девушке.

-Приветствую тебя Вамматар из Халоги,- ответил Ксальтотун в ответ на приветствие.

Над одним из кресел происходило нечто странное: в воздухе вдруг образовался сгусток мрака, стремительно разраставшийся. Внутри него, словно чьи-то жадные глаза, вспыхивали и гасли красные огоньки, из центра клубящейся тьмы тянулись тонкие длинные нити, покрывавшие пурпурный бархат сетью тончайших кружев. Вот они накрыли уже все кресло и, заколебавшись, растаяли. В кресле же восседал грузный человек, и неожиданно тонкими для столь жирного тела руками и ногами. На белом одеянии виднелось вышитое изображение черного паука.

-Приветствую тебя Ксальтотун из Пифона,- сказал он.

-Приветствую Гликон из Йезуда,- кивнул Ксальтотун.

По комнате вдруг разлился невыносимый смрад, будто вобравший в себя всю вонь разграбленного кладбища и выброшенных наружу трупов. В следующий момент в комнате появился бледный как смерть мужчина, с узким костистым лицом и курчавой черной бородой. Темно-багровое одеяние крепилось на плече одной серебряной застежкой в виде изготовившегося к броску скорпиона. Он поклонился в сторону трона и опустился в кресло.

-Приветствую тебя, Асаг-Баал из Сабатеи,- кивнул ему ахеронец.

В лицо пахнуло запахом морской соли, водорослей и гниющей рыбы, когда в комнате вдруг появился чернокожий мужчина, с весьма уродливыми чертами лица: выпученные глаза и большой губастый рот, делали его похожим на огромную жабу. Также поклонившись Ксальтотуну, он сел в оставшееся кресло.

-Приветствую тебя, Оанн из Зембабве,- Ксальтотун привстал, обводя взглядом всех собравшихся,- думаю, не стоит лишний раз напоминать, ради чего я призвал вас в свою обитель. Колесо времени описало полный круг и пространства между мирами сузились столь сильно, что перешли границы друг друга. Вы, как наиболее искусные мастера тайных наук этого века, мы те, кто стоим за спиной королей, сегодня должны на время приструнить наши былые разногласия и вместе решить, как отныне будет управляться наш мир.

Ораста про себя отметил «вы» и «этого века»: Ксальтотун, в очередной раз подчеркнул, что он, как выходец из совсем иной эпохи, является чародеем многократно превосходящим по силе каждого из присутствующих. Однако, все вместе они могли бы и выстоять в битве с ним и поэтому, он предпочел упредить любые враждебные действия с их стороны приглашением к союзу.

И все остальные, похоже, это понимали, многозначительно переглядываясь друг с другом. Первым, кто обратился к ахеронцу, стал Пелиас.

-Не мне , скромному чародею из Кофа подвергать сомнению слова столь великого мастера,- мягко произнес он,- и все же, думаю, что меня, как и всех больше волнуют иные вопросы. В первую очередь: что произошло и что с этим всем делать? Что это за страны, которые окружают пределы известных нам земель и куда сгинули Туран, море Вилайет и все земли дальше к востоку? И главное - не стоит ли нам ожидать чего подобного и в дальнейшем?

Ксальтотун перевел взгляд и Ораст, проследив за ним, увидел, как кивнул в ответ Тот-Амон. Ахеронскому колдуну не за что было любить стигийских жрецов: именно они три тысячи лет назад отравили его, когда колдун после падения Ахерона укрылся в Кеми. Но все они почитали одного страшного бога и от него же черпали свою силу. Кроме того, Ксальтотун уже знал, что большинство мастеров Черного Круга недолюбливает Тот-Амона считая его опасным выскочкой- того самого Черного Круга, в котором состояли и отравившие Ксальтотуна жрецы.

-Мудрейшие из нас давно пришли к выводу о множественности миров,- медленно начал стигиец,- мирах внутри миров и вселенных во вселенных. Существуют вещи слишком маленькие и слишком огромные для человеческого разумения. Каждая песчинка в стигийской пустыне содержит в себе бесчисленные вселенные, также как и наша вселенная может быть камушком на побережье великого царства. Иные из тех миров похожи на наш, другие во много отличаются, третий не похоже ни на что вообще. Каждый из миров - лишь одна из чешуй на теле Сета и все они складываются в великий узор, покрывающий его кольца. Для людей, исключая, может, самых могучих колдунов, преграды между этими мирами неодолимы, словно гранитные стены, но для богов и демонов они подобны циновкам на хижинах бедняков, которые те легко преодолевают когда пожелают. Могучие и безжалостные Боги посещают разные миры, в различных именах и обличьях, но везде при этом требуют от своих почитателей схожего.

-Можно спорить о том, как это случилось,- подхватил Ксальтотун, - но ясно одно в нашем мире стали происходить события, навеки изменившие его судьбу. Сначала явилось из мрака Сердце Аримана, которое, в свою очередь, пробудило к жизни меня. В мире же, что мы наблюдаем сейчас также происходили эпохальные события: мне удалось узнать, что тут пробудились драконы, считавшиеся исчезнувшими более полутора веков назад. Пробуждение драконов усилило магию этого мира и увеличило колебание неведомых сил и энергий. Может, в том мире были и иные знаки, мне пока неведомые…

Никто не заметил мимолетной снисходительной ухмылки на губах северной ведьмы.

-Так или иначе, в обоих мирах магия чрезмерно усилилась, -продолжал Ксальтотун,- а поскольку в наших мирах и ранее наблюдалась некая связь, то подобные события повлияли и друг на друга. Любое случайное действие, ритуал или магический обряд, направленный на соприкосновение миров мог стать камушком, что спустил бы лавину. Не знаю, что стало таким камушком сейчас, но очевидно, что этот камень был и лавина, обрушившаяся затем на наши миры, сплавила их в единое целое. Теперь это один мир и весь он - наша единственная Вселенная.

Все молчали, не будучи в силах осознать сколь масштабны последствия. Ораст про себя отметил, что Ксальтотун не рассказал остальным про утрату им Сердца Аримана- вполне ожидаемо, впрочем. Он также заметил странную гримасу на лице Оанна - или это ему показалось?

-Полагаю, мы должны принять свершившиеся как неизбежность,- произнес Ксальтотун,- и думать теперь, как нам всем жить в этом мире - включая как знакомую его часть, так и ту, что нам еще предстоит узнать.

-Кое-что мы уже узнали,- усмехнулся Тот-Амон,- не так уж мало нам рассказали жители Нового Гиса, а также моряки с кораблей, захваченных нами на востоке. Есть и иные источники,- он многозначительно переглянулся с зембабвейцем.

-Есть,- кивнул Ксальтотун,- один из таких недавно сам пришел к нам в руки. Мне пришлось с ним поработать и он, похоже, понял, что со мной не стоит шутить.

Колдун хлопнул в ладони и черные портьеры раздвинулись, впуская в комнату двух низкорослых, темнокожих людей с красноватыми раскосыми глазами и острыми белыми зубами. Между ними стоял молодой, худощавый мужчина ни с чем, на первый взгляд, не примечательным лицом. Длинные волосы до плеч были двух цветов : волосы с одной стороны рыжие, с другой белые, седые. Жалкие лохмотья прикрывали тело, покрытое странного вида шрамами. Но, несмотря на жалкий вид, его глаза смотрели без страха на лица колдунов.

-Этот человек,- произнес Ксальтотун,- сумел добраться до самой Тарантии и оказался схвачен лишь благодаря моему вмешательству. Ну же, покажи, как тебе удавалось прятаться так долго - если не хочешь вернуться туда, откуда тебя только что вытащили.

-Человеку не нужно повторять дважды,- сказал пленник. Он провел рукой по лицу от лба до подбородка, и оно изменилось: кожу изрезали морщины, глаза сдвинулись, нос загнулся крючком, а длинные прямые волосы сменились блестящей лысиной.

-Очень хорошо,- сказал Ксальтотун,- а теперь расскажи этим людям все, что ты рассказывал мне. И не вздумай врать, если не хочешь, чтобы тебя скормили серым обезьянам.

-Валар моргулис,- не дрогнув, сказал пленник,- человека не нужно пугать, потому что ему нет нужды врать. Я и так расскажу вам все, что вы захотите.

Re: Игра Дракона
 

13.Туман и огонь

Густой туман стекал с вершин небольших островков растекаясь по водной глади. Белые клубы и нависшие над морем скалы укрывали большие галеры, затаившиеся в узких проливах словно звери в засаде. Хищников напоминали и стоявшие на палубе одного из судов чернокожие воины: в легких доспехах, вооруженные ассагаями и причудливыми мечами с раздвоенными изогнутыми лезвиями, придавшими оружию вид уродливых насекомых. Обычно шумные и несдержанные на язык, сейчас негры безмолвствовали, выжидающе глядя на своего командира – высокого белого воина стоявшего на носу судна. Сузившиеся голубые глаза всматривались в затягивающееся туманом море.

В десяти футах позади стояли рослая чернокожая амазонка в доспехах из носорожьей кожи и стройная белая девушка с черными волосами.

-Старый Н’кона еще не разучился нагонять туман,- довольно произнесла Йененга,- те, кого мы ждем не увидят нас даже на расстоянии вытянутого весла. Зато мы не пропустим их – как леопард, что смотрит из ночных джунглей на костер пастухов. Скорей бы …

Лисса согласно мотнула головой, фиолетовые глаза возбужденно поблескивали, словно у волчицы почуявшей запах крови. Ей тоже не терпелось скорей схватиться с противником, после того, как до нее донесся слух, что на корабле находится Эллария Сэнд с Песчаными Змейками. Ненавидя единокровных сестер и несостоявшуюся мачеху, она не оставляла надежды убить их своей рукой.

Она перевела взгляд на Конана - капитан по-прежнему сосредоточенно вглядывался в туманные клубы. В двух шагах от него стояла небольшая баллиста, с уже заложенным небольшим шаром, завернутым в промасленную паклю. Рядом стоял высокий худой человек в куртке из вареной кожи, держащий наготове факел и кресало, готовый, в случае чего, зажечь его.

Словно почуствовав взгляд девушки, Конан обернулся и ободряюще подмигнул Лиссе, потом скользнул взглядом по своим воинам. Его черный отряд вырос со времен битвы на Острове Жабы: на взятые с алтаря драгоценности киммериец выкупил у работорговцев Куша всех рабов-островитян, привыкших к морскому разбою. Кроме того, когда флотилия Даррена Пайка двинулась на Запад, по пути им попалось несколько пиратских галеонов, в капитанах которых Конан узнал старых знакомцев по Барахским островам. После недолгого разговора, пираты согласились идти на Запад вместе с Конаном: по их словам близ островов разгорелась крупная свара, которую они бы хотели пересидеть в ином месте. Конан сожалел, что у него не нашлось времени набрать на Барахах действительно большую команду, но и так, вместе с черными, у него собралось свыше семисот человек и пять больших кораблей. Вместе с флотилией Даррена Пайка, это оказалось совсем не лишним дополнением к Железному Флоту.

Над головой послышалось хлопанье огромных крыльев и негры испуганно шарахнулись, когда на скалу, у которой стояла галера, опустилась черная крылатая рептилия. На ее спине, почти сливаясь с темной чешуей, восседал увешанный амулетами старый шаман.

-Те, кого вы ждете совсем близко, Амра,- осклабился колдун,- я видел впереди множество больших лодок идущих с Севера. На их черных парусах те же золотые спруты, такие же что и на парусах вождя тех, кто именует себя Железнорожденными.

-Главное не перепутать их со своими в этой суматохе,- усмехнулся Конан,- они тебя не видели?

-Не так уж легко заметить черного человека на черном драконе в черной ночи,- усмехнулся Н’кона,- вождь Эурон велел передать, чтобы ты не втягивался в схватку, пока они не пройдут мимо тебя хотя бы наполовину.

-Эурон считает меня сухопутной крысой, впервые вышедшей в море?- раздраженно сказал Конан,- я давно не новичок в этом деле.

Лисса про себя усмехнулась: с королем Железных Островов у киммерийца отношения складывались с трудом. Конан сам бывший недавно королем, с неохотой подчинялся Эурону, а тот, острый на язык, не упускал случая показать, кто тут главный, говоря такое, за что иной поплатился бы расколотым черепом. Нехотя Конан подчинялся, понимая, что убийство Эурона ничего ему не даст: Железнорожденные не признают чужака главным, а союз с ними Конану пока нужнее чем им. Оставалось надеяться, что первый бой расставит все на свои места.

-Вот они!- выкрикнула Йененга, указывая в сторону моря.

В туманном мраке замаячили исполинские силуэты, приближавшиеся к пиратской засаде. Один за другим проходили перед ними огромные галеры. Первым шел черный стройный корабль с несколькими черными парусами с золотым кракеном..

-«Черный ветер»,- шепнула Лисса,- Эурон говорил, что это корабль его племянницы. Он сам захочет взять ее. Но там, наверное, и Эллария,- она умоляюще посмотрела на Конана. Тот демонстративно отвернулся: сейчас ему было не до женских ссор и обид.

-Я принесу тебе ее голову, если захочешь,- шепнула черная воительницы и ее острые зубы прикусили мочку уха Лиссы,- а что ты сделаешь для меня?

Девушка вздрогнула, когда сильная рука скользнула ей за пазуху.

-Не сейчас! - прошипела Лисса, пока черные пальцы мяли ее грудь. У черных амазонок подобные отношения считалось в порядке вещей, а Йененга давно дала понять, что положила глаз на белую пиратку. Конана, похоже, это не задевало: то ли он не ревновал к женщинам, то ли помнил, что и сам не являл образец верности в перинных домах Лиса. Не то, чтобы ей было неприятно, но…

- Все же видят,- снова прошипела лиссенийка, извиваясь в сильных руках,- нашла время.

- Предчувствие боя всегда горячит мою кровь,- Йененга запустила руку под пряжку ремня Лиссы, проникая внутрь,- пусть видят!

Ее дальнейшие слова прервал оглушительный грохот и в этот миг парус одного из вражеских кораблей вспыхнул пламенем. Лисса вывернулась из объятий расхохотавшейся амазонки и метнулась к борту, уставившись на расцветавший в ночи огненный цветок.

-Это сигнал!- рыкнул Конан, поворачиваясь к бомбардиру, - огонь!

Смертоносный дождь из огненных снарядов обрушился на палубы вражеских кораблей, а из бухт и заливов Ступеней, словно черные призраки, выныривали боевые галеры ощетинившиеся скорпионами и огнеметными устройствами. Команды судов Железного Флота Яры судорожно тушили огонь, когда борта галер затрещали от ударов таранов.

Яра Грейджой и Эллария Сэнд страстно целовались в каюте «Черного Ветра», когда сокрушительный удар сотряс корабль от верхушек мачт до самого трюма.

-Сиди здесь!- крикнула Яра, стремительно взбегая по лестнице наверх, откуда слышались встревоженные крики и виднелись отблески пламени. Выбежав на палубу, девушка увидела своего брата, вместе с иными членами ее команды, заворожено смотрящего на что-то справа по борту. Яра посмотрела туда же и лицо ее окаменело от ненависти.

Словно черный демон из тумана медленно выплывала узкая галера со стеной щитов вдоль бортов и тараном в виде головы кракена. Черными крыльями трепетали огромные паруса, а с носа на ошеломленных Грейджоев взирала статуя чугунной девы без рта.

-Эурон!- одновременно вскрикнули Яра и Грейджой.

Воздух разорвал жуткий рев и ночной мрак над «Молчаливой» оскалился острыми клыками и когтями. Черный тенекрыл обрушился на ошеломленную команду «Черного ветра», калеча и убивая людей, после чего, не давая никому опомниться, выхватил одного из Железнорожденных и, терзая на лету человеческое тело, растворился в ночном небе. Несколько стрел полетело ему вдогонку, но безуспешно. А с носа галеры на палубу Черного Ветра уже падал абордажный мостик. Послышался дикий смех и первый же воин, оказавшийся на пути неприятеля, пал, разрубленный огромной секирой. Окропленный брызнувшей во всей стороны кровью, на палубу спрыгнул Эурон, безумным взглядом озирая корабль. Почти сразу он заметил обоих племянников и его лицо озарила жуткая улыбка. С обеих сторон раздался воинственный клич и на палубу хлынула толпа пиратов, сцепившихся в жестокой схватке со своими сородичами. Кровавый котел забурлил от борта до борта: Железнорожденные, исстари славившиеся жестоким нравом в отношении чужаков, друг друга резали с не меньшим ожесточением. Тем более, что перед их глазами был пример короля, севшего на трон в результате братоубийства и пытавшегося убить племянников. Он и сейчас упивался кровопролитием, с диким хохотом раскалывал черепа и отрубая конечности своей секирой. Глаза Эурона лихорадочно блестели как у сумасшедшего и даже самые храбрые из бойцов Яры шарахались от хохочущего как безумец берсерка.

Не менее жестокий бой шел сейчас и на других кораблях. Одни из них были уже столь сильно охвачены пламенем, что нападавшие старались не приближаться к ним, а сами моряки прыгали в море, чтобы не сгореть заживо. Но на других судах огонь потушили - чтобы тут же угодить под град отравленных стрел и длинных копий. Тех же, кто успел отбить или уклониться от смертоносного снаряда, сцеплялись в рукопашной с лезущими на абордаж врагами.

Лисса чуть не плакала от досады– корабль с ненавистной Элларией оказался слишком далеко от нее и добраться до горла мачехи не было никакой возможности. Однако разочарование не мешало ей рубиться с бешеным ожесточением. Словно богиня войны, с развевающимися волосами, она мелькала среди черных воинов, стремительная и смертоносная. Никто из Железнорожденных не оказался настолько проворен, чтобы уклониться от острой стали аракаха. Справа от нее, оскалив острые зубы и выпучив глаза, рубилась Йененга вместе со своими амазонками, слева полуголые дарфарцы наседали на противника, дико завывая и скаля подпиленные зубы. Сейчас они больше напоминали стаю гиен, чем человеческие существа: то и дело, кто-то из них, отрубив руку врагу, с торжествующим воем впивался в нее зубами.

И среди них всех, словно лев в стае прочего зверья, возвышался белый гигант в черных доспехах. Рослый и мускулистый, но быстрый и ловкий, словно дикая кошка, он сеял вокруг смерть, а в образовавшиеся в рядах врагов бреши с торжествующим воем врывались вопящие негры и барахтанские пираты. Железнорожденные тоже дорого продавали свою жизнь и немало черных тел усеивало залитую кровью палубу, но все они уступали киммерийцу в силе и быстроте. Каждый удар меча Конана не пропадал втуне, оставляя на палубе мертвое тело с разрубленным до горла черепом, рассеченной грудной клеткой или вовсе без головы.

Паники добавляло и мечущееся над кораблями черное чудовище, оседланное хохочущим колдуном.

-Тебе, Аджуджо! Тебе, Дамбалла!- выкрикивал он, пока одуревший от запаха крови тенекрыл обрушивался на врагов. Надолго он, впрочем, не задерживался: Н’кона берег своего крылатого «скакуна», наводя им панику, но избегая открытой схватки.

Во горячке боя уже мало кто следил за ходом кораблей, увлекаемых течением. Иные из них налетели в тумане на рифы и острые скалы, другие сумели оторваться от преследователей на полном ходу уходя на север. Некоторые галеры сталкивались друг с другом, порой вставая друг к другу почти вплотную. Глаза Лиссы зажглись радостным блеском, когда она увидела, что рядом с ними оказался «Черный ветер» с еще горевшими парусами. Не обращая внимания на предостерегающий оклик Конана, она заскочила на борт и, вложив все силы в один прыжок, опустилась на скользкую от крови палубу.

Почти сразу же она увидела Эурона, бившегося с некрасивой приземистой девицей, вооруженной длинным копьем. Лисса не знала ее в лицо, но сразу поняла, что это Обара Сэнд, ее единокровная сестра. На ее глазах Эурон, перехватив копье, ударом головы оглушил Змейку, вырвал из рук копье и вонзил в живот, приподнимая девушку над собой. Глаза Обары вылезли из орбит, она судорожно ухватилась за древко, изо рта выплеснулась темная кровь.

-АААА!!!- обернувшись, Лисса увидела еще одну девушку, с узкими глазами и высокими скулами, раскручивавшей кольца кнута. Одним броском она набросила кнут на шею Эурона. Лисса, не раздумывая, метнулась вперед, разрубая плеть. Застигнутая врасплох Нимерия не успела уклониться, когда второй взмах аракха снес ей голову. Лисса посмотрела на Эурона и тот, хищно оскалившись в ответ, нырнул в самую гущу схватки. Лисса проследила за ним: король Железных Островов пробивался туда, где крепко сложенная девушка в мужской одежде отбивалась сразу от нескольких воинов. Лисса поняла, что это Яра, племянница Эурона и отвернулась. Семейные свары Грейджоев ее не интересовали – ей и так было с кем свести счеты.

Женский крик из каюты привлек ее внимание и Лисса, сразу поняв, кому он может принадлежать, метнулась к распахнутым дверям. Но тут на ее пути выросло сразу т двое воинов, обрушивших на девушку град ударов. Теперь ей пришлось нелегко – оба Железнорожденных были много сильнее Лиссы и находились слишком близко, сужая ей свободу маневра. Едва успевая отбивать их удары, Лисса пятилась назад, выжидая удобного случая. Но, похоже, удача оставила девушку: ее нога ступила в лужу крови, она оступилась и упала на палубу, в последний момент, успев откатиться от обрушившегося на нее топора. Окровавленное лезвие взметнулось вновь, но тут за спиной Железнорожденного выросла исполинская фигура и широкий меч разрубил воина пополам. Его товарищ, повернувшись к новому врагу, слишком быстро забыл об оставшейся за спиной Лиссе, мигом вскочившей на ноги, полоснув врага по горлу.

-Похоже, я опять вовремя,- усмехнулся Конан.

Еще не рассвело, когда все было кончено. Корабли Железного Флота Яры догорали, а Железнорожденные Эурона праздновали победу, нализываясь вином вместе с барахтанцами, с которыми успели побрататься. Чернокожие устроили праздник по своему: на одном из островов Ступеней уже горел костер и ветер разносил запах жаренного мяса. Конан проголодался, но знал, что не сможет даже взглянуть без омерзения на то, что они готовят .

Он уже знал об итогах боя: племянница Эурона, оспаривавшая его право на трон, сейчас сидела связанная под замком, тогда как ее брат трусливо бежал с поля боя. Сейчас подручные Эурона волокли на «Молчаливую» двух пленниц: красивую женщину средних лет с острыми чертами лица и испуганную черноволосую девушку, похожую одновременно и на мать и на Лиссу. Конан хмуро посмотрел на обеих женщин, потом перевел взгляд на свою спутницу.

-Это ведь они, да?- спросил он,- зачем они Эурону?

-В столицу, - ответила Лисса,- на суд королевы.

-Какое дело королеве до них?

-Эллария отравила ее дочь,- печально сказала Лисса,- невинное златовласое дитя, никому не сделавшее зла. И Тиена ей помогла в этом злодеянии. Они чудовища, кровожадные гарпии, упивающиеся смертью, а не женщины.

Лисса надеялась, что ее скорбь звучит не слишком фальшиво, но Конан, похоже, проникся. Во всяком случае, в следующем взгляде, брошенном на женщин, было куда меньше сочувствия.

-Ты говорила о мести от Соториоса до самых Ступеней,- сказал киммериец,- а теперь даже не пытаешься заявить свои права. Почему? Ты ведь спасла ему жизнь?

-Брось,- фыркнула Лисса,- он бы и так справился с Нимерией, не приди я к нему на помощь. Эти женщины - дар, с помощью которого Эурон надеется залезть к королеве в постель. И, кроме того, - Лисса не могла сдержаться от злорадной улыбки,- никто не воздаст этим сукам по заслугам лучше чем Серсея Ланнистер.

Конан внимательно посмотрел на Лиссу и вдруг усмехнулся.

-А знаешь,- сказал он,- мне уже охота взглянуть на эту вашу королеву.

Добавлено через 2 минуты
14. Королевский дар

-Убийцы! Проклятые убийцы!

-Шлюхи! Дорнийские суки!

-Да здравствует королева! Да здравствует Грейджой!

«Вот ведь никчемные твари»- брезгливо поморщилась королева Серсея, восседая на Железном Троне и слушая доносящиеся из раскрытых окон вопли. С холодным яростью она вспоминала другую толпу- ту самую, что улюлюкала, сквернословила и швыряла в нее всякой дрянью, когда голая и опозоренная женщина шла «дорогой искупления» через весь город. Хотя сейчас многие из тех крикунов сейчас плевались в ее врагов, Серсея не собиралась забывать о прошлом унижении. Также как и о том, на чьей стороне были многие из придворных дам и рыцарей, что ныне собрались в тронном зале, дабы разделить ее торжество и продемонстрировать лояльность.

Позже. Их час еще настанет.

В дверях наметилось некое шевеление и я толпа расступилась перед въехавшим прямо в зал всадником. Серсея бросила быстрый взгляд на брата: лицо Джейме словно окаменело при виде чрезвычайно довольного Эурона, с циничной ухмылкой рассматривавшего окруживших его лордов и леди. Наверное, впервые кто-то из Грейджоев удостаивался таких почестей в Королевской Гавани и король-пират купался в их восхищении. Однако в глазах его то и дело мелькало пренебрежение – судя по всему, он не обманывался этой, внезапно возникшей, народной любовью. Он пытался поймать взгляд Серсеи, но королева демонстративно принялась рассматривать его спутников, едва видных за конем в черной попоне. За собой Эурон вел растрепанную девицу со связанными руками и окровавленным лицом - видимо ту самую племянницу. Рядом с ней шло еще несколько железнорожденных, а с ними человек, при виде которого Серсея не могла сдержать изумленного вздоха. На мгновение ей показалось, что перед ней Роберт- каким он мог быть, если бы не погряз в распутстве и пьянстве. Высокий широкоплечий воин с ярко-синими глазами и черной гривой, живо напомнил того благородного мужа, которого юная златовласая красавица любила и боготворила – до той злосчастной брачной ночи. Нет, приглядевшись, Серсея увидела отличия – иные черты лица, смугловатая кожа, - но даже в лучшие свои годы Роберт не выглядел столь по-королевски величественным как этот воин.

-Моя королева!- Эурон, произнес это громче, чем требуется, вновь привлек к себе внимание, - примите этот дар от своих верных подданных с Железных Островов.

Странный воин был тут же забыт - Серсея прямо впилась глазами в двух женщин, прикованных друг к другу. Эурон, соскочив с коня, ухватился за цепь и швырнул своих пленниц перед троном, встав рядом с королевой.

-Я дарую вам то, что еще никто не мог дать,- Эурон с вызовом посмотрел на Серсею нахмурившегося Джейме,- правосудие! Возмездие за вашу убитую дочь!

Зал взорвался аплодисментами и приветственными криками, однако Серсея почти не слышала их, чувствуя как в ней поднимаются одновременно ненависть, торжество и горечь утраты. Эта дорнийская шлюха – даже сквозь покрывавшую ее грязь и отбросы, сквозь слезы и гримасу страха проглядывала ее несомненная красота. Мирцелла тоже была красивой, пусть и по-другому, но она мертва, а тварь, убившая ее…Серсея посмотрела на Элларию и та ответила ей ненавидящим взглядом. Даже попыталась плюнуть, но плевок не перекрыл и половины расстояния между ними. Королева презрительно усмехнулась – у змеи иссяк яд.

-Вы доказали, - не сводя взгляда со своих врагов, процедила Серсея,- что являетесь лучшим капитаном четырнадцати морей. Вы - истинный друг короны.

-Вы заслуживаете не просто друга,- понизив голос, интимно произнес Эурон.

-А вы заслуживаете награды за вашу верность,- в тон ему ответила Серсея.

-Мне нужна только одна награда,- нагло усмехнулся Эурон, глядя в глаза королеве. Серсея на миг почувствовала искушение отдать приказ Клигану, но сдержалась. Потом, все потом.

-Вы получите то, что желает ваше сердце,- отчеканила она, - после победы.

И чуть не расхохоталась, видя как исказилось лицо Эурона. На мгновение Серсее показалось, что он ответит ей дерзостью - и тогда она точно отдала приказ Горе, - однако Эурон сдержался, встав рядом с Джейме. Уже не глядя на него, Серсея встала с трона, шагнув вперед.

-Когда Эурон Грейджой возглавляет наш флот,- громко обратилась она к народу,- а Джейме Ланнистер ведет наши армии - сыновья и дочери Вестероса защитят нашу страну.

Краем глаза она увидела, как Эурон что-то негромко говорит Джейме, издевательски ухмыляясь, как искажается лицо брата в ответ. Серсея усмехнулась: она не случайно помянула их вместе. Пусть мужчины грызутся между собой, а она найдет способ обратить их ревность себе на пользу.

Она еще раз прошлась взглядом по черноволосому воину и уже собиралась уходить, когда из-за спины гиганта вдруг выскользнула стройная красивая девушка.

-Ваше Величество!- воскликнула она,- и я прошу вас о правосудии!

Воин ухватил ее за плечо, но девушка, вывернувшись из его рук, упала на колени, простерев руки к королеве. Та внимательно посмотрела на нее, угадывая смутно знакомые черты.

-Кто ты такая?- с недовольным любопытством спросила Серсея.

-Лисса Саанд, ваше Величество, дочь Оберина Мартелла, чью мать отравила эта змея,- она ткнула в сторону Элларии.

-Ах ты сука!- выплюнула Эллария Сэнд. Серсея злорадно улыбнулась.

-Разве ты не жаждешь мести за отца?- спросила она.

-Мой отец погиб в честном поединке,- сказала Лисса,- тут не за что требовать мести. А вот мою мать предательски убили. Я прошу у Короны защиты и правосудия.

Серсея переглянулась с Квиберном и тот чуть заметно кивнул.

-Долг монарха - блюсти справедливость и защищать каждого из своих подданных,- громко произнесла королева,- ни одно злодеяние не остается безнаказанным, пока я сижу на троне. Сегодня же ты сама убедишься в этом

-Благодарю вас, ваше величество,- Лисса встала, стараясь не смотреть на Эурона и Конана. Серсея поднялась с трона и жестом пригласила девушку следовать за ней. Эурон, передернул плечами и, рывком запрыгнув на коня, направил его к выходу. Чуть помедлив, Конан направился за ним.

-Мама!!!

В подземелье было темно и сыро - разгоняло мрак лишь колеблющееся от неведомо откуда взявшегося сквозняка пламя факелов. В их свете лицо Серсеи Ланнистер казалось бледным, как у мертвеца - и тем страшнее смотрелись ярко-красные губы, только что оторвавшиеся от уст испуганной Тиены. Серсея отошла, довольно глядя на отчаявшуюся Элларию. Сквозь кляп вырвался протяжный стон, когда женщина бессильно опустилась на колени, умоляюще глядя на королеву, с торжествующей ухмылкой, вытирающей с губ яркий блеск.

-Квиберн умнейший из всех людей кого я знаю, - произнесла Серсея, - он разгадал секрет яда, которым ты отправила мою дочь. Долгое расставание?

-Долгое прощание,- произнес десница, протягивая ей пузырек с противоядием

-Ах да.

Серсея все еще говорила, смакуя неизбывное страдание, сменившее гордость и ненависть в глазах Эларии. У этой женщины было немного слабых мест - и Серсея безошибочно ударила по одному из них. Королева бросила взгляд на стоявшую у дверей Лиссу – ее глаза возбужденно блестели, дыхание участилось, когда она слушала королеву. Вот она посмотрела на Серсею и во взгляде девушки королева прочла неподдельное восхищение. Усмехнувшись, Серсея повернулась к Элларии, присев на корточки перед стоящей на коленях женщиной.

-Твоя дочь будет умирать в этой камере и ты будешь за ней наблюдать,- сказала она с улыбкой, от которой мороз шел по коже,- ты будешь жить, чтобы смотреть как гниет твоя дочь, как это прекрасное личико распадется на кости и прах. И чтобы обдумать сделанный тобой выбор.

За ее спиной последовал короткий смешок – Лисса все же не сдержалась от избытка чувств.

-Пусть стража почаще меняет факелы,- сказала Серсея, вставая, - чтобы она ничего не пропустила.

Она вышла из камеры, слыша за спиной сдавленное мычание и лязг цепей: обезумевшие от отчаяния мать и дочь рванулись вперед, в последней безнадежной попытке коснуться друг друга. Краем глаза Серсея увидела, как Лисса, прильнув к решетке с болезненным, жадным любопытством впилась взглядом в лица Элларии и Тиены, не желая пропустить ни мига их агонии.

-Подойди ко мне!- громко произнесла Серсея и девушка послушно отошла от решетки, по-прежнему глядя на Серсею с восторгом и обожанием. Женщина усмехнулась и, выбросив вперед руку, цепко ухватила Лиссу за подбородок. Сжав его, она приблизила лицо девушки к своему и затуманенные фиалковые глаза канули в зеленых омутах безумия. Никогда еще Лисса чувствовала себя столь слабой - пиратка, прошедшая множество битв, сражавшаяся с упырями и вивернами, сейчас дрожала как осиновый лист, ноги ее подкашивались, в висках стучало. Уже не понимая, что она делает, Лисса подалась всем телом, чтобы коснуться губами губ Серсеи.

-Что ты себе позволяешь!- звонкая пощечина отрезвила девушку, схватившуюся за наливавшуюся алым щеку. В тот же момент Серсея, улыбнувшись, погладила ее по волосам.

-Прости,- улыбнулась королева, - но ты слишком торопишься. У нас еще будет время узнать друг друга. Оставим этих двоих обдумывать содеянное - пора поговорить о твоем будущем.

-Да, моя королева,- склонила голову Лисса.

Конан сидел в небольшой портовой таверне, мрачно цедя кислое местное вино над тарелкой с обглоданными копчеными ребрами. За соседним столом сидели его люди - в основном барахтанцы и несколько человек с островов Василиска. Остальные места занимали Железнорожденные: вчера упившись дармовым вином из Красного Замка, все они мучились похмельем и, стремясь залить полыхающий в башке пожар местным пойлом.

-О, а вот и ты?- Даррен Пайк, покачиваясь, рухнул рядом, держа в руке огромную кружку с элем,- экая дрянь. Может, пойдем на корабль, у меня там найдется пойло получше.

-Мне сейчас охота побыть на суше,- Конан сделал большой глоток,- все равно скоро в море.

-Лисса все еще не вернулась?- спросил Пайк и Конан мрачно покачал головой. С тех самых пор, как он покинул тронный зал, он так и не видел девушку. И это ему не нравилось- как не нравилось многое в этом городе и особенно в замке, который он посетил вместе с Эуроном. Эта королева в черном костюме и огоньками безумия в глазах, однорукий брат, с которым по слухам спит Серсея, безмолвный гигант с налитыми кровью остекленелыми глазами, проглядывающим сквозь глазницы шлема. И сам Железный трон - Конан хорошо помнил безликую светловолосую фигуру из своего сна, восседавшую на этом уродливом сооружении. Во всем этом чувствовалось что-то тревожное и угнетающее, словно зримое воплощение безумия, охватившего город.

-Не могу поверить, что ты ее отпустил,- произнес Пайк.

-Она свободная женщина, ты сам это слышал не раз,- пожал плечами Конан,- и жаждала этой встречи от самых Ступеней. Как я мог ее удержать?

-Дело дрянь,- покачал головой Пайк,- в этом проклятом замке люди мрут как мухи.

-Что же ты ей не сказал? - хмыкнул Конан, вновь опрокидывая кружку,- что там Эурон?

-Не знаю,- пожал плечами Пайк,- он с ночи держит совет с капитанами на Молчаливой. Таких как мы туда не приглашают - там все сплошь лорды с Островов.

-Он, кстати, не собирается туда?- спросил Конан.

-Не знаю, но не думаю,- покачал головой Даррен,- он не захочет надолго покидать Королевскую Гавань. Хотя, только Утонувшему ведомо, что в голове у Эурона.

-Надеюсь, Утонувшему ведомо не только это,- сказал Конан,- и его жрецам тоже.

Он мрачно уставился на дно кружки - надежда разыскать Сердце Аримана становилась все более призрачной. На Железном Флоте было несколько жрецов, но они оказались хмурыми и неразговорчивыми людьми, не спешащими делиться своими тайнами с чужеземцем. Когда же Конану удалось напоить одного из них, развязавший язык жрец много говорил о древних преданиях, о водяных и русалках породивших Железнорожденных, о черном камне, из которого вытесан Морской трон, однако ничего из сказанного им не приблизило Конана к загадочному морскому народу. Оставалось надеяться, что на Островах окажутся более знающие люди, иначе вся эта безумная эпопея окажется напрасной.

-Капитан Конан?- прервал мрачные раздумья короля негромкий голос из-за спины. Киммериец развернулся- рядом стоял неприметный человек в черной одежде. На его плече виднелся странный знак, по которому Конан узнал его – этот человек стоял по правую руку от Серсеи в тронном зале. Конан даже припомнил его имя - Квиберн. За его спиной маячил уже знакомый закованный в броню гигант, чуть поодаль стояли еще несколько человек в золотых плащах.

-Люди вашего круга не часто посещают такие места, - заметил Конан.

-Мне доводилось видать места и похуже,- слабо улыбнулся Квиберн, усаживаясь за стол,- вам привет от вашей подруги.

-Что с ней?- спросил Конан, хмуро посмотрев на гостя.

-Она в полном порядке,- заверил его Квиберн,- гостит у Ее величества.

-Что-то это затянулось,- протянул Конан.

-Я сожалею, - лицо Квиберна выражало неподдельную скорбь, - но вопросы, которые они обсуждают, не решаются быстро. Королева была бы рада, если бы вы присоединились к ним.

-Какое дело королеве до безродного наемника с края света?- спросил Конан

-Это обсуждение касаются и вас…Ваше Величество,- с нажимом добавил Квиберн,- возможно, у нас и разные проблемы, но объединив усилия, мы сможем решить их все сообща.

Конан исподлобья посмотрел на человека, носившего не совсем понятный ему титул «десницы», но больше походившего на колдуна, перевел взгляд на безмолвного исполина у него за спиной. Мрачная ухмылка раздвинула его губы, когда он кивнул, соглашаясь.

Замызганный зал в таверне сменился уютной комнатой, убранной бархатными портьерами, а кислятина для простонародья- изысканным золотистым напитком, который подавала в стаканах молчаливая служанка с короткими темными волосами. На ней было длинное закрытое платье до подбородка, такое же, что и на сидевшей напротив Конана королеве, оценивающе рассматривающей могучего киммерийца. Кроме них в комнате находился Квиберн, Лисса, непривычно притихшая, да застывший за спиной королевы знакомый гигант. Сама Серсея старалась быть немногословной, предоставляя вести переговоры деснице.

-До нас доходят разные…слухи с востока,- говорил Квиберн,- о сгинувшем Заливе Работорговцев и Ибе и Дотракийском море, также как и о том, что на их месте появилось множество королевств и народов, доселе неведомых никому. Не скажу, что мы сильно огорчены этим, хотя…

-Почему же, я огорчена,- резко сказала Серсея,- что это не случилось раньше…

Она сделала большой глоток и в упор посмотрела на Конана взглядом в котором смешалось надменность монарха и женское любопытство. Киммериец же, не смущаясь, окинул ее откровенным взглядом в ответ. Черное платье облегало ее фигуру как вторая кожа: для женщины под сорок, да еще и трижды рожавшей, Серсея выглядела весьма неплохо.

-Королева права,- кивнул Квиберн,- для всех нас было бы лучше, если бы это случилось, когда дотракийцы все еще находились в своих степях, а Дейнерис – в Миерине.

-Для всех, кроме меня,- заметил Конан,- хотя, что уже об этом говорить.

Он промолчал о том, что все это могло быть прямым результатом всего того, что приключилось в подземельях города упырей.

-Безусловно, что сделано, то сделано,- сказал Квиберн,- и у нас с вами есть множество проблем. О том, какого рода наши проблемы, вы, как я понимаю, уже немного знаете. Может, вы поведаете и о своих? Леди Саанд, конечно, нам кое-что рассказала, но всегда охота получить информацию из первых уст.

Конан пожал плечами: терять ему было нечего. Коротко и сжато, он рассказал историю своей жизни до восхождения на трон Аквилонии, потом столь же сжато - историю своего правления, войны с Немедией и всего что последовало потом, вплоть до событий приведших его в Королевскую Гавань. Лисса слушала его вместе со всеми, лишь иногда вставляя уточняющие реплики. Серсея слушала это со странным выражением лица - смесь недоверия и жадного любопытства, тогда как Квиберна, похоже, искренне заинтересовал его рассказ.

-То есть ваш трон занял выходец из старой династии, считающей вас узурпатором,- Квиберн бросил быстрый взгляд на Серсею,- любопытное сходство, не так ли, Ваше Величество?

-Пожалуй, что так,- кивнула королева.

-Валерий лишь марионетка,- брезгливо поморщился Конан,- истинный правитель – Ксальтотун.

-Дейнерис Таргариен тоже направляют разные люди,- пожал плечами Квиберн,- она слишком молода, чтобы принимать решения единовластно. Но, дело не в этом. Как я понимаю, вам нужен этот талисман, чтобы поразить вашего главного врага. Сердце этого… как его…

-Аримана,- кивнул Конан.- именно так.

-Великий колдун во главе империи,- усмехнулась Серсея,- а чтобы его свергнуть, надо установить дипломатические отношения с мерлингами. Прямо как в старой сказке.

-Прошу прощения, ваше величество,- почтительно заметил Квиберн,- но сейчас наступает время, когда многие сказки становятся правдой. Оживают драконы, мертвые,- он бросил быстрый взгляд на стоящего за спиной Серсеи рыцаря,- тоже оживают, а далеко на востоке из неоткуда появляются могучие королевства, о которых никто слыхом не слыхивал в этом мире. Тут поверишь не то что в мерлингов, но и в грамкинов со снарками…

-Хорошо, допустим, ты прав,- с некоторым раздражением кивнула Серсея,- и что ты предлагаешь делать? Для меня это пока только байки …

Квиберн повернулся к Конану.


-Вы зря надеетесь на жрецов Утонувшего Бога. Мне доводилось их встречать - это настоящие фанатики, преисполненные презрения ко всем, кто обитает за пределами их островов. Именно поэтому они недолюбливают и Эурона, который много лет провел в странствиях по свету. К тому же эти жрецы могут попросту и не знать того, что вам нужно: да, они проповедуют, что Железнорожденные вышли со дна моря, что они в родстве с водяными и русалками, но все их предания о прошлом касаются времен столь далеких, что тут крайне сложно отделить правду от вымысла. К тому же, жрецы в основном неграмотны, у них нет священных книг и вообще каких-либо записей о прошлом - можете представить, как могли исказиться любые сведения передаваемые таким путем.

-Вы можете предложить иной выход?- спросил Конан.

-Возможно,- сказал Квиберн,- не только у Железнорожденных есть предания о морских жителях. На Каменистом Острове, рядом со Староместом, возвышается огромная квадратная башня из черного камня. Сто лет назад мейстер Терон, бастард с Железных островов заметил некое сходство между камнем старинной крепости и тем, что послужил материалом для Морского трона. В своей рукописи под названием «Странный камень» Терон пишет, что и крепость, и трон могут быть творением странного и уродливого народа полулюдей, у которых в матерях – человеческие женщины, а в отцах – твари из соленых морских глубин. Эти бездняки, как называет их Терон, стали прообразом водяных из легенд, по его словам, а их жуткие отцы стоят за верой железнорожденных в Утонувшего бога. Возможно, что черный камень из которого сделан идол Жабы на острове близ Соториоса тот же самый. И все эти догадки перекликаются с легендами жителей Расколотой Клешни про хлюпарей.

-Кого?- переспросил Конан.

- Твари, вроде водяных с большими головами покрытыми чешуей вместо волос. Их называют так из-за хлюпающих звуков, которые издают при ходьбе. Хлюпари бледны и пахнут рыбой, у них перепонки между пальцами, а во рту множество острых как иголки зубов.

-Похоже на тех тварей, что я видел на острове,- заметил Конан,- а где эта Расколотая Клешня?

-Не торопитесь, рассмеялся Квиберн,- это всего лишь страшные сказки неграмотных селян. Таких россказней много - и в Вестеросе и за его пределами. Я бы мог, как десница королевы, затребовать все сведения о данных созданиях, что скопились в Цитадели - у меня остались там друзья даже после изгнания. Я могу систематизировать всю полученную информацию, так что когда вы вернетесь, то уже будете лучше знать, откуда начинать поиски.

-Вернусь?- Конан вопросительно посмотрел на Квиберна, потом перевел взгляд на загадочно улыбавшуюся королеву,- вернусь откуда?

-Пойдемте,- сказала Серсея, вставая из-за стола,- я вам кое-что покажу.

Заинтригованный Конан поднялся и, вместе с Серсеей и остальными, вышел из комнаты, очутившись в большом, хорошо освещенном зале. На полу виднелось рисованное изображение некоей земли, в которой Конан, уже видевший здешние карты, признал Вестерос.

-Мы вот здесь,- королева встала рядом с заливом, на берегу которого, как знал Конан, находилась столица,- а вот тут Западные земли и Утес Кастерли, наш родовой замок.

Она быстрыми шагами пересекла карту, указывая на названное место.

-Мой брат-уродец, что служит десницей у Дейенерис, давно мечтает заполучить этот замок и теперь, наконец, у него появился шанс осуществить свою мечту. Нам стало известно, что для захвата Утеса с Драконьего камня вышел флот с Безупречными на борту …вы слышали о них?

Конан молча кивнул - он уже слышал немало баек о боевых евнухах на службе Матери Драконов.

-Мой брат Джейме сегодня утром выдвинулся с войском Ланнистеров на запад, чтобы защитить наши земли. А Эурон Грейджой отплывает сегодня вечером, чтобы застичь флот Безупречных под стенами Утеса. Вы поплывете вместе с ними…но по пути сойдете на берег.

-Сойду? – переспросил Конан,- зачем?

Серсея перевела взгляд на Лиссу.

-Дорн на грани гражданской войны,- сказала она,- после того, как Эллария выбыла из игры, лорд Андерс Айронвуд, объявил себя королем Дорна, разграбил Солнечное Копье и, по слухам, перебил всех оставшихся дочерей Оберина Мартелла, девочек, еще не достигших совершеннолетия. Ряд домов присягнул ему, другие, наоборот, восстали, взывая за помощью к Железному Трону.

-Какая им разница, какой из бастардов будет сидеть на троне - Сэнд или Саанд,- подхватила Серсея, - по крайней мере, в жилах Лиссы течет кровь Мартеллов, которой у Элларии нет и в помине. Мы должны действовать быстро, пока дорнийцы не воззвали за помощью к Дейенерис. Я дам тебе наших солдат, правда, немного, всего тысячу. Но с твоими черными головорезами и пиратами получится неплохое войско. А в Дорне у вас появится новые союзники.

-Я бы могла отправить гонца в Лисс,- подала голос пиратка,- семья моей матери поможет мне.

-Хорошо,- кивнула королева,- так вы согласны?

-Значит надо посадить тебя на трон,- рассмеялся Конан, подмигивая Лиссе,- а что скажет Эурон?

-Думаю, он будет рад, если вы, наконец, распрощаетесь,- усмехнулся Квиберн,- мне показалось, что он недолюбливает вас.

-Скорей опасается,- усмехнулся Конан, - хотя ума не приложу, с чего бы. Я не собираюсь оспаривать его власть и его Трон.

-Я вам верю,- улыбнулся Квиберн, - но такие как Эурон весьма подозрительны. Он убил своего брата и, разумеется, опасается, что кто-то поступит так с ним. К тому же на Железных Островах уже бывали правители с чужеродной кровью в жилах и Эурон помнит об этом.

-Меня это не интересует,- повторил Конан,- но раз так - пусть его. Сказать по правде, мне и самому изрядно надоел этот мерзавец. В общем, по рукам – если вы выполните свою часть сделки.

-В этом можете не сомневаться,- сказал Квиберн,- честно сказать, меня и самого крайне заинтересовала ваша история.

Серсея молча потягивала вино, будто забыв о своих гостях и погрузившись в себя. Однако, когда Конан и Лисса встали, собираясь уходить, вдруг встрепенулась, будто вспомнив что-то.

-Сир Конан, вы не задержитесь на некоторое время? Мне хочется вам кое-что показать…наедине.

Кромешный мрак окружал их со всех сторон, разгоняемый лишь светом факела в могучей руке.

-Вы бывали так глубоко под землей? - спросила идущая рядом Серсея.

-Бывал и глубже,- коротко ответил Конан, глядя в спину шедшему впереди гиганту. Он уже знал, что его имя Григор Клиган, а прозвище – Гора, он рыцарь с крайне скверной репутацией. Никак не тот человек, с которым хочется оказаться в таком месте.

-У нас в Утесе есть подземелья куда больше,- продолжала Серсея,- со времен Ланна Умного, основателя моего рода и по сей день, в толще скалы было вырублено великое множество коридоров, темниц, залов, конюшен, галерей. Там есть и каменные мешки, которые облегают человека, словно доспехи. В них нельзя повернуться, нельзя сесть, нельзя дотянуться до пальцев ног, когда крысы начинают глодать их.

Она многозначительно посмотрела на Конана, но он лишь пожал плечами. Если эта женщина хочет его напугать, ей стоит рассказать что-то пострашнее. Хотя бы то, что, покарай их всех Кром, они сделали с этим безмолвным громилой.

Меж тем коридор кончился- перед ними открылся огромный зал. Гора поднял факел повыше и Конан изумленно присвистнул, завидев огромные черепа неведомых тварей.

-Это драконы?- спросил он, подходя ближе рассматривая огромные шипы и острые клыки.

-Они самые,- кивнула Серсея, становясь рядом с ними,- твари, с помощью которых Валирия поставила весь мир на колени. Всего трех драконов оказалось достаточно, чтобы Эйегон Завоеватель и его сестры завоевали Вестерос.

Она подошла к огромному зубастому черепу, величиной с повозку. На лбу его красовалось небольшое отверстие, будто от метательного снаряда.

-Балерион Черный Ужас,- сказала королева, погладив длинный как меч зуб, - самый огромный и свирепый из всех драконов Таргариенов. Его пасть могла проглотить целого быка, а крылья столь огромны, что тень их накрывала целые города. На нем летал сам Эйегон. Ты говорил, что многое повидал в жизни- видел ли ты когда-нибудь живого дракона?

-Я видел много мерзких тварей,- проворчал Конан, подходя ближе к огромному черепу,- и одного дракона тоже, в Черных Королевствах. У него, правда, не было крыльев и он не дышал огнем, но он был не менее ста футов в длину, а чешуя его был столь крепка, что мечи разлетались от удара.

-Ты убил его?- спросила Серсея.

-Да.

-Как?!

- Вонзив ему в пасть копье, смоченное соком плодов, что растут в тех краях. Они настолько ядовиты, что сок, капнувший на кожу, может убить человека.

-Как интересно,- Серсея подошла ближе, уставившись в лицо Конана огромными зелеными глазами,- но у Дейнерис Таргариен таких драконов трое. Думаешь, ты убьешь и их?

Конан пожал плечами.

-Убить можно любого,- сказал он,- ту тварь, что сразил я, тоже долгое время почитали бессмертной. Но я пришел сюда не для того, чтобы убивать драконов. У меня есть свой враг и, как по мне, он страшнее трех крылатых ящериц- пусть даже и огромных.

-Твой колдун?

-Да. И аквилонские предатели. И немедийские собаки, что пришли в мое королевство. Тоже, кстати, под знаменем с алым драконом. У нас даже говорят порой: настал Час Дракона.

-Звучит так знакомо,- Серсея подошла так близко, что ее обтянутая черной тканью грудь, почти коснулась груди Конана,- а у тебя есть свой герб?

-У меня есть знамя,- сказал Конан,- золотой лев на черном фоне.

-Ты тоже лев,- глаза Серсеи подернулись мечтательной дымкой,- я поняла это, едва увидев тебя.

Ее губы зазывно приоткрылись, глаза заволокло похотью и королева, с негромким всхлипом припала к груди Конана. В следующий момент киммериец, стиснув ее в объятьях, уже впивался в ее губы жадным поцелуем. С трудом вырвавшись, растрепанная Серсея рухнула на колени, расстегивая пряжку штанов Конана и в следующий момент он почувствовал, как его напрягшаяся плоть погружается в горячий влажный рот. Он запустил руку в светлые волосы, грубо насаживая ее голову на свой член, но в последний момент все же нашел силы, отстраниться резко вздергивая королеву на ноги. Развернув ее спиной к себе, он пригнул женщину к черепу дракона, так что Серсея почувствовала как костяные отростки разрывают ткань ее платья. Конан рывком задрал подол, сжав сильными пальцами ее бедра и с поистине львиным рыком вошел в нее. Вцепившись в носовые пазухи, Серсея глухо стонала, двигая бедрами и насаживаясь на терзающий ее лоно ствол, пока Конан с приглушенным рыком не изверг в нее семя.

У стены неподвижно стоял великан в черном доспехе и его недвижные красные глаза поблескивали в свете факела, удерживаемого в могучей руке, наблюдая, как сходятся черногривый лев с неведомого востока и королева-львица из Западных земель.

Re: Игра Дракона
 

15. Кровь и песок

Бой подходил к концу. Кое-где в глубине замка еще сражались его последние защитники, но большинство их полегло на крепостных стенах, когда ни них, завывая и хохоча, словно стая гиен, взобрались черные дикари. Их дикая ярость и кровожадность смешала ряды, а вслед за ними поднялись и солдаты осаждавшие замок под знаменами с золотым львом, драконом кусающим себя за хвост и золотым пером на поле в зеленую клетку. Сейчас эти флаги реяли над замком, чуть ниже Солнечного Копья Мартеллов и Золотой Кисти Аллирионов. Дар Богов пал, гарнизон, оставленный Айронвудами, вырезан и лорд Рион Аллирион, освобожденный из заточения в собственной комнате, во дворе замка преклонял колено перед Лиссой Мартелл – последней Принцессой Дорна.

Конан не участвовал в церемонии - стоя на крепостной стене он то и дело переводил взгляд со сборища во внутреннем дворе на то, что открывалось за стенами. Замок Дар Богов стоял при слиянии двух рек - Плеть и Вейт, образующихздесь реку Зеленокровная, которая, как уже знал Конан, является главной артерией, питающей этот пустынный край. Киммериец внимательно рассматривал мутно-зеленые воды и снующие по ним причудливые лодки, больше напоминающие хижины на плотах. Лисса рассказывала и о них: Сироты Зеленокровной, потомки ройнаров, сколотивших лодки из обгоревших досок, оставшихся после сожжения кораблей королевы-воительницы Нимении, и с тех пор живущие на воде, вечно оплакивая потерянную родину на великой реке Ройн.

Справа от Конана послышались шаги и обернувшись он увидел Лайла Крейхолла, по прозвищу Могучий Вепрь – рослого широкплечего мужчину в черных доспехах и шлеме в виде головы вепря. Он командовал посланной сюда тысячей из войска Ланнистеров и в общем, устраивал Конана, тем, что даже не пытался оспорить его главенство. Конан понимал, что такое уважение вызвано непосредственным приказом Серсеи, а не из уважения к самому пришельцу с Запада, но в целом ему было на это плевать, до тех пор пока Лайл выполнял свои приказу.

-Эти сироты очень быстро разнесут весть о нас до самого Солнечного Копья,- пробасил Могучий Вепрь, указывая на реку,- думаю, скоро придется ждать гостей.

-Надеюсь на это,- кивнул Конан,- пусть приходят.

-Надеюсь, вы знаете, что делаете…сир,- Крейхолл все же не удержался от многозначительной паузы,- место уж больно неуютное. На востоке войско Айронвудов, Вилей, Манвуди и Блэкмонтов, а на западе их родовые замки и дома, которые еще не приняли ничью сторону. Если Фаулеры, Дейны и прочие сговорятся с Айронвудами, мы окажемся между двух огней в этом пекле.

-Если,- пробормотал Конан, не отрывая взгляда от реки,- Лисса уже разослала воронов по всем домам Дорна, требуя признать ее права. Толланды и Джордейны сразу преклонили колено перед ней, а теперь еще и Аллирионы.

-И все они от силы дадут нам тысячи две войска,- хмыкнул Крейхолл,- даже вместе с нашими солдатами и твоими черномазыми нас очень мало. А Лисса, разослав воронов оповестила все Дома где мы находимся. Теперь мы зависим от их доброй воли.

-Лисса отправила гонцов еще и на родину,- напомнил Конан.

-У Вольных Городов нет стоящей армии,- поморщился Могучий Вепрь,- разве что эта слякоть опять заплатит наемникам. Но захотят ли они тратиться ради бастарда? И в любом случае- на это требуется время, а у нас его немного. Если Айронвуды склонят на свою сторону все остальные дома, у них будет тысяч восемь против наших трех с половиной.

-Битвы выигрывались и при худших раскладах,- рассмеялся Конан.

Лайл Крейхолл пожал плечами и отошел в сторону, тогда как Конан продолжал смотреть на реку. За его спиной слышались нестройные крики и женский смех: Лисса, приняв присягу от еще одного Дома, решила устроить празднество в его честь. Конан не спешил присоединяться к ним- он уже проголодался, но жареное змеиное мясо с острыми специями и змеиным же ядом, не пришлось ему по вкусу, как и прочая дорнийская кухня, невыносимо острая и приторная. Все же Конан решил присоединиться к пиру, когда алый диск солнца, уходящего на покой, коснулся земли. Он бросил последний взгляд на реку и увидел, как всколыхнулись ветви лимонных рощ, окруживших реку и оттуда, с хриплым воем, взметнулась черная крылатая тень. Сделав круг над замком, тенекрыл, устремился на запад, вверх по течению Вейта.

Виверна вернулась уже под утро, когда на востоке только занималась заря. Празднество к тому времени давно окончилось и дозорные выставленные Конаном и Крейхоллом, с испугом наблюдали как крылатая тварь с шипением пожирала окровавленную козью тушу. Конан намеренно демонстрировал чудовище при каждом удобном случае - пусть думают, что у них есть свой дракон, пусть раза в три меньше, чем крылатые бестии на службе Дейенерис Таргариен. Жаль только, что виверна летает только ночью.

Сам Н’кона, усаженный за стол в одной из комнат замка, поглощал жареное перченое мясо, запивая его красным дорнийским, одновременно отвечая на вопросы сидевших за тем же столом Конана, Лиссы и Могучего Вепря.

-К востоку от нас я не видел многих людей с оружием,- говорил с набитым ртом колдун,- хотя и долго летел вдоль зеленой реки. Но плоты с хижинами так и снуют по ней, будто муравьи по разворошенному муравейнику. На севере, у берегов моря, тоже не видно никакого войска - хотя я летел и далеко и видел на западе вершины далеких гор.

-Значит Айронвуды еще не выступили,- кивнула Лисса, - это хорошо. А что на юге?

-Вверх по течению реки, что вы зовете Вейтом,- продолжал Н’кона,- стоит большой каменный дом и над ним реет знамя с тремя черными пантерами на желтом. И вот там, я видел большое войско, подходящее с юга, из самой пустыни.

-Ты видел их знамена? - спросил Конан.

-Глаза черного человек лучше видят в ночи, чем под здешним солнцем,- гордо ответил Н’кона,- я видел черных скорпионов на красном и алое пламя на желтом и красную тварь с петушиной головой, терзающую черную гадюку. Но самое большое войско держалось особняком и шло оно под знаменем с мечом перекрещенном с хвостатой звездой.

Лица Лиссы и Крейхолла сразу омрачились.

- Кворгиллы, Уллеры, Гаргалены…и Дейны,- произнесла девушка,- и собираются они в замке Вейтов. Пять домов Дорна объединили свои силы – вот только против кого?

-Может они решили преклонить колено все вместе? –предположил Конан.

-Может,- с сомнением в голосе произнесла Лисса,- но надежды мало. Эллария была из рода Уллеров…бастард, конечно, но все же их крови. У них нет причин любить Ланнистеров, как и у всех остальных. А Дейны…самый древний род не только в Дорне, но и во всем Вестеросе. Кто знает, чью сторону они решатся принять.

-Думаю, мы вскоре это узнаем,- пожал плечами Конан.

Его слова сбылись ближе к полудню, когда дозорные известили о приближении с запада большого войска, идущего вдоль берега Вейта. Чуть позже стали различаться и отдельные отряды, идущие под названными черным колдуном знаменами: черные скорпионы на красном поле, алое пламя на желтом фоне, черные леопарды и прочие. Не доехав до Дара Богов около ста футов, союзное войско остановилось перед глубоким рвом, наполненным водой, отведенной от обеих рек. Вскоре на крепостной стене появились Лисса, Рион Аллирион и Конан. Какое-то время они молча мерялись взглядами, дав Конану возможность разглядеть возможных врагов или союзников. Дорнийцы напоминали ему зингарцев и шемитов одновременно: худощавые смуглые люди, с блестящими темными глазами и черными прямыми или вьющимися волосами. Эти люди вышли на войну: вооруженные мечами, копьями и луками, в легкой броне, проглядывающей через цветастые развевающиеся одежды и цветастами шарфами обернутыми вокруг шлемов. Конан прикинул, что тут собралось около трех тысяч.

Лисса первой нарушила молчание.

-Я рада видеть вас милорды,- немного скованно произнесла она.

-Мы тоже были бы рады видеть вас, леди,- Конан отметил, что рослый старик под знаменем с алым пламенем на алом фоне не назвал Лиссу родовым именем,- но наши сердца наполняет скорбь, когда мы видим дочь Оберина Мартелла под знаменем Ланнистеров.

-Я стою тут под своим знаменем, сир Хармен,- Лисса указала на стяг с копьем и солнцем,- присмотритесь, если не видите.

-Но за вашей спиной и львиное знамя,- не сдавался лорд.

-Союз Дорна с Железным Троном все еще в силе,- парировала Лисса,- а на троне сейчас Серсея Ланнистер, правительница Семи Королевств.

-И вы заключите союз с убийцами вашего отца?- возмущенно воскликнул носатый мужчина с иссиня-черными волосами, стоявший под знаменем с красным василиском,- не думал, я что…

-Мой отец,- перебила его Лисса,- пал в честном поединке, лорд Гаргален. Все счета уплачены и даже сверх того – с тех пор как Эллария Сэнд убила нашего законного принца и его наследника.

-Кстати, что с моей дочерью? – выкрикнул Хармен Уллер.

-Не знаю,- без запинки ответила Лисса.

-Она жива?

-Когда я видела ее в последний раз, была жива,- пожала плечами Лисса, - в Королевской Гавани. Но, так или иначе, она выбыла из борьбы за престол. И слава Семерым,- добавила она, услышав снизу возмущенные возгласы,- из-за своей глупой ненависти и жажды мести, она поставила Дорн на край гибели, почти истребив дом Мартеллов. Лишь я – законная принцесса Дорна.

-Разве законная принцесса, могла отдать свою предшественницу в львиные когти?

-Эллария убила мою мать,- не выдержала Лисса,- и дочь Серсеи, не сделавшей ей ничего плохого. Продолжим перетирать прошлое дальше или же обратимся к будущему? Айронвуды, захватив, Солнечное Копье, убили оставшихся дочерей Оберина - вы готовы пойти за такими королями?

-Кто их убил, дело темное,- подал голос еще один лорд,- Андерс Айронвуд, уверяет, что дочери Оберина были мертвы еще до его прихода в Солнечное Копье. Но вы правы, никто из здесь присутствующих не собирается идти под Королевскую Кровь. Однако это не значит, что мы должны склониться перед Ланнистерами. В Семи Королевствах идет война и Дейенерис Таргариен заявила о своих правах на престол, приведя трех драконов, как во времена Эйегона Завоевателя. Что противопоставят им Ланнистеры, когда Мать Драконов спустит своих детей на Королевскую Гавань – золотую руку Джейме или золотое лоно Серсеи?

В толпе внизу послышались смешки, а Конан услышал позади приглушеннео рычание - Могучий Вепрь едва сдерживался, слыша поношение своих сюзеренов. Киммериец внимательно присмотрелся к говорившему: высокий с орлиным носом и серебряными волосами, разделенными надвое черной как смоль полосой. Рядом с ним стоял знаменосец, державший знамя с перекрещенными мечом и кометой на лиловом поле. Несмотря на то, что он был моложе остальных лордов, те, как показалось Конану, внимательно прислушивались к его словам. Киммериец как-то сразу понял, что к этом человеку стоит отнестись с наибольшим вниманием.

-Вы хотите склониться перед Дейенерис Таргариен только из-за драконов,- насмешливо сказала Лисса,- не ожидала от вас такой робости, Герольд Дейн. Во времена Эйегона Дорн так и не склонился перед этими тварями, а вы…

-А я помню, чего им стоила эта гордость,- парировал Герольд,- вы хотите, чтобы Дорн вновь прошел через огонь и кровь? Да, вы правы, союз с Железным Троном еще в силе, но он был заключен, пока на троне сидели Таргариены. Этой стране нужна сильная династия…как и Дорну.

-Вы предлагаете в принцы себя?- напрямик спросила Лисса.

-Почему бы и нет,- усмехнулся Герольд Дейн,- мой род старейший в Вестеросе. Десять тысяч лет они правили в Красных Горах.

- Дейны, но не Дейны из Горного Приюта,- заметил Рион Аллирион.

-Единственный, кто достоин сейчас возглавить Дейнов – только я! Раз уж род Мартеллов угас, значит Дорну нужна новая династия- и почему бы ею не стать Дейнам? Лорды, что стоят рядом со мной, согласны с этим.

-А я нет,- отрезала Лисса,- род Мартеллов не угас, пока жива я.

-У вас меньше сторонников, чем у меня,- заметил Дейн,- и уж точно меньше, чем у Айронвудов.

-Их достаточно для того, чтобы заставить вас положить всех людей под стенами этого замка,- деланно усмехнулась Лисса,- и даже если вы его возьмете- вам точно не выстоять перед Андерсом Айронвудом. Похоже, мы зашли в тупик.

Герольд Дейн переглянулся с Харменом Уллером и еще одним лордом под знаменем с черными скорпионами, который что-то быстро шептал очередному претенденту на трон. Когда же Дейн заговорил снова, в его голосе звучали явно примирительные нотки.

-Вы правы, леди Мартелл,- произнес он,- кто бы не победил в схватке между нами, победителя добьют Айронвуды. Ланнистеры и Таргариены тоже нам не помогут – они далеко. Поэтому , чтобы не тратить силы в ненужной нам обоим войне, предлагаю решить дело поединком. Я- против вашего лучшего бойца. Если победа будет за мной- вы покоритесь мне и признаете королем Дорна. Взамен я оставлю вам титул Леди Солнечного Копья, после того как вы принесете мне клятву верности. Ваши люди присягнут мне, как и все лорды, что пошли за вами, а людям Ланнистеров будет позволено уйти на север. Если же паду я- все эти лорды присягнут вам и Дому Мартеллов. Клянусь Рассветом, реликвией моих предков!

Он выхватил из-за спины длинный меч с клинком белым, словно молочное стекло, будто бы светящимся изнутри и истово поцеловал чудную сталь. Лисса бросила неуверенный взгляд на Конана и тот, чуть заметно, кивнул в ответ.

С поединком решили не затягивать- несмотря на то, что солнце еще стояло в зените. Во владениях Аллирионов за пределами замка нашлась тенистая лимонная роща, а в ней- обширная поляна, вполне годная для сражения. Оба противника вышли в легком облачении, хотя Лисса и настаивала, чтобы Конан облачился в тяжелый доспех.

-Темная Звезда один из лучших фехтовальщиков Дорна, а то и всего Вестероса,- говорила она,- он быстр, как песчаная змея и столь же ядовит.

-Мне не впервой давить змей,- усмехнулся Конан,- разве тебе нужны слухи, что твой боец выиграл нечестно? К тому же, если он и впрямь столь увертлив, как ты говоришь, все эти железки мне будут только мешать.

Прозвучал сигнал и оба противника принялись осторожно сходиться друг с другом.

-Ты уже слышал кто я такой,- громко произнес Герольд,- но, если хочешь, я назовусь снова. Герольд Дейн из Горного Приюта, ранее именуемый Темной Звездой, а теперь Мечом Зари. Но я так и не узнал, с кем сражаюсь сейчас.

-Конан,- проворчал варвар,- Конан из Киммерии, король Аквилонии.

-Король,- Герольд усмехнулся,- никогда не слышал о такой стране, ну да и в пекло ее. Сегодня знаменательный день: один король умрет , но второй народится на свет. Можешь не беспокоится: я позабочусь о твоей лиссенийской шлюхе, когда взойду на трон.

Он говорил, улыбаясь, и улыбались его глаза - не черные, как вначале показалось Конану, а темно-фиолетовые. Это выражение лица могло ввести в заблуждение многих, но Конан все же успел прикрыться щитом, когда Герольд, по-прежнему улыбаясь, вдруг метнулся вперед, готовясь одним смертельным ударом закончить бой. Ослепительно-белая сталь лязгнула о щит, оставив на нем глубокую зарубку и Дейн стремитльно отпрянул назад, чудом избежав ответного удара. Дорниец уже не улыбался, глаза его потемнели еще больше, когда лорд обрушил на Конана град ошеломляющих ударов. Он и впрямь мог считаться одним из лучших фехтовальщиков, когда-либо встречавшихся Конану и все же каждый раз, когда Рассвет готовился поразить киммерийца, его встречал меч или щит короля. Вскоре Герольд Дейн был вынужден сменить тактику: поняв, что не выдержит долго прямой схватки с более высоким и массивным Конаном, он принялся кружить вокруг киммерийца, стремясь его измотать и лишь потом прикончить. Смертоносную пляску он сопровождал быстрыми выпадами, дабы ослабить Конана потерей крови из небольших ран. Однако киммериец, несмотря на свой рост и вес, не уступал Герольду в быстроте и ловкости, всякий раз парируя его удары и нанося собственные. Вскоре Дейн перешел от наступления к обороне, с непривычным страхом понимая, что проигрывает этот поединок. Удары Конана становились все сильнее, отдаваясь болью в предплечье и Герольд все с большим трудом отражал их. Лязг клинков стал столь оглушительным, что, казалось, разносился по всей пустыне.

С необычайной ясностью Дейн понял, что умрет, если не переломит ход битвы. Собрав остаток сил, он выплеснул их в одной стремительной атаке, столь яростной, что Конан невольно отступил. Вопользовавшись тем, что киммериец на мгновение раскрылся, Дейн рванулся вперед, стремясь покончить дело прямым ударом в сердце. Однако киммериец, крутнувшись вокруг собственной оси, ушел от удара, хоть и пробившего кольчугу, но оставившего лишь глубокую царапину на ребрах. В тот же миг меч Конана, описав смертоносный круг, перерубил шею Дейна. Его голова, с широко распахнутыми ярко-фиолетовыми глазами, в которых еще читалась ярость, откатилась в кусты. Конан выпрямился, тяжело дыша и окидывая свирепым взглядом застывших на месте лордов Дорна. Затем встретился с восхищенным взглядом Лиссы и с трудом улыбнулся ей.

-Семеро вынесли приговор,- сказал Рион Аллирион,- даровав победу бойцу Принцессы. Лорд Уллер, лорд Кворгилл, лорд Вейт и лорд Горгален: хорошо ли вы помните клятву Дейна?

Четверо лордов угрюмо переглянулись и Хармен Уллер первым шагнул вперед, преклоняя колено перед Лиссой Мартелл.


Мутную зелень речных вод теперь разбавляла алая кровь, стекавшая в реку с обеих берегов. Здесь, возле безымянного брода сошлись, наконец, армии Лиссы Мартелл и Андерса Айронвуда, где род Принцев Дорна в очередной раз подтвердил свое право на жаркий пустынный край.

Лисса вывела свое войско, увеличившееся более чем вдвое, на следующий день после поединка. Командование над армией Мартеллов принял Конан- и никто из высокородных лордов не осмелился противиться такому назначению. Они преодолели примерно половину пути от Дара Богов до Солнечного Копья, когда стало известно, что войско Айронвудов и союзных им лордов движется навстречу. Солнце уже стояло в зените, когда обе армии встали напротив друг друга по обеим берегам реки.


Андерс Айронвуд прибыл к переправе первым и, едва завидев противника, приказал переходить реку, не дав Конану времени на построение. Несмотря на усыпавший их град стрел и копий, вражеское войско все же выбралось на левый берег Зеленокровной, вступив в ожесточенную сечу с войском Лиссы. Исход битвы долгое время был неясен - Айронвуд и его союзники, все еще превосходили числом сторонников Лиссы. Им почти удалось обратить в бегство правый фланг, под командованием лордов Уллера и Кворгилла, когда за спинами дорнийцев вдруг послышались воинственные крики и в тыл им ударили воины под знаменем с золотым львом. Впереди, ревя не хуже зверя на своих знаменах, озверелым вепрем несся Лайл Крейкхолл.

Конан усмехнулся, переведя взгляд на суетящихся возле берегов смуглых лодочников, поспешно забиравшихся на свои «хижины на плотах», ярко раскрашенные и покрытые искусной резьбой. Узнав о том, что навстречу идет Айронвуд он приказал задержать с несколько десятков таких лодок, взяв в заложники от каждой семьи и пообещав каждому из «Сирот Зеленокровной» щедрое вознаграждение от имени дома Мартелл. Обеспечив, таким образом, их лояльность Конан посадил на эти лодки солдат Ланнистеров, разбавив их воинами Аллирионов, как наиболее знакомых с рекой. Всем им он приказал спускаться вниз по течению, держась, по возможности, не очень кучно, но и не теряя друг друга из виду. План удался как нельзя лучше: привыкшие к сновавшим там и тут «сиротам», Айронвуды не обратили на них внимания и сейчас. Проплыв, таким образом, несколько миль вперед, войско Ланнистеров вышло на берег и мощным марш-броском, вышло в тыл Айронвудам в самый напряженный момент. Удар оказался столь неожиданным, что задние ряды дрогнули и побежали, после чего и войско Конана перешло в наступление. Вскоре бегство стало всеобщим – из почти шести тысяч собранных Айронвудами, уйти удалось не более чем нескольким сотням. В битве пали лорды Манвуди и Виль, а Джинесса Блэкмонт попала в плен и, после недолгого разговора с Лиссой, присягнула ей на верность. Точно также на сторону Лиссы перешел и Дизиэль Дальт, рыцарь Лимонной Рощи.

Но сам Андерс Айронвуд смог уйти, что немало беспокоило Лиссу - по ее словам Андерс мог бросить Солнечное Копьи и уйти морем в свой родовой замок, где мог доставить немало проблем новоявленной Принцессе Дорна. Не сбавляя темпа, Конан, дав войску немного времени на отдых, двинулся вниз по течению, стремясь застать Айронвуда до того как он укроется в замке.

Уже смеркалось, когда на горизонте, наконец, появились башни замка Мартеллов - венчанная громадным куполом из хрусталя с позолотой Башня Солнца и изящная Башня Копья, увенчанная шпилем в виде настоящего стального копья. Однако реяло над ними не черная решетка Айронвудов –на башне Копья колыхалось знамя Мартеллов, а над башней солнца другой стяг, с изображением танцующей обнаженной женщины. Конан уже знал, что это символ Лисса- Вольного Города, где родилась новая принцесса Дорна.

От стен Тенистого Города, раскинувшегося вокруг замка, уже двигались ряды вооруженных до зубов воинов. Конан узнал Даррена Пайка и его головорезов с Островов Василиска, барахтанских капитанов. Были тут и незнакомые ему воины, под знаменем с изображением вставшей на дыбы кошки. Конан припомнил, как Лисса говорила ему о них: Рота Кошки, один из многочисленных отрядов наемников, промышляющих по ту сторону моря.

А перед всеми ними гордо вышагивали высокие чернокожие женщины, с причудливыми прическами и оружием. Впереди всех шла Йененга, держащая в руке светловолосую голову с грубым лицом, покрытым веснушками. Конан узнал Андерса Айронвуда, хотя видел его только пару раз в горячке битвы – рослого широкоплечего мужа, чем-то похожего на Крейкхолла.

Остановившись в паре шагов перед Лиссой, королева амазонок упала на одно колено, протягивая девушке жуткий трофей. Лисса приняв его, вскинула руку, показывая всем отрубленную голову и купаясь в раздавшихся отовсюду победных кличах.

Re: Игра Дракона
 

16. Мертвое войско и мертвый флот


Во мраке полыхали костры, освещая обступивший его со всех сторон причудливый лес. Деревья со странными, болезненно искривленными стволами, сплетали свои кроны над его головой, а толстые лианы оплетали их подобно гигантским змеям. Выступавшие из земли корни покрывал толстый слой мха. В зарослях что-то шелестело, пищало, шипело. Время от времени по бокам мелькали смутные тени со святящими глазами, вверху тоже кружили какие-то странные создания - слишком большие для сов или летучих мышей.


Неведомая сила влекла его вперед: словно мотылек, лятящий на свет, он шел в направлении ярких огней. Вскоре он различил и темные силуэты на фоне сине-зеленого пламени, ивзивающиеся в дикой пляске. Порыв ветра донес до него дикие песнопения и грохот бубна.


Лесная чаща расступилась перед ним, оказавшимся на краю огромной поляны, посреди которой и полыхало кольцо костров. Между ними, то припадая к земле, то взмывая ввысь, корчились странные люди – мужчины в облачении из страусиных перьев и полуголые женщины. Чем-то они напомнили ему обитателей болот – столь же низкорослые и худощавые. Но на этом сходство заканчивалось: кожа их была смуглой, покрытой причудливыми татуировками, волосы черными и прямыми, как и глаза, напоминавшие твердые блестящие бусины. Он не знал этого народа, но даже сейчас он содрогнулся от выражения тех глаз, выражавших мрачную дикость и угрюмую первобытную жестокость.


А посреди круга костров возвышалось нечто, принятое им за высокое черное дерево, с длинными ветвями - не то сломанными, не то просто склонившимися до самой земли. Даже с с такого расстоянии дерево производило отталкивающее впечатление - словно старая сгорбленная ведьма с растрепанными черными волосами, жадно протягивающая руки-сучья к своим жертвам.


От круга танцующих отделилась пугающая фигура - худой морщинистый старик увешанный амулетами. Вот он вскинул руки,- полыхающие костры взметнулись и опали, открывая то, что скрывал пламя. На поляне лежали, искривленные в странных позах, слабо шевелящиеся окровавленные тела. Раны на них выглядели столь же странно, сколь и пугающе- казалось немыслимым, что их могла нанести человеческая рука.


А потом «дерево» шевельнулось - и он, казалось бы, привыкший к самым невероятным ужасам, похолодел от страха. То, что он принимал за дерево, претерпевало совершенно невообразимые изменения. По маслянисто-черной, блестящей «коре» волнами пробегала рябь, длинные «ветки» извивались, словно щупальца и на них распускалось нечто похожее на уродливые зеленые цветы или гигантские сморщенные листья. Из их, непрестанно сокращающихся складок, потоками стекала на землю омерзительная зеленая слизь. Жуткая черная тварь, колышась словно желе, протягивала свои «ветви» к окровавленным телам и его «цветы» впивались в их раны, с жадным чавканьем высасывая кровь. Земля у основания «ствола» дрожала, вспучиваясь осыпающимся буграми и оттуда появлялось нечто, поначалу показавшееся ему корнями исполинского чардрева – но на самом деле это были покрытые бледной, слабо святящейся чешуей тела огромных змей. Недвижные глаза злобно поблескивали во мраке и с длинных острых зубов стекал прозрачный яд. Жадно вгрызались они в человеческие тела, вырывая куски плоти.


А затем само «дерево» изогнулось подобно колоссальному змею и посреди него вдруг проступило узкое злое лицо, с заостренными ушами и раскосыми глазами, полыхавшими ядовитым зеленым огнем. Тонкие губы разомкнулись и по поляне, подобно рыку исполинского зверя, шипению змеи, кваканью чудовищной жабы разнеслись жуткие слова.


-Джеббал-Саг! Джеббал-Саг! Джеббал-Саг!!!



-Лорд Старк! Лорд Старк, с вами все в порядке?



Трехглазый Ворон открыл глаза, возращаясь в свое искалеченное, обливающееся холодным потом тело. Он по-прежнему сидел в инвалидной коляске под сенью чардрева, а рядом стоял испуганный мейстер Волкан.



-Слава Старым и Новым богам,- произнес он,- у вас было такое лицо…



Если бы у него еще сохранилась способность смеяться, то, наверное, он бы усмехнулся. Мейстер до смерти перепугался только от вида его лица - чтобы он сказал увидев то же, что и он? Это уже не первое видение жестокого смуглого народа, свершающего изуверские ритуалы – но только сегодня он увидел чем заканчивается обрад. Безобразная тварь с корнями-змеями и испускавшими слизь листьями, мало чем напоминало чардрева и все же Трехглазый Ворон чувствовал, что они как-то связаны. Чудовище в неведомой чаще зачем-то выделило его, зовя к себе и он боялся и думать о том, что это может значить.



Он ни с кем не говорил об увиденном: сестра и все остальные и без того смотрят на него с опаской и недоумением. Нет толку рассказывать им о том, что он и сам не понимает- и вряд ли кто в Вестеросе знает об этом больше него. Прежний Трехглазый ворон может и смог бы что-то понять, но сейчас он мертв.



Единственное утешение во всем этом - где бы не находился этот лес, это место явно пребывало далеко от Винтерфелла, от Севера, а может и от всего Вестероса. Намного ближе к ним находилось иное зло, ничуть не менее страшное. И оно не будет ждать, пока Трехглазый Ворон наберется смелости вновь открыть в себе зеленовидение. Он привычно закатил глаза, чувствуя как покидает тело, как входит в покрытые перьями черные тела, распадаясь на множество созданий. Послышалось оглушительное карканье и стая воронов, сидевших на ветвях чардрева, взмыла вверх, устремившись на север.



Ледяной холод охватил птиц, разом пробравшись под перья, так что Брану приходилось немало стараться, чтобы заставить их лететь дальше. Когда вороны от холода только что не падали замертво – он, наконец, увидел их.



Войско. Бескрайнее, растянувшееся до самого горизонта, скопище мертвой плоти, медленно, но неумолимо двигавшееся на юг. Ходячие мертвецы - в остатках доспехов и обрывках одежды, утраченной вместе с немалой частью плоти. Свежие, почти похожие на живых людей, сгнившие трупы и почти голые скелеты, медленно переставлявшие белые кости. Медведи и сумеречные коты, с торчащими сквозь шкуру голыми ребрами. И, словно горы над холмами, над ними возвышались мертвые великаны, медленно переступавшие колонноподобными ногами.



И у каждого из тех оживших трупов полыхали светящиеся синим льдом глаза.



Они пролетели еще почти милю, прежде чем он увидел предводителей этого жуткого войска. На полуразложившихся трупах лошадей ехали они – бледные, как сама смерть, сухопарые, словно мумии, с такими же мерцавшими синим огнем глазами, что и у оживших трупов. Вот один из них,- облаченный в черный костюм, с острыми отростками венчавшими его голову, подобно короне,- вскинул голову, встретившись взглядом с птичьими глазами. В следующий миг Трехглазый Ворон почуствовал острую боль, будто его разрывают на множество частей, в его глазах померкло и он почуствовал, как освобожденная черная стая разлетается в разные стороны.



Обычно после такого он возвращался в свое тело, но сейчас его вдруг повлекло вверх, с силой столь мощной, что Бран, испугался, что он так и сгинет в холодных небесах. Мертвое войско внизу превратилось в едва различимые темные точки, затем сгинули и они: перед Вороном открылась бескрайняя белая пустошь, простершаяся от моря до моря. А потом та же сила повлекла его на восток, одновременно вновь приближая к земле. Что-то темное мелькнуло перед его глазами, послышался недовольный клекот и в следующий миг Трехглазый Ворон ощутил, как его сознание вновь облекается теплой плотью. У него появились острые когти, изогнутый клюв и могучие крылья, стремительно несущие его на восток.



А еще у него был разум – не человеческий, но и сильно превосходящий птичий. Разум достаточный для того, чтобы понять, что с ним случилось и свирепо борющийся против захватчика. На миг перед Трехглазым Вороном проступило незнакомое худое лицо с крючковатым носом и светло-голубыми глазами. В голове даже всплыло имя – Орелл.



Два разума схлестнувшиеся в птичьей голове дрались друг с другом за одно тело, тогда как могучие крылья уже несли орла над морем. Милю за милей миновали они, летя на восток, пока, наконец, внизу не замаячило темное пятно на воде. Крылатый хищник устремился вниз и вскоре Трехглазый Ворон смог увидеть огромное уродливое судно, следюущее прямо на свер. Возле мачт и бортов копошились со снастями приземистые волосатые люди с уродливыми лицами. Снег, то и дело срывавшийся из темных туч не таял на их лицах и волосах, а глаза выглядели пустыми, словно ночное небо без звезд. Здесь же стояли и высокие худощавые люди со светлыми глазами и гривами бесцветных волос. Иные из них носили черные одеяния со странным алым пятном на груди, другие были в кольчугах и при оружии.



А на носу, застыв словно статуя, стояла прекрасная светловолосая женщина в одеянии из белых песцов и черно-бурых лис. Внезапно она вскинула голову и бледно-серые надменные глаза, словно уставились в самую душу Брана. Он почуствовал резкую боль перед его глазами все потемнело и та же сила, что забросила его сюда, вновь властно вырвала его из птичьего тела.



Он очнулся все так же сидя под чардревом, обливаясь холодным потом и сотрясаемый крупной дрожью, чувствовавшейся даже в давно недвижных ногах.



-Вороны,- прохрипел он подскочившему мейстеру,- надо послать воронов.



Королева Вамматар не глядя, протянула руку и на нее с хриплым клекотом опустился орел. Она чувствовала в нем человеческий разум,- пусть и стремительно растворявшееся в птичьем сознании,- также как только что ощущала второй разуме, куда более сильный и деятельный. На миг перед ее глазами проступила странная картина: огромное дерево с кроваво-красными листьями и белой корой, на котором было вырезано задумчивое лицо с глазами, затянутыми затвердевешим древесным соком. Под деревом сидел худощавый юноша с темными волосами и бледным лицом. Вамматар понимала, что он как-то видит ее, но это ее не сильно беспокоило: в случае чего она закроет глаза мальчишке. Куда больше ее беспокоил иной возможный противник - предводитель воинства мертвецов, обретающийся за огромной стеной изо льда. Вамматар не знала, что это за тварь, но чувствовала, что их сила имеет общий источник, разве что там где она поднимала десятки мертвецов, тварь с ярко-синими глазами поднимала тысячи.



Ксальтотун мог бы помочь и Тот-Амон тоже, однако Вамматар не хотела привлекать внимание жрецов Сета. Ее вотчина- Север, которым правят иные боги, здесь свои тайны и своя магия. Гиперборейцы остались ближе всех к истокам своей расы: единственные среди всех хайборийских народов, никогда не принимавшие Митру, они остались верны богу предков Бори и его угрюмому сыну Иль-маринену, богу кузнецов и воинов. Поклонялись тут и чужеземным богам, привнесенными невольниками с востока и юга - гирканцами, бритунцами, заморийцами. Но колдуны и ведьмы, в изобилии населявшие древнюю страну, все чаще взывали к богам асов и ванов из Нордхейма, почитавшим Ледяного Гиганта Имира и его бесчисленное потомство: морозных великанов и нечеловечески прекрасных дочерей. К одному из таких порождений Инеистого Великана собиралась воззвать и Вамматар, дабы заполучить собственное войско не менее жуткое, чем армия мертвых.



Гиперборея никогда не имела выхода к морю, за исключением крайних северных областей, соприкасавшихся с покрытым вечным льдом океаном. Сейчас же, север королевства тоже омывало море - холодное, но большей частью свободное ото льда, кишащее рыбой и морским зверем. Здесь же сновали и огромные суда низкорослых волосатых китобоев.



Вамматар уже знала, что этот народ зовется иббенийцами, что проживали они на большом острове, именуемом Иб, сгинувшем неведомо куда, когда на его месте появились Нордхейм и Гиперборея. Однако к востоку и к северу осталось немало китобоев и рыболовных судов, вышедших на промысел, но вместо родного порта, вернувшихся в неведомую унылую страну, населенную доселе незнакомым народом. Вамматар быстро принудила их к повиновению - показательно казнив несколько экипаже, оказавших ей сопротивление, она столь же демонстративно подняла их из мертвых, приговорив к вечной службе на собственных кораблях. Остальные иббенийцы покорились и Вамматар расселила их на восточных границах, теперь превратившихся в побережье. Им она поручила проплыть так далеко на восток, как только можно, утверждая власть Гипербореи в дальних иббенийских колониях.



А восставшие экипажи китобоев стали ее Мертвым Флотом.



Сейчас он шел к Белой Пустоши – север Студенного Моря, где по заверениям иббенийцев не было ничего, кроме сплошных льдов. Плавучие льды и впрямь попадались на пути все чаще, из обычных льдин превращаясь в горы айсбергов. Ведьма уже слышала жуткие рассказы от иббенийских капитанов: о голубом тумане, скользящем над водами – столь холодном, что любой оказавшийся на его пути корабль мгновенно промерзает насквозь; о духах утопленников, являющихся ночами, чтобы утянуть живых в серо-зеленые глубины, о ледяных драконах выдыхающих холод, столь жуткий, что он может за полмгновения обратить человека в кусок льда и о многих иных вещах, слишком жутких, чтобы говорить о них вслух.



Но моряки ее флота уже избавлены от подобных страхов и сомнений - безмолвные, хоть и не утратившие прежних навыков. Сама же Вамматар столь давно занималась некромантией, что требовалось, что-то посерьезнее, чтобы напугать ее. Что же до немногих гиперборейцев сопровождавших ее, то они всегда беспрекословно следовали приказам своей госпожи.



День и ночь и еще один день они плыли на север, пока впереди что-то не заблестело, причем так ярко, что становилось больно глазам. Когда флот подошел ближе стало ясно, что это отблеск заходящего солнца, отразившегося от исполинской ледяной стены, тянувшейся через все море. Хаотичное нагромождение смерзшихся айсбергов напоминало стену, виденную Вамматар в ее видениях, но сие было созданием не рук человеческих, а грозных богов Моря и Льда.



-Мы не пройдем тут, госпожа,- к Вамматар подошел высокий гипербореец, кутавшийся в меховую шубу,- эти места не для людей.



-Ошибаешься, Ветехинен,- рассмеялась колдунья,- это очень людные места.



Повинуясь ее приказам, мертвые иббеницы развели свои корабли, впустив между них огромную плавучую льдину, закрепившись на ней якорями. Вамматар сошла на лед, а вместе с ней - несколько мертвяков и гиперборейцев. Другие открывали трюмы и выводя оттуда связанных, дрожащих от холода юношей и девушек. Их испуганные глаза смотрели то на королеву Гипебореи, то на возвышавшуюся перед ними стену, то на обступивших их мертвецов. Однако никто из рабов не молил о пощаде – один взгляд на прекрасное, будто выточенное изо льда, лицо Вамматар, яснее любых слов говорил о тщетности таких надежд. Меж тем двое гиперборейцев, сошедшие на лед, расчистили небольшую ровную площадку, ставшую своего рода естественным алтарем, вырубая боевыми топорами во льду желобки для стока крови.



Действо началось с наступлением темноты: на льдине уже полыхал костер и мертвецы уложили первого из пленников на ледяной жертвенник. Один из гиперборейцев с поклоном подал Вамматар жертвенный кинжал с рукояткой из мамонтовой кости, с лезвием усеянным рунами.



Ведьма вскинула руки, по направлению к морю обращаясь к ледяной стене.



-Имир! Господин холода и льда, насылающий метель и вьюгу, безжалостный, неумолимый. Выведи первую из дочерей твоих из мрака полярной ночи. О, дочь ледяного гиганта и Той, чье имя неведомо, выйди на мой зов из пучин Студеного моря, ты, что повелеваешь чудовищами моря и принимаешь на ложе утопленников, что несешь смертным ужас, а взамен берешь кровь. Услышь мой зов и соблаговоли принять мое подношение.



Острый клинок вспорол грудную клетку лежащему на алтаре рабу. Вамматар наклонилась и выпрямилась снова, держа в руках еще трепещущее сердце. Глаза ее блеснули ледяным огнем и, демонически расхохотавшись, она швырнула окровавленный ком в разбушевавшееся море. Семь гибких темноволосых юношей из Заморы и семь златокудрых девственниц из Бритунии легли на алтарь. Четырнадцать раз поднимался и опускался клинок и четырнадцать сердец было брошено в море, под громкие заклинания ведьмы. После каждой принесенной жертвы, она окунала палец в кровь, чертя на снегу причудливые руны.



Поднялся ветер, быстро превратившийся в метель, заметавшей снегом кровые пятна. В ее воле слышались чьи-то голоса, жалобные крики и издевательский смех. В небесах замерцали призрачные огни, вспыхивавшие разноцветными сполохами. Орел, сидевший на мачте одного из кораблей, издал громкий крик, тревожно хлопая крыльями. Вода вокруг льдины бурлила в ней мелькали острые плавники, высовывались исполинские клешни и щупальца, раскрывались забастые пасти. После безымянных чудовищ сменили бледные русалки с черными чешуйчатыми хвостам . Они плясали в волнах, корча жуткие рожи и скаля острые зубы, покрытые редкими чешуями руки с перепончатыми пальцами, зазывно махали, маня к себе. Все быстрее двигались они, стремительно сливаясь воедино в безумном хороводе.



Последняя жертва рухнула, окропив кровью лед, а ее трепещущее сердце исчезло в морской пучине. Вамматар выкрикнула последнее заклинание и ночное небо очистилось мерцая огромными звездами. Стих и ветер, исчезли русалки и прочие твари. Вместо них над льдиной нависала великанша не менее пятнадцати футов ростом. Под волнами угадывалась и нижняя, куда более длинная, половина туловища: не то огромные щупальца, не то змеиный хвост. Белая словно алебастр кожа, словно светилась изнутри, тогда как черные как смоль волосы, спускались до талии, растекаясь по поверхности моря. В глазницах не было зрачков - только черные бельма.



Вамматар опустилась на колени, также как и остальные гиперборейцы. Тонкие, почти бесцветные губы раздвинулись в жуткой ухмылке, открывая острые, как у акулы зубы.



-Приветствую тебя, Вамматар,- произнесла великанша.



-Приветствую тебя, Кольга,- ответствовала королева-ведьма.



Немногие жрецы отваживались взывать к первой из дочерей Имира. Все его прочие дочери и сыновья, родились не от матери, но от самой сути морозного Гиганта, но Перворожденная родилась от связи Имира с некоей ужасающей тварью из Пучины. Даже в самых старых песнях не упоминалось имени сей твари либо ее обличье, никто не знал, пребывает ли она еще в морских глубинах или вернулась во Изначальный Мрак, породивший ее. Но ее Дочь, рожденная от Ледяного Гиганта, почти безраздельно владела северными морями.



-Второй раз ты взываешь ко мне,- речь великанши напоминала треск ледяных глыб, давящих борта корабля,- много лет прошло с тех пор, как ты впервые принесла мне жертву.



-Много веков наша страна была далеко от моря,- произнесла Вамматар,- много лет мы не могли отдать тебе должное. Но сейчас все изменилось - ты получишь столько жертв, сколько не получал никто из дочерей Имира и сам Имир. Тысячи умрут на твоих алтарях и никто из богов Льда не будет обижен жертвой. Взамен я прошу тебя только об одном - отворить Голодный Залив.



-Голодный Залив,- великанша оскалилась в жуткой улыбке,- дорогую плату ты просишь, Вамматар из Халоги. Те, кто обитает в Заливе- моя любимая забава, а ты хочешь лишить меня ее?



-Скоро тебе больше не придется довольствоваться такой малостью,- усмехнулась Вамматар,- весь мир станет Голодным Заливом для твоих развлечений



- Дети Льда не верят людям на слово, - рассмеялась Кольга,- дай мне залог своей преданности.



Поколебавшись, Вамматар вытянула руку и решительно полоснула себя ножом. Алые капли окропили снег, когда Кольга, склонившись медленно слизала кровь с израненных пальцев. Выпрямившись, она издала торжествующий хохот, в ночном небе полыхнули разноцветные огни, столь яркие, что Вамматар на мгновение зажмурилась. Когда она открыла их, Кольга исчезла, зато ледяная стена ходили ходуном, роняя в воду исполинские глыбы. От ледяных утесов разносился жуткий вой, подобном вою безумцев в ночном бреду. А затем раздался громкий треск и ледяную стены расколола огромная трещина мигом превратившаяся в зияющий белый провал. По ушам ударил многоголосый вой и следующий миг из прохода стали выплывать корабли - пузатые китобои иббенийцев, узкие боевые галеи, рыболовные суда, торговые галеры и многие другие. А с бортов кораблей угрожающе скалились странные существа: невероятно тощие, с бледной кожей и странно деформированными лицами. Налитые кровью глаза смотрели на людей на корабле с жадным вниманием, рты капали голодной слюной, скаля острые, необычайно длинные клыки.



Вот к льдине подошла огромная галера с гиппокампом на носу. Возле него, обхватив рукой лошадиную шею, стояло тощее чудище, с горящими безумными глазами. В буйной седой шевелюре и всколоченной бороде виднелись остатки синей краски.



-Мясо,- облизываясь, произнес он,- мясо, хорошее вкусное …



-Я дам вам…



-Мясо!!!- не дослушав колдунью, тварь, расставив тощие руки с длинными, похожими на когти, ногтями, кинулось на Вамматар. Колдунья выставила ладонь, выкрикнув короткое заклинание, и вокруг головы чудовища возникла голубоватая дымка, окутавшая его призрачным облачком. Жуткий вой прервался, сменившись трескучим морозным стуком и белесое чудовище рухнуло, промерзшее насквозь. Вамматар посмотрела на остальные тварей: уже начавшие спрыгивать на льдину, они испуганно шарахнулись назад к кораблям.



-Я дам вам столько мяса, сколько вы не ели за всю свою жизнь,- повторила Вамматар,- если вы будете слушаться, я до отказа наполню ваши чрева человечиной. А пока- можете съесть их,- она обвела лежащие на льду окровавленные тела, - и их,- она указала на мертвых иббенийцев, которые, медленно переставляя ноги, спускались с кораблей на лед.



Жуткий вой ударил в уши, когда Вамматар, развернувшись, поднялась на свой корабль. Он был единственным, где она оставила восставших мертвяков - без них добраться до дому все же нелегко. Туда же поднялись и все гиперборейцы. А за ее спинами уже слышался торжествующий вой орды людоедов, разрывавшей на части оживших покойников и тела жертв, наполняя мертвой плотью снедаемые вечным голодом утробы.

Re: Игра Дракона
 

17. Огненный шторм

Огромные черно-зеленые валы, с грохотом обрушивались на скалистый берег, будто желая утащить в пучину исполинский утес вместе с стоящим на нем замком. Свирепые ветры, доносили соленую влажную пыль до вершины массивной башни, встроенную в толстую крепостную стену. Долетавшие брызги сделали влажными лицо и волосы стоящего меж массивных зубцов высокого воина, задумчиво глядевшего на разбушевавшуюся стихию.

-Говорят, что раз в семьдесят лет, боги моря и неба пытаются уничтожить Штормовой Предел,- послышался негромкий голос за его спиной,- насылая на замок сильнейшие штормы.

-Если бы боги были столь мелочны,- усмехнулся Конан,- на земле не осталось бы людей, чтобы возносить к ним молитвы.

Он разеврнулся и увидел молодого человека в черном камзоле и щегольской шляпе, прикрывавшей серебристо-золотые волосы. В серо-зеленых глазах таилась насмешка, которую он мигом спрятал под маской почтительности.

-Ваши гости недоумевают милорд,- учтиво произнес Ауран Уотерс, гранд-адмирал Королевского флота,- им бы не хотелось пить за здоровье нового лорда в его отсуствие.

Конан кивнул и, бросив последний взгляд на бушующее море, начал спускаться по ступеням.

Этот авантюрный план возник у Серсеи и Квиберна еще во время пребывания Конана в Королевской Гавани. Серсея вручила ему королевский указ, признававший «бастарда лорда Стеффона Баратеона и знатной дамы из Волантиса, Конана Шторма, законным наследником титула лорда Штормового Предела и всех Штормовых Земель». У киммерийца были серьезные сомнения в успехе замысла, основанном на столь зыбком аргументе, как внешнее сходство с Баратеонами. Тем более, что в столицу он возвращался даже с меньшими силами, чем в момент высадки в Дорне: Йененга присягнула леди Солнечного Копья, а ее амазонки составили личную гвардию принцессы. С нею же остался и Даррен Пайк, со своими кораблями и своими пиратами. Так что назад Конан возвращался лишь с изрядно поредевшим войском Ланнистеров, во главе с Лайлом Крайкхоллом, своими черными пиратами и барахтанцами. Даже Н’кона, с его тенекрылом, отлеживался где-то в окрестных холмах, чтобы не пугать возможных подданных. Завидев исполинские стены Штормового Предела, Конан сразу понял, что если придется воевать, его слабосильное войско не возьмет этот замок.

Однако его опасения оказались напрасны: кастелян Штормового Предела открыл ворота перед новым лордом и впрямь впечатлившись высоким ростом, черными волосами и ярко-синими глазами короля Аквилонии. Громогласный бас Конана, а также его явное пристрастие к обильной еде и выпивке еще больше убедили челядь, что перед ними и впрямь их природный лорд: словно сам Роберт Баратеон восстал из могилы в самом расцвете сил. Во все замки лордов Штормовых земель полетели вороны, скликавшие вассалов присягнуть новому лорду Штормового Предела. Не успел Конан как следует ознакомиться с новыми владениями, как в воротах замка начали появляться первые знамена: черный лев Грандисонов, висельник Трантов, белый филин Мертинсов, черепаха Эстермонтов и многие другие, о которых Конан забывал, едва приняв присягу. Так или иначе, большинство домов Штормовых земель присягнуло «Конану Баратеону» и тот, решил дать прощальный пир перед своим отъездом в Королевскую Гавань. Кастеляном, на время его отсутствия назначался Лайл Крейкхолл.

Он же и рассказал Конану о том, почему Штормовые лорды столь беспрекословно подчинились никому не известному «бастарду», которого столь неожиданно предьявила Штормовым Землям королева Серсея.

-Джейме Ланнистер взял Хайгарден,- рассказал он,- вывел почти войско из Утеса Кастерли, предварительно опустошив кладовые. Евнухи Дейенерис Таргариен заняли пустой замок, а Эурон Грейджой сжег весь их флот, так что теперь им придется идти к своей мамочке пешком через весь Вестерос. А Джейме полностью обчистил Простор - забрал его золото, зерно, прочие трофеи.Старуха Тирелл приняла яд, узнав, что ее знаменосцы переметнулись к Ланнистерам. Глядя как королева расправляется с Дорном и Простором, здешние лорды тоже решили присягнуть короне,- Лайл хохотнул,- нам надо поблагодарить Дейенерис Таргариен за то, что она заставила их шевелиться.

Он залпом опрокинув кубок с вином и набросился на политую белым соусом оленину. Все гости уже разъехались по домам и за столом кроме Конана и Крайкхолла, остался лишь Ауран Уотерс, прибывший пару дней назад, во главе эскадры десяти массивных галлей, привезших с собой солдат Ланнистеров. Все они поступали под начало Крайкхолла, после чего флот поворачивал в столицу, забрав заодно Конан, вместе с его пиратами. Сейчас они пребывали на своих кораблях, пришвартованных к подземной пристани в глубинах замка, поглощая присланное новым лордом вино и жареное мясо.

-Если буря не прекратиться, корабли не смогут отчалить,- бросил Ауран Уотерс, озабоченно прислушиваясь к грохоту волн.

-Тогда пойдем по суше,- пожал плечами Конан, бросая под стол собаке кость с остатками мяса,- я видел карту, так даже быстрее. Хотя, конечно, моим людям это будет не привычно, да и не хотелось бы бросать свои корабли здесь.

-Я уж точно не смогу этого сделать,- усмехнулся Уотерс,- королева оторвет мне голову, если я оставлю ее флот без присмотра. А ехать через Королевский лес сейчас небезопасно - он кишмя кишит разбойниками.

-Зачем тебе вообще в столицу,- произнес Крейкхолл,- оставайся тут, а я поеду. Ты теперь законный лорд Штормовых Земель, чего же тебе еще желать.

-Я не лорд, я король,- отрезал Конан,- и это не моя земля. Мне кое-что обещали в Королевской гавани и я не успокоюсь, пока не получу свое. С каждым проведенным мной днем здесь, власть узурпатора крепнет и мой народ все меньше помнит имя своего законного короля.

-Стоит ли такой народ твоих забот,- пренебрежительно усмехнулся Крейкхолл,- ты потерял престол там, но обрел новый дом здесь.

-Это не мой дом,- повторил Конан, угрюмо посмотрев на Могучего Вепря,- я убираюсь отсюда завтра, морем или посуху, все равно.

Он погрузился в мрачное молчание. С востока долетали тревожные слухи: незадолго до их отбытия из Дорна в Тенистом Городе появились люди, в которых барахтанцы Конана опознали сотоварищей по морскому разбою. По их словам, город Волантис, после захвата власти Храмом Огня, вмешался в войну в Зингаре, захватив чуть ли не треть страны. Тогда же Вольный Город обрушился и на Барахские острова: одни пираты поступили на службу новым владыкам, другие бежали в Аргос, тоже все больше втягивающийся в гражданскую войну в Зингаре. Но были и такие, кто бежал на острова Василиска или на запад, добравшись в итоге и и до Дорна. Они ирассказали Конану наиболее обеспокоившую его новость: граф Троцеро Пуантенский перешел Алиману, объявив о своих притязаниях на зингарский престол и сплотив вокруг себя северных зингарских князей. Пуантен все больше втягивался в войну и это тревожило Конана больше всего: вряд ли Валерий упустит случай ударить в спину. Настораживали слухи и о смерти Тараска и регенстве Амальрика над несовершеннолетней наследницей трона Немедии.

Наутро Конан проснулся от непривычной тишины. Он даже не сразу понял, в чем дело - лишь поднявшись на башню, он увидел, что шторм стих.

-Отличный денек, милорд,- рядом с ним поднялся Ауаран Уотерс,- Теперь ничто не помешает нам привести весь флот в Королевскую Гавань. Не иначе, как Семеро благоволят вам.

-Я давно не полагаюсь на богов,- покачал головой Конан,- человек помогает себе сам.

***

«Прекрасная Серсея» производила впечатление – пожалуй даже большее, чем оригинал. Конан, повидавший в своей жизни немало военных кораблей, оценил колоссальную пятипалубную галлею, с несколькими рядами весел, с тараном в виде львиной головы и двумя «скорпионами» на носу и корме судна. Мачты оснащены «гнездами для лучников», вдоль бортов занимали позиции лучники и копейщики. Аналогичным образом были оснащены и другие галеи, возвращавшиеся из Штормового Предела в Королевскую Гавань. Барахтанские каракки на фоне этих плавучих громад выглядели достаточно скромно, но зато и отличались большей маневренностью, удачно дополняя королевскую армаду. На их мачтах реяли флаги со золотым львом, правда на черном, а не красном фоне, как у Ланнистеров. И все же это был королевский флот, о чем напоминала и стоящая на носу «Прекрасной Серсеи» позолоченная статуя королевы в кольчуге, львином шлеме и мечом в руке.

-Королева не желает полностью зависеть от Железного Флота,- пояснил Ауран Уотерс,- этот флот заложили еще когда был жив Тайвин Ланнистер, когда узнал о захвате Дейенерис Миерина. Честь и хвала нашей мудрой королеве, что она не бросила эту затею.

-Честь и хвала,- рассеяно повторил Конан, стоявший вместе с Уотерсом на носу флагманского корабля. На его присутствии настоял сам молодой гранд-адмирал, утверждая, что лорд Штормового Предела, не может довольствоваться меньшим, чем лучший корабль Королевского Флота. Конан согласился, хотя сейчас он предпочел бы находиться на палубе одного из хайборийских кораблей. Барахтанцы, уже немного изучив эти воды, по причине своей быстроходности, следовали чуть впереди армады, выполняя роль авангарда.

Сейчас флот огибали длинный полуостров выдававшийся далеко в море. На его окончании виднелись очертания большого замка, где выделялась громада башни, с горящим на ее вершине огнем маяка. Ауран Уотерс разъяснил Конану, что полуостров зовется Крюком Масси, а стоявший на нем замок – Острый Мыс, владения дома Бар-Эммонов. По словам Уотерса, этот дом, поддерживавший ранее фиктивного «брата» Конана, Станниса Баратеона, сейчас остается в стороне от схватки, не примыкая к Ланнистерам или Таргариенам.

-А вон там, мой родной дом,- Ауран махнул рукой на север, где, далеко в тумане, просматривались очертания некоей земли, - Дрифтмарк, родовой замок Веларионов.

-У тебя же вроде иное родовое имя,- как бы невзначай обронил Конан и увидел мимолетную гримасу на лице Уотерса.

-Я бастард,- нехотя произнес он,- лорд Дрифтмарка, Люцерис Веларион, зачал меня вне брака. Главой дома Веларионов был мой брат Монфорд Веларион. Но он сгорел за короля Станниса при Черноводной, а я попал в плен и присягнул королю Джоффри. Главой дома сейчас считается мой племенник, Монтерис, мальчишка девяти лет.

Конан пожал плечами- ему, безродному искателю приключений, прорубившему мечом путь к трону, здешнее трепетное отношение к родовитости дома казалось смешными, а порой и неуместными предрассудками. Какой человек в здравом уме предпочтет отдать благополучие целого рода в руки не зрелого мужа, а всего лишь юнца, без какого-либо боевого опыта. Особенно сейчас, когда страна ведет войну на несколько фронтов.

-Чью сторону держит твой дом?- спросил Конан у Аурана.

-Дейенерис,- сказал тот,- Дрифмарк слишком близко к Драконьему Камню. К тому же Веларионы родом из Валирии, как и сами Таргариены и всегда предпочтут Мать Драконов Матери Львов.

-Но ты выбрал иную сторону,- Конан бросил внимательный взгляд на гранд-адмирала.

-Я же бастард,- пожал плечами Ауран,- и на стороне Дейенерис им же и останусь. Серсея же обещала узаконить меня как наследника Дрифтмарка и главы Веларионов, а также предоставить мне права на Драконий Камень- после победы.

-Да,- усмехнулся Конан, вспомнив сцену в тронном зале,- ваша королева очень щедра на дары после победы. А кто еще в этих краях поддерживает Мать Драконов?

-Насколько мне известно, никто,- сказал гранд-адмирал, - здесь свой лорд чуть ли не на каждом острове. Они близко от Дейенерис, но и от Королевской Гавани тоже, так что все они сейчас выжидают. Даже Селтигары с Клешни, несмотря на свои валирийские корни, держатся в стороне.

-Клешня?- Конан вспомнил слова Квиберна,- это разве не полуостров к северу от залива.

-И полуостров и замок,- кивнул Уотерс,- я слышал, что вас интересуют те места?

-Не сколько места,- уклончиво произнес киммериец,- скорее жители.

-Вы о хлюпарях?- рассмеялся Ауран, увидев, как переменилось лицо Конана,-не волнуйтесь, Серсея рассказала мне совсем немного. Я знаю, что вы интересуетесь этими старыми легендами, но понятия не имею - зачем. Однако Селтигары и впрямь могут вас заинтересовать. По слухам у них есть рог, способный вызвать подводных чудовищ. В моем роду, кстати, тоже есть легенда о сделке с Водяным Королем. Я никогда не верил в эти байки, но в последнее время что-то часто оживает то, что считалось детскими сказками. Может и легенда про рог окажется верной.

-Любопытно, - пробормотал Конан, стараясь не показывать своего интереса. Если легенды про рог правдивы, то этот парень, мнящий себя флотоводцем, сам того не зная, подсказал ему кратчайший путь к цели. Только добраться до Королевской Гавани, выведать у Квиберна все, что он успел разузнать, да и отбыть к этой самой Клешне. Вряд ли лорд Селтигар ожидает гостей, так что стремительный набег на остров может увенчаться успехом. А уж вызвав подводных тварей Конан, постарается убедить их расстаться с Сердцем Аримана.

-Вот и еще одна тварь из моряцих баек,- прервал его размышления голос Уотерса,- я много слышал о вивернах Соториоса, но никогда там не бывал. А твой черный колдун привез тенекрыла прямо к Королевской Гавани. Хорошо бы он еще научил его дышать огнем.

-И Н’коны есть пределы колдовской силе,- усмехнулся Конан, проследив за направлением взгляда Уотерса. Прямо по курсу, на фоне заходящего солнца и впрямь снижался черный крылатый силуэт. Тенекрыл обычно предпочитал ночное время, появляясь из мрака, пугая выставленных на кораблях часовых: Конану и Уотерсу приходилось следить, чтобы кто-нибудь с перепугу не пальнул по виверне из скорпиона. Впрочем, Н’кона держал свою тварь подальше от вестеросцев, предпочитая коротать ночи рядом с черными корсарами. Днем же его тварь отсыпалась в чащобах Королевского Леса. Но до сих пор виверна ни разу не появлялась над открытым морем, предпочитая выходить к ночным стоянкам на берегу. И эта неожиданная перемена в поведении заставила Конана насторожиться. Как-то странно на этот раз вел себя тенекрыл, совсем непохоже на ту осторожную коварную тварь, которую знал Конан.

-Что они делают?!- воскликнул Ауран, когда шедшие впереди каракки барахтанцев, вдруг резко повернули к берегу, одновременно расходясь в разные стороны. Конан перевел взгляд на снижавшееся чудище: нет, тенекрыла, управляемого хорошо знакомым им колдуном, они бы не испугались. Но, как быстро не шли каракки барахтанцев, чудовище оказалось быстрее, спустившись столь низко, что почти задевало верхушки мачт. Не веря своим глазам, Конан осознал, что размах крыльев чудовища превышает длину самого большого из кораблей.

-Дракон! - киммериец услышал за своей спиной сдавленный стон Аурана.

Луч заходящего солнца отразился от черной как ночь чешуи, осветив на шее твари тройной алый гребень и Конан увидел, припавшую к нему скорчившуюся хрупкую фигурку с развевающимися на ветру светлыми волосами.

-К скорпиону!- рявкнул он,- все! Быстро!

-Лучники на правый борт,- тут и Ауран сообразил, какая опасность над ними нависла,- подготовить скорпионы по всем кораблям! Пошевеливайтесь, если никто не хочет накормить рыб поджаренными Ланнистерами!

По всем палубами послышался топот ног, кто-то торопливо отдавал команды, кто-то подавал сигналы на остальные галеи. Конан перевел взгляд на крылатую тварь: сделав круг над барахтанскими кораблями, она сложила крылья и камнем ринулась на ближайшиуй карракк. Конан узнал его - «Смельчак», под командованием Андрокла из Мессантии, ходившего под началом Конана еще во времена пиратской молодости обоих. «Смельчак» отчаянно маневрировал, оторваться от преследовавшего его чудовища, но, несмотря на все усилия, расстояние между ними стремительно уменьшалось. Конан увидел как с корабля взметнулась туча стрел, но дракон взмыл вверх, подставив под выстрелы бронированное брюхо. В следующий миг распахнулась огромная пасть и струя черно-красного пламени вмиг объяла каракк. Даже с такого расстояния Конан услышал многолосый крик боли и ужаса, вырвавшийся с обьятой огнем палубы, увидел, как мечутся по ней горящие фигурки, словно муравьи в охваченном огнем мравейнике. Новый шквал пламени обрушился на каракк, на миг скрыв даже верхушки мачт в зареве огромного костра. В следюущий же миг огромная тварь взмыла вверх устремившись вдогонку за остальными каракками барахтанцев.

-Будь ты проклята!- стиснув кулаки, Конан смотрел, как дракон нагоняет второй каракк, с которого уже прыгали в воду пираты, видевшие какая участь постигла «Смельчака». В следюущий же миг, крылатая тварь распахнула пасть и корабль объяло драконье пламя, с одинаковой жадностью пожиравшее дерево, ткань и человеческую плоть. Носящийся над морем дракон выхватывал из воды барахтающиеся фигурки, размалывая их могучими челюстями, обрушивая на них струи пламени, превращая воду в кипяток, сваривавший заживо барахтанцев и черных корсаров. Расправа длилась недолго – вскоре дракон вновь поднялся, устремившись в погоню за третьим судном. Тому оставалось до берега меньше мили, когда и его обьяло драконье пламя. Черный дракон взмыл кверху распахнув крылья и Конан, несмотря на весь ужас происходящего, невольно восхитился мрачным величием исполинского ящера. В лучах заходящего солнца чешуя дракона переливалась подобно черным алмазам, глаза чудовища полыхали огнем преисподней, из пасти вырывались языки багрового пламени. На фоне алого диска проступила рогатая голова, делавшая дракона подобным некоему мрачному богу, вырвавшемуся из огненных глубин Ада, дабы пожрать все человечество.

Дракон сделал круг над морем и, вновь распахнув крылья, устремился на королевский флот. Его пасть распахнулась и оттуда вырвался ужасающий рев, по сравнению с которым рык дракона из Черных Королевств звучал не страшнее лая дворового пса. Краем глаза Конан успел заметить, как корабли позади «Прекрасной Серсеи» замедляют ход, а то и поворачивают к берегу.

-Трусливые ублюдки,- бросил он, повернувшись к побелевшему от страха Аурану,- ну же, быстро! Всех лучников на нос! Приготовить скорпионы!

-Приготовить скорпионы!- срывающимся голосом крикнул Уотерс и несколько бойцов метнулись к метательному устройству, укладывая копья с массивными граненными наконечниками. -Пускай!

-Отставить!- рявкнул Конан,- рано!

Однако его приказ запоздал- сразу с нескольких кораблей вылетели блеснувшие на солнце снаряды. Одни упали в воду, не долетев до цели, от других дракон уклонился, взмыв в темнеющее небо. Перезарядить скорпионы никто не успел - дракон перевернулся в воздухе и распахнув крылья с ужасающим ревом устремился на корабль. В этот момент и Конан и Ауаран, не сговариваясь, выкрикнули одну и ту же, единственно уместную сейчас команду.

-Покинуть корабль!

В этот самый миг пламя охватило верхушки мачт и мигом вспыхнувшие паруса. Конан почуствовал как раскалился за его спиной морской воздух, почуствовал, как его плоть уже охватывает смертоносный огонь, когда его тело погрузилось в спасительную воду. Работая ногами и руками, он уходил на глубину, до тех пор пока разогревшаяся вода не сменилась благословенной прохладой. Сжав зубы он смотрел вверх, как мечутся над водою огненные блики. По счастью сегодня киммериец не одел доспехи, не ожидая боя, так что единственное, что тянуло его на дно, это тяжелый меч, свисавший с пояса. Преодолев искушение сбросить оружие, Конан перевернулся на спину и заработал ногами, стремясь уйти как можно дальше от разгоревшегося над водой ада. Он смотрел вниз, в черно-зеленую глубину, куда уходили с поверхности вспугнутые косяки рыб. И вдруг, на мгновение он забыл о драконе и своих погибших людях, до боли в глазах всматриваясь в морскую пучину. На мгновение ему показалось, что там, в непроглядной тьме, мелькнула уродливая человекоподобная тень. Конан чуть было не метнулся за ней, но страшная боль в груди, рвущейся от недостатка воздуха, черные круги под глазами и молоточки колотящие в висках, заставили его всплыть на поверхность.

Оказалось он уже отплыл достаточно далеко от сгоравшего королевского флота, чтобы чуствовать себя в относительной безопасности. Он видел, как пламя охватило «Прекрасную Серсею», как мечутся на ее палубе горящие фигурки, как вспыхивают остальные корабли, поджигаемые взгромоздившимся на тонущей галее драконом. Никто не ушел от драконьего огня - все галеи королевского флота превратились в полыхающие плавучие костры, тогда как люди, спрыгнувшие в воду, либо сварились в кипевшей воде, либо оказались растерзаны огромными клыками. Мерзкий запах поджариваемой заживо плоти разливался над морем, тогда как чудовище выхватывало из воды гибнущих людей, словно цапля, охотящаяся на лягушек. Конан, набрав побольше воздуха, вновь нырнул на глубину, уходя подальше от горящего флота.

Он сам не знал, как долго он плыл: то выныривая, то вновь уходя под воду. Течение отнесло его далеко в сторону - вокруг него вздымались острые скалы, напоминавшие наконечники копий. Он вспомнил как Даррен Пайк указывал на эти скалы и небольшие островки, когда они входили в Черноводный Залив. Местные моряки называют их Копьями Сардиньего Короля и говорят, что на каждое копьё, торчащее над морем, приходится дюжина других, предательски таящихся под водой. Мало какие корабли появляются в этих предательских водах - только редкие контрабандисты, проплывают тут, чтобы остаться незамеченными береговой охраной.

Конан с трудом выбрался на ближайшую скалу, улегшись на спину и тяжело дыша, уставился в ночное небо. Внутри него все кипело– давно он не чувствовал столь остро своего бессилия и это выводило его из себя. Их разбили наголову, надо признать, но самое скверное- он не знал, что этому противопоставить. Чудовище, сжегшее его корабли, поражало воображение своей мощью и неодолимостью– как он мог рассчитывать справиться с этим Нергалом во плоти?

Справа послышалось хлопанье исполинских крыльев и Конан, схатившись за меч, вскочил на ноги, готовый к последнему бою. Однако тут же он расслабился - со спины опустившейся рядом твари спрыгнул старый черный колдун.

-Я видел как горел ваш флот, Амра,- произнес он,- видел, но не мог подлететь. Тенекрыл не желал подниматься в воздух, пока дракон не улетел – и мне сложно его в этом винить. Было еще слишком светло, нас бы быстро заметили.

-Я не виню тебя, Н’кона,- покчал головой Конан,- ты погиб точно также как и все, если бы подлетел ближе. Эта тварь много больше твоей ящерки, да еще и огонь. Нет, я виноват не меньше тебя, что не предвидел такой возможности. Мне все еще с трудом верилось в рассказы про драконов- и вот расплата за мою самонадеянность. Вместе с моряками Королевского флота погибли и мои люди, а я не мог их спасти - вот что разьяряет меня сейчас больше всего.

-Не мог спасти,- медленно произнес колдун,- но может, сумеешь отомстить. Дело в том, что перед тем, как покинуть Дорн, я много говорил с Йененгой… и кое-что взял у нее на дорогу.

Не перебивая, Конан слушал своего соратника, чувствуя, как пробуждается в нем надежда.

-Если то, что ты говоришь, правда,- произнес он, когда колдун замолчал,- то клянусь Кромом, Имиром и Сетом, не все еще потеряно. Пусть твоя тварь отвезет нас в Королевскую Гавань - мне есть о чем переговорить с королевой Серсеей.

***

-Ее дракон сжег тысячи фургонов! Баллиста Квиберна не могла его остановить, а у нее их три! Эту войну нам не выиграть!

Серсея с плохо скрытым раздражением смотрела на стоявшего перед ней отчаявшегося мужчину. И этого человека она любила когда-то? Где тот отчаянный светловолосый красавец готовый убить весь мир, чтобы они остались вдвоем? Как он мог превратиться в этого усталого надломленного человека, убеждающего ее капитулировать. Королева, конечно, слышала о разгроме своей армии на Розовом Тракте, знала она и про гибель своего флота у Крюка Масси. И все же она не собиралась сдаваться. Должен, обязательно где-то должен быть выход!

-И что же нам делать?- она постаралась вложить в вопрос как можно больше едкой насмешки,- молить о пощаде? Я сижу на троне ее отца, которого ты предал и убил. Что же нам делать?

-Если мы не прекратим войну, то последуем за Тиреллами, Старками и всеми прочими!

-Либо смерть в бою, либо смерть на коленях,- отчеканила Серсея,- я знаю свой выбор! Воин должен знать свой!

-Хорошо сказано Ваше Величество,- раздался громкий голос от дверей.

Брат с сестрой обернулись – в дверях, подпирая могучим плечом косяк стоял великан-киммериец. Волосы его спутались, на лбу виднелся свежий шрам, но в глазах светилась угрюмая решимость. За его спиной стояли Квиберн и чернокожий старик, увешанный амулетами.

-Кто пустил их сюда!?- рявкнул Джейме.

-Я, милорд,- с поклоном произнес Квиберн,- прошу прощения ваше Величество.

-Есть за что,- ледяным тоном произнесла Серсея,- твоя баллиста не прошла испытаний, десница.

-Это не совсем так,- мягко поправил ее Квиберн,- насколько мне известно, она все же ранила дракона и заставила его спуститься на землю.

-Да, но не убила,- ответил Джейме,- и он превратил твое чудо-оружие в головешки.

-Возможно к скорпиону надо приложить еще кое-что,- произнес Конан.

-Ты кто такой, чтобы открывать рот в присутствии королевы и лорда-командующего? - Джейме раздраженно посмотрел на киммерийца,- наемник, пират.

-Я слышал у вас нет недостатка в наемниках и пиратах,- усмехнулся Конан,- говорят, они даже лучше справляются с войной, чем иные высокородные.

-Хватит!- Серсея повысила голос,- не время выяснять отношения еще и между вами. Джейме, это сир Конан Баратеон, новый лорд Штомовых земель. И король…как там зовется та страна?

-Аквилония,- произнес Конан,- но речь сейчас не о ней. Ваша война теперь стала и моей войной и мы с Н’коной, кажется, знаем средство способное вам помочь.

-О чем вы?

-Я о драконах,- произнес Конан,- сир Джейме, я понимаю вас. На море я столкнулся с тем же, что и вы и, признаться, у меня возникли схожие мысли. Но колдун утверждает, что выход есть…

-У них есть яд,- произнес Квиберн,- очень редкий яд, из тех земель, откуда родом этот колдун. Они утверждают, что именно им можно убить дракона.

-Тот яд о котором ты мне говорил?- спросила Серсея. Конан молча кивнул.

-По твоим словам, яд мог убил просто огромного ящера, - продолжила Серсея,- не летающего и не дышащего огнем. Как ты можешь быть уверен, что он подействует на драконов?

-Не попробуешь, не узнаешь,- пожал плечами Конан,- но, мы можем это проверить.

-Септон Барт в своем труда «Драконы, виверны и змеи»,- заметил Квиберн,- писал, что маги крови из Валирии использовали виверн для создания драконов. Если это правда, то то, что может подействовать на виверну, подействует и на дракона.

-И где же нам взять виверну для опытов?- раздраженно спросил Джейме. Квиберн переглянулся с королевой и та чуть заметно кивнула.

-Соблаговолите проследовать в подземелье, Ваше Величество,- произнес Квиберн,- и вы, милорд.

В освещенном факелами подземелье мало что изменилось- все те жеузкие ходы и большие залы, в дальнем из которых по-прежнему высились черепа драконов. Вот только теперь между ними лежала еще и живая тварь- не дракон, но такая же крылатая, черная и злобная. Когда на входе появились люди, она подняла голову, блеснув злыми змеиными глазами. Из оскаленной пасти вырвалось хищное шипение, ударил длинный хвост, захлопали крылья, заставив попятиться Серсею, которую тут же загородили спинами Джейме и Гора. Черный колдун произнес несколько слов и чудовище успокоилось.

-Пусть кто-нибудь даст мне нож,- произнес Н’кона. Конан перевел его просьбу и Квиберн протянул ему тонкий стилет. Колдун достал из своего кожаного мешка большой кокосовый орех, обернутый в два слоя полупрозрачной пленки. Конан знал, что ее делают из пузырей огромных хищных рыб, обитащих во внутренних озерах Черных Королевств. Сняв эластичную и крепкую оболочку, колдун с необычайной осторожностью вытащил деревянную затычку и погрузил внутрь клинок. Когда он его вытащил наружу, острую сталь покрывали темно-красные пятна. Тщательно следя, чтобы ни одна капля не попала на кожу, колдун вновь заткнул затычку и обвернул орех оболочкой, после чего подошел к тенекрылу и, шепча заклятия, вонзил стилет ему в десну. Виверна взвыла, забившись так, что Н’кона, еле отскочил от клацающих зубов. Обезумевший от боли ящер взмыл под потолок подземелья, потом рухнул, колотя хвостом и размахивая крыльями, так что казалось, вот-вот разнесет здесь все.

-К выходу!- крикнул Конан ошеломленной Серсее и Джейме, сам поспешно отступая, держа наготове меч. Последним из зала выскочил колдун, продолжая удерживать кокосовый орех, наполненный смертоносным содержимым. За дверью еще слышалось шипение и рев, но он становился все слабее, а потом и вовсе стих. Выждав еще некоторое время, Конан осторожно приоткрыл дверь. Тенекрыл валялся на полу, содрогаясь в предсмертных судорогах, его черная чешуя превратилась в светло-серую, из пасти текла черно-красная пена.

-Впечатляет,- через силу усмехнулся Джейме,- но драконы Дейенерис просто так к себе подойти не дадут. Кто рискнет приблизиться к ним с отравленным ножом?

-Я,- невозмутимо ответил Конан,- эти твари убили моих людей. Я должен убить их.

-Вы хорошо понимаете на что идете?- Серсея и Джейме смотрели на него как на безумца.

-Вполне,- заверил ее Конан,- будьте уверены, мне не впервой тайком пробираться туда, где меня совсем не ждут и уходить, сделав то, что должно.

-Если туда можно пробраться тайком, то проще убить одну Дейнерис,- сказал Джейме.

-Это не для меня,- зло ответил Конан,- я не убиваю безоружных женщин.

Серсея переглянулась с Квиберном.

-Смерть Дейенерис решила бы почти все наши проблемы,- сказала она,- но раз у вас такие представления о чести. Что же, смерть драконов тоже сильно облегчит наше положение. Если вам удасться убить их - просите любую награду и, если это будет в моих силах, я дарую ее вам.

Конан перехватил настороженный взгляд Джейме и криво усмехнулся.

-Я делаю это не ради вас,- сказал он,- к тому же, что нужно уже рассказал ваш десница. Так что теперь у меня есть свой повод наведаться на острова.

- Как хотите,- передернула плечами Серсея и перевела взгляд на мертвого тенекрыла,- а что нам делать с этой тварью?

-С вашего позволения, Ваше Величество - поклонился Квиберн, - у нас с коллегой есть на нее кое-какие планы.

Он переглянулся с Н’коной и тот, догадавшись, о чем идет речь, довольно оскалился в ответ.

Re: Игра Дракона
 

18. Два Севера

Несмотря на давнее соперничество между Иббеном и Лоратом, громоздкие, пахнущие кровью и ворванью, китобойные суда волосатого народа нередко появлялись в порту самого северного из Вольных Городов. Однако этот визит заставил горожан насторожиться: в гавань Лората входил целый флот из не менее чем двадцати пузатых черных кораблей. Борта их осели, словно от огромной нагрузки в трюмах китобоев.

Едва первый из кораблей коснулся носом пристани, как на него изъявил желание взойти отряд городской стражи, следившей за порядком в порту. Старший из них – худощавый мужчина, в полукруглом шлеме и простой кольчуге, первым взошел на палубу, столкнувшись с коренастым капитаном, из-за покрывшей его густой шерсти напоминающего карликового медведя.

-Что нужно волосатым людям в Лорате?- без обиняков спросил стражник.

-То же что и всегда,- пожал плечами капитан,- закупить провиант, перед отплытием в Браавос. Что еще можно взять с вашего острова?

Стражник скрипнул зубами: положительно этих мохнатых недоростков пора ставить на место. Первейшие соперники Лората на море, планомерно оттеснящие его от богатых рыбных и китовых угодий в Студеном море, иббенийцы давно сбивали цену на рынках Браавоса, Пентоса и городов Вестероса, из-за чего страдала вся торговля Лората.

-Что везут волосатые люди в трюмах?- спросил стражник. Китобой снова пожал плечами.

-Как обычно. Китовый ус, ворвань, тюленьи кожи.

-Человек хочет посмотреть,- высокомерно сказал лоратиец и, не дожилаясь ответа, шагнул к люку трюма,- и да, остальные корабли останутся в море. Причаливать можете только по-одному.

Иббениец третий раз пожал плечами, отходя в сторону и пропуская к распахнутому люку капитана стражников. Тот с удовлетворением подумал, что до волосатых чужаков, похоже, стало доходить настоящее положение дел. По всему Студенному морю разнеся слух, что Иббен сгинул неведомо куда, оставив мохнатых китобоев без поддержки. Так что теперь их можно останавливать, брать сколь угодно высокие пошлин, а если они вздумают артачиться - так и вовсе лишать добычи в пользу города. Так решил Совет Магистров города, а утвердили Князь Улиц, Князь Рыбаков и Князь Урожая. И командир портовой стражи был полностью согласен с их решением.

Перед его глазами открылся проем, пахнувший на него омерзительным запахом крови, ворвани и гнилой рыбы. Лоратиец начал спускаться по шаткой лестнице, морщась от невыносимой вони. Его глаза постепенно привыкали к темноте, однако обычных для иббенийских трюмов бочек с ворванью и связок шкур он так и не увидел. Вместо этого во мраке трюма тускло блестела металлом некая плотная, почти неразличимая масса.

-Это что еще за…- стражник хотел возмущенно повернуться к иббенийцу, когда странный груз вдруг пришел в движение, зазвенев металлом и распадаясь на множество тел в доспехах и рогатых шлемах. Перед командиром стражи выросла исполинская фигура, в лучике света, лившегося из раскрытого трюма, мелькнули рыжая борода и яростные голубые глаза. Лоратиец схватился за меч, но выхватить его не успел: огромная секира обрушилась на него сверху, разом раскалывая череп и шлем. Спустившиеся за командиром стражники были столь же быстро и яростно изрублены на куски, тогда как вырвавшаяся наверх ванская орда сеяла кровь и смерть среди оставшихся на палубе лоратийцев.

Вслед за первым кораблем, начали причаливать и остальные китобои, также переполненные совсем не характерным для них грузом. Оглашая воздух воинственными криками, рыжеволосые варвары из Ванахейма, обрушились на беззещитный город, вырезая всех лоратийцев, без различия пола и возраста. Вместе со своими новыми союзниками отчаянно рубились и коренастые волосатые иббенийцы, вооруженные боевыми топорами и гарпунами. Захватив гавань и спалив немногочисленный военный флот Лората, захватчики устремились в глубь улиц. Растерявшаяся городская стража не смогла устоять перед распаленными кровью варварами, в считанные часы покончившими со сколь нибудь организованным сопротивлением. Вслед за этим началась резня, быстро, впрочем, превратившаяся в обычный грабеж. Из разграбленных домов знати рыжеволосые воины тащили окровавленные мешки, наскоро сооруженные из покрывал и занавесей, набитые всем нашедшимся добром. Другие вытаскивали из дома визжащих женщин в разорванных платьях, удовлетворяя свою похоть прямо на улицах. И над всем городом тянулся густой черный дым, тянущийся от полыхающего ярким пламенем магистрата.

-Пусть Имир заморозит кровь в моих жилах, если когда-то обильная добыча давалась так легко!

Рыжебородый воин расхохотался и залпом опрокинул золотой кубок, грохнув им о стол. Полуголая девушка с русыми волосами и светло-карими глазами тут же поднесла кувшин с вином из Пентоса, вновь наполняя кубок. Она вместе со столь же хрупкой девушкой-одногодкой и зрелой пышной женщиной молчаливыми тенями сновали меж гогочущих, сквернословящих варваров, открыто щупающих плененных женщин - жену и двух дочерей Князя Рыбаков. Сам Князь пал на пороге собственного дома, который сделал своей ставкой предводитель рыжих варваров – Магни Черный. Он восседал во главе ломившегося от яств стола, прихлебывая вино из половинки человеческого черепа с неровными, ломанными краями. Некогда этот череп украшала корона в виде нескольких серебряных рыбок, кусающих друг друга за хвосты - корона Князя Рыбаков. Сейчас она покоилась на черных с рыжим волосах захватчика.

Магни довольно оглядывал вождей ванов, вышедших с ним в великий поход на запад. Все они хлестали вино из погребов местных богачей, пожирали жареное мясо, сдобренное специями и засахаренные фрукты с юга. Их пальцы украшали золотые перстни с драгоценными камнями, на коленях сидели дрожащие полуголые девушки: дочери самых уважаемых семей Лората.

По правую руку от черноволосого вождя сидел крепко сложенный иббениец с окладистой черной бородой. Он был несколько выше и чуть менее волосат, чем его соплеменники, объясняя это родством с Королями-Богами, некогда правившего сгинувшим Иббеном. В незапамятные времена, последнего Короля-Бога Иба свергли его подданные, а изгнанные потомки падшей династии перебрались на полуостров Секира, испокон веков усеянный иббенийскими поселениями. Именно туда пришел Магни, после того, как объеденил под своим началом вождей Западного Ванахейма. И там же потомок Короля-Бога, присягнул в верности колдуну-бастарду, пообещавший вернуть ему власть над всеми осиротевшими иббенийцами.

-Эта добыча больше, всего что кто-либо из них брал за всю жизнь,- вполголоса произнес Магни, наклоняясь к уху Торлака, - но мы оба знаем, что это ничтожнейший из здешних городов. Да, мы выпотрошили дома знати и городские храмы, выгребя все мало-мальски ценное, но в остальном это просто огромная бочка с рыбой и ворванью. Есть ведь города много богаче.

-Есть,- кивнул Горлак, жадно вгрызаясь в китовое мясо,- Браавос на западе и Норвос на юге, намного богаче Лората. Но они и защищены куда лучше. Норвосом правят бородатые жрецы, священная стража которых владеет своими секирами не хуже твоих воинов. А у Браавоса есть множество кораблей, оснащенных огнеметными орудиями, что в считанные часы отправит на дно весь наш флот. Не говоря уже о том, что Браавос защищен от нападения с моря лучше, чем любой из городов Эссоса и Вестероса.

Магни мрачно кивнул - он уже слышал о Титане Браавоса, исполинской статуе высящейся над входом в лагуну, прикрывающей порт Вольного Города. Глаза Титана - маяки, указывающие кораблям путь, бронзовый торс пронизывают коридоры и залы с бойницами для стрелков. Дозорные, караулящие внутри Титана могут ложными сигналами направить вражеские корабли на скалы, а на тех, кто все же прорвется обрушится смертоносный дождь из камней и горшков с горящей смолой. Слышал Магни и о Арсенале, где боевые галеры браавосийцев строятся за день. А что из себя представляют те галеры, Магни уже имел представление - когда отправил на разведку на запад десять драккаров,в сопровождении проводников-иббенийцев и во главе с одним из самых прославленных вождей ванов – Сигульфом Волчьей Пастью. Вернулся только один драккар и то меньше чем с половиной команды. Уцелевшие ваны и рассказали о пурпурных галерах, сжегших флот Сигульфа зажигательными снарядами с огромных баллист.

-Если ты задержишься тут, то тоже погибнешь,- продолжал Горлак,- немало беженцев из Лората уже добралось до Норвоса и Браавоса, рассказывая о страшных пришельцах с востока. Рано или поздно, кто-то из Вольных Городов, а то и оба сразу захотят навести тут порядок и тогда…

-И тогда меня тут уже не будет,- усмехнулся Магни,- через несколько дней я отправлюсь в Ванахейм, всеми взятыми тут кораблями и всей добычей: зерном, кожами, пленниками и всем остальным. Я вернусь самым богатым и удачливым вождем всего Ванахейма, весь он склонится передо мной. Твои люди сделают мне множество кораблей, подобных тем, что я взял тут. И тогда я снова двинусь на запад, но уже с такой силой, которой не будет страшен чужой флот.

Много позже король ванов лежал в постели в бывшей спальне Князя Рыбаков. Рядом с ним, тихо посапывала молодая стройная девушка, с жадными пухлыми губками и маленькими упругими грудями, целомудренно прикрытыми роскошными светлыми волосами. Некогда она была наложницей самого богатого из купцов Лората, родом из далекого города Лисса. Ее прежнего хозяина Магни зарубил на пороге собственного дома, взяв его наложницу как боевой трофей. Выбившись из сил после неутомимого варвара, сейчас она спала как убитая, но и ее новый хозяин, вымотанный ее искусными ласками, тоже потихоньку засыпал. Он почти провалился в сон, когда послышался стук ставней и порыв обжигающе холодного ветра обдал тело Магни- будто не Вольный Город простирался за окном, но обледенелые скалы Ванахейма. Переднув плечами, Магни приподнялся, намереваясь закрыть окно, и вдруг застыл на месте.

За окном светила полная луна и на фоне ее виднелся силуэт прекраснейшей женщины, когда-либо являвшейся в мир смертных. Ее лицо оставалось во мраке, лишь поблескивали огромные глаза, словно отразившие в себе холодные краски северного сияния и блеска вечного льда.

-Кто ты?- произнес Магни, уже зная ответ. Серебристый смех, полный сладкого яда, раздался в ответ и чарующая соблазнительная фигура шагнула вперед. Лунный свет отразился от совершенных изгибов белоснежного тела: идеальной формы груди волнующе подрагивали от каждого движения, алые губы кривились в усмешке, одновременно презрительной и чарующей, длинныезолотые волосы отражали блеск Луны, слепя так, что Магни чуть не зажмурился.

-Ты забыл меня, северный воин? - послышался презрительный смех,- ту, кто приходил к тебе в ледяной пустыне, когда ты бежал от преследовавших тебя врагов. Ту, кто призвала своих братьев, с которыми ты вкусил крови от трепещущих сердец, возложенных на алтарь Ледяного Гиганта. Ту, кому ты поклялся в вечной любви на склоне Рогов Имира?

-Нет…- Магни упрямо мотнул головой,- я хорошо помню тебя, Атали.

-Неужли? - вновь отравленный смех,- в постели со шлюхой.

-Если ты хочешь, я вырву ей серде и брошу на алтарь Имира,- сказал Магни,- как я это делал в Зингаре и Стране Пиктов, в Киммерии и Асгарде. Я помню нашу сделку…

-Сделку? - злой смех хлестнул его как удар бичом,- Это была не сделка, Черный Магни! Ты единственный кому я даровала жизнь, потому что ты поклялся в вечной верности мне и моему отцу. Мы даровали тебе силу повелевать духами, научили прозревать будущее и убивать врагов магией Льда. Без меня и моей любви, ты никогда бы не стал тем, кто ты есть. Но за все надо платить и теперь отец прислал меня за нашей платой.

-Я все это понимаю и сам,- угрюмо сказал Магни,- скажи, мне, что надо сделать и я это сделаю. Сотни окровавленных сердец легли на алтарь твоего отца, когда я начал поход. Если ты захочешь - я обреку весь город тебе в жертву.

-Мне не нужны их никчемные жизни, - губы Атали скривились в пренебрежительной усмешке,- и этот город слишком малая цена.Весь этот мир обречен лечь на алтарь Ледяного Гиганта, в нем уже проснулись силы, берущие исток в его могуществе, пусть и не зная о том. Нужны лишь те, кто сможет вернуть эту силу их подлинному Хозяину. Моя сестра, что владычествует над водами, уже заключила сделку с гиперборейской ведьмой, ты тоже послужишь Отцу, но по-другому. Завтра ты выведешь флот отсюда и поплывешь на Запад. Там ты обретешь новых сильных союзников и добычу, превосходящую все, что ты когда-либо грабил. У берегов всеми забытого острова ты исполнишь предназначенное тебе моим отцом. А когда весь мир накроет Тьма и Холод, ты станешь не просто ублюдком-нидингом, даже не королем Ванахейма. В новом мире ты станешь править от имени моего отца и я сама снизойду к тебе на ложе, дабы стать у истоков божественной династии, что воцариться над миром на тысячи лет!

Гонец прискакал в Винтерфелл на рассвете:на взмыленной лошади, рухнувшей замертво едва всадник въехал в ворота. Сам всадник едва успел соскочить с павшего скакуна и пошатываясь, шагнул навстречу выходящей из замка Сансе Старк. Ее лицо омрачилось, когда она увидела попону коня и плащ гонца, окрашенного в черные цвета с белым солнцем.

Флаг Карстарков.

- Леди Кархолда послала меня за помощью к Королю Севера,- вымолвили потрескавшиеся, еле шевелящиеся губы,- на нас напали.

-Короля Севера тут нет,- Санса с неприязнью посмотрела на молодого парня, почти мальчишку, носившего цвета предавшего их дома,- кто напал на вас?

-Они пришли с моря,- выдохнул гонец,- множество кораблей, ведомых тварями, тощими и бледными как смерть, с красными как кровь глазами. Ведет их беловолосая ведьма под черными знаменем с кровавым пятном.

Санса недоуменно переглянулась с сестрой- Арья только пожала плечами, не зная, что и сказать. Леди Винтерфелла встретилась с взглядом Мизинца, незаметно, словно тень, вынырнувшим из-за спин воинов Долины. Бейлиш ободряюще и в то же время хитро улыбнулся Сансе на что она ответила лишь сдержанным кивком.

-Джон говорил, - сказала она,- что у Белых Ходоков глаза синие, словно лед на озерах в Застенье. И никогда не говорил о том, что у них есть флот.

-Это не они,- послышался голос за ее спиной. Санса и Арья обернулись: к ним подходил мейстер Волкан, катящий перед собой тележку с Браном. Лицо последного преисполняла тревога, которой Санса не видела, даже когда брат говорил ей об армии мертвых, идущей к Восточному Дозору.

-С востока явилось новое зло, несущее смерть живому и новую жизнь мертвому,- мерным голосом говорил Бран,- зло, почти столь же опасное, что и то, что шествует за Стеной.

-Может послать за Джоном?- сказал лорд Ройс. Санса заметила тень, пробежавшую по лицу Бейлиша, увидела испытующий взгляд Арьи и покачала головой.

-Когда он будет здесь, станет поздно,- сказала она,- надо выступать немедленно.

Пятитысячное войско, спешно созванное из северян и рыцарей Долины, двигалось по заснеженной равнине, по дороге пополняясь отрядами из иных домов. Как и в старые времена возглавлял войско Старк - Арья, чувствующая себя как никогда на своем месте. В замке ей было не по себе: все эти интриги, эта южная гниль, которой не место в Винтерфелле. Когда вернется Джон, они вместе изничтожат эту плесень в родовом гнезде Старков и на всем Севере. Арья опасалась оставить Сансу наедине с Мизинцем, однако тот, лишившись своей армии, вряд ли будет вести себя столь же нагло, как ранее, а за сестрой присмотрят Бран и Бриенна.

И все же ее сердце не успокаивалось. Она вспомнила каким увидела Винтерфелл при возвращении - величественный, как встарь, грозный замок, каким он ей запомнился, когда они, давно словно в другой жизни, выезжали в Королевскую Гавань. Сейчас она вернулась домой, но в нем чужие люди, а также знакомые и родные, но полузабытые и от этого ставшие еще более чужими. А еще эти сны, вновь начавшие тревожить ее ночью. Всегда одно и то же: ледяной холод, обжигающий лапы и лютый голод терзающий пустое чрево. Запахи…их стало так мало по сравнению с летом, а те, что остались стали слабее, словно спрятавшись под белым снежным саваном. Голод, сводящий с ума, заставляющий забыть об осторожности, выгонял волков из лесов к каменным жилищам двуногих, вкусно пахнущих пищей, но защищенных острым железом.

Прошлой ночью она сумела утолить жестокие спазмы подводившие живот. Они пробирались меж голых скал: безмолвные серые тени мелькавшие меж столь же серых утесов. Налетавший ветер доносил запах гнилющей рыбы и водорослей, а также рокот волн. Большая горькая вода, непригодная для питья, но пока не скованная льдом, временами выбрасывала на берег мерзкую холодную, но все же поживу - дохлую рыбу и крабов. Однако сегодня она чувствовала совсем иные запахи: множества живых существ идущих с моря через серые скалы, пахнувшие людской плотью и кровью… но как-то странно, отличаясь от всех людей, что ей доводилось чуять раньше. Было что-то в этом запахе неуловимо пугающее, заставляющее ее то и дело вскидывать морду, внимательно принюхиваясь и тревожась все больше. Все чаще она останавливалась, рычанием и жестокими укусами, заставляя застыть на месте и братьев по стае, торопящихся к богатой добыче. Тех, кто идет в ночи слишком много и от них пахнет так странно…будто они тоже вышли на охоту в ночи, охоту, куда более кровавую чем ее собственная.

Когда странные существа приблизились настолько, что она уже не только чуяла, но и слышала, почти видела их, волчица развернулась и мощным прыжком нырнула в боковую расщелину, уводящую в сторону от неведомых охотников. Стая, помедлив, отправилась за ней, извилистыми ущельями обходя так и не встреченных чужаков. Вскоре до их слуха вновь донесся рокот моря и стая выбежала на каменистый берег, о который разбивались серые валы. Раньше они избегали именно этого прохода - совсем рядом находилась рыбацкая деревня, жители которой научили волков держаться подальше. Но сейчас они не могли ничего сделать зверям: от деревни остались одни руины, а меж разрушенных домов валялись обглоданные ребра и расколотые позвонки, на которых алыми кристалликами застывала кровавая жижа. Кровь густо пропитала истоптанный снег и иные из волков изнывая от голода, жадно хватали пастями обжигающе холодную закуску. Другие дочиста обгладывали кости, еще сохранившие остатки мяса, пожирали разбросанную из кадок копченую рыбу или со свирепым рычанием рвали на части валявшиеся на снегу тушки собак, убитых со страшной жестокостью, но не съеденных. На мгновение у нее мелькнула мысль о странности происходящего, но человеческое недоумение сразу затопила волна животного, невыносимого голода и, протяжно рыкнув, волчица принялась жадно пожирать останки людоедской трапезы, с хрустом разгрызая толстые кости и перемалывая зубами мелкие.

-Леди Старк,- послышалс голос рядом и Арья встрепенулась, будто выныривая из глубокого сна.

-Леди Старк,- повторил лорд Ройс,- с вами все в порядке?

-Да,- слабо улыбнулась Арья,- я, кажется, задремала.

Солнце уже клонилось к закату, когда северное войско прошло через угрюмые заснеженные леса, отделявшие Кархолд от Королевского Тракта. Первый же взгляд брошенный Арьей на стены замка, дал ей понять, что они опоздали. Ворота замка валялись на земле, обильно окропленной кровью, а когда они въехали внутрь, то увидели разрушенные и сожженные строения. От башен Кархолда поднимался черный дым.

-Обыскать замок,- бросила Арья, - любого, кого найдете живым - ко мне!

-Слушаюясь Леди Старк,- старый Гловер спешился, отдавая приказания своим воинам.

-Я не Леди,- Арья поморщилась,- я никто.

Не обращая внимания на недоуменные взгляды, она спрыгнула с коня, настороженно оглядываясь, словно молодая волчица в западне. В глаза ей бросились знамена, тяжело колыхавшиеся на стенах замка: вместо черного солнца Карстарков непонятная кроваво-красная клякса на черном фоне. Арья оглянулась и увидела то, что ранее не замечала: разбросанные по всему двору обглоданные и размозженные кости.

Человеческие кости. Как в ее сне.

-Леди…Арья,- послышался за ее спиной голос лорда Ройса,- вам стоит взглянуть на это.

Арья быстрым шагом прошла за ним. Как не странно, захватчики не тронули богорощу и сейчас, посреди нее высилось исполинское чардрево, с вымазанными кровью глазами и ртом. Под исполинским ликом лежала, скорчившись, хрупкая фигурка с рыжими волосами. Обнаженное, посиневшее от холода тело покрывали кровоточащие раны, ни одна из которых, впрочем, не выглядела смертельной.

-Элис Карстарк,- прошептал кто-то за спиной Арьи. Она подошла к девушке вплотную, усевшись перед ней на колени и отводя от ее лица прижатую руку. И чуть не отшатнулась, увидев устремленные на нее безумные глазаа.

-Они…пришли с моря… красноглазые твари на множестве кораблей…высадились на Серых Скалах, заполонив округу как муравьи. Они перебили моих воинов, а потом пожирали их тела…и своих тоже. Они разорили крипту и все кладбища, выкапывали всех мертвецов и тоже поедали их. Беловолосая ведьма с серыми глазами поднимала мертвых из могил, заставляя их убивать моих воинов, а потом ее твари разрывали оживших мертвецов на части и пожирали еще шевелящуюся плоть. А потом они ушли, но ведьма дала мне вот это…

Из бессильно упавшей руки выпал лоскут кожи и Арья, подняв его, принялась читать вслух.

«Королю Севера или тем, кто говорит от его имени. Я Вамматар Гиперборейская, владычица Халоги и всех земель Севера, объявляю себя единственной истинной Королевой ваших земель и всех, кто на них обитает. Я - та королева, что нужна сейчас Северу, поскольку, только я знаю природу созданий, что идут на вас и только я смогу отвратить от вас эту беду. Покоритесь или со всеми вами будет то же, что случилось здесь.»

Арья перевела взгляд на Элис: только сейчас она поняла, зачем ей изранили все тело. Письмо на выделанной человеческой коже писалось кровью Леди Кархолда.

На высокой скале, нависшей на бушущими водами Тюленьего Залива, стоял исполинский зверь с огромным рогом на уродливой башке. На нем восседал рослый могучий человек с грубым широким лицом. Густые волосы, покрывавшие не только голову, но и руки воина, сливались с мехом звериных шкур, составлявших одеяние человека. Со стороны всадник и его скакун казались единым уродливым существо - огромным, косматым и злобным. С одинаковым выражением две пары маленьких глаз смотрели на причаливающие к каменистому берегу бесчисленные корабли, под стягом с кровавым пятном на черном фоне.

Волосатый великан развернул своего чудовищного коня и пустил его со скалы. Внизу его уже ожидало еще несколько всадников, столь же дикого обличья, верхом на единорогах.

-Надо сообщить Магнару,- проворчал спустившийся всадник.

Королевский Дом мог носить гордое имя замка, но, по сути, являл собой лишь огромную усадьбу из плавника, огороженную грубо сложенной стеной из кое-как прилаженных друг к другу камней. Над домом реял стяг с зеленым омаром с гарпуном в клешнях, а во внутреннем дворе находились косматые воины оседлавшие рогатых чудовищ. Лишь некоторые держали стальные мечи или секиры, остальные были вооружены дубинами или обсидиановыми топорами. Большинство из них стояли под зеленым омаром дома Магнаров, но были тут и знамена с черно-красными клиньями Кроулов и коряга Стейнов – все три дома Скагоса созвали знамена к Королевскому Дому. Все скагги настороженно рассматривали тощих существ с бледной кожей и налитыми кровью глазами, скалящими острые зубы. Не обращая внимания на сгрудившихся вокруг них великанов, эти существа столпились вокруг разожженного посреди двора костра, на котором жарились нанизанные на деревянные прутья куски человеческих тел.

Жаркое пламя полыхало и в большом камине в огромном зале, убранным шкурами и черепами огромных зверей. У стены, на грубых каменных тронах восседали трое косматых гигантов, облаченных в одеяния из шкур медведей и сумеречных котов. Среди них особенно выделялся широкоплечий исполин, напоминавший вставшего на задние лапы медведя или снежную обезьяну. Могучие лапищи, подобные молодым деревцам, украшали бронзовые браслеты, в густых волосах виднелась корона из плавника и высушенных клешней огромного краба.

Перед ними, небрежно развалилась в кресле королева Вамматар, рассеянно улыбаясь каким-то своим мыслям. На ее плече, переступал с ноги на ногу большой орел, со злыми, совсем не птичьими глазами. Слева стоял гипербореец Ветехинен, в черном одеянии с кровавым пятном Халоги, справа – невысокий уродливый человек поросший густым черным волосом.

…и командущий моим флотом, Тог Йор,- Вамматар показала на волосатого человека и тот оскалился в ответ,- он когда-то был капитаном иббенийского судна, а у меня сейчас некоторые обязательства перед этим народом. Я приму такие обязательства и насчет вас - если Скагос признает меня королевой Севера.

-С какой это стати? - лорд Магнар ощерился, показав крупные желтые клыки,- хватит с нас королей и королев. Пусть они на большой земле грызут глотки друг другу – камнерожденных это не касается. Наступает Зима и каждый сейчас сам за себя.

Вамматар терпеливо улыбнулась, словно разговаривала с малолетним или слабоумным.

-Вместе с Зимой приходит кое-кто еще,- произнесла она,- или вы не знаете, что идет за Стеной?

-Мы знаем это не хуже тебя, ведьма,- вмешался в разговор Кроул,- к нам бежало немало одичалых из Сурового Дома. Пусть идут - Белым Ходокам не перебраться через море.

-В мертвом войске десятки, если не сотни тысяч бойцов,- негромко сказала Вамматар,- вы и вправду думаете, что узкая полоска моря защитит вас?А если залив промерзнет настолько, что они смогут пройти по льду - куда вы денетесь?

-Такого никогда не случалось,- рассерженным медведем проворчал Стейн.

-А сколько лет не появлялись Белые Ходоки,- усмехнулась колдунья,- уверены, что точно знаете, сколь суровой будет эта зима?

-А откуда это можешь знать ты?- подозрительно нахмурил косматые брови Магнар,- ты, пришедшая из-за моря, даже не из Эссоса, а неизвестно откуда, чье королевство появилось как колдовское наваждение. Что тебе до Севера?

-Больше чем ты думаешь, Магнар,- усмешка исчезла с лица Вамматар,- я ведь тоже с Севера. Пусть мой Север отличается от твоего, но повелевают им те же силы, что вызвали к жизни чудовищ идущих сюда. И эти силы мне известны больше, чем кому-либо по вашу сторону Стены.

Внезапно ее губы раздвинулись, выкрикнув несколько заклинаний, и в этот момент в зале ощутимо похолодало. Взвился и погас огонь в камине, а стены покрылись густой наледью. Со двора послышался оглуштельный лай собак, рев единорогов и крики людей.

-Надо было бы сказать твоим людям, чтобы они не сопротивлялись,- усмехнулась Вамматар, откидываясь на спинку и закидывая нога на ногу,- целее будут.

-Что?- Магнар вскочил с трона, заслышав треск дверей и раздавшиеся следом тяжелые шаги. Холод в покоях Королевского Дома стал еще сильнее.

-У тебя кто-то умирал в последнее время? - небрежно спросила колдунья.

-Что?

-Я спрашиваю: кто-то недавно помирал в твоих владениях? Кто-то из твоего рода?

-Хугор, мой кузен,- сказал Магнар,- разбился, охотясь на дикого единорога. Но причем тут…

Гулкие шаги остановились у входа в зал и Магнар, побледнев не хуже мертвеца, уставился на существо, возникшее в дверях.Косматый великан был одет лишь в собственные густые волосы, покрывшие обнаженное тело. Кристаллики льда смерзлись в лохматой шевелюре, красные льдинки окружали страшные раны на груди и животе, сквозь которые проглядывали ребра и смерзшиеся внутренности. Пустые, холодные глаза, не мигая, уставились на трех лордов Скагоса.

-Я же говорила, что знаю Север получше вашего, - Вамматар в упор уставилась на хозяина Королевского Дома,- ты понял свой выбор, Магнар? Присягни мне и твой родич не потребует назад сердце и печень, что вы съели на его погребении.

Re: Игра Дракона
 

Готов купить готовую книгу

Re: Игра Дракона
 

19. Драконьи сны

…Жирная черная грязь чавкает под короткими лапами, несущими чешуйчатое тело сквозь папоротники и хвощи, покрывшими бескрайнее болото. Мерзкий скрежещущий крик, оглушительное хлопанье перепончатых крыльев и в следующий миг острые зубы сомкнулись на дрожащем горле, покрытом мелкой чешуей. Длинный хвост с острым гребнем ударил по воде, взметнув тучу брызг и остатков гниющей растительности, острые когти вспороли мягкое брюхо и огромная тварь забилась в предсмертных судорогах, чувствуя, как хищные челюсти жадно терзают ее плоть, вырывая окровавленные куски из еще живого, трепещущего тела.

…Дрожа от страха прятаться под поваленным стволом, сжавшись в комок и молясь, чтобы тебя не заметили. Вокруг, оглашая воздух утробным рыком, движутся горы чудовищной плоти, холодные змеиные глаза окидывают густые заросли, выискивая прячущую добычу. Откуда-то сверху раздается протяжный крик и крылатая тень проносится над лесом, указывая путь исполинской твари. Огромная голова вскидывается вверх, открывается зубастая пасть и чудовище, ломая ветки и молодые деревья, устремляется за убегающей в слепом ужасе двуногой фигуркой.

…Сумрачный подземный зал освещают лишь полыхающие в черной чаше языки пламени. Багровые отблески отражаются от золотого идола в виде исполинского змея с мерцающими алыми глазами-рубинами. Под идолом на алтаре из черного камня корчится обнаженное женское тело, обьятое одновременно стыдом и похотью. Тонкие пальцы, не зная покоя, снуют по истомленной плоти, чресла сводит сладкой истомой, проступающей влагой на нежной плоти. Холодная чешуя касается ее тела и раздвоенный язык обвивает затвердевшие алые соски, скользит ниже, исторгая все новые стоны с искусанных в кровь губ. Хлопают перепончатые крылья , словно в ответ, из мрака раздается шипящий смех. Нечеловеческая фигура склоняется над слившимися в противоестественных объятьях телами и острое лезвие зажатое в чешуйчатой длани делает первый надрез на алебастрово-белой коже.

Дейнерис Таргариен с криком проснулась, усаживаясь на ложе, устланном бархатными покрывалами и шкурами редких зверей, подаренных кровными всадниками. Обычно она куталась в них, укрываясь от пронизавшего стены замки холода, но сейчас ей было как никогда жарко, словно драконий огонь, разлитый в ее крови, разгорелся небывалым доселе пожаром. Обильный пот пропитал тонкую ночную рубашку, облепившую ее цветущее тело, все еще сводимое сладострастным томлением и Мать Драконов, не в силах сопротивляться, устремилась пальцами к обильной влажности меж ее бедер.

Нет. Так нельзя!

Словно ужаленная она отдернула руку, устыдившись своего порыва. Обернулась на Миссандею- верная наперсница, подкидывавшаяся от каждого звука, лежала как убитая, никак не отреагировав на крик своей королевы. И дотракийская стража, дежурившая у ее покоев день и ночь, не ворвалалась в королевскиепокои, чтобы проверить все ли в порядке с Кхалиси. Все словно замерло, вымерло, уснуло кроме Дейенерис Таргариен и…

Сдавленный писк вырвался из горла девушки, когда над кроватью, словно соткавшись из мрака, нависла бесформенная черная тень. Не живое существо, но бесплотный сгусток тьмы, чудовищное порождение ночи, изогнувшееся над кроватью подобно питону. Два алых огня сверкали во мраке, принимающего обличье то змеиной морды, то огромного человеческого лика, с неясными, меняющимися чертами. Но хуже всего, что от тени исходил голос, вернее низкое, едва уловимое шипение, которое не могла воспроизвести человеческая глотка. Голос твари заставлял гордую наследницу Таргариенов извиваться и корчиться всем телом, как под ударами плетей — одновременно от страха, отвращения и животной похоти.

-На тебе клеймо Змея, Мать Драконов, — шелестел страшный голос, — кровь, что течет в твоих жилах, соединяет тебя с Королями-Гигантами, рожденных от чресел великого Сета. Не сопротивляйся мне, прими меня и свое наследие, как часть себя. Кровь гадов земных, что течет в твоих жилах отворит врата Мрака, предваряя эпоху нашего Господина. Ты придешь ко мне, отдашь драконов , отдашь себя всю, без остатка, напитав меня своей силой. Сейчас с тобой говорит моя душа, но однажды я приду к тебе в теле и возьму, что мне причитается.

-Нееет!!!- крик Дейнерис всколыхнул портьеры и погасил свечи в светильниках. В ответ послышался злорадный хохот и вслед за ним - хлопающий звук, словно от крыльев летучей мыши. Уродливый силуэт на миг заслонил окно и растаял в лунном свете, серебряным клинком пронзившим то место, где только что скрывался чудовищный фантом.

-Что случилось, Ваше Величество? - проснувшаяся Миссандея встревоженно прильнула к королеве, прижавшись к ее спине голой грудью.

-Ничего,- Дейенерис резко поднялась с кровати, одевая свое черное платье,- мне нужно выйти наружу. Одной,- поспешно сказала она, видя как поднимается верная служанка,- я скоро вернусь.

Быстрыми, нервными шагами она двинулась по коридору, почти сбиваясь на бег. Предчувствие чего-то ужасного гнало ее наружу, к единственным по-настоящему дорогим ей существам, которых она могла по праву назвать своей семьей. Не обязательно спускаться, хотя бы взглянуть на них, убедиться, что у ее детей все в порядке.

Конан протянул руку, привычно нащупывая малейшие выбоины в камне, и одним движением забросил тело на каменную горгулью, злобно взиравшую со стен Драконьего Камня. Драконы окружали его повсюду: башни и прочие строения замка имели форму огромных крылатых ящеров, драконы помельче обрамляли ворота, драконьи хвосты изгибались, образуя арки, мостики и внешние лестницы замка. Стены замка украшали и иные создания: каменные грифоны, демоны, мантикоры, минотавры, василиски. Со стороны, возможно, это и выглядело устрашающе, однако для Конана, с малолетства привышего карабкаться по скалам родной Киммерии, подобные украшения означали не более чем удобную дорогу. Куда труднее было карабкаться по склонам исполинского вулкана, именуемого Драконьей Горой у подножия которой и стоял замок. Причалив вечером Конан начал подъема по склонам вулкана, чтобы подобраться к цели. На это ушло пол-ночи, но Конан все же пробрался к вросшему в гору замку с той стороны, откуда никто не ждал нападения. Там где не прошла бы армия, прошел один киммерийский горец - и потом еще взобрался на одну из башен, напоминающую крылатого дракона. Пришлось изрядно постараться, чтобы обойти стоявших на стенах дотракийцев, но все же ему это удалось, благо кочевникам, приученным к бою в степи, все еще было непривычно оборонять замки. Один из них, высокий смуглый дикарь, в одеяних из звериных шкур, как раз стоял на вершине той башни, куда пробрался Конан. Долгая спокойная служба порядком расслабила вчерашнего кочевника, только что не дремавшего оперевшись на длинное копье. Заслышав легкий шорох, дотракиец обернулся и его глаза широко раскрылись при виде свирепого черноволосого воина в одной набедренной повязке. Он схватился за копье, но Конан оказался быстрее: сорвав с пояса длинный нож, он метнулся вперед и, предостерегающий крик, не успев вырваться, превратился в предсмертный хрип, когда острое лезвие рассекло горло кочевника. Небрежно отшвырнув тело, Конан подошел к краю башни, внимательно осматривая спускавшиеся к морю склоны горы. Драконов, дремавших подножья вулкана, киммериец заметил еще при спуске с Драконьей горы, но только сейчас как следует рассмотрел трех крылатых ящеров, в очередной раз восхитившись их устрашающей красотой. Самый крупный, лежавший ближе всех к замку, был уже знаком Конану: огромная тварь с черными крыльями и чешуей, кроваво-красными рогами и спинными пластинами. Рядом с ним лежали еще двое, поменьше, - один с зеленой чешуей с золотистыми крапинами, второй – с бледно-желтой чешуей, с рогами и гребнем из темного, сверкающего в лунном свете золота. Даже на таком расстоянии, спящими, они поражали до глубины души, невольно внушая почтение к тому, кто сумел подчинить себе таких чудовищ.

Однако, пора приступать к делу. Конан снял с пояса небольшой мешочек и, развязав тесемки, развеял по ветру черный порошок, прошептав слова, которым научил его Н’кона. Вскоре за послышалось хлопанье огромных крыльев и Конан, обернувшись, увидел черную виверну. Мертвые глаза равнодушно скользнули по Конану и тенекрыл, сложив крылья, опустился на башню. Конан невольно сморщился почуяв запах разлагающейся плоти: Квиберн и Н’кона немало потрудились, чтобы вдохнуть жизнь в это противоестественное создание, но спасти его от разложения им не удалось. Однако оживленная искусством колдуна и мейстера-расстриги тварь теперь не боялась драконов и беспрекословно слушалась тех, на кого ей укажут ее создатели. В данном случае Конана. Без всякой симпатии относясь к использованию колдовства, король , скрепя сердце, понимал, что иного способа осуществить его план нет

Меж широких крыльев чудовища, покоился огромный стреломет, прикованный к тенекрылу цепями. Даже мертвая виверна имела свой предел сил, поэтому ей уложили на спину только скорпион, предоставив Конану добираться своим ходом. Перед этим, Н’кона, взяв у Конана несколько волос и каплю крови, растер их в порошок, который он втер в ноздри твари, чтобы она нашла киммерийца, где бы он не оказался. Другую часть порошка он отдал киммерийцу. Стараясь не шуметь, Конан снял цепи и установил скорпион на краю башни. С огромной осторожностью, он принял из лап виверны три длинных копья, такие же, которыми из подобного орудия ранили дракона на Розовом Тракте. Сейчас острия покрывала темная вязкая смесь, издающая сладковатый запах – загустевший сок Яблок Деркето. Очень осторожно Конан взял одно из копий и уложил его в баллисту, направляя острие болта на черного дракона.

-Не надо!!!- отчаянный крик вырвался из уст Дейенерис, при виде стоявшего на краю башни полуобнаженного мужчину, целившегося в Дрогона из скорпиона. Уже готовый спустить тетива он обернулся к бросившейся ему навстречу девушке. Тут же раздалось громкое шипение и над Дейенерис нависла уродливая черная тварь. Удар хвоста сбил девушку с ног и над ней распахнулась пасть, смрадно пахнувшая могильной гнилью. Королева сжалась в комок, готовясь к неизбежной смерти, когда между ней и чудовищем выросла рослая фигура. Мужчина гневно крикнул на незнакомом языке и тварь, недовольно шипя, отступила. Незнакомец склонился над Дейенерис и та увидела суровое, покрытое шрамами лицо, не лишенное, впрочем, определенной мужской привлекательности. Голубые глаза с неизбывным мужским интересом окинули сребровласую девушку с фиалковыми глазами.

-С тобой все в порядке?- спросил Конан, протягивая руку, чтобы помочь ей встать. Дейенерис слабо кивнула и вдруг, извернувшись змеей, проскользнула под его рукой, кидаясь к скорпиону. Одновременно она звала на помощь и в ответ со всех концов замка послышался топот ног и воинственные вопли дотракийцев. Конан, выругавшись, ухватил Дейнерис за косу, но та все же исихтрилась вцепиться в скорпион изо всех своих женских сил пытаясь развернуть его. Ей удалось лишь частично ее сдвинуть, но и этого оказалось достаточно, чтобы сорвавшийся с тетивы болт ушел не вниз, а вбок. Первый дотракиец, выскочивший на помощь Матери Драконов, оказался на пути и был пробит насквозь болтом, пришпилившему его к одной из стен.

Выругавшись, Конан отшвырнул кричавшую Дейенерис и обернулся: со всех сторон, потрясая аракхами, стреляя на ходу из луков к нему мчались дотракийцы. Конан, запрыгнул на спину виверны и ударил ее пятками по бокам, заставляя подняться в воздух. Несколько стрел вонзились в тенекрыла, одна из них пронзила ему глаз, однако мертвая тварь, их будто и не замечая этого, расправила крылья и взвилась в воздух. Мертвый тенекрыл несся над Драконьим Камнем, набирая высоту. На свистевшие вокруг стрелы он не обращал внимания, даже когда пара стрел пробила перепонку крыла. Но главная угроза исходила не от кочевников: снизу уже слышался рев пробужденных драконов и краем глаза Конан увидел как в ночное небо взмыли исполинские крылатые тени. Словно чудовищные летучие мыши, закрывая крыльями звезды, они пронеслись над тенекрылом, изрядно замедлившего ход из-за поврежденного крыла.

-Вниз,- крикнул Конан, движениями ног разворачивая зомби-виверну обратно к замку. Однако драконы уже нависали над ним, взяв виверну в кольцо. Конан почуствовал на теле ветер, поднявшийся от взмахов их крыл, узрел жуткие рогатые головы, горящие адским огнем глаза и распахнутые зубастые пасти, в глубине которого полыхало разгоравшееся пламя. Конан, сжав зубы, изо всех сил оттолкнулся, в отчаянном прыжке пытаясь достичь стен замка и в этот миг три огненных потока встретились на теле некровиверны, испепеляя плоть мертвого гада.

Некогда было горевать по созданию некромантов: сильно ударившийся о стену, Конан отчаянно пытался перевести дыхание и удержаться, уцепившись одной рукой за морду каменной мантикоры. Второй он лихорадочно шарил по воздуху в поисках опоры. Нащупав ее, Конан все же сумел подтянуться и перевалиться через парапет башни. Не успел он подняться на ноги, как на него обрушилась толпа вопящих дотракийцев. Киммериец услышал громкий женский голос, выкрикивавший приказания и догадался, что Мать Драконов приказывает взять его живьем. Он еще успел завладеть оружием одного из кочевников, убив двоих дотракийцев, прежде чем сзади что-то обрушилось на его голову и все погрузилось во мрак.

Сознание медленно возвращалось к нему, будто большая вялая рыба поднималась из морской пучины. Сначала пришла боль, разлитая по всему телу, отзывавшаяся в каждом мускуле при малейшем движении. Особенно сильно болела голова: Конан чувствовал кожей как кровоточит свежая рана, однако при попытке ощупать ее, киммериец осознал, что он связанпо рукам и ногам. Тогда же Конан почуствовал и холод камня, на котором лежал.

Стекавшая по лбу кровь слепила его ресницы, так что Конан с трудом раскрыл их. Его взгляд тут же уперся в изящные кожаные сапожки, выше начинались стройные женские ноги, обтянутые шерстяными штанами и полы темно-серого платья с разрезами. Конан поднял голову и увидел уже знакомое девичье лицо, обрамленное серебристыми волосами. В странных фиалковых глазах теперь не было и тени испуга - лишь надменное презрение и легкое любопытство. Конан усмехнулся и смачно сплюнул кровью на каменный пол, за получил сильный тычок под ребра и окрик на уже ставшим ненавистным дотракийском.

-Перестань, Кхоно,- произнесла Дейнерис, не отрывая взгляда от лежащего перед ней киммерийца,- не хочу, чтобы говорили, что мои люди избивают пленных. Поднимите его.

С десяток сильных рук вцепились в Конана, вздергивая его на ноги. Тот быстро оглянулся- его окружало около двадцати дотракийцев вооруженных до зубов и зло глядевших на могучего варвара. Конан вспомнил, что убил трех их соплеменников и понял, что они все только ждут, когда эта белобрысая королева отдаст приказ убить его.

Однако Дейенерис не торопилась с приказаниями. Она восседала на огромном троне, больше похожим на грубо обработанную скалу. Рядом с ней, в таком же темном платье, стояла симпатичная темнокожая девушка, со испуганным любопытством рассматривающая Конана. Справа от королевы стоял карлик со светлыми волосами и темно-русой бородой, тоже в черном костюме со знаком десницы на груди. Умные глаза, - один черный, второй зеленый, - пристально осматривали могучего северяина. Конан уже знал, что этоТирион Ланнистер, брат Серсеи и Джейме, убивший их отца и подавшийся на службу к Драконьей Королеве. Слева от нее стоял толстый человек с бритой наголо головой и хитрыми цепкими глазами.

Сама Дейенерис бесцеремонно рассматривала Конана, с явным одобрением скользя взглядом по его мускулистым рукам, широкой груди и плечам, покрытыми старыми шрамами и свежими синяками. Конан, в свою очередь, не менее откровенно разглядывал Дейнерис, обтягивающее платье которой позволяло оценить скрытые под ним соблазнительные формы. Без сомнения она была красивой девушкой, может даже самой красивой из всех, что когда-либо встречалась Конану, а уж ему было с чем сравнивать. Однако было в этой красоте, что-то неуловимо чуждое, наполняющее сердце смутной тревогой и одновременно гадливостью. Серебряные волосы, фиалковые глаза, безупречные черты лица выглядели некоей маской, за которой скрывалось нечто иное. Невольно, Конан вспомнил некоего торговца древностями в Немедии, в дом которого он залез в годы своей воровской юности, вспомнил и саркофаг из Стигии, а также холодную красоту лика того существа, что выбралось из Чаши, убив купца, польстившегося на сокровища саркофага. Дейнерис, конечно, выглядела более человечно, но все же, что-то неуловимо схожее сближало тот нечеловечески прекрасный лик с лицом Матери Драконов.

Какое-то время они молча мерялись взглядами. Дейнерис не выдержала первой, бросив быстрый взгляд на темнокожую девушку. Та послушно шагнула вперед.

-Ты стоишь перед Дейенерис Бурерожденной из дома Таргариенов, именуемой первой, от крови древней Валирии, Неопалимой...

Под конец этой речи у Конана звенело в ушах.

-Она не заставляет тебя читать ей это все перед сном? - насмешливо сказал он мулатке,- чтобы ей лучше спалось? Видит Кром, не каждое божество превозносят столь многословно…

Девушка смутилась, бросив беспомощный взгляд на бесстрастную Дейенерис. Позади Конана послышался недовольный ропот - дотракийцы не понимали его слов, но хорошо поняли тон. Карлик же наоборот усмехнулся в густую бороду, с явным одобрением взглянув на Конана.

-Ты слышал, кто я,- произнесла Дейнерис,- но я не слышала твоего имени.

-В этом нет тайны,- пожал плечами варвар,- я Конан из Киммерии, ныне - король Аквилонии.

-Акви…чего? - Дейнерис недоуменно посмотрела на своих соратников.

-Надо полагать это одна из тех стран, о которых доходят слухи с Востока, ваше Величество,- вкрадчивым голосом произнес толстяк,- тех самых, что появились на месте Залива Драконов, Дотракийской Степи, Иббена…

-Ах да,- Дени иронично посмотрела на Конана,- говоришь, ты король? А по мне так ты похож на бандита…или наемника.

-Я был и тем и другим в свое время,- усмехнулся Конан.

-И тебя наняли убить меня? – холодно спросила Дейенерис.

-Не наняли,- сказал Конан,- я пришел сюда по собственной воле. И убить собирался не тебя, а…

-А моих детей,- закончила Дейенерис,- ты думал, что это смягчит твою участь?

-Я не жду снисхождения от женщины считающей себя матерью крылатых ящериц,- хмыкнул Конан,- я слышал, как ты поступаешь с теми, кто не ползает перед тобой на коленях.

-Королева всегда дает людям выбор,- вмешался в разговор Тирион,- то, что вы хотели сделать карается смертью, но, если вы преклоните колено, то будете жить. Законной королеве Семи Королевств не помешают храбрые воины.

Он глянул на Дейенерис, в поисках поддержки. Та вопросительно посмотрела на Конана. Киммериец молча сплюнул кровью сочившейся из разбитой губы.

-Король не встает на колени,- хрипло произнес он.

-Я даю выбор каждому,- лицо Дейенерис, казалось, превратилось в маску,- умереть стоя или жить, склонив колено. Вы выбрали первое – это ваше право. Кхоно, Рогго, Аго! Выведите его к драконам.

-Значит так происходит правосудие у Матери Драконов,- рыкнул Конан,- тех, кто отказывается ползать на брюхе, она просто сжигает? Вы, вместе со своей тварью убили сотни людей, не сделавших вам ничего плохого! Моих людей, тех, с кем я бок о бок сражался и воевал - и меня хотят сжечь за то, что я пытался убить чудовище, принесшее им погибель? Это тот новый мир, который вы несете здешней стране?

-Те, кто служит Серсее, не заслуживают лучшей участи,- резко ответила Дейенерис.

-Я никому не служу,- зло сказал Конан,- у нас ней равные отношения.

-Равные?- рассмеялся карлик,- с моей сестрой? Вы лжец или глупец или плохо ее знаете.

-Может быть,- мотнул головой Конан,- но кое-что о вас я уже узнал. Например то, что я могу потребовать испытания поединком.

-Это испытание для лордов, а не для наемника,- подал голос толстяк.

-Я король,- упрямо сказал Конан,- а еще я лорд Штормовых Земель.

Дейенерис, похоже, заколебалась, бросив вопросительный взгляд на своего десницу.

-Ваше величество,- Тирион поклонился,- может и стоит разрешить ему. Он избит и изранен, а вы можете выбрать любого бойца.

Королева Драконов испытующе посмотрела на него, потом повернулась к дотракийцам и бросила несколько слов. Ответом ей был возбужденный гул: перебивая друг друга, кочевники с жаром что-то доказывали кхалиси. Особенно выделялся один - высокий смуглый воин с длинной косой, то и дело бросавший на Конана ненавидящие взгляды. Дейенерис перекинулась с кочевником еще несколькими фразами и повернулась к Конану.

-Ваше желание удовлетворено, сир,- отчеканила она,- моим бойцом будет ко Кхоно!

-Вот и отлично, - ухмыльнулся Конан,- мне дадут меч?

-Эта будет бой без оружия,- произнесла Дейенерис,- Кхоно говорит, что голыми руками свернет тебе шею и вырвет печень.

Поединок решили не откладывать- дотракийцы расступились,освобождая пространство перед троном, куда ступил освобожденный от цепей Конан. Его противник ждал его: сбросив одежду из шкур и обнажившись по пояс. Под бронзовой кожей играли великолепные мускулы, сильные руки до локтей, обматывали кожаные ремни. Несмотря на немалый рост и мускулатуру дотракиец двигался легко и быстро, словно горный барс. Темные глаза возбужденно сверкали, с уст слетали воинственные крики и громкие, явно бранные слова.

-Эй, милашка,- громко сказал Конан, демонстративно обращаясь к мулатке,- что говорит этот пес?

Девушка,- Конан слышал, как ее называли Миссандеей,- бросила неуверенный взгляд на Дейнерис и та ответила чуть заметным кивком.

-Он говорит,- сказала переводчица,- что он вырвет тебе наглый язык, а глаза запихнет внутрь черепа. Что он оторвет тебе мужские причиндалы и скормит их крысам. Что твое тело будет гнить без погребения и крабы будут копошиться в твоих пустых глазницах.

-Разговорчивый сукин сын,- сказал Конан, одновременно внимательно следя за сыпящими проклятиями дотракийцем.

-А еще он говорит,- вмешалась в разговор Дейнерис,- что если ты и вправду король, то в сегодня ты проиграешь не только свою жизнь, но и свое королевство. Что если оно появилась на месте Травяного моря, значит истинные хозяева ее – дотракийцы. Что после того, как они вернут мне трон, они вернутся одним огромным кхаласаром и потребуют у твоих подданных их земли…

Конан невольно расхохотался, представив как этот бахвал станет что-то требовать у Ксальтотуна. Смех окончательно вывел его противника из себя: решив, что Конан достаточно отвлекся на общение с девушками, дотракиец, без предупреждения, прыгнул вперед, обрушив на Конана град ударов. Киммериец , все еще чувствуя боль от недавних побоев, старался двигаться поменьше, прикрываясь руками, вскоре превратившимися в одну сплошную рану.

-Трус!- рычал дотракиец, атакуя вновь и вновь,- жалкий трус, что боится открытой схватки. Дерись как мужчина, ты, бледнокожий пожиратель нечистот.

Конан молча прикрывал голову, хватко отбивая более-менее серьезные удары. Постепенно движения его противника замедлились: не уступая Конану в быстроте и ловкости, он явно проигрывал в выносливости. Кроме того он был молод и горяч и дрался перед своей кхалиси, стремясь продемонстрировать ей, сколь умелый воин у нее на службе. Уверившись, что киммериец просто боится него, Кхоно, отбросив осторожность, выплеснул все силы в одной сокрушительной атаке. В запале он раскрылся на мгновение , чем не преминул воспользоваться Конан. Переход от обороны к нападению был столь стремителен, что дотракиец растерялся, пропустив удар в челюсть, сваливший его на землю. Когда Кхоно вскочил на ноги, его шею уже сдавили могучие руки и ему не оставалось ничего иного, как вцепиться в шею варвара в ответ. Двое мужчин застыли, словно неподвижные скульптуры, ожесточенно душа друг друга. Лицо дотракийца посинело по мере того, как железные пальцы киммерийца вдавливались все глубже в его горло, добираясь до дыхательных путей. Панический ужас мелькнул в глазах Кхоно, когда он, отпустив горло Конана, схватил его за запястья, пытаясь разжать железные пальцы. С холодной усмешкой, Конан начал медленно поворачивать голову кочевника, улыбаясь в искаженное страхом лицо. Мускулы Конан вздулись огромными буграми и в этот момент шейные позвонки Кхоно звучно хрустнули. С презрением Конан отбросил мертвое тело и, вскинув руки, в гробовой тишине издал воинственный киммерийский клич. Его грудь ходила ходуном, по телу обильно стекал пол, но в глазах полыхало свирепое торжество.

-Я свободен?- спросил он, подойдя к трону. Дейенерис с каменным лицом молча кивнула.

-Предложение королевы еще в силе,- подал голос карлик,- так что если вы…

-Нет,- оборвала его Мать Драконов,- он уже отказался преклонить колено, а я не предлагаю службу дважды. Вас проводят до берега и дадут лодку, чтобы вы отправились на все четыре стороны. Но если вы вздумаете вернуться в Королевскую Гавань, то передайте Серсее Ланнистер, что у нее есть время до полудня, чтобы сдаться. Иначе, как только солнце начнет клониться к закату, я спущу на город драконов!

Добавлено через 11 минут
Лестно, конечно, но вряд ли кто-то возьмется издавать это ради тебя)
тем более, что Мартин и так крайне негативно к фанфикам на его творчество

Re: Игра Дракона
 

ох.
ну понятно, фанфики вообще дело вольное, а кроссоверы наипаче.
но все-таки драконы Дени как-то никогда не ассоциировались с чем-то болотно-хтоническим, скользким, ползущим и тп.
скорее они скорее связаны со стихией Огня.
на свободе жили в вулканах, они едят жареную еду, дышат огнем, который плавит камень и тп.
родились три дракончика Дени после того, как их яйца положили в погребальный костер, а температура в нем должна быть повыше чем тот, на котором шпикачки жарят...
в шкуре у них высокое содержание железа и тп.
в общем "огненные" твари, что конечно не мешает трактовать их как злобных демонов.

Re: Игра Дракона
 

А вот тут мы вас и поправим.;) Думаешь, я писать начал, совсем уж матчасть не изучив? :D Есть теория, которая все объясняет (с)

Из "Мира Льда и Пламени":

Кому как, а мне эта теория очень нравится :) А поскольку Мартин, как и многое другое, пока оставляет этот вопрос открытым, я эту теорию и подхватил. Напомним, что виверны описываются так:

Re: Игра Дракона
 

20. Огонь и кровь




-Ваше Величество, прошу вас…



Карлик едва поспевал за разьяренной королевой, быстро шедшей по скалистому берегу.



-Мы уже это обсуждали, Тирион!



-Может стоить обсудить еще раз? Избежать неодуманных решений…



-Необдуманных? – Дейенерис резко обернулась и Тирион невольно отступил, увидев выражение ее лица, - К чему привели ваши обдуманные советы, долгие обсуждения и разумные планы? Я потеряла Дорн, Простор и Железные Острова, позволила Серсее занять Штормовые Земли. Чем закончиться ваш очередной «хитрый план»- Ланнистерами на Драконьем Камне?



-Но мы же договаривались о перемирии…



-Да и сразу после вашего предложения, к моим детям прислали наемного убийцу! И из-за вашего же совета он ушел от возмедия,убив нескольких моих людей.



-Угроза, которой мы все страшимся не исчезнет от вероломства Серсеи.



-Да, но исчезнет угроза самой Серсеи - раз и навсегда! Отправьте воронов на Стену и сообщите Джону Сноу и Мормонту, что их миссия отменяется. Они могут возвращаться сюда или остаться на Севера - я сама прибуду туда, чтобы уничтожить армию мертвых, если она и впрямь существует. Но сделаю я это только после того, как будут повержены мои враги в Королевской Гавани!



-Но погибнут тысячи!



-Я уничтожу только Красный Замок. Остальные горожане не пострадают, кроме тех, кто вздумает сражаться за ваше семейство.



-Но ваше Величество…



-Довольно Тирион! – рык Дрогона, вышедшего навстречу королеве, придал еще больше веса ее крику,- ни слова больше или вы станете первым Ланнистером, который сгорит в драконьем пламени. Первым, но, поверьте, уж точно не последним!



Полыхающие гневом фиолетовые глаза устремились куда-то вдаль, словно смотря сквозь Тириона, прозревая что-то ему неведомое.



-Попытавшись убить моих детей, Серсея сделала свой выбор,- зло сказала она,- пусть теперь знает, что значит разбудить дракона!



Она поднялась на чешуйчатую спину и Тирион отпрянул, заслоняясь рукой от ветра, поднятого могучими крыльями. С ревом черная тварь взмыла в небо, на мгновение застив солнце и, набирая высоту, помчалась на юго-запад. Следом за Дрогоном устремились Рейегаль и Визерион.



***



-Сколько бочек со смолой принесли!?



-Пятьсот, милорд!



-Тащите еще пятьсот!



-Слушаюсь, милорд!- молодой солдат с гербом Ланнистеров на латах, стремглав сбежал вниз.



-А приятно, когда тебя называют «милорд»,- худощавый жилистый наемник с короткой бородкой поднялся к парапету башни, вставая рядом с черноволосым великаном.



-Но быстро надоедает,- усмехнулся Конан,- как и «Ваше Величество».



-Не знаю, не пробовал,- рассмеялся наемник,- пока мне и «милорд» в новинку. Будешь?



Он достал из-за пояса флягу с вином и, сделав большой глоток, протянул ее Конану. Тот тоже глотнул, с удовольствием ощущая, как потекло по жилам приятно тепло и вновь посмотрел вниз. Под стенами Красного Замка неторопливо текла Черноводная, на противоположном берегу которой застыли ряды воинов с длинными копьями и закрытыми шлемами. Конан знал, что это те самые Безупречные, оставившиеУтес Кастерли и прошедшие через весь Вестерос, к стенам столицы по приказу своей королевы. По флангам стояли дотракийцы время от времени пускавшие стрелы в сторону замка. В отличие от бесстрастных молчаливых евнухов, кочевники беспрестанно издавали воинственные крики и ругательства обращенные к осажденным.



-Дело дрянь,- сказал Конан.



-И не говори,- кивнул Бронн. С ним Конан нашел общий язык легче, с кем либо в Королевской Гавани. Отчаянный рубака, сквернослов и выпивоха, наемник напоминал Конану его самого в прошлом. Бронн тоже проникся к Конану симпатией, когда понял, что тот не хуже него разбирается в военном деле и также не заморачивается условностями, принятыми у знати.



-Такое же воинство западных и северных стен,- продолжал наемник,- мы в осаде.



-Да, я видел,- кивнул Конан,- но на штурм они не пойдут. Им не придется воевать-за них все сделает королева и ее драконы.



-Седьмое Пекло!- выругался Бронн,- я сказал Джейме, что не хочу быть рядом, когда эти твари обрушатся на столицу. Встречи с одним драконом мне хватило. И вот я здесь.



-Понимаю,- усмехнулся Конан,- эта война не должна была быть моей. Но и я тут.



Он не раз пожалел, что вернулся: узнав о его неудаче, разозлившаяся Серсея чуть не бросила его в подземелье и лишь вмешательство Джейме удержало ее. Но и сам старший Ланнистер был неприятно удивлен рассказом Конана.



-Почему она тебя отпустила?- снова и снова спрашивали его брат и сестра, несмотря на то, что Конан уже много раз рассказал, что к чему.



-Разве я вернулся, если бы и вправду сговорился с вашим братом и девчонкой,- огрызнулся он в ответ на очередное обвинение,- не будь дурой, Серсея.



Бронн с Джейме глянули на него, как на живого покойника, даже Клиган маячивший за спиной Серсеи, без команды схватился за меч. Однако королева почему-то промолчала.



-Знал бы, как все обернется,- продолжал киммериец,- оставил вас на сьеденье драконам, а не возвращался с предупреждением. Да, я потерпел неудачу, но это дело с самого начала было рискованным. К тому же и вы не рассказали мне правды. Карлик сказал, что вы вели переговоры о перемирии, после того как мы решили, что я пойду туда.



-Я не обязана делиться с тобой своими планами,- холодно сказала Серсея.



-Да,- едко сказал Конан,- и ты не представляешь, как это паскудно выглядит- покушение сразу после перемирия? В общем, с меня хватит. В вашем городе меня больше ничего не держит, к тому же есть места и поинтереснее. Этот остров, Расколотая Клешня, например, меня очень интересует.



Серсея и Джейме переглянулись.



-Зачем тебе к этим предателям Селтигарам? - раздраженно спросила королева.



-Предателям? Разве они не держат нейтралитет?



-Держали раньше,- неохотно протянула Серсея, - пока старый Адриан Селтигар находился в Королевской Гавани. Но на днях он скончался, а его наследница, Дейна Селтигар, провозгласила себя Леди Клешни и присягнула на верность Дейенерис.



-Ваши лорды чаще меняют хозяев чем портовая шлюха клиентов,- усмехнулся Конан,- впрочем, это не мое дело. Хотя, если мне дадут солдат, я организую небольшую экспедицию, чтобы привести этот остров к покорности. И себе возьму немного - одну-единственную безделушку.



-Рог Морского Короля,- усмехнулся Джейме,- еще одна байка.



-Также как и драконы и живые мертвецы и много чего еще,- рассмеялся Конан,- впрочем, вы не обязаны мне верить. Но я туда схожу.



-Одному туда лезть опасно,- внезапно сказала Серсея,- но, если ты обязуешься привести Клешню к покорности, мы дадим тебе наемников Бронна.



-После того, как ты поможешь нам тут,- добавил Джейме, - это справедливо, согласись. В конце концов это твоя идея- убить драконов тем ядом. Из-за этого она так взбеленилась, а значит мы в одной лодке. А после можешь отправляться хоть в во все Семь Преисподних.



Конан нехотя согласился и, в итоге, остался в Королевской Гавани, вместе с Бронном и Джейме обсуждая план обороны. Было очевидно, что город обречен, о чем варвар и говорил с Бронном.



-Может проще связать их обоих и выдать Дейенерис? - понизив голос, предлагал наемник,- в конце концов, не станет она же сжигать свою будущую столицу.



-Подарок она примет,- усмехнулся Конан,- только мне от этого не будет легче. Тирион, провожая, сказал, что Мать Драконов сожжет меня живьем, если я попадусь ей снова. Да и не в моих правилах открыто предавать тех, с кем я так долго сражадся на одной стороне.



-У меня с этим проще,- пожал плечами Бронн,- но и мне тоже вряд ли что обломиться у Дейенерис Таргариен. Ланнистеры дали мне титул, золото, они же обещали мне замок, пусть и не торопятся выполнять это обещание. Но с ними хотя бы есть надежда. А Дейенерис, как говорили, оставила всех своих наемников в Миерине, не пожелала взять в Вестерос даже своего любовника. Вряд ли ей понадобятся любые мои услуги,- он скабрезно усмехнулся,- я останусь в живых, но не у дел.



-Значит, остаемся с ними?- усмехнулся Конан.



-Похоже, у нас нет выбора,- сказал Бронн,- ага, легки на помине.





На Башню Белого Меча и впрямь поднимались брат и сестра Ланнистеры, в сопровождении молчаливого исполина. С ними ковылял черный колдун Н’кона: с тех пор как Серсея направила Квиберна за море, заключать договор с какими-то наемниками, роль лекаря при ней занял старый боккор. Завидев Амру он ощерился в ухмылке, могущей означать и радость и насмешку.


-Ты оставил меня без крыльев, Амра,- произнес он.



-Я и сам висел на волоске,- сказал Конан,- мне было не до твоей мертвой ящерицы.



-Что с вражескими войсками? - вмешалась в разговор Серсея.



-Смотрите сами, Ваше Величество,- Конан указал на противоположный берег реки,- все они тут.



Серсея тяжелым взглядом обвела вражеское войско и перевела взгляд на трех военачальников.



-Мы можем удержать город?- спросила она.



-Нет!- в один голос ответили Конан, Бронн и Джейме.



-Даже если бы тут были только Безупречные с дотракийцами, нам пришлось бы нелегко,- развил мысль Джейме,- у них численное превосходство, а большая часть наших войск или за пределами столицы или погибли на Розовом Тракте или перешли к Дейенерис. Золотые плащи ненадежны - они набраны, в основном, из горожан, которые сдадут нас, едва запахнет жареным. Без драконов у нас мог быть шанс отбиться. С драконами же,- он покачал головой.



-У нас есть еще тот яд?- спросила Серсея у Конана. Тот переспросил Н’кону.



-Мало,- пожал плечами колдун,- едва хватит на одно большое копье.



-И скорпион остался только один,- заметил Джейме,- Квиберн успел изготовить только три, но один сгорел на Розовом Тракте, а второй достался Матери Драконов.



- То есть мы можем сразить только одного дракона?



-До сих пор этого еще никому не удавалось,- сказал Бронн,- и даже если получится сейчас – двух оставшихся нам хватит.



-Вы предлагаете бежать?- прямо спросила королева.



-Именно так,- кивнул Конан,- выведите как можно больше с войск из Королевской Гавани и уходите – на Запад, к Лайлу, куда угодно. Может нам и удасться прорваться уйти Королевским Лесом, особенно, если Н’кона нам подсобит, как тогда на Ступенях.



-Можно попробовать,- кивнул черный колдун.



-Вот и отлично,- сказал Конан,- а я выведу людей, сколько смогу, через Железные ворота.



-Хорошо,- неожиданно сказала Серсея и брат изумленно посмотрел на нее,- так и сделаем. Я же покину замок чуть раньше: сегодня отплывает галера из Браавоса, на которой Тихо Несторис увозит золото в Железный Банк. Я договорилась о каюте.



-Разумно,- кивнул Джейме,- Дейнерис почти лишилась флота, кроме того ей не нужен сейчас конфликт еще и с Браавосом. Она не станет нападать. Но что ты будешь делать в Эссосе?



-Я там не задержусь,- сказала королева,- и вернусь вместе с Золотыми Мечами. Постарайтесь, к тому времени не растратить все наше войско.



-Только поторопитесь,- сказал Конан,- солнце уже высоко.



-Поторопиться следует вам,- рассмеялась Серсеи,- не задерживайтесь в Королевской Гавани после моего ухода. Пойдемте, сир Грегор.



Она развернулась и начала спускаться со стены, в сопровождении Горы и, к изумлению Конана, черного колдуна. Сузив глаза, Конан наблюдал за этой троицей, у которой, за время его отсутствия, судя по всему, появилась некая общая тайна.



***



Ветер свистевший в ее ушах и рык драконов, сливались в единый торжествующий гимн будущей победе. Ее пальцы кололи острые шипы, жесткая чешуя царапала бедра даже сквозь плотную ткань костюма, но она не чувствовала боли, захваченная предвкушением будещего триумфа. Под чешуйчатой кожей перекатывались могучие мышцы, заставляя Дейенерис чувствовать себя частью этой потрясающей мощи, сливаясь с Дрогоном в одно могущественное непобедимое существо, подобно гневному богу реющему над грешным миром. Под драконьими крыльями мелькнул и пропал Дрифтмарк, сменившись гладью Черноводного залива с черными точками отдельных судов. Дейенерис представила изумленно-испуганные лица моряков: многие ли из них догадываются, что присутствуют при написании первой страницы в истории правления Дейенерис Таргариен, Матери Драконов, предвозвестницы нового мира и нового порядка в Вестеросе?


Вот и Королевская Гавань. Перед глазам Дейенерис мелькнули башни Красного Замка, полуразрушенная громада Драконьего Логова и обгорелые развалины Септы Бейлора. Над устьем Черноводной клубился туман, зато остальная часть города была как на ладони. Дейнерис увидела суетящиеся фигурки на стенах, заметила и собственное воинство, окружившее столицу. Она отдала короткую команду и все три дракона взмыли над городом, совершив полный круг. Дейнерис направила Дрогона вниз и тот с ужасающим рыком пронесся над улицами, почти задевая крыльями крыши домов. Снизу послышались крики ужаса, люди в панике разбегались и дракон, разозленный шумом и мельтешением человеческого муравейника, уже распахнул огромную пасть, в глубине которой билось алое пламя.



-Вверх!- резко выкрикнула Дейнерис, чувствуя как нагревается огромное тело, от распиравшего его изнутри жара. Дрогон послушно взмыл вверх, пролетев рядом с одной из стен. Дейнерис заметила заметила целившихся в нее лучников, но дракон извернулся в воздухе и стрелы бессильно ударились о прочную чешую. Одна из стрел свистнула совсем рядом с королевой, задев рукав ее одеяния, - не ранив, но разозлив королеву.



-Дракарис!!!- ожесточенно выкрикнула Дейенерис и струя черно-красного пламени обрушилась на стены города, сжигая заживо солдат в золотых плащах. Вслед за Дрогоном пламя изрыгнули и остальные драконы. Огонь тут же перекинулся на жилые дома, заставив людей с криком разбегаться в разные стороны. Кто-то кричал, обьятый пламенем, мечась по двору, еще несколько человек срывали загоревшиеся одежды. С трудом Дейенерис заставила Дрогона подняться и отлететь в сторону моря. Совершив круг над морем перед городом, дракон с оглушительным ревом устремился на Красный Замок. С юга, сделав круг над Черноводной и Королевским Лесом, летел Рейегаль, с востока - Визерион. На стенах Замка уже поднимались луки и заряжались катапульты и среди всей этой суеты неподвижно высился закованный в доспехи исполин словно простой арбалет удерживающий в могучих ручищах скорпион.



Направляя дракона на стены замка, Дейнерис так и не обратила внимания на туман распозшийся у устья Черноводной на оба ее берега.



-Сир Джейме,- лорд Морленд подошел к главнокомандующему, мрачно уставишемуся ползущие над водой клубы тумана,- нас сносит в море.



-Я вижу, сир,- Джейме искоса посмотрел на своего знаменосца,- и что?



-Нас может отнести слишком далеко. Мы можем не успеть.



Джейме оглянулся - за ним тянулся, утопая в туманной дымке, длинный ряд галей, баркасов и барж, на которых всхрапывая, нервно переступалис ноги на ногу кони. Когда из реки поднялся туман, скрывший замок от вставших на противоположном берегу дотракийцев и Безупречных, из Замка, потайными ходами вышло войско Ланнистеров. Джейме объяснил своим солдатам, что они, воспользовавшись сгустившимся туманом, высадятся на берегу Залива и, пройдя через Королевский Лес, нанесут удар в тыл врагу. Еще ранее, под стены замка были согнаны все суда от речных пристаней. Об истинных целях этой вылазки знали лишь немногие: большинство знаменосцев Ланнистеров оставалось в неведении, тем более, что некоторых солдат все же пришлось оставить на стенах. Чтобы поднять их боевой дух, королева Серсея объявила, что отправляет на стены замка своего могучего защитника, оставшись с обычной охраной. Впрочем, на месте солдат удерживала не благодарность королеве за подобную жертву, но страх, овладевавший каждым, на кого падал взгляд жутких, налитых кровью глаз из прорезей в шлеме.



-Может, стоит причалить? - настойчиво повторил сир Морленд.



-Рано,- процедил Джейме, вглядываясь в туманную стену. Из-за нее доносились крики дотракийцев и фырканье коней, то и дело оттуда прилетали и стрелы, уже сразившие несколько солдат. Отвечать и вообще как-то выдавать свое присутствие Джейме запретил, пообещав поквитаться позже. Несколько кораблей в тумане все же налетели на мель и отстали, но в целом, ведомые опытными лоцманами, суда, один за другим выходили в открытое море.



-И все же, сир…- Морленд поперхнулся, уставившись на что-то в небе. Еще до того, как раздался оглушительный рык, Джейме знал, что он там увидит. Хотя он знал, что туман надежно укрывает его от взоров врагов, он невольно содрогнулся, при виде парящего в небе черного дракона. В ответ на его рев откликнулось сразу два крика и еще два крылатых ящера появились в небе. По всем кораблям послышался взволнованный ропот, а гребцы с удвоенным рвением налегли на весла, стремясь отойти подальше.



-Высадимся, когда я скажу,- отчеканил Джейме, зло глянув на оробевшего сира Морленда.



Знаменосец судорожно кивнул и отошел, отдавая негромкие приказы своим людям. Корабли медленно огибали длинный мыс, отделявший устье от остального Залива. Джейме еще раз посмотрел на затянутую туманом гладь и прошел к своей каюте. У двери стояло два стражника из наемников Бронна: чернокожий летниец и низкорослый волосатый иббениец. Оба поклонились Лорду-командующему, на что Джейме небрежно кивнул в ответ и вошел внутрь.



На полу каюты, поверх постеленной тонкой циновки лежал чернокожий Н’кона. Недвижный, с закатившимися глазами, так что виднелись одни белки, колдун выглядел бездушным трупом, да по сути являл сейчас немногим большее. Разум и чувства боккора пребывали в совсем ином теле, куда более могучем, нежели его собственное, сморщенное и иссохшее.



Джейме окинул его угрюмым взглядом, потом подошел к небольшому столику, на котором стоял графин и налил себе вина.



-Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Серсея,- проворчал он, пригубливая из бокала.



Неумолимо, точно смерть приближались драконы к Красному Замку, словно не замечая летящие в них стрелы и прочие метательные снаряды. Иные из стрелков, не выдержав, бросали все, сбегая вниз по лестнице, другие, находившиеся рядом с молчаливым великаном, продолжали стрелять, боясь Григора Клигана еще больше, чем крылатых чудовищ. Сам Гора неотрывно смотрел на приближавшегося дракона, медленно поднимая скорпион, заряженный болтом смазанным соком Яблок Деркето. На мгновение Дейнерис показалось, что она встретилась взглядом с этим безмолвным чудовищем и, внутренне содрогнувшись, она произнесла:



-Дракарис!



Дрогон взревел, распахивая пасть и исторгнув черно-красное пламя. Но прежде, чем оно объяло Гору, великан развернулся и смазанный ядом болт устремился в сторону Рейегаля. По негласному старшинству, принятому среди детей Дейенерис, два младших дракона изрыгали пламя на миг позже Дрогона и этого мига хватило Горе, чтобы выстрелить. Зеленый дракон вильнул в сторону, но полностью уклониться не успел и болт царапнул его по боку, тут же закровоточившему длинной рваной раной. В следующий миг бушующее пламя объяло вершину Красного Замка, сжигая все, что могло гореть: дерево, кожи, пеньку…и тела людей. В дыму, охваченные пламенем, люди с воплями метались по стенам и падали вниз. И даже камень начал гореть и сама Башня Белого Меча оплавилась, словно вершина свечи и камень потек алыми струями. Раз за разом три дракона низвергали пламя на стены замка и рушились башни, погребая под раскаленными камнями тех, кто избежал огня. Вспыхнула и осыпалась пеплом богороща, пламя разом испепелило тела отчаянно вывших собак на псарнях и мечущихся в клетках воронов в птичнике. Прекрасная в своем гневе, Дейенерис, сверкая фиолетовыми глазами, выкрикивала "Дракарис!" и послушные ее слову ящеры исторгали пламя, проникавшее до самых глубоких подземелий … где по ступенькам стекали потоки зеленой субстанции уходившей в те дальние закоулки, где в ожидании своего часа лежало множество глинянных сосудов с ужасным содержимым.



Н’кона внезапно моргнул и пошевелился, поднимаясь на ложе. Глянув на него Джейме невольно отшатнулся - никогда он еще не видел в глазах человека такой боли и страха.



-Я чуствовал, как огонь обьял мое тело,- прошептал колдун,- как он пожирает мою плоть и кости, как мой мозг вытекает через пустые глазницы. О Аджуджо и Дамбалла, не дайте мне вновь испытать такой муки!



-О чем ты говоришь? – тревожно переспросил Джейме, не понимая родной речи колдуна. Н’кона поднял на него глаза и мрачно усмехнулся.



-Уводи своих людей, однорукий,- на страшно ломанном Общем языке сказал колдун.



-Сир Джейме!- в каюту ворвался сир Морленд,- туман…он рассеивается.



Джейме, забыв о колдуне, выскочил наружу. Белесое марево вокруг и впрямь улетучивалось со стремительной быстротой, открывая противоположный берег. Позади полыхалКрасный Замок, над которым вились, изрыгая пламя три дракона. Передние суда уже причаливали к берегу и первые бойцы уже спрыгивали прямо в воду, выводя лошадей в Королевский Лес, однако последние суда еще огибали мыс, оказавшись на виду у врага. Увидев вереницу судов, исчезавших за мысом, дотракийцы заулюлюкали, пуская на ходу стрелы и, нарушив строй, устремившись в погоню, размахивая копьями и аракхами.



-Приготовиться к высадке,- выкрикнул Джейме, со всей мощи,- налечь на весла!



Оглушительный грохот за его спиной, придал еще больше убедительности его призывы. Джейме обернулся и замер пораженный открывшейся ему ужасающей картиной.



Красного Замка больше не было: вместо него полыхал исполинский костер, где красно-оранжевые всполохи стремительно исчезали, растворяясь в несравенно более мощном ядовито-зеленом пламени. Дикий огонь, безумное творение пиромантов короля Эйериса, вырвался на свободу, подпитавшись от магической силы драконов, разом испепелив остатки замка. Миг – и языки пламени в несколько человеческих ростов, вспыхнули на поверхности Черноводной, разбрасывая во все стороны смертоносные хлысты-руки, воспламеняющие все, к чему прикасались. Передние ряды Безупречных, не успев вовремя отойти вспыхнули словно свечи, от них пламя перекинулось дальше, пожирая живую плоть и расплавляя металл доспехов. Дотракийцы разворачивали коней, в панике устремляясь вглубь леса, но и в нем их нагонял ужасающий зеленый демон.



Драконы, вовремя взмывшие ввысь не пострадали, равно как и оседлавшая Дрогона Дейенерис, с ужасом озиравшая буйство пламени. Тут же оказалось, что на этом кошмар не оканчивается: Рейегаль, реющий над рекой, вдруг издал ужасающий вопль, разом перекрывший и рев пламени и рык остальных драконов и крики сжигаемых заживо людей. Из его пасти вырвалась струя пламени и Дрогон, летевший недалеко от собрата зарычал от боли, когда огонь обжег ему хвост.



-Что случилось?! - крикнула побледневшая Дейенерис,- Рейегаль!



Огромная голова повернулась и к своему ужасу Дейнерис не увидела в глазах дракона прежнего огня - лишь слепые бельма. Огнедышащая пасть распахнулась и Дрогон нырнул вниз, виляя меж языками зеленого пламени. Визерион, издав тревожный крик, обратился в бегство вверх по течению Черноводной. Рейегаль зарычав, испустил струю пламени, почти сразу утонувшей в зеленом зареве дикого огня. Однако дракон не успокаивался, слепо мечась в воздухе, то беспорядочно сея смерть среди избежавших дикого огня дотракийцев и Безупречных, то вновь обрушиваясь на городские стены. Вот затрещали и рухнули Речные ворота, обрушенные вырвавшимся из-под земли новым столпом зеленого пламени. Вслед за Речными взлетели на воздух Королевские ворота, затем Львиные - один за другим воспламенялись запасы дикого огня, заложенные под городом еще Безумным Королем Эйрисом, отцом Матери Драконов.



Дейнерис едва удерживалась на спине Дрогона, уносившего свою хозяйку подальше от обезумевшего собрата. Крепко, до крови, вцепившись в багровые шипы, украшавшие могучую спину, она широко раскрытыми от ужаса глазами всматривалась в бушевавшее под ней огненно-зеленое море. Город, который веками был столицей Таргариенов превращался в груду пепла,- дома, септы, рынки, кузницы, бордели,- и точно также сгорали и люди. Знатные и простолюдины, богатые и бедняки, воры и честные труженики, шлюхи и девы,- все они одинаково вопили, обьятые диким огнем, прежде чем, рассыпаться пеплом. Вот хлопнул очередной взрыв и новый ярко-зеленый цветок распустился над Блошиным Концом. Уродливый нарост на теле города при жизни, в смерти он стал страшен - и невыразимо прекрасен. Дейнерис невольно засмотрелась на него, чувствуя как ее завораживает пляска языков зеленого пламени и в этот момент позади нее послышался новый рев боли. Обернувшись, она увидела как Рейегаль, слепо мечущийся над столицей и поджигающий все на своем пути, устремился за своим собратом. Его зеленая чешуя приобрела столь же ядовитый оттенок, что и дикий огонь и на фоне его дракон, вылетающий из стены пламени, казался демоническим олицетворением стихии. Пасть раскрылась, готовясь дохнуть огнем, когда Дрогон нырнул меж обьятых пламенем домов, чтобы тут же взмыть к небесам. Пальцы Дейнерис соскользнули с могучей шеи и она с отчаянным криком рухнула в ядовито-зеленую пучину.



Обьятые ужасом горожане устремлялись к Драконьим, Старым и Божьим воротам, еще свободным от пламени. Осаждавшие их дотракийцы в панике разбегались, но Безупречные стояли твердо, пока из окутавшего города дыма и пламени не вынырнул зеленый дракон. Вот тут побежали и евнухи. Вскоре огненная стена докатилась и до северных ворот, воспламенив заложенные под ними запасы дикого огня, окончательно превративших Королевскую Гавань в ужасающую огненную могилу.



Горел и Королевский Лес: дикий огонь и драконье пламя словно соперничали между собой, кто быстрее охватит очередной акр земли, испепеляя деревья, кусты, спасающихся в панике зверей, а также дотракийцев, Безупречных и солдат Ланнистеров. Первым повезло больше – к моменту взрыва большинство из них успели высадиться вместе с лошадьми. Те же, кто замешкался с высадкой, сгорели у берега, либо в охватившем лес пламени. Большинству же повезло еще и в том, что вели их люди, неплохо знавшие эти места: тот же Джейме хорошо помнил времена Братства Королевского Леса, во время борьбы с которым он и получил звание рыцаря. Знали Лес и другие сопровождавшие его воины, тогда как дотракийцы и Безупречные, попав в непривычную и незнакомую им среду, почти все погибли в ужасающем лесном пожаре. Но и из семи тысяч солдат, рыцарей, наемников и знаменосцев Ланнистеров, отплывших утром от Красного Замка, немногим больше трех тысяч перешло Путеводную, ставшую границей распространения пожара. Именно это, израненное и обожженное войско во главе с Джейме Ланнистером, в конце концов вышло к Штормовому Пределу соеденившись с людьми кастеляна Лайла Крейкхолла.



А чуть позже к замку выбежал огромный вепрь - слегка обгоревший, но не потерявший от этого боевого духа. Презрительно хрюкнув на схватившихся за оружие стражников, он преклонил колени и с его спины спрыгнул чернокожий старик, увешанный амулетами. Высокомерно глянув на уставившихся на него солдат он гордо прошествовав в ворота Штормового Предела. Огромный кабан трусил рядом, словно охотничья собака.



Рейегаль, бушевавший над развалинами Королевской Гавани, вконец обезумев от боли, слепо рванулся в сторону моря, будто там пытаясь потушить терзавший его снаружи и изнутри огонь. Объятый зеленым пламенем, он несся все дальше в открытое море, пока, наконец, не рухнул в воду. Но еще долго было видно, как мерцает в глубине угасавший дикий огонь. Немало людей, с разных судов, наблюдало гибель дракона…включая и светловолосую женщину в черном платье, потягивавшую вино из чаши на корме браавосской галеры. Холодная улыбка искривила ее губы и она, отхлебнув еще вина, удалилась в предоставленную ей каюту.



Уже темнело, когда плясавшее над город пламя начало стихать, опускаясь все ниже. Реявшие поодаль Дрогон и Визерион с опаской опустились на развалины. Оглашая воздух громкими воплями, они рылись в кучах пепла, раскидывая груды оплавившегося камня , металла и кучи почерневших костей, будто огромные куры, роющиеся в мусоре.



Внезапно одна из груд пепла зашевелилась из нее появилась лысая голова, с прилипшим к ней пеплом. Следом появилось и все тело- обнаженное, покрытое ссадинами и синяками, испачканное сажей. Дейенерис посмотрела на подступивших к ней драконов, перевела взгляд на окружавшие ее развалины и вдруг разрыдалась, только сейчас поняв, весь ужас происшедшего. Обвив руками шею Дрогона она содрогалась от рыданий: от боли за погибшего Рейегаля, за погибших жителей Королевской Гавани, за всех, кто погиб и еще погибнет в этой проклятой забаве именуемой Игрой Престолов.

Re: Игра Дракона
 

на энциклопедию я не расшарился, а у Дени - огненные!!! )))
но так-то эта все объясняющая теория хорошо включается в теорию, что Вестерос НЕ СОВСЕМ ФЭНТЕЗИЙНЫЙ мир.
типа, потомки космических посесленцев скатилисб вниз по социальной лестнице.
Иные на Севере - инопланетяне as is.
и "ходячие мертвецы" подняты не волшебным, а "условно-научным" способом.
если те "маги" валирийских времен были биоинженерами...
а может дрэгонов вообще Таф привез по сдельной цене!

Re: Игра Дракона
 

Ну так правильно, плоды долгих экспериментов. А в видениях Дэйенерис - память прошлого еще до их начала. Я вот тут немного тему раскрыл)

Мне эта теория знакома, но не нравится:zubki: Не люблю когда фэнтези и хоррор объясняют естественнонаучными причинами. Хотя Мартин больше НФ-писатель, с него станется.
Я теорию о "магах крови" воспринимаю как нечто похожее на тех колдунов, что у Говарда в "Алых гвоздях" драконов оживляли.

Re: Игра Дракона
 

21.Окровавленная Клешня




С оглушительным лязгом меч скрестился с боевым топором и, треснув, переломился. Осколок стали отлетел, ранив Конана в щеку. Отбросив бесполезный обломок, киммериец сорвал с пояса кинжал и, когда его противник,- рослый бородатый мужик, -шагнул вперед, занося топор, Конан метнул клинок. Его противник, выронив топор, тяжко повалился на землю. Конан выдернул кинжал из окровавленной глазницы, подхватил топор убитого и огляделсяпо сторонам.



Бой подходил к концу: знамя с медвежьей лапой на белом поле лежало в грязи, также как и тела тех, кто сегодня сражался под стягом Брюннов . Хохочущие наемники тащили из замка все мало-мальски ценное, в том числе и плачущую дочку Беннарда Брюнна. Сам глава дома, со страшной раной в груди лежал перед входом в собственный замок, задрав к небу седую бороду, неподалеку от него хрипел в предсмертных судорогах его сын и наследник.



-Отчаянный был старик,- вытирая кровь с меча, к Конану подошел Бронн.



-Да,- кивнул Конан,- что же, он знал, на что шел, когда отказался сдать замок,- киммериец бросил взгляд на небо, - похоже, опять будет дождь.



-Опять,- усмехнулся Бронн,- я и не заметил, что он вообще кончался. В этих краях столько воды, что, похоже, нам скоро придется отрастить жабры.



Конан усмехнулся в ответ – он бы не возражал. Может хоть так он быстрее повстречается с тварями, ради которых он затеял этот поход.



-В столице я насмотрелся на огонь,- сказал киммериец,- самый разный. Теперь мне нравится, когда вокруг много воды.



Бронн согласно кивнул: в Королевской Гавани им и впрямь пришлось нелегко. Взяв под командование две тысячи солдат Ланнистеров и около тысячи наемников, Конан, Бронн и сир Аддам Марбранд, командующий городской стражей, попытались вырваться из города во время атаки драконов. Однако Стальные Ворота блокировали Безупречные и, после отчаянной попытки прорваться к лодкам, наемники были вынуждены оступить в город. В этот момент и раздался оглушительный взрыв и громада Красного Замка вспыхнула зеленым пламенем. Конан, уже знавший о диком огне, настоял, чтобы ему дали возглавить вторую атаку и сир Марбранд, раненный в руку, передал ему командование. Вторую вылазку киммериец провел там, где осаждавшие не ожидали прорыва - через Драконьи Ворота, выходящие на Королевский Тракт и охранявшиеся лучше, чем остальные. Вылазка наемников совпала с массовым бегством горожан от драконьего и дикого огня пожиравшего квартал за кварталом. Столь огромную толпу Безупречные и дотракийцы не смогли сдержать, хотя и убивали беглецов тысячами. Целая гора мертвых, изрубленных на куски, тел, перегородила Тракт, но, не смотря ни на что, обезумевшие от ужаса люди рвались вперед, пока строй Безупречных не оказался смят и растоптан в нескольких местах. В образовавшуюся брешь устремился отряд Конана . Едва они прорубили себе дорогу на Королевский Тракт, как позади послышался взрыв и Драконьи Ворота полыхнули ядовито-зеленым пламенем. Сначала побежали дотракийцы, а после того, как из пламени вылетел обезумевший от боли дракон , за ними ринулись и Безупречные. Конан, Бронн и Аддам Марбанд, воспользоавшись всеобщей суматохой, увели сильно поредевший отряд все дальше на север, пока не остановились в замке под названием Оленьи Рога.



Именно там отряд разделился: солдаты Ланнистеров под командованием сира Аддама уходили в Речные Земли, где оставались войска верные королеве Серсее. Конан же и Бронн вместе с отрядом из четырехсот наемников уходили на полуостров Раздвоенный Коготь, у восточного берега которого находилось родовое гнездо Селтигаров. Брон и несколько наемников из этих мест вовсю расписывали остальным сколь богатую добычу можно взять в Клешне: по их словам островной замок битком набит мирийскими коврами, волантинским стеклом, золотой и серебряной посудой и драгоценностями. Наверное, слухи были преувеличены, но точно также они могли оказаться и правдой: Селтигары были древним родом из самой Валирии, так что могли располагать множеством редкостей. По преданию в замке находился топор из валирийской стали и рог вызывающий морских чудовищ. Было оговорено, что рог достанется Конану, а остальное наемники поделят по своему усмотрению. Сам Конан предпочел бы добраться до Клешни морем, но во-первых, ближайший порт – Сумеречный Дол, все еще оставался под контролем войск Дейенерис, во-вторых, им бы пришлось проплывать в опасной близости к Драконьему Камню, в-третьих - привести к покорности следовало не только Клешню, но весь Раздвоенный Коготь, лорды которого еще со времен восстания Баратеонов поддерживали Таргариенов и сейчас почти сразу присягнули Дейенерис.



Впрочем, последнее обстоятельство, как вскоре выяснилось, оказалось сильно преувеличено. Далеко не весь Коготь поддержал Мать Драконов: долгое безвластие пробудило старые склоки местных мелких лордов, принявшихся упоенно резать друг друга. Конан опасался, что им придется прорываться с боем через враждебную, объеденившуюся против чужаков страну, однако кое-кто из местной знати напротив обрадовался появлению силы, способной склонить чашу весов в их сторону. Так, против Брюннов из Бурой Лощины выступила иная ветвь того же рода - Брюнны из Лютого Логова, не менее рьяно, чем наемники грабившими своих родичей. Остальные лорды также погрязли во взаимной грызне и кровной мести, столь ожесточенной, что она пересилила даже традиционную местную ненависть к чужакам. К Селтигарам с Клешни никто из них не питал особых симпатий, поскольку в старые времена валирийские лорды нередко пытались взымать поборы с местных. Немало местных жителей пополнили отряд Конана и Бронна, желая поучаствовать в разграблении замка с поэтичным названием Крабья Нора.



Сборный отряд наемников и воинов Брюннов выдвинулся, переждав ночь, на рассвете. Дорога по которой они двигались вдоль побережья выглядела все более заброшенной, зарастающей травой и молодой лесной порослью. Деревушки и придорожные трактиры попадались все реже, пока не пропали совсем. Лишь однажды слева появились развалины старого замка, сложенного из огромных камней, поросших ядовитым красным плющом. Все деревянные строения замка давно сгнили, груда камней, оставшаяся от главной башни, поросла зеленым и розовым мхом, внутренний двор зарос молодыми сосенками.



От замка доносились странные звуки – будто негромкий шепот, шедший казалось одновременно из-под земли и из угрюмых развалин.



-Это Шепоты,- сказал Ульрик Брюнн из Лютого Логова,- замок Крэббов. Сам род давно вымер, но здесь и по сей день вспоминают о Кларенсе Крэббе, одном из здешних королей. Он убил множество рыцарей, колдунов, пиратов и даже одного короля. Головы своих жертв Крэбб приносил в свой замок, где его жена, лесная ведьма, возвращала их к жизни, и те давали сиру Кларенсу советы. Говорят они по-прежнему живут в подземельях, а этот шепот- их голоса.



-Это просто волны,- усмехнулся Конан.



-Еще говорят, - продолжил Ульрик, - что Кларенс Крэбб сразился с королем хлюпарей и победил его. С тех пор они не тревожат Раздвоенный Коготь.



Конан переглянулся с Бронном и тот пожал плечами.



-Далеко еще до Клешни? - спросил он, внимательно рассматривая груду развалин.



-К вечеру будем.



После Шепотов дорога уклонялась от моря, уходя вглубь полуострова. Чуть заметные звериные тропки вились меж исполинских сосен, смыкавших свои ветви над вооруженным отрядом, погружая людей в серо-зеленый сумрак. Крутые холмы сменялись болотистыми низинами, в которые, журча, впадали небольшие речушки. Солнце, похоже, не заглядывало сюда и в самые ясные дни, а сейчас наверху опять зарядлил дождь, впрочем все равно не достававший до людей. Время от времени на склонах холмов попадались очередные развалины или черные провалы- входы в сырые пещеры.



-Эти места давно заброшены людьми,- говорил Ульрик Бронн,- но дальше, на берегу моря стоят три деревни: Раковина, Устричья и Креветка. Местные платят оброк Селтигарам и у них найдутся лодки, которые доставят нас на остров.



-Скорей бы уже,- подал голос Бронн,- а то, чувствую, я тут сам скоро превращусь в креветку.



Наконец сосны впереди стали редеть, а вскоре послышался и негромкий шум моря. Но еще не увидев моря, Конан, шумно потянув носом, уловил запах отличный от окружавших их до сих пор запахов хвои, тины и гнилой воды.



-Чувствуешь?- он обернулся к Бронну. Тот кивнулЕ лицо наемника приобрело непривычно сумрачное выражение. Вскоре и остальные учуяли тошнотворно-сладкий запах гниющей плоти, перемешанный с вонью гари и резким, с каждым шагом становящимся все более густым рыбий запах. Конан хищно ощерился, узнав эту вонь - как долго он ждал встречи с ее обладателями.



-Смотрите в оба,- бросил он остальным,- и не пугайтесь. Они жутковато выглядят, но умирают также как и все прочие твари.



-О чем это он?- недоуменно спросил один из наемников.



-О хлюпарях,- многозначительно произнес Ульрик, перекинувшись взглядом с Бронном.



Раковина оказалась первой из встреченных наемниками деревень. От нескольких десятков домов остались лишь обгорелые развалины, меж которых вповалку лежали скорчившиеся обугленные тела. Ближе к берегу следы пожара исчезали, но от этого было не легче: и сам берег и причал покрывала густым слоем вонючая слизь, от которой и исходил рыбий запах. Кроме слизи набережную заливала кровь, тут и там валялись обглоданные человеческие кости. На иных из них еще виднелись следы острых зубов. На влажном песке виднелись следы перепончатых лап.



-Хлюпари!- Брюнн невольно схватился за меч,- о боги, так это правда! Они не выдумка!



-Чему ты удивляешься,- пожал плечами Бронн,- на юге появились драконы, с севера доходят слухи о пробудившихся Белых Ходоках. Стоит ли удивляться, что и твари из ваших легенд вернулись в свою обитель.



-Только теперь нет сира Кларенса Крэбба, чтобы низвергнуть короля хлюпарей.



-С вами есть кое-кто получше!- рассмеялся Конан,- Бадб и Немайн, когда я носил корону мои владения были чуть побольше груды камней в сосновой роще! Пусть приходят ваши хлюпари - я давно ищу с ними встречи.



Сказанное, похоже, перепугало местных еще больше, да и многие наемники бросали косые взгляды на Конана.



-Вспомните о добыче, что вас ждет там,- продолжал киммериец, кивая на большой остров высящийся на горизонте,- вот та самая Клешня, к которой мы шли все это время. Ее сокровища ждут вас – так неужели вы повернете назад после нескольких жабьих следов?



Раздавшийся затем шепот можно оценить по-разному, но все же никто не возразил Конану, когда он приказал остальным рассыпаться по берегу в поисках выживших. Таковых не нашлось, однако на телах убитых, не сильно изуродованных огнем, обнаружились раны от меча и топора. А на песке нашлись следы обутых в сапоги ног, явно не принадлежавших тварям из Бездны.



-Кто-то помогал хлюпарям,- пробормотал Конан,- сжигать деревни и сражаться сталью не в их повадках. Кто-то, пришедший с моря,- он еще раз бросил взгляд на следы,- и мне кажется, что мне уже доводилось встречаться с теми, кто носил такую обувь и сражался таким же оружием.



В двух оставшихся деревнях также обнаружились разоренные и сожженные дома, покрытый кровью и слизью берег, человеческие и нечеловеческие следы вперемешку. Что хуже - нигде не было и следа лодок: то ли нападавшие их сожгли, то ли увели с собой.



-Проклятье,- выругался Конан,- и как мы попадем на этот остров? Есть идеи?



-С вашего позволения, ваша милость,- подал голос один из наемников,- в молодости я плавал с контранабандистами в этих водах и знаю, что к северу от Креветки начинается огромная отмель, ведущая к самой Клешне. Но пройти там можно только в час отлива.



Конан перевел взгляд на полную Луну, посеребрившую водную гладь между ними и островом. И в этот момент налетевший с моря ветер донес до наемников жалобный крик, полный мучительной боли, тут же оборвавшийся мерзким квакающим смехом.



Такой же смех разносился над Клешнй и сейчас. Даже с рассветом на острове царили сумерки, вызванные застившими небо серыми тучами и поднявшимся от воды туманом.. Сама Крабья Нора выглядела сейчас крайне непрезентабельно: знамена с красными крабами Селтигаров валялись на земле, перепачканные кровью и слизью., стены замка почернели от гари и копоти. От хозяйственных построек остались лишь обгорелые развалины, также как и от окруживших замок деревень. Куча пепла осталась от большой пристани и стоявших там кораблей. Впрочем, сажа и зола, оставшиеся от бушевавших пожаров, давно уже смешались с грязью, кровью и пахнущей рыбой слизью. Такая же слизь покрывала стены замка и чудом уцелевшее чадрдево посреди сгоревшей богорощи. По всему двору валялись обглоданные человеческие кости.



И в этом царстве тлена и разрушения кишели уродливые существа, похожие на вышедших из преисподней бесов. Громоздкие уродливые тела покрывала зеленая чешуя, когтистые пальцы соединяли плавательные перепонки, издававшие мерзкое хлюпанье, когда твари ступали по кровавой грязи. Уродливые морды напоминали одновременно рыбьи и лягушачьи, с выпуклыми холодными глазами и пухлыми губами, за которыми виднелись острые зеленые зубы. На шеях этих существ трепетали жаберные складки. Все эти твари передвигались то на двух ногах, то на четырех, порой совершая прыжки, подобно огромным лягушкам. Они сновали по двору, забирались на стены, появлялись и исчезали в выбитых дверях и окнах замка, всюду оставляя следы дурнопахнущей слизи. Иные присев на корточки, держали в лапах различные части человеческих тел, с мерзким чавканьем пожирая мертвую плоть.



Во всем замке остался лишь один живой человек: дрожащая от страха молодая девушка, сидевшая на вершине сваленных в груду камней. Одеждой ей служили лишь роскошные серебристые волосы, ниспадавшие ей почти до талии. Алебастрово-белую кожу покрывали синяки и ссадины, но даже они не могли скрыть красоты упругих грудей и стройных ног. Пурпурно-фиолетовые глаза с ужасом, граничащим с безумием, смотрели на сновавших вокруг чудовищ. Особенно среди хлюпарей выделялось одно чудовище: высокая грузная тварь, в два раза больше остальных. Под слоем жира перекатывались могучие мускулы, кожу покрывала переливчатая разноцветная чешуя. Уродливую голову украшала золотая тиара, похожая на переплетшиеся между собой щупальца или змеиные тела. Одной лапой он держал человеческую бедренную кость, с удовольствием обгладывая мясо с «душком»,. Вторая перепончатая лапа лежала на плече перепуганной девушки, чуть не падавшей в обморок всякий раз чудовище останавливало на ней взгляд и полные губы похотливо причмокивали.



Внезапно чудовище издало протяжный квакающий рев и все остальные твари, оставив свои занятия, стали подбираться поближе к «трону». Огромный хлюпарь, издав нечто похожее на смех, ухватил девушку за плечо и опрокинул ее на землю. Не успела несчастная подняться, как рядом, разбрызгивая жидкую грязь, плюхнулось уродливое тело «ухажера». Хлюпарь поднялся на ноги и девушка закричала от ужаса, завидев вздыбившийся уродливый орган, много толще и длиннее, чем у любого мужчины. Она попыталась отползти, но чудовище, угрожающе квакнув, навалилось сверху и девушка отчаянно закричала, чувствуя как упругая холодная плоть вторгается в ее лоно. Она вопила и визжала, молотя руками по чешуйчатому телу, но только отбила себе руки, пока тварь, не обращая внимания на ее потурги, продолжала терзать ее нежную плоть. Собравшиеся вокруг хлюпари смотрели на противоестественное насилие горящими от похоти глазами, переваливаясь в нетерпеливом ожидании и издавая квакающие звуки.



Наконец тварь в тиаре с удовлетворенным рыком обмякла и медленно отпозла в сторону. Уродливый член неохотно покинул окровавленное влагалище, залитое вонючим зеленым семенем. Сама девушка уже не кричала- только глухо, надрывно стонала, когда очередная тварь, , наваливалась сверху.



-Кром и Немайн!



Воинственный киммерийский клич застал врасплох хлюпарей, уверенных, что на Клешне уже не осталось живых людей. Тем большей неожиданностью стало для них появление вооруженных наемников, испуганных, но одновременно и разьяренных открывшимся перед ними зрелищем. Однако твари быстро опомнились: их было меньше, чем наемников, у них не было оружия, их застали врасплох и все же они вступили в бой, используя свои когти, зубы и невероятную силу, многократно превосходящую человеческую. Острые мечи взрезали скользкую плоть, но даже после десятка ран, каждая из которых убила бы человека, невероятно живучие твари находили силы убить врага. Даже доспехи не всегда помогали: могучие лапы отрывали людям головы вместе с шлемами, острые зубы вгрызались в любю частицу плоти не прикрытую доспехами, а острые когти разрывали даже звенья кольчуг. Несмотря на то, что перепончатые лапы не сильно подходили для держания оружия, тем не менее, подхватив камень или обломок дерева хлюпари крушили ими людские черепа, не замечая даже как из страшных ран на их теле вываливаются красно-зеленые внутренности. Облепившие стены твари прыгали вниз на дерущихся внизу людей, разом ломая им кости и сворачивая шеи.



И все же, численный перевес, лучшее оружие и внезапность нападения приносили победу людям. Весь двор был завален серо-зелеными трупами, тогда как оставшиеся хлюпари все чаще обращались в бегство, стремясь добраться до спасительного моря.



Конан сошелся лицом к лицу с хлюпарем в тиаре: подхватив с земли обломок каменного столпа, он раз за разом обрушивал его на головы наемников, круша и шлемы и черепа под ними. Один из ударов оказался столь силен, что камень, проломив доспех, раздробил одному из наемников грудную клетку, но и сам рассыпался в крошево. Отбросив бесполезный обломок, чудовище с утробным квакающим ревом кинулось на Конана, орудовавшим боевым топором словно дровосек. Варвар, занес топор, но чудовище уклонившись от удара, сошлось с Конаном врукопашную, обхватив его могучими лапами. Киммериец словно попал в могучие тиски, раздиравшие его на части, тогда как рука с топором оказалась намертво прижата к телу чудовища. Острые когти прочертили глубокие раны на его спине, над головой распахнулась зубастая пасть. Конан, отчаянным рывком высвободив одну руку, вцепился сильными пальцами в покрытое кожистыми складками горло, изо всех сил, удерживая на расстоянии клацавшую зубами пасть. Какое-то время они застыли, отчаянно борясь: Конан пытался задушить хлюпаря, а тот пытался вгрызться в его голову. На мгновение хватка чудища ослабла, и Конан, вывернув руку, державшую топор, изо всех сил рванул его вверх. Острое лезвие распороло пах и брюхо чудовища, и тварь осклизлой окровавленной тушей повалилась на землю.



Тяжело дыша и дрожа всем телом, залитый кровью Конан осматривался по сторонам. Бой подходил к концу - почти все твари были перебиты или бежали, но и от возглавляемого им отряда осталось меньше трети. Несколько хлюпарей, попытались укрыться в замке и наемники кинулись за ними, попутно высматривая поживу.



-Замок кто-то обчистил до нас,- сказал Бронн, подходя к Конану,- остались мирийские ковры, но в таком состоянии, что их даже в конюшне не постелишь. А так – ничего : ни драгоценностей, ни редкостей, ни топора из валирийской стали. И рога я нигде не приметил,- добавил он и Конан с неприятным удивлением отметил в голосе наемника нотки злорадства.



-Удалось взять кого-то живьем, как я велел?- все еще переводя дух спросил Конан.



-Да,- Бронн кивнул на валявшегося у стены хлюпаря, израненного столь сильно, что он не мог ни сражаться, ни бежать, - ребята уже решают, что с ним придумать такое… забавное, за все что творили эти твари тут.



-Его нужно допросить,- Конан поморщился от боли в спине, - и ее…как тебя зовут девочка?



Девушка посмотрела на него расширенными пурупурно-фиолетовыми глазами.



-Дайна,- странно высоким голосом сказала она.



-Дайна Селтигар?- переспросил Бронн, бросив быстрый взгляд на Конана, - Леди Клешни?



-Леди!- девушка вдруг истерически расхохоталась,- Леди водяных, королева Хлюпарей, наследница подводного трона! Да, я леди, леди, леди…



Глаза ее блестели как у безумной, на губах пузырилась кровавая пена.



-Они пришли две ночи назад,- лихорадочно шептала она,- волосатые карлики на больших кораблях и рыжебородые великаны в рогатых шлемах, на кораблях с драконьими головами. Пришельцы разорили и сожгли наш замок, выкрав все, что наша семья копила столетиями. А потом…потом они ушли, оставив меня хлюпарям, как плату за помощь, как и часть пленников…Они сожрали всех оставших тут людей, а меня, меня…



Ее голос прервался громкими рыданиями.



-Что с рогом,- Конан тряхнул ее за плечом и, видя, что девушка не слышит его, залепил ей пощечину,- что с рогом, скажи мне.



-Предводитель рыжебородых забрал его,- рассмеялась девушка,- да, он забрал рог, высокий великан, с черными волосами как у тебя и с рыжими прядями в них, как у воинов в рогатых шлемах. Я протрубила в рог, что призывает тварей из моря, едва увидев корабли на горизонте, но хлюпари, призванные из пучины, обратились против меня.



-Ты снова проиграл, киммериец,- Бронн рассмеялся,- похоже, не судьба вернуть твой камешек.



-Это мы еще посмотрим,- угрюмо произнес Конан,- может удасться разговорить нашего пленника.



-Этот пленник мой и у ребят на него иные планы. А у меня иные планы на тебя.



Киммериец едва успел увернуться, когда Бронн без предупреждения совершил выпад мечом.



-Во имя Крома,- изумленно выкрикнул он,- ты спятил!?



-Нет,- усмехнулся Бронн, наступая на киммерийца,- я просто наемник. Ты знаешь не хуже меня, что это значит. Ты мне нравишься, Конан, но за твою голову обещано слишком многое.



Обещано кем?- Конан внимательно смотрел за руками Бронна. Сам он оставался безоружным- кинжал он оставил в одной из тварей, также как топор, застрявший в короле хлюпарей. Поднять его - дело одного мига, но и его хватит Бронну, чтобы снести ему голову. Схватка с королем хлюпарей истощила силы Конана, а Бронн, похоже не переутомился в бою. Кроме того, краем глаза Конан заметил, как еще несколько наемников осторожно обходят его со спины.



- Серсея приказала тебе убить меня?- спросил Конан, делая шаг назад,- она решила, что во мне ей больше нет нужды?



-Ты перешел дорогу слишком многим, - усмехнулся Бронн,- ты сам не представляешь, сколько врагов ты нажил - с обеих сторон фронта. Когда у человека столько недоброжелателей - какая разница, кто из них добился своего?



Он снова ударил без предпреждения, метя Конану в сердце, но король и теперь увернулся, упав на землю и откатившись в сторону, выдергивая топор из поверженного хлюпаря. Вскочив на ноги, он был вынужден отбиваться сразу от двух насевших на него наемников. Крутанувшись на пятках, Конан одним ударом разрубил череп одному из них, когда второй попытался ткнуть его мечом. Доспех смягчил удар, но на плече Конана осталась глубокая рана. И хотя наемник поплатился за нее отрубленной рукой, обильно текущая кровь ослабляла варвара. И в этот момент в бой вступил Бронн. С хлестнувшись с ним Конан понял, что это самый опасный противник из тех, что когда либо встречался ему в Вестеросе: он не уступал Конану ни в воинском мастерстве, ни в ловкости, а превосходство Конана в выносливости и силе сошло на нет из-за усталости и ранений. Отбивая очередной удар, Конан поскользнулся в крови убитого хлюпаря и упал. Бронн метнулся вперед, занося меч для решающего удара, когда за его спиной послышалось хлопанье огромных крыльев. Развернувшись, наемник увидел, как на него камнем падает огромная тварь. Острые когти впились в его тело, опрокидывая его наземь и зубастая пасть с хрустом разгрызла его голову. Остальные наемники, увидев пришедшее с неба чудовище, в панике кинулись в бегство.



-Приветствую вас, Ваше Величество,- со спины уродливой твари спрыгнул худощавый, аристократического вида человек в черном одеянии,- похоже, я успел вовремя.



-Ты?!- Конан хрипло рассмеялся,- клянусь Кромом, Пелиас откуда ты взялся?



- Я проделал долгий путь,- усмехнулся кофийский маг,- из Хоршемиша в страну, что именуется тут Дорном, а оттуда отправился на север в поисках тебя.



-Но зачем?



-Затем, что ты нужнее дома,- сказал Пелиас.- За время твоего отсутствия часть зингарских мятежников заключила союз с городом под названием Волантис, власть в котором взяли жрецы Огненного Бога. В битве под Альмадой они разбили силы лоялистов, признавших королем Зингары графа Троцеро. Просперо пал в бою. Троцеро попал в плен и, после отказа признать Огненного Бога единственным истинным - сожжен заживо.



Горе и гнев чернее самой черной тучи окутали сердце Конана. Он так много времени потратил на бегство за призрачной надеждой, что упустил из виду события дома. Он предупреждал Троцеро, но тот, не дождавшись короля, ввязался в войну - и теперь погиб.



-Почти вся Зингара пребывает под властью Города Огня,- продолжал Пелиас,- только на границе с Аргосом и Пуантеном еще остались противники новой власти. Но в Кордаве сидит герцог Ридондо, принявший веру в бога Р’глора, воплощениями которого красные жрецы объявили Аримана и Митру. По всей Зингаре преследуют митрианских жрецов, не согласившихся с этим отождествлением и не принявших в качестве символа Огненное Сердце Р’глора.



-Сердце, значит? - нахмурился Конан.



-Да,- кивнул Пелиас,- Красные Жрецы проповедуют, что Огненный Бог послал в мир свое Сердце дабы помочь людям пройти в царство вечной весны, добра и света. Похоже, они имеют в виду как раз Сердце Аримана- и думаю, охотятся за ним также как и остальные.



-Мне нужно найти первым,- убежденно сказал Конан,- эти твари уволокли его у меня из под носа. Ты поможешь мне? Сможешь расспросить его?



Он кивнул на израненного хлюпаря и Пелиас, нахмурившись, шагнул к нему , приседая на корточки. Мгновение – и с губ мага полилась чудовищная, хлюпающая речь, на которую вскоре последовал ответ. Некоторое время Пелиас внимательно слушал хлюпаря, затем повернулся к напряженно ожидавшему Конану.



-Он слышал о Сердце, - сказал Пелиас,- по его словам Красный Камень доставлен в великий Город-Под-Водой, столицу Глубоководных.



-Где этот город?- Конан подался вперед,- он сможет рассказать нам о нем?



-Он уже ничего тебе не расскажет,- усмехнулся Пелиас, показывая на остекленевшие глаза и струйку кровавой слюны, стекавшую изо рта твари,- кто-то из ваших неплохо приложил его, а этот разговор отнял у него последние силы. Но если бы он и рассказал о Городе, это знание ничего не дало нам - он пребывает в пучине, в нескольких мирах одновременно, недоступный любому из людей. Эти твари,- он небрежно кивнул на мертвых хлюпарей,- ничтожнейшие из этой расы, но их цари и жрецы живут столь долго и столь искушены в магии, что являются почти богами.



-Хочешь сказать, что не стоит и надеятся?- Конан мрачно посмотрел на мага.



-Пока Сердце Аримана находится в Городе, оно вне нашей власти,- покачал головой Пелиас,- но море никогда надолго не удерживало его. Сердце полнится силой Огня и Света, враждебных Магии Моря, которой владеют подводные создания.



-Тогда зачем оно им?- недоуменно спросил Конан.



-Возможно для того же, зачем и Ксальтотуну,- пожал плечами Пелиас,- они не собираются его использовать, но хотят, чтобы его не использовали против них. А может они все же смогли подобрать ключ к тайнам Сердца. Их замыслы недоступны людскому пониманию и меня, скажу честно, пугает то, что они стали вмешиваться в дела смертных. Но что бы они не замышляли, я знаю одно: Сердце Аримана не может находиться долго в пучине, море отторгает его…



-Значит…



-Значит, рано или поздно Глубоководные будут вынуждены поднять его на сушу, - сказал маг,- спрятав в месте, которое они считают надежным. Тогда нам будет куда проще разыскать талисман, чтобы повергнуть Ксальтотуна.



-Нам?- Конан поднял бровь.



-Нам всем,- кивнул Пелиас,- даже те колдуны, что на словах признали власть Ксальтотуна не в восторге от его воскрешения. Многие хотят видеть его поверженным и все они хотели бы видеть в своих союзниках короля Аквилонии. Считай, я говорю от имени этих многих.



-Вот как,- усмехнулся Конан,- значит, ты хочешь, чтобы я вернулся?



-У тебя небольшой выбор,- сказал Пелиас,- в Аквилонии твои сторонники слабеют с каждым днем. Пуантен, после смерти Троцеро, открыл ворота перед Валерием, а тот устроил на юге жесточайшую резню. Преследуют и жрецов Асуры - Ксальтотун дознался об их помощи тебе. Впрочем, в Зингаре их преследуют не менее свирепо - Жрецы Огня объявили Асуру демоном, как и Иштар, Бела, Сета. Рано или поздно Ксальтотун сцепится с Храмом Огня и в круговерти новой войны у тебя появиться шанс вернуть престол. В конце концов, может найтись и иной способ убить Ксальтотуна, помимо Сердца.



-Хадрат уверял, что это невозможно,- покачал головой Конан.



-Хадрат мертв,- сказал Пелиас,- Ксальтотун изловил его и скормил огромному змею. Тот, кто умирает так, вряд ли може считаться мудрым человеком. А слияние с этим миром не только причинило нам кучу неудобств, но и открыло кое-какие новые возможности.



-Допустим, ты прав,- задумчиво сказал король,- а что с ней?



Он кивнул на Дайну Селтигар, мерно раскачивающуюся над грудой окровавленных тел, время от времени разражаясь взрывами безумного хохота.



-Ее я возьму с собой,- сказал Пелиас,- в Хоршемише найдутся снадобья, что вернут ей разум.



-Зачем она тебе?



-Валирийская кровь имеет особую силу,- уклончиво сказал Пелиас,- я кое-что выведал у беженцев из Волантиса. Недаром эти твари взяли только ее из награбленной добычи.



-Кстати,- сказал Конан,- те, кто опередил меня здесь - это ведь ваниры?



-Возможно,- пожал плечами Пелиас,- я плохо разбираюсь в северных варварах…простите, Ваше Величество,- его взгляд вильнул и Конан понял, что Пелиас что-то недоговаривает. Еще одна интрига, которых стало слишком много вокруг него в последнее время. Оставалось надеяться, что кофийский маг все еще благодарен Конану за то, что тот пять лет назад спас чародея из темниц его соперника, колдуна Тзоты-Ланти. В любом случае в Вестеросе Конану больше делать нечего.



Его размышления прервали истошные крики, раздавшиеся со стороны моря и в ответ им - оглушительный квакающий смех.



-Что это?- спросил Конан.



-Наемники так спешили убраться отсюда, что не стали дожидаться отлива,- усмехнулся Пелиас,- и удравшие отсюда Глубоководные подстерегли их в воде. Скоро они вернутся и сюда - с хорошим подкреплением.



-Тогда и нам лучше поспешить,- произнес Конан, с сомнением разглядывая крылатое чудовище, - твоя тварь выдержит троих?



-Только тебя и девушку,- усмехнулся Пелиас,- я пойду своим ходом.



Он вскинул руки и они тут же оделись черными перьями. Из горла Пелиаса вырвался клекот и спустя мгновение огромный орел взмыл в затянутое тучами небо.

Re: Игра Дракона
 

Тут некоторый фансервис нарисовался:

Re: Игра Дракона
 

22.Боги моря и льда

Разлапистое чардрево украшали жирные, капающие кровью, кишки, живописно развешанные по белым ветвям. Черные вороны с карканьем перепрыгивали с ветки на ветку, расклевывая жуткие «гирлянды» и недоверчиво косясь на невысокого человека, стоящего перед деревом. В своем бархатном черном наряде он выглядел неуместно среди здешней варварской обстановки, с явным испугом разглядывая человеческие внутренности на ветвях чардрева и вырванные сердца, еще трепещущие на плоских камнях. Не внушали ему доверия и здешние жители - угрюмые мохнатые гиганты на свирепых единорогах. Впрочем, пришлые «гости» нравились ему еще меньше – низкорослые волосатые иббенийцы, рыжие варвары в рогатых шлемах и худощавые светловолосые воины с бесцветными холодными глазами. Здешние края и ранее слыли оплотом самой жестокой дикости, какую только мог породить Север, но, с появлением пришельцев с Востока, эта дикость возросла десятикратно.

И все же он сам вызвался вести опаснейшие переговоры в его жизни. Раз уж на Севере появился новый игрок, то глупо не использовать его для укрепления своих позиций.

…надо сказать, что ваше появление и вправду стало для всех неожиданностью, а после разрушения Кархолда вам будет сложно добиться доверия северян, тем более Старков. Впрочем, они молоды и слишком поспешно принимают решения. Если вы примите мое посредничество, то, думаю, мы сможем как-то отрегулировать эту ситуацию и детально рассмотреть ваши претензии…

Он говорил и дальше, переводя нервный взгляд с рослого, заросшего шерстью Магнара на столь же высокого воина, с черными волосами, в которых мелькали рыжие пряди. Оба воина держали топоры: скагг - огромную дубину с лезвием из обсидиана, а с пояса черноволосого свисал топор с искусно обработанной рукоятью и дивными узором на лезвии, в котором гость признал валирийскую сталь. Эти двое выглядели тут самыми опасными, но гость не упускал из виду и худощавого воина с блеклыми волосами и зелеными глазами и на редкость уродливого бледного иббенийца, скалившего острые зубы и глав двух других домов Скагоса.

Однако наибольшее внимание он уделял восседавшей на троне из плавника светловолосой женщине, пристально разглядывавшей гостя. В светло-серых глазах читалось нечто, заставлявшее гостя делать над собой усилие, чтобы не сбиваться с речи.

-Ты говоришь от имени Севера,- произнесла Вамматар, перебивая гостя,- но насколько доверяет тебе сам Север? Откуда мне знать, какова цена твоему слову?

-У меня есть…некоторое влияние на Леди Винтерфелла. И она доверяет мне.

-Неужели?- казалось, Вамматар это позабавило,- Ветехиенен! Принеси чашу!

Худощавый блондин коротко поклонился и отступил за чардрево. Вскоре он появился снова, держа в руках большую чашу из обсидиана, до краев наполненную водой.

-Я, конечно, не провидица,- усмехнулась королева,- но кое-что умею.

Она сделала несколько пассов над поверхностью воды, одновременно шепча заклинания, после чего поманила к себе гостя. Подойдя, тот увидел в чаше большой темный зал, множество воинов у стен и двоих молодых людей за столом - худощавого юношу с взглядом не от мира сего и рыжеволосую девушку в меховых одеяниях. Еще одна девушка, в мужской одежде подходит к человеку, с умоляющим выражением лица опускающемуся на колени. Блеск острой стали стал последним, что появилось в видении, после чего все заволокло кровавым туманом.

-Вот же сука!- гость впервые не сдержавшись проявил эмоции,.

-Это будущее,- тонко улыбнулась Вамматар,- твое будущее, если ты продолжишь думать, что на кого-то влияешь. Но это будущее можно изменить - если ты решишься сменить суверена. У нас с Магни,- она кивнула на варвара рядом,- большие планы на Север - и ваш и наш. И мне, безусловно, понадобятся неглупые помощники, знающие здешние края. Вам же, как я понимаю, не в первый раз менять покровителей, не так ли лорд Бейлиш?

Он много раз представлял, как закончит свою жизнь. Брат Ночного Дозора редко рассчитывает помереть от старости в своей постели,- такое удалось лишь мейстеру Эйемону,- но он всегда думал, что погибнет плечом к плечу рядом с Братьями, в битве против одичалых, вихтов, Белых Ходоков или иных чудовищ, что исторгнет на мир людей белая мгла за Стеной. А погиб он во внутреннем дворе Черного Замка, от рук своих же братьев, убивших его «за предательство».

Тогда для него не все кончилось: красная жрица, служительница Огненного Бога из-за моря, вернула его к жизни силой могучего, так и не понятого им колдовства. Он восстал из мертвых, казнил убивших его, взял Винтерфелл, принял корону Короля Севера, почти убедил Мать Драконов помочь им в Великой Войне - и все ради того, чтобы окончить свою жизнь страшно и грязно, от оружия и зубов мертвецов, поднятых ледяной нежитью с холодными синими глазами.

Эта тварь наблюдала за ним и сейчас, вместе со своими собратьями надменно глядя на то, как горстка людей отбивается от орд упырей. На лице Короля Ночи Джону чудилась усмешка и она заставляла его с еще большим ожесточением рубить лапы и головы тянущейся к нему нечисти. В глазах рябило от мелькающих вокруг трухлявых костяков, гнилой плоти, проржавевшего оружия и доспехов и, по контрасту с ними,- ярко-синих глаз, полных ледяной, яростной жизни. Снова и снова Джон, Тормунд, Клиган, Мормонт отбрасывали кидавшихся на них вихтов, превращая их в груду дергавшихся, искореженных ошметков плоти. Но на каждого умерщвленного таким образом мертвеца приходилось с десяток новых, сбегавшихся на лед замерзшего озера, дабы дорваться до теплой плоти и крови в жилах нескольких смельчаков, осмелившихся бросить вызов богам смерти и холода. Пленненный упырь за их спинами дергался все сильнее, издавая мерзкие звуки, словно предчувствуя близкое освобождение и, откликаясь на издаваемые им звуки, твари вокруг наседали все сильнее. Вот еще один одичалый упал на лед и с истошным криком исчез под навалившейся на него мертвой сворой. Крик сменился душераздирающим визгом, лед окропился кровью, пока несчастного рвали на куски. Воодушевленные вкусом и запахом крови, ожившие мертвецы с удвоенной яростью устремились на каменистый остров посреди замерзшего озера, где из последних сил держали оборону отчаявшиеся, усталые люди. Пал Берик, растерзанный на части вихтами – не помог даже огненный меч, - с большим трудом отбивался израненный Тормунд, в последний момент спасенный Псом.

Дейенерис не прилетела и ее драконы не сожгли яростным пламенем все это скопище уродливой, разлагающейся плоти, копошащейся вокруг. Надежды ни на что не осталось: вместо нее подступало отчетливое, убийственно ясное понимание, что это конец. Джон вновь встретился взглядом с ярко-синими очами Короля Ночи, читая в них безмолвное послание:

«Ты проиграл,- говорили они,- ты умрешь и никто об этом не узнает. Ты погибнешь и встанешь снова: покорный, послушный мне во всем, чтобы нести холод и смерть в мир живых.Ты проиграл, Джон Сноу. Ты ничего не знаешь, Джон Сноу».

Он почти слышал эти слова, будто на миг слившись сознанием с ледяной тварью, восседавшей на сгнившем трупе лошади. Но тогда же он почуствовал и внезапное удивление и смятение, сменившие ледяную уверенность Короля Ночи. Он именно почуствовал - лишь затем он увидел как это выражение проступает на уродливых ликах Белых Ходоков, ощутил как спадает напор вихтов. А потом откуда-то послышался истошный визг и заснеженные вершины холмов ожили, исторгнув орду белых тварей с острыми зубами и налитыми кровью глазами.

Людоедов было много меньше, нежели вихтов, однако неутолимый голод, терзавший их утробы, придавал им сил. Долгие годы запертые в своей ледяной клетке, они пожирали тела давно умерших товарищей и сейчас, освобожденные из Голодного Залива по просьбе королевы Вамматар, они не утратили вкуса к мертвой плоти. Гиперборейская колдунья заставляла их разрывать кладбища, пожирать трупы и обгладывать высохшие кости. И сейчас, обезумев от вечно терзавшего их голода, людоеды чуть ли не голыми руками рвали на части вихтов, набивая утробу немногими ошметками плоти и кожи, оставшимися на голых костях. С ужасом и отвращением смотрели люди на острове, как сражаются два войска нежити. У обеих армий имелось оружие, но впавшие в исступление твари все чаще отбрасывали его, орудуя зубами и ногтями. Вихты превышали числом, но людоеды были сильнее и ловчее. Они кидались на мертвецов, разрывая их на куски и вынуждая в ответ, разрывать на части их самих. Лед и склоны холмов усеивали дергавшиеся, шевелящиеся ошметки плоти: высохшие и сгнившие, вперемешку с окровавленными частями тел ледяных каннибалов.

Король Ночи вскинул руки, пытаясь поднять павших людоедов, но тут же осознал, что они уже поднимаются из мертвых, ведомые все той же холодной безжалостной силой, что тысячи лет назад сделала его тем, что он есть. Он поднял глаза и увидел отблеск этой силы в светло-серых глазах беловолосой ведьмы, появившейся на склоне одного из холмов. Именно ее волей восставали павшие людоеды, подвластные Вамматар и в жизни и в смерти. Под седлом ведьмы высился белый единорог, раза в два больше своих серых и черных собратьев, что сбирались за спиной колдуньи, неся на себе воинство скаггов. Рядом с камнерожденными, появлялись рыжеволосые воины в рогатых шлемах, возглавляемые рослым гигантом, вооруженным изумительной отделки секирой. Валирийская сталь и драконье стекло сражали тех вихтов, что, отвлекшись от людоедов, кидались на новых врагов, а стоявшие рядом гиперборейцы и иббенийцы поджигали мертвяков огненными стрелами.

И все же река разложившейся плоти, стекавшейся к озеру из-за холмов, не иссякала ни на миг. В общей груде мертвецов виднелись и звери - мертвые медведи, лютоволки, сумеречные коты. С оглушительным ревом на озеро, с треском проламывая лед, вырвался мертвый великан. Ухватив огромную дубину, он с одинаковой яростью крушил своих и чужих, превращая их в однообразное, судорожно подергивающееся месиво сгнившей и кровоточащей плоти.

Джон переглянулся с Мормонтом и остальными, без слов угадав их мысли. Хорошо, что Белые Ходоки отвлеклись от горстки смельчаков, пришедших за вихтом. Плохо то, что все пути к отступлению оказались отрезаны: бойня шла по всему берегу озера, не оставляя ни малейшей лазейки. Кто бы не победил в этой схватке, после победы он займется людьми.

А победу явно одерживал Король Ночи: на берегах озера почти не осталось живых людоедов и все меньше мертвых, растерзанных в клочья вихтами. Все больше и больше упырей рвалось на вершину холма, где стояла, окруженная своим воинством Ведьма Севера. Ее глаза неотрывно уставились на Короля Ночи и, хотя ни один из них не трогался с места, между ними шла ожесточенная борьба. Губы Вамматар шевелились, шепча самые могущественные из ведомых ей заклятий, рассеивавших пургу и метель, которую хотел поднять Король Ночи. Более сотни человек было принесено в жертву, дабы Имир и его дочери, даровали им победу, но даже этой великой требы оказалось недостаточно, чтобы одержать верх над ледяной нежитью.

Однако Вамматар еще не исчерпала свои возможности. Не оборачиваясь, он сделала короткий жест и стоявший рядом Магни, снял с пояса большой рог, переливавшийся перламутровыми оттенками. Он поднес его к губам, пробуждая странный звук, напоминающий грохот прибоя, обрушивавшегося на берег. В тот же миг послышался громкий треск и лед посреди озера вздыбился, брызнув во все стороны острыми осколками. Рог ревел буйством разбушевавшегося шторма и в ответ ему все сильнее раздавался треск раскалываемого льда. Огромные трещины расходились по всему озеру и вихты, шатаясь, проваливались под лед, откуда высовывались щелкающие огромные клешни, усы, суставчатые лапы.

Очередной рев рога потряс воздух и в этот миг лед посреди озера провалился огромной полыньей, выпуская наружу нечто дергающееся, перебирающее многочисленными лапами. Огромные клешни в мгновние ока перерерубили окзавшихся слишком близко вихтов, превращая их в бессильно дергающиеся обрубки. Во всех иных местах на озере лед также провалился, выпуская ужасающих созданий, напоминающие крабов, но величиной с единорога. Иные из них напоминали скорей огромных раков, другие нечто среднее между крабом и пауком. Панцири и клешни одних сияли антрацитовой чернотой, у других переливались разными оттенками зеленого и синего цветов, третьи же были красными, словно кровь. Но все они достигали невообразимых для подобных существ размеров, а их клешни орудовали с необыкновенной быстротой, превращая окруживших их вихтов в мелкое крошево из гнилой плоти и трухлявых костей. Несколько мертвых великанов, размахивая дубинами, с ужасающим хрустом мозжили панцири, пока чудовищные клешни не подсекли массивные ноги. Один за другим, словно поваленные деревья, великаны рушились на лед, в мгновние ока превращавшиеся чудовищами в груду дергающихся, бессильных членов. А из озера лезли все новые и новые твари, пробиравшиеся в озеро по неведомым никому подземным туннелям. Содинявшиеся с морем затопленные ходы были забыты еще в те времена, когда люди еще не пришли в Вестерос и Дети Леса сражались с великанами, самонадеянно почитая себя первонасельниками континента. Даже они позабыли о жутких тварях, населявших Вестерос на заре времен, вместе с ним поднявшись с морского дна. О них сохранились лишь смутные упоминания в самых древних из песен, в символике отдельных родов на восточном побережье Вестероса и в темных культах богов-крабов бытовавших у отдельных родов одичалых. Совершив один из тайных и жутких обрядов, во имя Кольги и ее безымянной матери, Вамматар, принеся на алтарь множество вырванных сердец, купила тем благосклонность морских монстров, а рог Морского Короля призвал их в нужное время. Сейчас же боги-крабы расчленяли и пожирали войско Белых Ходоков, и без того поредевшее после боя с людоедами.

Но Король Ночи не собирался сдаваться. Он снова вздел руки и меж холмов зловеще загудел ветер, вздымая клубы смертоносного голубоватого тумана. Еще немного – и Белый Холод закроет воинство чужеземной колдуньи, а когда схлынет вновь – все враги пополнят его армию. Даже огромные крабы, убитые смертельным морозом встанут вновь - смертоносными ледяными пауками, во всем подвластными воле своего Короля.

Но и Вамматар не мешкала. Коротко она отдала приказ и все ее воинство пришло в движение, устремляясь туда, где стояли Белые Ходоки. Впереди, на белом единороге мчалась колдунья: ее волосы развевались, губы раздвинулись, обнажая ослепительно белые зубы. На ходу она выкрикнула заклятье-призыв, вскидывая руки и в ответ небо заполыхало холодным огнем, и был он так ярок , что скакавшие рядом люди зажмурились. Магни, почти вслепую отбивавшийся от упырей, услышал рядом знакомый серебристый смех, почуствовал прикосновение обжигающе-холодных рук, а сквозь приоткрытые глаза увидел мерцание белоснежного тела и золотых волос. Вкрадчивый шепот вливался в его уши дразня, маня, обещая…

С рыком, в котором не было ничего человеческого ворвался Магни в ряды упырей, рассыпающихся от ударов топора из валирийской стали. Вокруг него уже завывала метель, снежные змейки вились вокруг его ног и рук, словно стараясь повалить его на землю, но берсерк рвался вперед, к застывшим на мертвых конях белым фигурам. Рядом с ним столь же отчаянно рубились и его воины, а за их спинами могучие удары наносили скагги, со своими обсидиановыми топорами. Некоторых вихтам удалось повалить и растерзать, однако другие прорвались к Белым Ходокам. Один из них занес меч, но ревущий, словно медведь скагг, с неожиданной ловкостью увернулся и обрушил свой топор на голову Ходока. Тот издал высокий воющий звук и словно взорвался, развеиваясь в воздухе мельчайшими ледяными осколками. Сразу несколько десятков Ходоков вокруг осыпались грудой разложившейся плоти.

Скагг,- сам Стейн, глава Дома,- торжествующе взревел, оскалив зубы, но вопль ликования превратился в предсмертный хрип, когда его грудь прошибло вылетевшее из снежной пелены ледяное копье, пронзившее разом скагга и его единорога. Один из ваниров Магни замахнулся на ближайшего Ходока, но его меч, встретившись с прозрачным ледяным клинком Ходока, разлетелся на части. В следующий миг клинок Иного пронзил плоть рыжебородого варвара.

Вокруг плясала метель и в снежной круговерти, с трудом передвигая ноги в налетевшем снегу, нечестивое воинство Ведьмы Гипербореи сражалось с нечистивым войском Короля Ночи. Из снежной бури выдвигались оскаленные черепа людей и зверей, ледяные копья и ледяные мечи, один за другим сражали скаггов, ваниров, гипебореев. Рычащие вихты рвали на части их плоть, а Белый Холод, пусть пока и сдерживаемый заклятиями Вамматар, постепенно брал свое. Но воины гиперборейской колдуньи продолжали сражение и не одно из ледяных чудовищ распалось ледяными осколками, угодив под топор из обсидиана или валирийской стали.

Но холод вокруг них становился все сильнее, сковывая члены, угрожая всех уложить в ледяную могилу. Даже огромные крабы внизу укрылись под водой и уцелевшие вихты ползли вверх по склонам, дабы помочь своему хозяину добить врага. И в этот момент Вамматар прибегла к своему последнему колдовству. Вскинув руки, она выкрикнула Имя и, со спины израненного, умирающего от холода, единорога сорвалась белая сова, помчавшаяся к королю Ночи. Тот поднял копье, но не успел метнуть - падая на него, птица обернулась ревущей белой медведицей, выбившей копье из его рук и вышибшей его самого из седла. Один из Белых Ходоков,- рослый, с длинной белой бородой, - метнулся на помощь своему королю и Магни, из последних сил, метнул ему в спину топор из валирийской стали. Ледяной визг ударил по ушам людей и тут же оборвался, когда тело Ходока растаяло - и тут же рассыпалось около сотни окруживших их вихтов.

Вамматар и Король Ночи поднялись одновременно, сближаясь друг с другом. Колдунья уже приняла человеческое обличье, лишь ее десница оканчивалась когтистой медвежьей лапой. Серые глаза встретились с синими и одинаковый холод, блеснувший в этих очах, на мгновение сделал их схожими до неразличения. Ледяные пальцы, словно когти впились в Вамматар и в этот момент она приникла к омертвевшим губам долгим поцелуем. Словно самая лютая зимняя стужа разом коснулась ее губ, руки и ноги налились холодной тяжестью, будто Белый Холод превратил кровь в ее жилах в лед. Из последних сил она подняла лапу, вонзая острые когти в грудь Короля Ночи. Беззвучный вопль ярости и боли ворвался в ее разум, сводя с ума и почти убивая, но все же она упорно пробивалась все глубже и глубже - до застывшего под ребрами сердца. Рука, внезапно принявшая человеческий вид, коснулась обсидановой пластины и, обрезаясь об нее в кровь, с силой дернула на себя. Тут же по небу прокатился гром, словно проехала гигантская боевая колесница, тысячи огненных шаров рассыпались каскадами брызг, а небосвод закружился, как гигантское колесо, сыплющее звездным дождем. А потом в небе синим светом зажглись две луны и и над сборищем проступил лик грозного исполина. На рогатом шлеме застыл лед, снег покрывал седые волосы, а длинная борода смерзлась, напоминая застывший водопад.

Вамматар выпрямилась, держа в руках ожившее сердце, закапавшее алой кровью. Ведьма хищно улыбнулась и впилась в него зубами, разгрызая заодно и черный камень. Она ранила в кровь губы и десны, но продолжала глотать осколки драконьего стекла вперемешку с плотью. Под ее ногами, зияя окровавленной раной, лежал обнаженный человек с лицом преисполненным небывалого покоя. Алые кристаллики замерзали на месте вырванного сердце, а серые глаза безмятежно смотрели в очищавшееся небо.

Джон Сноу и его спутники по-прежнему оставались на островке - исполинские крабы разнесли лед в мелкое крошево, сделав бегство невозможным. Вместе они наблюдали, как бушевавшая на вершине холма снежная буря стихла, обнажив чистое небо. И в очистившимся воздухе , они увидели, как с вершины холма спускаются остатки двух огромных армий. Среди них были скагги, гиперборейцы, иббеницы, ваниры, включая Магни, – но с ними шли двое зловещих существ с бледной кожей и ярко-синими глазами.

А впереди них всех шла женщина - прекраснейшая и ужаснейшая из всех, виденных Джон Сноу. Обнаженная, с идеальными женственными формами и алебастрово-белой кожей, будто подсвеченной изнутри нежным голубоватым сиянием. Из густых светлых волос, ниспадащих до середины талии, выглядывали небольшие отростки, похожие на зубцы короны. А глаза ее светились ярко-синим огнем, ярким как звезды и столь же холодным.

Она ступила на воду и от берега к острову с легким хрустом протянулась полоска ледяного моста.

-Король Севера все осознал? – надменно произнесла она,- все здешние земли теперь принадлежат Богам Льда, а значит и мне. Я не жалкое орудие, что использовали лесные дикари, воззвавшие к силам, которые не понимали и не смогли толком использовать. Я – другое дело, я знаю исток сил Льда и как обращаться с Теми, от кого исходит эта сила. И я не столь кровожадна, как мой предшественник и не желаю всеобщей смерти - только для тех, кто отказывается преклониться перед Королевой Вамматар. Сделай это - и будешь жить.

Джон обернулся на своих спутников: Мормонт с каменным лицом смотрел куда-то вдаль, Пес, пробурчал ругательство и сплюнул, у Тормунда был выбит глаз, но и на оставшемся втором читался явный вызов. Джон еще раз обвел всех взглядом и молча покачал головой. Вамматар хищно улыбнулась, обнажив зубы, похожие на ледяные иглы

-В подземельях Халоги у тебя будет время подумать,- сказала она,- я возвращаюсь в Гиперборею, но скоро вернусь. Твои сестры уже созвали знамена - пусть же твои спутники, вернувшись на юг, расскажут, что ты у меня в плену. И пусть скажут, что мертвое войско не исчезло с Севера.

Она медленно развела руки, что-то прошептав и по берегам озера начали медленно подниматься ожившие мертвецы с полыхающими синими глазами.

Re: Игра Дракона
 

Эпилог

Сезон штормов в этом году выдался особенно злым. Ветер с моря нес черные тучи и черно-зеленые валы разбивались о каменистый берег, оставляя обрывки водорослей и живую рыбу, бьющуюся в белой пене. Островитяне,- странный зеленокожий народ,- прятались в убогих хижинах, неустанно моля чешуйчатых рыбоголовых богов смягчить свой гнев. Изваяния этих божеств высились на берегу, видимые лишь в час отлива, но никто из островитян и под страхом смерти не приблизился к ним, не в силах преодолеть свой панический ужас перед морем.

Никто из зеленокожего народа не знал о происшедших вокруг изменениях, о слиянии миров и борьбе за власть между королями и колдунами. Веками и тысячелетиями они замкнуто жили на своих островах, не говоря ни на одном из известных человечеству языков и принося в жертву любого из моряков, кому не посчастливилось высадиться на одном из Тысячи Островов.

Но сегодня, впервые за долгие века что-то изменилось . Когда стих шторм и зеленокожие жители самого большого из островов, опасливо озираясь, выглянули из своих хижин, то увидели, что самое большое из изваяний рыбоголового божества покинуло привычное место, оказавшись в укромной долине меж высоких холмов в глубине острова. Вокруг него виднелись следы перепончатых лап, оставленных в слизи, испускавший густой рыбий запах.

А во рту жуткого извания сиял красный камень, переливавшийся изнутри всполохами живого огня, пульсировавшего будто сердце. Мгновение - и он исчез в зубастой пасти, будто проглоченный жутким божеством. В следующий миг зеленокожие островитяне, опустившись на колени, затянули песнопения в честь богов, одаривших своих верных почитателей столь явным знаком внимания.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Re: Игра Дракона
 

Страничка на Самиздате.
Ну и это...прокомментировал бы кто-нибудь чтоли:D
Похвалил там, поругал или еще что. Я целый роман почти на одном дыхании наваял и, как не крути, Конан там главный герой...ну или один из таковых точно.

Re: Игра Дракона
 

Вбоквелл: Львиные сны

Негромкий рык разорвал ночную тишь, заставив испуганно смолкнуть ночных птиц. Луч лунного света упал в лесистую расщелину между холмов, осветив крадущуюся тень. Мгновение - и гибкий силуэт оказался на вершине крутого холма, вздымавшегося над густым лесом. Горящие зеленые глаза неотрывно смотрели в сторону нависшего над морем исполинского утеса, мерцавшего в ночи редкими огоньками. Смутные обрывочные воспоминания роились в животном мозгу, вновь переживавшего свою долгую, по звериным меркам, жизнь. Огромная кошка подняла окровавленную морду и ее оглушительный рык разнесся в притихшей ночи. В тот же миг из леса ей ответил оглушительный рев – и на ближайшем холме возник величественный силуэт исполинского зверя. Лунный свет посеребрил роскошную черную гриву и зловещим синим блеском засветились во мраке яростные глаза.
***
Словно прекрасные дикие звери они сходились друг с другом, объятые неутолимой животной похотью. Сладострастные стоны срывались с искусанных губ, острые ногти чертили кровавые полосы на мужской спине, пока клинок плоти терзал податливую влажную глубину. Рожденные одной утробой, одинаково не привыкшие уступать, столь же свирепо они не давали спуска и друг другу. Сливаясь своей жаждущей плотью, они превращали любовное ложе в настоящее поле боя, где мог быть только один победитель.

Протяжный крик, словно рык раненной львицы, огласил покои и женщина сильно, до крови укусила в губу своего любовника. Он дернулся, вскрикивая от неожиданности и боли, непроизвольно разряжаясь в нее и бессильно падая на мокрую от пота простыню. Обнаженная женщина легла на него сверху, порывисто дыша и заглядывая в глаза любовника, выжатого ею словно половая тряпка. Торжествующая улыбка раздвинула алые губы, когда она увидела, как медленно смыкаются веки погружавшегося в сон мужчины.

-Ты всегда уступал мне, брат,- прошептала Серсея, касаясь губами лба засыпающего Джейме,- ты всегда знал, кто из нас двоих настоящий лев.
Раньше ей всегда казалось, что у нее нет и не будет мужчины лучше Джейме, но встреча с черноволосым варваром заставила ее переменить свои взгляды. Лежа в постели рядом с похрапывающим братом, Серсея вновь и вновь возвращалась мыслями к сцене в подземелье, вспоминая сильные руки, сжимавшие ее тело, могучий ствол, вновь и вновь проникавший в нее, пока она сама не запросила пощады. Королева невольно простонала, вспоминая это, тогда как ее пальцы сами собой скользнули к увлажнившемуся лону.

-Лев,- простонала она, - мой черногривый лев.

Извиваясь на ложе и лаская себя, Серсея раз за разом вспоминала ночь в подземелье. Близость с королем Авкилонии словно вернула ее к жизни, пробудив где-то глубоко внутри нее нечто древнее, темное, словно мрак пещер Утеса, пробуждая почти забытые кровожадные сны.

Мягкие лапы бесшумно ступают по черной земле усеянной прелыми листьями. Зеленые глаза мерцают во тьме, улавливая малейшее движение слабых, ничтожных существ, тщетно пытающихся укрыться от беспощадной охотницы. Прыжок, хруст костей под могучими лапами, кровь на губах и языке, сырое кровавое мясо, еще трепещущее на клыках. Лучше чем власть, чем занятия любовью, лучше всего на свете – пусть раньше она и считала этот дар проклятием демонов, обитающих в деревьях. Лишь сейчас, вдосталь испытав пресыщение властью, богатством, похотью, претерпев горечь падения и радость возмездия, пережив трех своих детей, Королева-Львица осознала, что нет наслаждения превыше того, что испытывает, охотясь, ее звериный двойник.

Она хорошо помнила день, когда они с Джейме в очередной раз спустились в львиную пещеру. До этого они часто подначивали друг друга залезть внутрь и сегодня Серсея, наконец, осмелилась просунуть руку между прутьями и коснуться огромного зверя. Лев повернул голову и посмотрел на неё золотыми глазами. А потом лизнул ей пальцы. Язык у него был шершавым как щётка, но она не убирала руку, пока Джейме, схватив её за плечи, не оттащил от прутьев.

– Твой черёд, – заявила она ему. – Дёрни его за гриву, если не слабо.

Джейме так и не дернул, несмотря на подначки сестры. Они уже собирались уходить, когда Серсея бросив последний взгляд на львов, увидела, как в самом дальнем углу на нее уставилась пара светящихся зеленых глаз. Замерев на месте Серсея увидела как из темного угла вышла молодая львица, почти львенок, подбежавший к решетке. Две пары зеленых глаз встретились и Серсея вновь просунула руку сквозь прутьев, касаясь головы зверя. Горячий влажный язык лизнул ее пальцы и девочка вздрогнула всем телом. Странное волнение охватило ее и весь оставшийся день она была непривычно тиха и задумчива.

А ночью ей приснился сон: детальный, пронзительно-яркий, непохожий на все другие сновидения. Серсея пребывала во мраке, но видела все так же ясно, как и днем. Видела огромные тела, мелькающие рядом с ней, слышала утробный рык больших кошек, что веками глядели со знамен дома Ланнистеров. И она сама была одной из тех кошек - прекрасным юным зверем, мечущимся средь каменных стен. Она чуяла острый звериный запах ее братьев, ощущала мягкими подушечками поверхность камня, слышала малейшие звуки доносящиеся с той стороны решетки. Вот раздался негромкий лязг и вслед за ним – жалобное блеянье. В следующий миг она увидела олененка, жмущегося к прутьям решетки и обезумевшими от страха глазами, оглядывавшего приближавшихся львов. Голод хищника слился с охотничьим азартом человека и она, откликаясь на зов инстинктов, прыгнула, опередив старших собратьев. Жалобный крик заглушил хруст костей и грозное рычание, пока она смаковала вкус нежной трепещущей плоти.

И проснулась на мокрых от пота простынях, тяжело дыша и вновь переживая свое сновидение. Откуда-то она знала, что эта добыча была первой и для того молодого прекрасного зверя, с которым они слилась душами в эту ночь.

Она никому не рассказывала о том сне и вообще с тех пор больше не спускалась ко львам, как бы не уговаривал ее Джейме. Так прошло несколько лет и Серсея, превратившаяся к тому времени в прекрасную златовласую девушку почти убедила себя, что это лишь случайность. Она покинула Утес Кастерли проживая при дворе и именно тогда она убедила брата вступить в Белую Гвардию, чтобы всегда быть рядом с ней. Однако ее планам был нанесен жестокий удар: разгневанный Тайвин снял с себя цепь Десницы и удалился в родовое гнездо, забрав с собой Серсею. Горе девочки было неописуемо: проплакав весь день, уткнувшись в подушку, ночью она тайком выскользнула из замка, решив броситься в море с тоски и досады.

Но вместо моря она почему-то пришла в тайную, редко посещаемую пещеру. Здесь росло чардрево: уродливое, причудливо искривленное, с устрашающе оскаленным ликом. Словно завороженная уставилась Серсея на переплетение ветвей и толстых корней, похожих на клубок белых змей или щупальца исполинского кракена. А потом…словно яркая вспышка блеснула перед ее глазами и Серсея вновь обнаружила себя в темной пещере, перегороженной железной решеткой. В ноздри ей ударил резкий звериный запах и тут же она ощутила на спине тяжесть горячего мускулистого тела покрытого шерстью. Острые зубы впились в ее загривок и она, выгнув спину, взревела от страсти, когда огромный лев ворвался в ее лоно.

Серсея не знала сколько длилось это соитие,- грубое, животное, страстное, - только вдруг обнаружила себя лежащей меж корней чардрева, в изорванной ночнушке и дрожащей от холода. Однако, несмотря на весь страх и смятение, тело ее еще охватывала сладкая истома– даже связь с братом не пробуждала в ней столь острого наслаждения, охватившего все ее существо. Забыв о своем первоначальном намерении, Серсея пробралась в свою комнату и провалилась в глубокий сон без сновидений.

После этого ей часто снились «львиные сны», одновременно пугающие и притягивающие. Серсея спускалась вниз чаще, чем кто-либо в замке, сидя рядом с решеткой, по другую сторону которой лежала, вылизывая ее руки, молодая львица. В конце концов, об этом донесли отцу и тот, призвав к себе дочь, потребовал объяснений. Серсея рассказала Тайвину все и была поражена тем, как изменилось его лицо - таким она отца еще не видела. Он строго-настрого запретил ей рассказывать кому-либо об этом и испуганная девушка подчинилась. После этого Тайвин вызвал к себе главного егеря Утеса и Серсея, задержавшись под дверью, услышала, как отец дает распоряжение наутро истребить всех львов.
В ту памятную ночь Серсея опрометью сбегала вниз по каменным ступеням, прижимая к груди связку украденных ключей. Петляя черными коридорами, она выбежала к закрытому решеткой входу. Звери спали, уснув после сытной трапезы, но молодая львица уже стояла у решетки, нетерпеливо вставая на задние лапы. Ее шершавый, как терка, язык облизывал пальцы девушки, пока она, нетерпеливо перебирая ключи, искала подходящий. Потом она долго не могла провернуть его в замке, чтобы, наконец, распахнуть огромную дверь. Все прочие звери тоже проснулись и внимательно разглядывали златовласую девушку, сидевшую перед распахнутыми дверьми, уткнувшись лицом в шею стоявшей рядом львицы. А потом, глотая слезы, Серсея смотрела, как звери, спускаются в нижние пещеры- туда, откуда по легенде, проник в Утес Кастерли Ланн Умный.

В эту ночь Серсее приснился особенно яркий сон: залитый лунным светом лес, высокие холмы и огромные звери, бегущие меж высоких деревьев, наслаждаясь полученной свободой. Она охотилась, насыщалась, спаривалась, наслаждаясь каждым новым запахом, каждым новым видом, вкусом самолично схваченной жертвы. А потом, когда солнце уже начало вставать и львы укрылись на ночлег в одной из пещер, Серсея проснулась от сильного стука в дверь. Она боялась, что ей сейчас придется расплачиваться за содеянное, но оказалось, что отец уже забыл про львов. В Утесе уже давно говорили о том, что творилось по всему Вестеросу, пока обходя стороной Западные Земли: о восстании Роберта Баратеона против Эйриса Таргариена, о смерти принца Рейегара и многом другом. Призвав Серсею отец сказал, что он готовится выступить в поход , который принесет его дочери золотую корону и мужа-короля.

Через несколько месяцев они уже играли свадьбу с Робертом в Королевской Гавани, которой суждено было стать новым домом Серсеи. С тех пор она никогда не видела львиных снов – пока в подземельях замка она не сошлась с черногривым королем никому не ведомой страны, осененной Львиным Знаменем. Связь с ним всколыхнула в памяти королевы воспоминания о той связи в пещере, помогла Серсее вновь осознать себя львицей.
И сейчас большая кошка была голодна.

***
Безупречные покидали замок: получив весть от королевы Дейнерис, Серый Червь ранним утром вывел воинов-кастратов из Утеса Кастерли, оставив в нем лишь гарнизон из сотни человек. Для того, чтобы оборонять несокрушимую твердыню Ланнистеров этого должно хватить.

Иного выхода у командира Безупречных все равно не было: продовольствия, наспех реквизированного у окрестных крестьян, не хватило бы большому отряду надолго. Что же до огромных кладовых Утеса, то их заранее опустошил Джейме Ланнистер, подчистую вынеся все продовольствие, за одним единственным исключением.
Винные погреба остались нетронуты.

Эту деталь подсказала Джейме его сестра-королева, когда узнала подробности его хитрого плана. Серый Червь не придал этому значения: привыкнув к железной дисциплине, смыкавшей ряды братьев, он считал, что они останутся на высоте и в его отсутствие. Но он недооценил степень разложения некогда непобедимого воинства: расслабленные бесчисленными поблажками Матери Драконов, Безупречные утратили многие качества, старательно взращивавшимися в них Добрыми Господами Астапора. Кроме того скудные запасы продовольствия быстро заканчивались и боевые кастраты Дейнерис пытались заглушить голод хотя бы вином.

Но вот день закончился и ночь вступила в свои права. С вершины холма огромная желтая кошка огласила окрестности громким рыком и ей тут же ответило не менее двух десятков голосов: потомки львицы и других львов, выпущенных на волю Серсеей Ланнистер и размножившихся в окрестных лесах. Сбегаясь на зов своей прародительницы они готовились отдать свой долг, как это принято у их двуногих собратьев.

Быстрым шагом, порой переходящим на бег, она мчалась по извилистым ходам недр утеса Кастерли. Чутье и зрение зверя помогали ей находить путь в темноте, а человеческий разум в ее голове подсказал ту единственную пещеру, через которую можно было проникнуть внутрь.
За ней, негромко рыча, следовали и остальные львы: той самой дорогой, которой подобные же звери некогда шли за Ланном Умным, дабы растерзать и пожрать семейство Кастерли, освободив место новому хозяину Утеса.

Львы возвращались домой!

Охотничий инстинкт львицы, слившийся с человеческими разумом и памятью Серсеи, помог ей вывести львов в главный зал Утеса, где обосновались Безупречные. Почти все евнухи собрались здесь, не считая нескольких выставленных на стенах караульных. Упившись дармовым вином и разгорячившись, многие из них сняли доспехи и отставили оружие в сторону, усыпленные иллюзией безопасности. Они хорошо знали, что никаких крупных войск поблизости нет, а мелкие отряды легко отбить из Утеса.

И, конечно, они никак не ожидали клыкастого и когтистого ужаса, что обрушится на их головы.

Устрашающий рык прервал хмельные разговоры евнухов и над их головами взметнулись серо-желтые тела. Львы носились меж застигнутых врасплох, опьяневших людей, сбивая их с ног, одним движением когтистой лапы превращая их лица в кровавое месиво, сворачивая шею с силой не большей чем требуется кошке, чтобы расправится с мышью. Звери, впав в кровавую горячку, убивали, даже не притронувшись к добыче - бросив на полу истерзанное тело, они бросались за следующей жертвой. Весь зал превратился в арену кровавой бойни, перед которой померкли бы самые жестокие зрелища в бойцовых ямах Миерина. Иные из евнухов все же успели схватиться за оружие, ранив и даже убив нескольких львов, но внезапность нападения сделала свое дело и скоро в зале не осталось живых людей. Огромные кошки, урча, волокли тела убитых к выходу, чтобы в подземельях Утеса без помех насладится человеческой плотью. Несколько львов, впрочем, отправилось наружу, чтобы убить оставшихся на стенах евнухов.

Львица, ухватив одного из Безупречных за сломанную шею, поволокла его наверх, оставляя лужи крови на полу. Наконец она остановилась перед большой дверью, расположенной в верхних помещениях замка. Львица ударила лапой и дверь неожиданно распахнулась. За ней очутилась обширная комната, с аккуратно застеленной кроватью и большим зеркалом в углу. Иных свидетельств человеческого пребывания тут не было: перед отъездом в столицу Серсея Ланнистер забрала отсюда все свои вещи. Львица запрыгнула на кровать и, оставляя пятна крови на пыльных простынях, приступила к кровавой трапезе. И ее довольному урчанию вторил тихий смех на дальних закоулках львиного мозга.

Серсея Ланнистер, так и не обеспокоившись тем, чтобы прикрыть наготу, стояла у окна с бокалом в руке, подставляя свое обнаженное тело порывам ночного ветра. Вглядываясь в усыпанное звездами небо, она наблюдала как в нем синим светом зажигаются две новые луны и над Королевской Гаванью медленно проступает лик исполинского льва с оскаленной пастью. Над гривастой головой вдруг зажглась рубиново-алая звезда, упавшая кометой в когтистую лапу и тут же принявшую вид драгоценного камня, в котором билось, не находя выхода, живое пламя.

Добавлено через 1 минуту
Зверь

Громкий писк раздался из-под упавшего дерева и выскочивший наружу комочек светло-серого меха в слепом ужасе заметался по снегу. Почти сразу же рядом выросла еще одна серая тень, накрывшая испуганного зверька. Блеснули острые зубы, писк оборвался, а в следующий миг молодой волк выпрямился во весь рост, держа в пасти бессильно повисшего зайца. На мгновение он застыл, наслаждась тем, как струится на языке невыносимо вкусная кровь. Казалось, ничто и никто не заставит волка оторваться от трепещещущей во рту плоти, но уже в следующий миг он разжал челюсти, роняя добычу и угрожающе зарычал, взъерошив шерсть.

Волк стоял на небольшой поляне, поперек которой лежало упавшее дерево. И там, где его ветви сливались с почти касавшимися земли хвойными лапами, в полумраке вдруг нарисовалась тень- черная, полная скрытой угрозы. Диким блеском сверкнули глаза и рычание, куда страшнее волчьего, раскатилось по поляне, когда новый зверь метнулся вперед. Два хищника, метнувшись навстречу друг другу, сшиблись, скрутились в клубок черно-серого меха, рыча и терзая соперника страшными клыками. Но вот хрустнула перегрызенная кость, рычание сменил жалобный визг и молодой волк, отчаянным рывком вывернувлись из под навалившшегося на него тела, на трех лапах кинулся в сторону леса, поджимая покалеченную четвертую. Однако далеко уйти ему не удалось: победитель одним прыжком раскрыл расстояние между ними, сбивая волка с ног и тут же острые клыки вонзились в открывшееся брюхо. Предсмертный вой разнесся над лесом, пока черный пес, обезумев от ярости и голода, терзал бьющегося в предсмертных судорогах зверя, вырывая и пожирая окровавленные внутренности.

Он так увлекся своей каннибальской трапезой, что не сразу понял, что сраженный им волк давно уже мертв, а вой, что сверлит его уши, раздется откуда-то издалека, из глубины черного леса. Этому вою отклинулось еще несколько голосов, казалось, идущих со всех сторон. Шерсть на затылке пса вздыбилась, он коротко зло рявкнул и, ухватив с земли убитого зайца, метнулся в обступивший его лес. Он мчался по густой чаще, перепрыгивая через поваленные деревья, петляя меж холмов и увязая в сугробах. Любая задержка могла дорого ему стоить: со всех сторон слышался волчий вой, становишвшийс все ближе. Черный пес, не останавливаясь, мчался на север, пока лес не сменился заснеженными полями, кое-где перемежаемыми спящими деревнями. Чуть дальше виднелась широкая река, перемежаемая каменным мостом. На другом берегу виднелся мрачный замок, стены которого усеивали треугольные зубцы, похожие на клыки.

Пес так спешил ворваться в ворота, что не обратил внимание на большую белую птицу недвижно восседавшую на одному из зубцов и пристально смотревшую на вбегавшего в замок зверя. Когда он исчез в одном из черных входов, птица распахнула крылья и бесшумно взмыла в усыпанное звездами небо.

Заяц притупил ноющую пустоту в желудке, но не утолил до конца голод черного зверя. С сожалением пес вспомнил убитого им волка - как жаль, что он не успел насытиться его мясом. Вновь и вновь он вспоминал, как его острые клыки вонзились в нежный живот, как теплая кровь наполнила его рот. Черный пес переживал это чувство тем острее, что прекрасно понимал, что чувствовал волк – потому что именно эти клыки некогда терзали его собственное горло и пожирали его собственную плоть. Давно, когда еще он ходил на двух ногах и носил собственное, наполовину забытое сейчас имя. Сознание, все глубже погружавшееся во тьму звериного существования, еще хранило память об окровавленном узнике, связанном и брошенном в холодном подземелье; о холодных, обрекающих словах и наконец, о боли, той самой, что он так любил причинять другим. Голодное ворчание и лай огромных псов, острые клыки, терзающие его плоть, хриплые крики, вырывающиеся из вмиг сорванного горла. А потом…что-то произошло, нечто заставившее боль исчезнуть, смениться нестерпимым голодом, снедающим пустую утробу. Перед глазами мелькнуло перекошенное лицо, показавшееся ему странно знакомым и тут же он со смачным хрустом вгрызся в знакомые черты, перемалывая хрящи и кости, ощущая как слабо бьется под ним угасающее тело, пока он торопливо, давясь каждым куском, набивал брюхо собственной плотью.

В общей суматохе охватившей замок после смены хозяев, он сумел ускользнуть. Инстинкт и память зверя, объеденившись с памятью и разумом человека, помогли найти ту единственную лазейку, которой выбрался из ставшего враждебным замка. Он не знал, что за сила помогла ему избежать смерти: лишь много позже в его памяти всплыли обрывочные байки о колдунах одичалых, именуемых «варгами», способных переносить сознание в тела зверей, наиболее близких им по духу и даже оставаться в ловушке из звериных тел, в случае смерти человека. В его жилах текла все та же кровь Первых Людей, что и у одичалых, а со своих собак он понимал больше, чем с любое человеческое существо. Стоило ли удивляться, что в момент величайшего ужаса память предков и предыдущий образ жизни привели его к такому финалу.

Тогда он не думал еще о том, что быстрая смерть от собачьих клыков могла бы оказаться предпочтительней, медленного растворения во тьме собачьего рассудка.

Он ушел в единственное место, куда его вели одновременно инстинкт и разум. Родовой замок, оставшийся без хозяина, пока еще не отданный кому-то из иных лордов. Сейчас он пустовал: его воины пали в битве, а окрестные крестьяне старались держаться подальше от проклятого места. Поначалу пес опасался, что зимние холода пересилят суеверный страх и простонародье захочет укрыться за толстыми стенами, поближе к обогреваемым подземным огнем катакомбам . Однако никто так и не рисковал приблизиться к вековой твердыне: напротив крестьяне, стремились убраться подальше из этих мест. Что-то произошло там, за Одинокими Холмами и Последней Рекой: не раз он наблюдал со стен замка, как тянутся на юг группы испуганных людей, тащащих за собой свой скарб и скотину. В их глазах застыл панический страх, с которым они неизменно оглядывались назад: будто нечто, изгнавшее их из родного дома, двигалось вслед за ними. И не только люди: зверей к окрестных лесах становилось все меньше и ему приходилось все дальше отходить от дому, чтобы охотиться. Он и сам чувствовал вокруг нечто мерзкое, разлитое в воздухе как дурной запах, запах смерти и разложения и чего-то еще, что он не мог распознать. Это тревожило пса, но одновременно именно это нечто защищало его и то место, что стало его кровавым логовом от любых посягательств извне.

Но вскоре он понял, что и в этом он ошибся.

Даже в сердце замка, меж нагретых подземных огнем камней, сквозь дрему, он услышал этот вой, звучавший словно голос герольда выкрикивавший ему смертный приговор. Он вбежал по ступеням, в комнату ранее принадлежавшую его лорду-отцу и из окна ее увидел, как через поля в сторону реки движутся серые тени. Стая шла за ним по кровавому следу - через лес и холмы, дабы растерзать чужака, убившего их собрата. Он заметил, что во главе стаи идет зверь, раза в два крупнее остальных волков и припомнил рассказы о стае, возглавляемой лтоволчицей. Даже в прежнем обличье, на коне и при оружии, ему бы пришлось нелегко встреться он с подобным противником. Долгий бег от судьбы оказался напрасным – так или иначе, его все равно ждала смерть от звериных клыков.

Однако волки не спешили вершить правосудие- едва ступив на мост, лютоволчица вдруг остановилась, тревожно нюхая воздух. Неожиданно она вскинула голову и завыла,- тревожно, даже испуганно. Не переставая выть, волчица развернулась и быстрым шагом, переходящим в бег, устремилась в сторону леса. Вслед за ней кинулась и остальная стая. Пес отвел от них взгляд и вдруг увидел подъезжаюущую с севера колонну всадников. Что-то странное было в них, неуловимо и пугающе чуждое, но беглец еще не успел осознать эту странность, когда позади послышался шорох и пес с рычанием обернулся, взъерожив шерсть и оскалив клыки.

В распахнутую дверь бесшумно влетала белая птица, напоминавшую огромную. Без страха она опустилась перед мордой зверя и вдруг обернулась высокой, худощавой фигурой в одеяниях из белого меха. Голову венчала копна светлых волос, лицо прикрывала костяная маска, с двумя прорезями из которых смотрели холодные зеленые глаза.

Тонкая, но сильная длань с длинными пальцами бесстрашно коснулась ощеренной пасти и пес, неожиданно для себя стерпел это небрежное касание.

-Умный песик,- странно растягивая слова, произнес чужак,- мы ведь поладим с тобой, верно?

Пес не издал ни звука, не сводя настороженного взгляда с неведомого оборотня, но незнакомцу явно не требовалось его согласие. Издав короткий смешок, он небрежно потрепал по пса по голове и, выпрямившись, подошел к окну.

-Очень удобно, что этот замок пустует,- не оборачиваясь, произнес он,- мне как раз требуется ставка. Думаю, я остановлюсь тут на какое-то время - ты ведь не против, собачка?

Пес припав к полу, не в силах выбрать между двумя, одинаково сильными желаниями: пуститься вон из этой залы или прыгнуть на спину чужаку, чтобы разом перегрызть ему шею могучими клыками. Пока он мучился выбором, незнакомец , коротко хохотнув, обернулся к нему и пес застыл, словно оцепенев от гипнотического взгляда кошачьих глаз. Незнакомец вновь рассмеялся: беззаботным, жизнерадостным смехом, но его игривые нотки не могли обмануть зверя, уже начавшего смутно догадываться, что за тварь явилась сегодня в его логово.

-Это было бы глупо, песик,- хихикнул чужак,- и самонадеяно. В иное время я бы дал тебе славный урок, но сейчас у меня нет времени. Ты еще можешь на что-то сгодиться и если ты меня не разочаруешь, то, - кто знает? - может когда-нибудь вновь зашагаешь на двух ногах.

Он поманил к себе зверя, разворачиваясь к окну, и пес послшуно встал рядом с незнакомцем, закинув передние лапы на подоконник. Внизу слышались негромкие крики и стук копыт - увиденная им ранее кавалькада въезжала в замок.

Впереди ехал огромный безобразный зверь, с большим рогом на голове, сплошь поросший длинной шерстью. Густой волосяной покров отличал и его всадника – рослого, почти великана вооруженного каменным топором. Подобные же исполинские всадники на единорогах ехали и чуть позади него - а рядом с ними, на обычных лошадях следовали иные создания: столь же мохнатые и уродливые , но при этом ниже даже обычных людей. Чуть поодаль следовали совсем иные люди, смутно напомнившие ему кого-то своими светло-серыми, почти бесцветными глазами. Высокие и худощавые, с блеклыми волосами, они носили черные одеяния с красным пятном на груди - словно кровавый след от вырванного сердца.

Но даже эти странные люди отступили на второй план, когда пес разглядел некое существо, движущееся отдельно от всех - даже мохнатые великаны на единорогах порой бросали на него испуганные взгляды. Всадник выглядел тощим, даже рядом с облаченными в черное людьми, но в отличие от них имел самый минимум одежды. Сквозь бледно-голубую кожу просматривались все мышцы, на жутком лике сияли, словно звезды, ярко-синие глаза. Под ним размеренно двигался поднятый неведомой силой труп лошади, а в тонкой, но мусклистой руке развевалось черное знамя с ярко-красным пятном, напоминавшим растекшуюся лужу крови.

Добавлено через 1 минуту
Жрица

Очаг посреди шатра, дышал жаром, трещал и плевался искрами, нет-нет, да попадавшими на красное одеяние красивой женщины, глаза и волосы которой были схожи цветом с ее одеждами. Кроме очага шатер освещали еще с дюжину свечей, размещенных по разным углам. Неоднократно ее предостерегали, что такое количество огня, рано или поздно приведет к пожару, но жрица только снисходительно улыбалась в ответ: огонь, величайший дар Владыки Света, никогда не причинит ей вреда. Если ей и суждено сгореть в очищающем пламени, то лишь затем, чтобы уберечь ее тело от иной, куда более страшной участи, что несет им Тьма.

«Ночь темна и полна ужасов». Как никогда хорошо она понимала правдивость этих слов, сейчас, в сердце этой мрачной земли.

Она протянула руку чувствуя жгучуя ласку языков пламени, до боли в глазах всматриваясь в их бешеную пляску. Смутные, пугающие видения приоткрывались ей: черепа, скелеты, звероподобные лики. И змеи - огромные извивающиеся гады, смотревшие на нее немигающими глазами. Их зубы истекали смертельным ядом, раздовоенные языки тянулись из пламени, почти касаясь ее плоти: Великий Змей, обличье Врага в этих краях, настойчиво напоминал о своем присутствии. Пламя показывало его прислужников: высокого смуглого мужчину с хищным, «орлиным» ликом, палец которого украшало кольцо в виде свернувшейся змеи или почти черного гиганта, с вывернутыми полными губами, приоткрывавшими острые, будто подпиленные зубы. Но чаще всего ее глазам представало прекрасное и в то же время ужасающее лицо мужчины с черной бородой и черными же, бездонными, глазами. На ее глазах его плоть начала разлагаться, отваливаясь кусками и обнажая ухмыляющийся череп.

Зло царило в этом мире - Зло, возможно, даже более страшное, чем то, что она чувствовала рядом с ледяной Стеной. Нет, не случайно, Владыка Света направил ее сюда - дабы проложить дорогу очищающему пламени, способному выжечь дотла здешнюю скверну. Она обязана это сделать, пусть даже пока не знает как.

-Леди Мелисандра,- от входа в шатер послышался робкий голос,- простите, я потревожил вас.

Жрица, передернула плечами, стряхивая оцепенение, охватывавшее ее всякий раз, когда она смотрела в пламя. Пугающие картины растаяли в огне и само пламя уменьшилось, опав почти вдвое. Она ободряюще посмотрела на стоящего у входа молодого человека в красном одеянии и одобряюще улыбнулась ему.

-Все в порядке, Зингелито,- сказала она,- что ты хотел?

От ее улыбки Зингелито смутился еще больше: молодой жрец, бывший послушник в столичном храме, он всем сердцем принял учение красных жрецов, объявивших, что Митра и Ариман, есть ипостаси единственного истинного бога - Рглора, Владыки Света. Зингелито столь искренне, столь страстно проявлял свое рвение в новой вере, что Мелисандра, оставляя Кордаву, взяла его с собой как ученика. Молодой жрец смотрел на нее с трепетом, в котором смешалось благоговение перед служительницей божества и преклонение мужчины перед прекрасной, но недоступной женщиной.

-Король Эскадо просил передать, что солнце встало, - произнес юноша,- и напомнить, что мы выступаем с рассветом.

-Хорошо,- Красная Женщина улыбнулась Зингелито, так что его бросило в дрожь и, уже не обращая внимания на коленнопреклоненного жреца, вышла из шатра.

Позже, оседлав ярко-рыжую кобылу, Мелисандра стояла на обрывистом берегу, глядя как закованное в сталь войско переправляется через Громовую Реку. Впереди шли лучники, за ними двигалась пехота, набранная как из зингарцев, так и из волантиййской храмовой стражи, которую даже на таком расстоянии отличали алые наконечники копий. Фанатики, все как один готовые отдать жизнь ради приведения этой страны к истинной вере. Замыкала строй тяжелая кавалерия - не менее трех тысяч зингарских рыцарей вышло в поход с королем. Эскадо тоже находился среди них: его присутствие выдавало королевское знамя, где сокол Зингары был вписан в полыхающее сердце Рглора. Король хотел, чтобы жрица ехала рядом с ним, но Мелисандра сказала, что присоеденится к войску после молитвы Рглору о даровании победы. На самом деле ей не очень хотелось сейчас ехать рядом с высокомерным зингарцем, явно положившего глаз на Мелисандру. Эскадо был по-своему красив: высокий, с волосами цвета воронова крыла и резкими, но привлекательными чертами лица, он пользовался успехом у женщин и сам был охоч до них. Уже не раз делал недвусмысленные намеки Мелисандре, хотя и не переходил грани приличия, принимая во внимание зловещую славу, что следовала за жрицей. Однако Мелисандра понимала, что при определенных обстоятельствах ей придется отдаться Эскадо, как некогда Станнису Баратеону. Эскадо был столь же храбр, упрям и жесток как и он, также готов предать мечу тысячи людей ради небольшого успеха. Но в отличие от Станниса Эскадобыл начисто лишен справедливости и ответственности, отличавших несостоявшегося монарха Семи Королевств. Своим людям зингарский монарх спускал самое разнузданное насилие и мародерство, порой сам принимая в них участие, чего никогда не позволял себе Станнис. Последний никогда не улыбался, а Эскадо часто разражался взрывами грубого хохота во время жестоких казней, включая и сожжение людей во имя Владыки Света. Он не особо проникся новой верой, но принял ее из политических соображений, первым из всех грызущихся за престол принцев сообразив какое преимущество ему дарует неожиданно появившийся союзник на Западе. Город Огня, как все чаще именовали Волантис, поддержал Эскадо, завладевшего почти всей Зингарой. Сопротивление продолжалось лишь на востоке: в провинции Лусиане, поддерживаемые Аргосом бароны не признавали Эскадо королем, а в Алиманской марке орудовали пуантенцы, бежавшие из Аквилонии после резни устроенной Валерием.

За время, проведенное в Зингаре, Мелисандра успела изучить географию этой страны. Две огромные реки,- Черная и Громовая,- делили Зингару на три неравные части, две из, которых, включая Кордаву, удерживал Эскадо. Восточная часть страны тоже, казалось, покорилась после того, как граф Альберо, один из военачальников нового короля взял Саргосу, самый крупный город на востоке, почти выйдя к аргосской границе. Этим он рассек два очага мятежа, и уже готовился давить их поодиночке, когда пуантенцы, объеденившись под началом Олегаро, второго сына графа Троцеро, неожиданным ударом выбили Альберо из Саргосы, отбросив графа за Громовую реку. Эскадо приказал казнить проштрафившегося полководца и лично выступил на восток с десятитысячным войском, чтобы не дать врагам объединить свои силы.

Последние ряды ступили в воду и Мелисандра, тронув поводья своего коня, устремилась к броду. За ней, с трудом справляясь с норовистым гнедым жеребчиком, следовал верный Зингелито.

Саргосу заняли сходу: враг, не принимая боя, отступил на восток. Оставив в городе небольшой гарнизон, Эскадо принялся преследовать противника, справедливо рассудив, что северные мятежники опаснее южных. После того как Мелисандра сожгла графа Троцеро, Олегаро оставался единственным более-менее легитимным соперником Эскадо за трон Зингары.

Мятежники не стали возвращаться в Пуантен: за Алиманой еще стояли войска Валерия, который бы немедленно распял Олегаро, угоди тот в его руки. Оставался восток: там, где Рабирийские горы отделяли Зингару от Аргоса, поддерживавшего любых противников Эскадо. Чтобы не дать Олегаро уйти, Эскадо, в свое время воевавший на аргосской границе и неплохо знавший эти края, решил пройти одним из известных ему ущелий, чтобы перехватить пуантенцев в горах.

Уже смеркалось, когда войска Эскадо вышли в небольшую, похожую на чашу, долину окруженную лесистыми горами. Разбив здесь лагерь и расставив гарнизоны на нескольких перевалах, король выслал разведчиков, чтобы узнать, где находится враг. Вскоре шпионы вернулись с обнадеживающими известиями - изрядно поредевшее из-за дезертирства войско пуантенцев и их зингарских пособников движется к долине, надеясь, видимо, ускользнуть в Аргос под покровом ночи. Довольный Эскадо приказал строиться в боевые порядки, готовясь встретить мятежников.

Мелисандра не участвовала в этих приготовлениях: закрывшись в своем шатре, меж горящих свечей и очага, она до боли в глазах вглядывалась в пламя, пытаясь узреть в нем образ грядущей битвы. Но видения, и ранее изменчивые и обманчивые, сейчас выглядели особенно зыбкими и одновременно пугающими. В огне поднимались башни мрачного города из черного камня, меж которых мелькали черные тени, полные смутной затаенной угрозы. А потом город рассыпался прахом и перед глазами колдуньи появился огромный череп, устрашающе клацающий острыми клыками. Почти сразу пламя ярко вспыхнуло и опало, оставшись лишь кучкой раскаленных углей в очаге. Красная Жрица, откинулась на спинку кресла, чувствуя себя совершенно разбитой. Что-то страшное клубилось в этом месте, Зло, порожденное Великим Иным, чувствовало себя вольготно в этих проклятых горах.

-Надо сказать королю,- пробормотала она, вставая с кресла и тут же, в ответ ее мыслям, раздался трубный глас, за которым послышался топот ног, конское ржание и отрывистые приказания командиров. Долгожданный противник, наконец, вышел в приготовленную ему западню.

Острый серп луны взошел над долиной, осветив оба войска. Под малиновым знаменем с черным леопардом собралось не больше трех тысяч всадников и пехотинцев, почти втрое меньше, чем у Эскадо. Впереди, в блестящих доспехах , украшенными чеканкой в виде золотых леопардов стоял граф Орегаро – невысокий стройный юноша, с живыми черными глазами и короткой бородкой. Он казался почти подростком рядом со стоявшим по правую руку от него высоким широкоплечим воином в черных доспехах.

Напротив них стояло более чем втрое превосходящее войско под знаменем с алым сердцем Владыки и соколом Зингары. Презрительно окинув взором врагов, Эскадо развернулся к своему воинству, вскидывая руку и готовясь отдать приказ. Но произнести его уже не успел - как и все зингарцы, он замер, раскрыв рот и уставившись в ночное небо.

На фоне луны бесшумно проплыл уродливый силуэт, похожий одновременно на птицу и летучую мышь. Вот он опустился на одном из холмов и некто в черных одеяниях спрыгнул со спины чудовища. Неизвестный вскинул руки, выкрикнув несколько слов и тут же склоны холмов, окруживших долину, разом исторгли множество уродливых существ с бледно-серой кожей и уродливыми ликами. Гули, вурдалаки здешних лесов, оскалив клыкастые пасти, бросились на оцепеневших от ужаса солдат Эскадо. В рядах зингарцев воцарился хаос: обезумевшие от страха лошади вставали на дыбы, скидывая всадников и внося сумятицу в ряды пехотинцев, отчаянно отбивавшихся от мерзких тварей. Упыри не имели оружия, но им хватало и собственных когтей и клыков, а необыкновенная живучесть, позволяла им сражаться даже после множества ран, каждая из которых убила бы обычного человека.

Перед глазами Мелисандры мелькнула фигура Эскадо - ударом меча король снес голову кинувшейся к нему твари. В следующий момент вокруг короля сплотились наиболее стойкие из рыцарей, ожесточенно рубившие вурдалаков, пока могучие кони топтали их копытами, с одного удара проламывая уродливые черепа.Один вурдалак пытался броситься на Мелисандру, но был ослеплен вспышкой светящегося порошка, брошенного в один из костров. Бушующее пламя разом объяло гуля, превратившегося в воющий и мечущийся меж собратьев огненный ком.

С свершины холма за всем этим наблюдало пуантенское воинство. Вот всадник в черных доспехах склонил голову к уху Орегаро и тот, кивнул в ответ, поднес к губам боевой горн. В следующий миг лавина пуантенской конницы слетела с холма, врезавшись в смешавших боевые порядки зингарцев и волантинцев. Долина превратилась в один жуткий котел, где звенящяя сталь, окровавленные клыки и когти смешались в адское варево, бурлящее кровью и смертью.

Добавлено через 2 минуты
Воин

-Эскадо разбит!- воскликнул Олегаро, сверкая глазами, - клянусь Митрой, этот самозванный король бежит от нас! Ему повезет, если он доберется до Громовой реки.

-Доберется,- проворчал великан в черных доспехах. В королевском шатре он снял шлем, открыв гриву черных волос и суровое лицо, покрытое шрамами. Лишь немногие в войске мятежников знали, что под черными доспехами безымянного военачальника скрывается никто иной, как Конан, свергнутый король Аквилонии. В Зингаре он скрывал лицо, опасаясь как бы ненужные вести не долетели до ушей Валерия и Ксальтотуна. Однако Олегаро по-прежнему считал его своим королем, прислушиваясь к советам киммерийца, когда они оставались наедине.

-Победа нам досталась дорогой ценой,- говорил Конан,- и мне по-прежнему не нравится, что пришлось воевать на одной стороне с этими тварями.

-Не разбив яиц, омлет не сделаешь, Ваше Величество,- произнес худощавый мужчина, аристократического вида,- согласитесь, они немало помогли нам.

-Соглашусь, Пелиас,- кивнул Конан,- как и с тем, что против тех, кто сжигает людей, любые средства хороши. Надеюсь, только, что ты и дальше сможешь держать эти тварей на поводке.

-Смогу, - усмехнулся маг,- с гулями можно договориться. Они даже не тронули наших мертвых, хотя трупы врагов пришлось отдать. Что делать - с ними тоже надо расплачиваться.

-Понимаю,- невесело усмехнулся Конан,- и еще раз благодарю тебя за помощь. Эх, если бы эти твари еще могли рассказать, куда делось Сердце.

Пелиас сокрушенно развел руками – тут он ничем не мог помочь. По просьбе киммерийца маг поговорил с тем, кто именовал себя королем гулей, но тот рассказал немногое. Упыриных знаний магии оказалось достаточно, чтобы использовать камень в своих ритуалах, но не на то, чтобы найти его в морских глубинах или где его укрыли Глубоководные. Подводных твари гули явно побаивались и не горели желанием вмешиваться в их дела.

-Так или иначе, они не выйдут из этих гор,- продолжал Конан,- что и к лучшему. И так скоро пойдут слухи, что на нашей стороне воюют упыри - не лучшая рекомендация будущему королю.

-Иных союзников у нас пока нет,- заметил Олегаро.

-К нам уже перебежало немало дезертиров от Эскадо,- сказал Конан,- а будет еще больше, когда мы войдем в Саргосу.

-Думаешь, Эскадо не захочет там закрепиться? - спросил Олегаро.

-Он не сможет,- покачал головой Конан,- у него осталось мало людей, а крепостные стены Саргосы сильно разрушены. Вряд ли он успел их привести в порядок. Если Эскадо станет цепляться за город, то рискует очутиться в ловушке, когда мы доберемся до реки. Да и в Саргосе вряд ли его сильно любят - если красные жрецы насаждали свою веру так же, как и в остальной Зингаре.

-Так же,- подтвердил Пелиас,- перед выступлением они сожгли с десяток горожан и двух жрецов, не пожелавших принять новую веру.

-Что же,- Конан нахмурился,- их жизни мы тоже припомним Эскадо, когда придет срок. Главное, если он попытается запереться в Саркосе, там вспыхнет бунт, едва мы подойдем к городу. Жаль, что Эскадо тоже это понимает и, скорей всего, уйдет за реку.

-Значит, нам стоит как можно лучше использовать время, что у нас есть,- воскликнул Олегаро,- теперь, после того, как мы разгромили его в горах, к нам примкнут многие колеблющиеся…даже бароны из Лусианы,- он заметил мимолетную гримасу на лице Конана,- вы же знаете, ваше Величество, без них нам не обойтись.

-Знаю,- проворчал король,- а все равно противно.

-А что с ними не так?- спросил Пелиас.

- Лусианцы, хоть и считаются поддаными зингарского короля, но по крови они больше аргосцы, чем зингарцы,- начал объяснять пуантенец,- и они ведут всякие дела с аргосскими торгашами, особенно с работорговцами. Лусиана богатая и плодородная земля: там выращивают хлопок, сахарный тростник, апельсины и много чего еще. У тамошних баронов обширные плантации и работают на них рабы - в основном чернокожие, но есть и белые. Говорят, они скупали даже тех аквилонцев, кого при Валерии продали в рабство за долги.

- С красными жрецами они не найдут общего языка,- сплюнул Конан,- надо отдать тем должное, они действительно освобождают рабов. Эх, если бы они не были такими фанатиками и колдунами и если бы не Троцеро - я бы без всякого сожаления отдал им Лусиану.

-По крайней мере, лусианские работорговцы, зло известное,- заметил Пелиас,- к тому же, нам не помешает поддержка Аргоса.

-Не помешает,- кивнул Конан,- у меня там немало знакомцев, известных по…прежним временам. Но не будет забегать вперед - в конце концов, Эскадо еще не ушел за реку. И его красная ведьма, она ведь тоже с ним?

-Да,- неохотно кивнул Пелиас,- я сумел отвести ей глаза, но не нащел ее. И никто не смог. Эта магия и этот огненный бог… она еще доставит нам неприятностей.

-Кстати, о магах,- вспомнил Конан,- а что Ксальтотун? После того как до него дойдут слухи об упырях на стороне пуантенских мятежников – не заинтересует ли его это дело? Или Валерий?

-Ксальтотун знает, что я тут,- покачал головой маг,- и его вполне это устраивает. Красные жрецы относятся к нему без всякой симпатии, а кое-кто из них уже говорит, что после «освобождения» Зингары настанет пора и Аквилонии. Это безумие, конечно: если Ксальтотун пожелает, то сметет красных жрецов вместе со всей Зингарой. Однако сейчас ему не до Зингары и вообще не до юга. По слухам, Ксальтотун много времени проводит в северной Немедии и Пограничном Королестве.

-На Севере?- удивился Конан,- что ему там нужно?

-Толком не знаю,- уклончиво произнес Пелиас,- говорят, что там что-то строят под его наблюдением. Как бы то ни было, пока ему явно не до нас. И вряд ли Валерий посмеет что-то делать без его ведома.

-Тараск, помнится, рискнул,- проворчал Конан, но спорить дальше не стал. На этом военный совет подошел к концу: с рассветом пуантенцы планировали начать контрнаступление и военачальники мятежного войска решили использовать немногие оставшиеся ночные часы, дабы поспать.

Конан проснулся словно от толчка, хотя точно знал, что никто не прикасался к нему. Причиной, вырвавшей его из сна стало обостренное чувство опасности, не раз спасавшее ему жизнь. Киммериец находился в предоставленном ему Олегаро шатре, в самом центре лагеря. Несмотря на возражения Конана, пуантенец настоял и на том, чтобы приставить к нему охрану - из числа наиболее доверенных воинов, кому можно было раскрыть тайну воина в черных доспехах. Впрочем, Конан не особо надеялся на них, памятуя, что за могущественные враги желали его смерти. Перед битвой при Валкии, у королевского шатра тоже дежурила стража, но это не помешало Ксальтотуну послать отродье тьмы, лишившее Конана сил. Сейчас король чувствовал то же что и тогда: его волосы встали дыбом, по спине тек холодный пот - он чуял смерть, как чувствует ее дикое животное и одновременно - смердящий запах черной магии.

Что-то упало у входа в шатер и Конану не нужно было объяснений, чтобы понять, что это падет мертвым часовой. Вслед за этим стены шатра раздвинулись и на фоне лунного света появилась черная тень держащая нечто длинное и тонкое. Ночной гость потянулся этим предметом к Конану и киммериец с ужасом и омерзением заметил, как блеснула змеиная чешуя.

Однако, если недоброжелатель рассчитывал застигнуть Конана спящим, то он просчитался: варвар вскочил, словно подброшенный, подхватывая лежащий у изголовья меч. Один удар и тянувшийся к нему предмет распался на две извивающиеся половины, второй взмах меча снес голову нападавшему. Однако следом в шатер проскользнули еще два черных силуэта, тут же растворившиеся во мраке. Конан наугад описал мечом полукруг и торжествующее взрыкнул, почуствовав как сталь рассекла живую плоть. В тот же момент он услышал рядом чуть слышное шипение и стремительно отпрянул, инстинктивно понимая, что только что избежал смерти. Но отскакивая, Конан споткнулся о свернутое покрывало и упал, невольно выпустив меч, слишком увязший в теле противника. Глаза киммерийца достаточно привыкли к темноте, чтобы он мог заметить метнувшуюся к нему тень с занесенной палкой или посохом.

Откуда-то сверху послышался грозный клекот и шатер вдруг разом обрушился на головы обоих людей. Конан услышал жуткий крик, хруст разгрызаемых костей и нелюдской вой твари. Все это он отметил, выпутываясь из-под вороха ткани, стараясь держаться подальше от бьющегося рядом с ним огромного тела. Вывернувшись из-под шатра и встав на ноги, Конан увидел, что рядом стоит Пелиас, а от своего шатра к нему бежит Олегаро с дюжиной стражников. На месте же королевского шатра билось в предсмертных судорогах крылатое чудовище. Его клыки и когти все еще терзали кровавое месиво, на котором виднелись обрывки черной хламиды. Конан исподлобья посмотрел на Пелиаса и медленно кивнул, благодаря за очередное спасение.

В шатре Эскадо вновь собрались на военный совет Конан, Пелиас и Олегаро. Тут же, окруженный кругом из черных свечей и дымящихся курильниц с благовониями, лежал труп одного из злоумышленников, наиболее целый: одного из его сообщников Конан обезглавил, а второго растерзал призванный Пелиасом монстр. Рядом находилось и одно из сразивших его орудий - длинный, маслянисто-черный посох, будто покрытый змеиной чешуей.

-Упас или Дерево Смерти,- произнес Пелиас, указывая на посох,- растет к югу от Кхитая, в Болотах Смерти. Этот тип, судя по всему, тоже из Кхитая.

-Трудно этого не заметить,- фыркнул Конан, рассматривая недавнего обидчика. С него сорвали черный балахон, позволявший разглядеть его во всей красе. Высокий, но очень худой, с желтоватой кожей и раскосыми глазами он и впрямь выглядел уроженцем дальнего востока Хайбории. На его боку виднелась глубокая рана от меча Конана.

-Говорят, что все земли восточнее Кезанкийских гор сгинули в неизвестность,- заметил Олегаро,- и Кхитай тоже, хотя ходят слухи, что на месте Турана появилась очень похожая на него страна. Может этот парень оттуда?

-Не думаю,- покачал головой Конан,- он очень похож на наших кхитайцев. Да и посох, как говорит Пелиас, из тех мест. Хотя что могло понадобиться им в Зингаре?

-Скоро мы все узнаем,- сказал Пелиас и, простерев вперед руки, властно произнес,- встань, чужеземец! Восстань из Ада и отвечай на зов владеющего тайным знанием.

Конан и Олегаро невольно вздрогнули, когда по мертвому телу перед ними пробежала дрожь и раскосые глаза медленно приоткрылись.

-Кто ты?- требовательно спросил Пелиас.

-Я был Ми-цзу, из города Пайканга в Кхитае, - бесцветным голосом произнес труп.

-Твои сподвижники оттуда же?

-Да.

-Сколько вас.

-Четверо,- произнес мертвец.

-Почему вы преследуете Конана?- спросил Пелиас.

-Мы слуги Валерия, короля Аквилонии, в свое время спасшего нас от гибели,- невыразительным голосом произнес мертевец,- взамен мы поклялись ему в вечной верности. Когда Валерий узнал, что Конан жив, он послал нас убить его – и мы следовали за ним до Рабирийских гор, где потеряли след. Мы решили, что он сгинул в лесах вурдалаков и вернулись к Валерию – ведь Конана убили не мы и он не разрешил нас от клятвы. А потом мы узнали о мятеже в Зингаре и воине в черных доспехах, что воюет на стороне Олегаро. Король Валерий послал нас узнать, кто скрывается под этими доспехами – и оказался прав в своих подозрениях.

После этих слов глаза кхитайца закрылись и больше он не ответил ни на один из вопросов Пелиаса. Но сказано было достаточно, чтобы Конан и Олегаро вновь обменялись мрачными взглядами. Итак, Валерий не оставил их в покое и маскировка Конана уже никого не могла обмануть. Оставалось только догадываться знает ли Ксальтотун или Валерий действует по собственной воле. А в довершении всего один из этих узкоглазых демонов еще жив и, скорей всего, бродит поблизости, не оставив своих замыслов. Конан переглянулся с Пелиасом, потом вновь посмотрел на Олегаро и вдруг усмехнулся.

-Думаю, теперь мне нет смысла скрывать лицо,- сказал он,- весь лагерь видел, как я барахтался в шатре в обнимку с твоей тварью, Пелиас. Ладно, что уж там! Прикажи своим людям трубить подъем, Олегаро – пора выступать на Эскадо.

Re: Игра Дракона
 

Мать


Хлопнули, складываясь, перепончатые крылья и на вершину исполинской башни плавно опустился черный дракон. Длинная шея изогнулась, прижимаясь к камню, и, держась за острые шипы на широкой спине, с огромного ящера спустилась девушка в белой шубе. Едва ее нога ступила на каменную площадку, как дракон, взмахнув крыльями, с оглушительным ревом взмыл в небо.


-Ваше Величество,- ожидавший внизу бородатый карлик поднялся на вершину башни,- вам не следует так долго отлучаться. Слишком опасно.


-Опасно, - девушка горько усмехнулась,- кто и что сделает Королеве Пепла? Если кто и опасен тут для людей, так только я.


-Вы не должны так думать, ваше Величество,- сказал Тирион,- народ любит вас.


Дейнерис так посмотрела на него, что карлик чуть не попятился, поняв, что наступил на больную мозоль. С самой битвы при Королевской Гавани Дейнерис пребывала в подавленном состоянии, вновь и вновь переживая весь ужас разрушения столицы. И хотя ее десница и все остальные, как могли, уверяли королеву, что пожар устроила Серсея, тем не менее, Дени не переставала винить в трагедии себя. Все чаще покидала она своих приближенных, проводя время с драконами, будто в небесах она пыталась укрыться от непрестанно гложущего ее чувства вины.


-Они давно ждут, ваше Величество,- сменил тему Тирион,- лорд Риверрана, его племянница и…еще одна женщина.


-Я приму их,- кивнула Дейнерис и, развернувшись, принялась неторопливо спускаться внутрь башни именуемой Королевским Костром. Карлик, семеня короткими ножками, едва поспевал следом.


Падение Королевской Гавани эхом отозвалось в каждом уголке Вестероса, словно грозное предзнаменование грядущих перемен. Вся знать Королевских Земель потянулась выразить свое почтение наследнице Таргариенов: сначала на Драконий Камень, а потом в Сумеречный Дол, где Дейнерис устроила новую ставку. Она еще не знала, будет ли она отстраивать Королевскую Гавань или построит новую столицу, может даже в том же Сумеречном Доле. Сама Дени склонялась ко второму варианту: пепелище, оставшееся от Королевской Гавани, народная молва уже сочла проклятым и вряд ли сейчас нашлось много желающих поселиться там.


Заняв почти без боя Королевские Земли, Дейнерис двинулась дальше на запад. Ее войско изрядно поредело: из восьми тысяч Безупречных осталось три тысячи, из почти ста тысяч дотракийцев - около шестидесяти тысяч, из трех драконов - два. Но и эта армия в разы превосходила любые вражеские силы. Тем более, что сейчас армия Дейнерис пополнилась еще и отрядами лордов Королевских Земель. Она наступала почти, не встречая сопротивления: войска Ланнистеров бяз боя отступали на Запад, где в отбитом ранее Утесе объявился Цареубийца. Двигаясь вверх по течению рек Трезубца и Черноводной, королева дошла до озера Ликов, разбив свой лагерь в Харенхолле. Этот шаг подсказал Дейнерис Тирион: по его мнению, появление драконов в замке, где Эйгон Завоеватель сжег заживо Харрена Черного, напомнит лордам Речных Земель о старых временах и сделает их более сговорчивыми. Дейнерис не возражала - после обугленных руин, оставшихся от Королевской Гавани, даже полуразрушенный Харенхолл казался вполне сносным укрытием. Безупречные расчистили двор и часть помещений, так что замок и вправду стал похож на королевскую резиденцию. Вскоре из Харенхолла вылетели вороны, с предложением речным лордам присягнуть новой королеве. Местная знать не замедлила с ответом: слухи о разрушении Королевской Гавани уже разнеслась по Трезубцу, а вид драконов, парящих в небесах еще более укрепили лордов в том, что с новой королевой враждовать не стоит. К тому же, вслед за воронами Дейнерис отправила в Речные Земли и конные отряды дотракийцев, под страхом смерти запретив им грабить земли лордов, проявившие лояльность. Не все кочевники, правда, смогли превозмочь свою разбойничью натуру, но, после жалоб ряда лордов на грабежи и бесчинства, Дейнерис устроила огненную казнь для наиболее ретивых из своих воинов. После этого грабежи прекратились, а местные жители убедились, что новая королева способна держать в узде даже столь дикое воинство.


И все же Дейнерис боялись – не раз и не два Варис докладывал ей, что втихомолку ее именуют Королевой Пепла и Безумной Королевой, рассказывая жуткие истории о сожжении Королевской Гавани. Это огорчало Дейенерис, но она понимала, что это неизбежно. Тысячи беженцев из сожженой столицы, в одночасье лишившиеся своего дома, скитались по всему Вестеросу и хотя Дейенерис как могла, стараясь им помочь, слишком у многих оставалось мало надежд пережить грядущую зиму. Обездоленные, озлобленные люди вливались в бандитские шайки, орудовавшие в окрестных лесах. Некоторые из них, винящие во всех своих бедах Мать Драконов, уходили на Запад, вливаясь в войско Джейме Ланнистера.


«Будь драконом» - когда-то сказала ей старая Оленна. Что же она им стала: огнедышащим чудовищем, несущим смерть и разрушение. Сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к этому?


Так думала она, сидя на массивном троне в Зале Тысячи Очагов, готовясь встретить гостей. Белую шубу сменило на темное платье, с накинутым сверху красным плащом. Короткие, едва прикрывавшие уши серебристые волосы, венчала роскошная корона в виде дракона с золотым теловищем, серебряными крыльями и тремя головами из нефрита, слоновой кости и оникса. Вдоль стен горели очаги, наполняя зал приятным теплом, спасавшим от воцарившихся за стенами зимних холодов. Справа от нее стоял Тирион со знаком Десницы на груди, слева – затянутая в черное платье Миссандея.


Перед троном, выстроившись в две шеренги, стояли Безупречные, образуя живой коридор. По нему к трону Дейнерис подходила любопытная троица. Одного из них короленва опознала сразу - худощавый мужчина с изможденным лицом, с изображение форели на кафтане, мог быть только Эдмуром Талли, нынешним лордом Риверрана и всех Речных Земель. Рядом шла невысокая стройная девушка, в мужской одежде и с короткими темными волосами. С пояса ее свисал тонкий клинок, слишком длинный для кинжала, но короткий для мужского меча. Темные глаза с дерзким любопытством взглянула на Мать Драконов и та почуствовала смутную тревогу - словно быстрый укол этого тонкого меча. Замыкала троицу еще одна женщина - рослая светловолосая бабища, в стальных доспехах и настоящим рыцарским мечом, свисавшим с пояса. В голубых глазах читалась настороженность, но не враждебность.


Не дойдя до трона несколько шагов гости остановились, выжидающе глядя на Дейенерис. Та посмотрела на Миссандею и чернокожая девушка привычно забубнила:


-Вы стоите перед Дейенерис Бурерожденной из дома Таргариенов, именуемой первой…


Девушка бросила ироничный взгляд на королеву, тогда как лицо Эдмара помрачнело еще больше. Оглянувшись, словно в поисках поддержки, он сделал неуверенный шаг вперед:


-Я Эдамар из рода Талли, лорд…


-Я знаю, кто вы такой лорд Талли,- прервала его Дейенерис,- не будем затягивать это дольше, чем следует. Вы пришли преклонить колено?


-Разве у меня есть выбор? – хмуро спросил лорд.


-Есть,- усмехнулась Дейнерис,- вы видели драконов на башнях Харенхолла.


Стоявший справа Тирион бросил на королеву обеспокоенный взгляд, но ей сейчас было плевать на волнения ее десницы. Сам Эдмар, похоже, впечатлился: опустившись на колено, он забубнил ритуальные слова подчинения. Дейнерис машинально отвечала все, что положено в таких случаях, смотря поверх склоненной головы Талли на двух женщин.


-Встаньте, лорд Эдмур,- наконец сказала Дейенерис,- ваши предки, верно служили Таргариенам во времена Эйгона Завоевателя, под стенами этого замка. Надеюсь, так будет и впредь, а старые обиды будут забыты. И не только между Таргариенами и Талли, - она многозначительно посмотрела на девушку, наконец, вспомнив, кого напоминают ее черты лица. Девушка, поняла все правильно, и шагнула вперед, склонив голову в небрежном поклоне.


-Я Арья Старк из Винтерфелла,- сказала она,- вы, кажется, знакомы с моим братом?


-Он думал, что вы мертвы,- сказала Дейенерис.


-Многие так думали,- усмехнулась Арья.


-Что с Джоном Сноу?- спросил Тирион.


-Ваш человек должен был рассказать вам об этом,- ответила Арья, по-прежнему глядя на Дейенерис,- он видел все сам.


Да, Джорах действительно рассказал своей кхалисси вещи, в которые она до сих пор не могла поверить. Не могла, но, видимо, придется - что-то страшное и вправду воцарилось на Севере. Чужак с востока, король никому не известной страны, оказался первым, но не единственным новым игроком в Вестеросе. И, похоже, не самым страшным.


-От Джо…от вашего брата нет никаких вестей,- спросила Дейнерис.


-Никаких,- Арья мотнула головой, но королеве показалось, что она пытается скрыть боль, - мы даже не знаем где он. И никто не знает.


-Кто же теперь правит на Севере?- спросила Дейнерис.


-Моя сестра Санса Старк,- ответила Арья,- Леди Винтерфелла. Это она направила к вам меня и Бриенну,- Арья кивнула в сторону рослой воительницы.


-Зачем?- спросила Дейенерис, уже зная ответ.


- Север нуждается в вас,- неохотно выдавила Арья,- мы не выстоим в одиночку. Древнее зло пробудилось за Стеной, а теперь еще и объеденилось с новым, пришедшим с Востока. Уже потеряны Кархолд, Последний Очаг, Дредфорт, а скагги перешли на сторону захватчиков. Следующим, наверное, падет Хорнвуд, а от него рукой подать до Белой Гавани…


-И что тогда? - спросила Дейнерис.


-Белая Гавань единственный город на Севере и самый крупный порт,- пояснил Тирион,- если она падет, Север потеряет морское сообщение со столицей.


-А следующим будет Винтерфелл,- добавила Арья,- мы не выстоим в одиночку


-А ваши враги, кто они? - спросила Дейнерис,- та нечисть, о которой говорил Джон?


-Враг может появиться в каждом замке, каждом доме,- ответила Арья,- поэтому мы сжигаем сейчас всех умерших. А за мертвецами идут скагги, иббенийцы, людоеды и какие-то народы с Востока, о которых у нас никто не слышал. И да, с ними видели и Белых Ходоков.


Арья, конечно, не все рассказала Дейненис – зачем королеве с юга знать о «волчьих снах» дочери Неда Старка? Она не говорила ей о волчьей стае отчаянно пробивавшейся на юг сквозь полчища мертвецов. О тварях, которыми оборачиваются убитые волки : со сгнившей плотью и ярко-синими глазами, волочащие по снегу замерзшие кишки, вываливающиеся из распоротого брюха. О деревнях накрытых Белым Холодом, чье население пополняло армию мертвых. О спиралях из расчлененных трупов и конских туш, оставляемых на месте разоренных деревень. О неведомых тварях, появляющихся в Длинном Озере, многолапых силуэтах мелькавших меж заснеженных лесов и крылатых тенях, носящихся в ночном небе с пронзительным хохотом. Нежить и нечисть заполонила Север и лишь очистительное пламя драконов может искоренить ее.


-Я помогу вам,- услышала Арья голос Дейнерис,- я лично явлюсь в Белую Гавань с драконами, дотракийцами и Безупречными. Но и ваша сестра должна прибыть туда – за помощь я попрошу свою цену.


-Мы понимаем, ваше Величество,- кивнула Арья,- моя сестра преклонит колено.


В последнее время она боялась ложиться спать: стоило ей сомкнуть глаза, как она погружалась в череду ужасающих и пгуающих видений, повергавших в трепет ее отважную душу. Иногда во сне она оказывалась посреди бесплодной пустыни, у подножия черных пирамид, рядом с которыми и пирамиды Миерина показались бы карликами. В других сновидениях она погружалась в мрачные склепы и темные подземелья, стены которых испещряли причудливые иероглифы. Письмена сменялись красочными и пугающими изображениями: демоны с крыльями летучих мышей несли в когтистых лапах обнаженных девушек; уродливые звери выходили из темных пещер к привязанным людям; демоницы с змеями вместо волос совокуплялись с козлоногими сатирами. И змеи, бесконечные змеи - люди с головами змей приносящие жертвы на окровавленных алтарях, змеи пожирающие людей на улицах неизвестных городов, змеи, переплетающиеся с людьми в столь сложных и непристойных сочетаниях, что было непонятно - где заканчивается человек и начинается чешуйчатая тварь. Особенно часто встречались барельефы, изображающие огромного змея свившего кольца на исполинском троне и принимавшего подношения от коленопреклоненных человечков.


А в тени всех этих гробниц и пирамид неизменно возникала, клубясь и растекаясь, непроглядная Тьма, чернее самой ночи. В кромешной темноте горели алые глаза, заставляя ее цепенеть, словно птичка перед удавом. Тьма принимала Форму – пугающей фигуры со змеиным туловищем и человеческой головой. Исполинской коброй вздымалась она над замершей от ужаса девушкой, распуская огромный капюшон, а из распахнутого рта вырывался шипящий голос. С криком она просыпалась на мокром от пота ложе, но в ее ушах все еще звучал вкрадчивый нечеловеческий шепот, изрекавший кощунственные прельстивые обещания, от которых стыла в жилах кровь.


Из-за этих снов Дейнерис старалась как можно больше бодрствовать, боясь, что в одном из снов черная тварь все же настигнет ее. Еще и от этого она сбегала в небеса: там, где пронизывающий холодный ветер не давал ей заснуть. Пару раз, правда, и там ее настигала предательская сонливость, а один раз она и вправду заснула на спине дракона, чуть не упав вниз. Однако тогда ей это не казалось чрезмерной платой за редкие мгновения спокойствия: в небесах пугающие видения не тревожили ее сон.


Впрочем, с тех пор как она обосновалась в Харенхолле, кошмары перестали ее мучить и на земле. Будто что-то было в этих стенах, ограждавшее ее от пугающих видений. Проклятие Харехолла обернулось благословением и она с наслаждением отсыпалась в выбранных ею покоях. Вот и сейчас, выпив на ночь подогретого вина, Дейнерис с наслаждением готовилась принять горячую ванну, перед тем как отойти к спокойному сну без сновидений.


В замке была баня, но королеве грели воду в ее собственных покоях, в серебрянной ванне. С наслаждением погрузившись в горячую, почти кипящую воду, Дейнерис прикрыла глаза, но тут же снова открыла их, с недоумением оглядываясь.


Вокруг нее кое-что изменилось. Она по-прежнему находилась в своих покоях, но справа от нее откуда-то возник высокий стол, на котором дымились парком ломти жареного мяса. Оно пахло так аппетитно, что рот Дени невольно наполнился слюной. Она слегка привстала, чтобы рассмотреть явства лучше и вдруг замерла, пораженная ужасом.


На серебряных и золотых блюдах лежали, покрытые поджаристой корочкой, куски человеческого тела. Бедра, предплечья, ребра - политые густым соусом, посыпанные зеленью и специями, окруженные аппетитно поджаренными картофелинами и ркужочками моркови. Тело принадлежало женщине – на отдельном блюде красовались отрезанные и запеченные женские груди с красными ягодами на месте сосков. Апофеозом этого ужасающего пиршества было большое блюдо, на котором лежала отрубленная женская голова. Серебристые волосы уложены в замысловатую прическу, прекрасные сиреневые глаза бездумно смотрят в потолок. Дени посмотрела на свою ванну: вместо воды в ней теперь плескалась маслянисто-алая кровь.


Над столом висело большое зеркало, но Дейнерис, посмотрев в него, не увидела своего отражения. Вместо этого из ванной, наполовину высунувшись, на нее смотрела красивая обнаженная женщина. Длинные волосы ниспадали ей на плечи, ярко-рыжие, почти красные – как и покрывшая ее тело кровь. Пунцово-алые губы раздвинулись, и с них сорвался безумный хохот. Дейнерис не сразу поняла, что и из ее горла одновременно рвется отчаянный крик.


-Ваше величество, - чей-то испуганный голос раздался у нее над ухом,- ваше величество, проснитесь.


Дени вскинулась столь быстро, что ванна перевернулась, разлив воду по полу. Стоявшая рядом Миссандея поспешно протянула королеве покрывало, чтобы прикрыть ее наготу. Присмотревшись, Дейнерис поняла, причины такой поспешности: у дверей ее покоев стоял, переминаясь с ноги на ногу Тирион. Вопреки обыкновению, он совершенно не обратил внимания на ее прелести.


-Что? - Дени с трудом смогла выдавить слово, ее била нервная дрожь,- что ты тут делаешь?


- У нас проблемы, моя королева,- сказал карлик,- слышите?


Дейнерис прислушалась: со двора доносились взволнованные крики, испуганное ржание лошадей и рык драконов. Кричали на дотракийском и королева почуствовала, как испуг сменяется гневом, когда вникла в смысл произносимых слов.


-Леди Арья это опасно,- белокурая воительница раскраснелась, пытаясь подобрать нужные слова,- вы же видели этих тварей!


-Я видела достаточно,- дернула плечом девушка,- и я знаю, что делаю.


Арье не спалось: едва она заметила башни Харенхолла, как на нее нахлынули воспоминания. Тайвин Ланнистер, Гора, Щекотун…Якен Хгар. Даже сейчас она ступала по оплавленному камню с некоторой робостью, словно вернувшись в ту испуганную взъерошенную девчонку, которую вместе с прочими пленниками приволокли люди Амори Лорха. Cегодня замок переполняли даже более устрашающие создания, чем тогда: полуголые звероподобные дотракийцы въезжали и выезжали со двора на фыркающих диких конях, громко переговариваясь на своем варварском наречии. В противоположность им Безупречные почти все время молчали, но и от их черных доспехов и шлемов веяло скрытой угрозой. Но и евнухи и кочевники выглядели ничтожно мелкими перед подлинной мощью, воплощенной в исполинских крылатых созданиях, рассекавших небо над замком или отдыхавшим на его башнях.


Драконы вернулись в Харенхолл!


Раньше Арья отдала бы правую руку лишь бы узреть их хоть раз. Однако сейчас она уже не прежняя Арья—непоседа, она Арья Старк из Винтерфелла и ответственность за свою семью на ней не меньше, чем на Сансе. В Черно-Белом доме ее хорошо обучили скрывать свои чувства, поэтому Арья и держалась перед Бурерожденной без страха и колебаний. Она выполнила свою миссию - враг на Севере был много опаснее и перед ним отступали прежние разногласия с югом. Однако Арья не забывала, кем был отец этой сребровласой королевы, также как и все зло, что он причинил ее семье. То, что Дейнерис владела драконами делало ее еще более опасным и непредсказуемым сюзереном.


Арью и Бриенну разместили во Вдовьей Башне, в одном из верхних помещений, тогда как лорда Эдмура отправили в Башню Плача. Весь мусор прибрали, в очаге горел костер, женщинам принесли поесть и одеяла для ложа. Однако у дверей стояло и несколько Безупречных: «для их защиты», как коротко пояснил один из евнухов. Арья это восприняла спокойно - если будет нужно, она легко проскользнет мимо стражи. Она как раз собиралась это проверить, выбравшись на разведку, но Бриенна была против.


-Ваша сестра послала вас с одной только миссией,- настаивала она,- было бы неразумно…


-Моя сестра может приказывать тебе, но не мне,- отрезала Арья,- я Старк как и она. Ты не можешь мне указывать что делать …


-Я не…


-Довольно,- прикрикнула Арья,- я … что это у них стряслось?


Из-за окна доносились шум и крики, перемежаемые ревом драконов. Арья с Бриенной переглянулись и бросились к окну.


Ко Маро был высок, хорош собой и носил одну из самых длинных кос среди степняков, позванивающую серебряными колокольчиками. Бывший кровный всадник кхала Куорро, он насмехался над Дейенерис во время ее пленения в Вэйес Дотрак, осыпая ее презрительными прозвищами. Когда Дейнерис вышла из горящего храма, в котором сгорели все кхалы дотракийцев, Маро, как и все остальные, опустился на колени, признав ее своей кхалисси и почти божеством. Однако Дейнерис и по сей день сомневалась в его искренности, то и дело, ловя на себе угрюмые взгляды дотракийца. Она давно бы казнила его, дай он хоть малейший повод, но Маро был неизменно почтителен к кхалисси, выполнял все ее приказы и всегда был одним из первых всадников в неудержимой конной лаве, атакующей врагов королевы.


Однако сейчас долго скрываемые чувства, наконец, прорвались наружу.


-Мы клялись, что отправимся за море с кхалисси,- громко говорил он,- и мы сдержали свое слово. Но что мы получили взамен? Мы шли за Неопалимой, но сами не стали таковыми - и сорок тысяч наших братьев сгинули в зеленом огне! Нам не дают жить, как подобает воинам и вынуждают считаться с этими трусами, одетыми в железо, что втихаря презирают нас! А еще этот холод, что становится злее с каждым днем, а нас еще хотят отправить на север, где еще холоднее! Я спрашиваю вас - это ли обещала нам кхалисси, когда призывала нас переправиться через море?!


Он говорил и многие из его соплеменников громкими криками подтверждали его слова. Казалось, весь внутренний двор заполонили дикие всадники верхом на своих всхрапывающих лошадях, еще больше дотракийцев стояли под стенами замка. Сгрудившиеся во дворе кочевники кричали, вскидывая руки к Королевскому Костру, призывая Дейенерис спуститься. В саму башню, впрочем, они не пытались пробиться: у входа невозмутимые Безупречные, сдерживая орду. Дотракийцы может и не побоялись евнухов, но на вершине башни, сложив крылья, исполинской черной горгульей восседал Дрогон, оглушительным рыком отвечая на наиболее громкие выкрики Маро. Дрогону вторил Визерион, усевшийся на Башне Страха. Маро то и дело бросал на драконов встревоженные взгляды, но отступать не собирался: кем-кем, а трусом он не был.


-Пусть кхалиси выйдет к нам!- снова крикнул он.


-Я здесь, Маро, - ряды Безупречных расступились и вперед шагнула Дейнерис в сопровождении десницы,- зачем ты сеешь смуту? Ты забыл о судьбе своего кхала?


-Ты можешь сжечь меня, как Куорро, - горделиво бросил дотракиец,- но все запомнят то, что я говорил сегодня. И, если ты будешь сжигать всех, кто будет спрашивать тебя о том же – то скоро останешься без армии.


-Чего ты хочешь?- спросила Дейенерис.


-Мы достаточно послужили тебе, кхалиси,- произнес Маро,- и вернули тебе твои земли. Сегодня же мы хотим вернуться в родные края: наступила зима, а мы не клялись воевать еще и с нечистью с севера.


-Вам некуда возвращаться,- сказала Дейнерис,- ты разве не слышал? Великое Травяное море провалилось в Седьмое Пекло, а вместо него – новая земля и новые страны.


- Может оно и так, а может и нет, - упрямо сказал Маро,- мы хотим увидеть это своими глазами. Даже если все так, как ты говоришь, мы убьем тех чужаков, заберем их жен, угоним скот и превратим их королевства в огромное пастбище для наших коней!


Одобрительный гул за его спиной был ему ответом и встревоженный Дрогон взревел, изрыгнув языки пламени. Дейнерис лихорадочно соображала: конечно, ей ничего не стоит сжечь этого бахвала, но он прав – сомнения среди кочевников никуда не денутся и кто знает, чем это обернется в будущем.


-Хорошо,- сказала она,- если ты не хочешь больше сражаться за меня, Маро, я освобождаю тебя от клятвы. Я отпускаю тебя - и тех, кто захочет пойти за тобой. Но знай, что я не вру тебе. Ты видел, как погиб Кхоно - убивший его воин был королем одной из тех стран, что появились на месте Травяного Моря. Там сильные королевства, почти столь же огромные как Вестерос, там правят колдуны и чудовища, может, даже и страшнее, тех, что здесь на Севере. Хочешь сложить голову на чужбине - твое дело. Вы можете уйти, взяв своих лошадей и я дам вам корабли, чтобы переправиться в Эссос. Но всю взятую здесь добычу, вы оставите мне. Отрекаясь от клятвы, вы потеряли право на нее - все, что вы взяли в Вестеросе, я распределю между воинами, оставшимися мне верными. Вы уйдете - но уйдете с пустыми руками.


Возбужденный гул за спиной Маро стал тише, кое-кто даже начал поворачивать коней к выходу из замка. Однако сам Маро не собирался отступать.


-У тебя на службе и так не особо наживешься, - сказал он ,- воин создает свое богатство сам. Если там и вправду богатые земли, то мы возьмем добычу там. Добычу и рабов.


-Хорошо,- кивнула Дейнерис,- завтра я выступлю перед остальными и, если после моих слов, кто-то еще захочет пойти за тобой – так тому и быть. Мне не нужны смутьяны в кхаласаре.


С этими словами она развернулась и исчезла в дверях Королевского Костра. За ее спиной Безупречные снова сомкнули ряды и дотракийцы начали разворачивать коней, покидая внутренний двор. Последним, закусив пышный черный ус, выехал ко Маро.


Арья кралась по галерее, одной из тех, что опоясывали стены Зала Тысячи Очагов. Все закоулки Харанхолла были изучены ею еще во времена службы у Тайвина Ланнистера, так что она знала замок куда лучше нынешних хозяев. Преодолев возражения Бриенны, Арья в суматохе, вызванной спорами Дейнерис с дотракийцем, пробралась по мосту, соединявшему Королевский Костер и Вдовью Башню. Проплутав полузабытыми коридорами, она оказалась прямо над Залом. Спрятавшись за каменным парапетом, Арья вслушивалась в разговор Дейнерис с ее десницей.


-Откуда он мог знать об этом?- Дейнерис очень старалась не кричать,- кто мог рассказать ему о походе на Север?


-Никто из нас не знает дотракийцев так хорошо как вы,- напомнил Тирион.


-Вы что, думаете, это я рассказала?- королева возмущенно уставилась на карлика.


-Разумеется, нет,- сказал Тирион, - но кто-то ведь это сделал. Возможно, если расспросить как следует наших гостей.


-Вот глупости,- отмахнулась Дейнерис,- они знают их еще хуже вашего. Видимо, это еще одна загадка, которую придется разгадывать в более подходящее время.


-Вы ведь не откажетесь от похода на Белую Гавань?- осторожно спросил Тирион.


-Похоже, у меня нет выбора,- покачала головой Дейнерис,- если я помедлю, то могу потерять Север. Но дотракийцы останутся тут – те, кто не уйдет с Маро.


-Не думаю, что их будет много,- сказал Тирион,- как бы ему не пришлось уходить в одиночестве. Но вы приняли верное решение - если кхаласар останется в Речных Землях, здешние лорды не посмеют предать вас. Да и на Севере ваше присутствие вызовет меньшее неприятие у местных. А в Эссосе даже Маро может быть нам полезен: если он и вправду пойдет на свои прежние земли, то у тамошних королей и колдунов будет чем заняться, не отвлекаясь на нас.


-Это верно,- Дейнерис повеселела,- пусть с ними разбирается король Аквилонии. Но в Эссосе окажется не только Маро – вы тоже отправитесь через Узкое Море.


-Я?- Тирион изумленно вскинул брови,- ваше величество отправит меня с дотракийцами?


-Вы распрощаетесь с ними, едва наши корабли причалят к берегу,- усмехнулась Дейнерис,- они пойдут дальше на восток, а вы отправитесь в Браавос.


-В Браавос? Зачем?


-За вашей сестрой,- сказала Дейнерис,- мне не нужно, чтобы она строила против меня козни, пока я буду разбираться с Севером. Вы отправитесь к морскому владыке Браавоса и попробуете убедить его выдать Серсею в Вестерос.


-Вряди ли они меня послушают, ваше Величество,- сказал Тирион.


-Задействуете все ваше красноречие,- усмехнулась Дейнерис,- напомните им о драконах, пообещайте, что я выплачу долги Железному Банку. Может и ваш неугомонный брат станет сговорчивей, когда ваша сестра окажется у меня в руках.


Тирион, помедлив, кивнул.


-Вот и отлично. Не стоит медлить - отправляйтесь завтра утром. А в Сумеречном Доле скажите Мормонту, чтобы он приехал сюда как можно быстрее. Я сделаю его Лордом Харенхолла, пока я буду наводить порядок на Севере.


Арья тихо отползла от парапета, услышав все, что нужно. С довольной ухмылкой она достала из-за пазухи полупрозрачную маску, разглядывая смуглую кожу и раскосые глаза. Еще до встречи с Дейнерис, она, предупредив собственных спутников, ускользнула от стражи, чтобы помолиться в замковой богороще. Там она и наткнулась на этого дотракийца: молодой воин не нашел во всем замке лучшего места, чтобы утолить похоть с молодой служанкой. Арья увидела его, как раз когда дотракиец перерезал девушке горло аракхом. Свою жертву он пережил ненадолго: Арья пронзила его Иглой, после чего, срезав лицо с кочевника, спрятала его труп под вылезшими из-под земли корнями чардрева, чей искривленный лик стал еще страшнее, с тех пор как Арья видела его последний раз. Почему-то ей казалось, что Старые Боги примут эту жертву. Приняв новое обличье она отправилась в кхаласар: вместе с лицом к ней перешли и кой-какие навыки кочевника, включая язык. Болтая с воинами, она пустила слух о походе на Север: все равно от Дейнерис там нужны только драконы, а ослабление ее армии пригодится Сансе на переговорах с Таргариеншей. Арья собиралась рассказать это Бриенне, после чего их пути временно разойдутся: после всего услышанного у Безликой Волчицы появились новые планы.


Дейнерис стояла на стенах Харенхолла, мрачно глядя, как поднимается на горизонте пыль от множества копыт. Стоявшая рядом с кхалисси Миссандея бросала на королеву беспокойные взгляды: давно уже Дейнерис не выглядела столь утомленной. Девушка с острова Наат не знала, что за всю ночь королева снова не могла заснуть: едва она прикрывала глаза, как перед ней тут же являлись пиршественные столы с жаренной человечиной и кровавые ванны, где нежилась прекрасная рыжеволосая женщина, на плечах которой сидели черные летучие мыши.


С Маро ушло почти пятнадцать тысяч – не так много, как боялась Дейнерис, но все же больше, чем предполагал Тирион. Сам он скакал рядом с дотракийцами, сопровождаемый десятком Безупречных, выделенных Дейнерис для его охраны. Погруженный в свои думы, карлик не замечал молодого всадника, старавшегося держаться как можно ближе к нему. Скрытая дотракийской личиной Арья не собиралась выпускать Ланнистера из виду - им вместе предстояла долгая дорога в хорошо знакомый ей вольный город Браавос.

Re: Игра Дракона
 

Пленник

Омерзительный кладбищенский смрад ударил ему в ноздри, заставив заворочаться, отползая подальше. Лязгнула металлическая решетка, нескладная фигура шагнула к заросшему бородой мужчине и тот, окончательно вырванный из своего тревожного сна, увидел, что над ним завис мертвец. Грязно-бурые лохмотья сливались с полуразложившейся плотью, через которую проглядывали белые кости. С лица наполовину слезло мясо, обнажая голый череп. Костяшки скелета сжимали миску, в которой плескалось мутное варево, пахнущее рыбой. Другая рука, частично покрытая плотью, держала поднос, на котором стояла жестяная кружка и буханка черного хлеба. Вихт поставил эту снедь рядом с ложем мужчины и шагнул назад. Мерцавшие в пустых глазницах синие огоньки бесстрастно взирали на пленника, торопливо хлебавшего рыбную похлебку. Вытерев остатки хлебом и съев его без остатка, пленник запил немудренный обед темным пивом. Мертвец забрал пустую посуду и вышел за дверь, лязгнув железной дверью. Тут же почти потухший смоляной факел, чадивший над дверью, медленно, словно нехотя, разгорелся вновь. Дождавшись пока мертвец отойдет подальше, пленник подошел к решетке и, соскребя с пола пригоршню золы, провел по стенке темницы еще одну черточку. Поскольку кормежка была всего раз в день, он мог определить, сколько времени находится в пути.

Выходило так, что немало.

Пол под ним чуть заметно покачивался: вернее не пол, а палуба исполинского корабля, в глубоком трюме, которого, словно в брюхе левиафана, нынче пребывал пленник. Внизу слышался негромкий скрежет: на самой нижней палубе, в кромешной темноте без устали ворочали веслами живые мертвецы, благодаря которым чудовищное судно продолжало путь на восток. Вместе с ним уходил в неизвестность и Джон Сноу, Король Севера и пленник Вамматар, Королевы Ночи.

После победы над Королем Ночи, войско Вамматар двинулось обратно к морю. Джон проделал этот неблизкий путь связанным, переброшенным через спину исполинского единорога, словно куль с мукой. Восседавший на звере великан-скагг стал и его временным хозяином, оказавшись главой дома Кроулов. В замке Недра, представлявшим собой огромную укрепленную и обжитую пещеру, временно разместилась сама Вамматар, ее свита и знатный пленник. Прикованный к врезанному в скалу железному кольцу Джон Сноу медленно сходил с ума, мучимый неизвестностью и страхом за близких. Временами в пещеру приходил рослый скагг, приносивший миску с мясной похлебкой и краюху хлеба. Когда изголодавшийся пленник сметал нехитрую снедь, скагг забирал миску и уходил, забрав факел и оставляя пленника в темноте и тишине, нарушаемой лишь писком летучих мышей и капаньем воды со сталактитов.

Однажды к нему явился Мизинец.

Главный интриган Вестероса носил свой обычный темный костюм с серебрянной брошью в виде пересмешника. Однако в его одеянии появилась и новая деталь - кроваво-красная клякса нашитая над сердцем. За обычным, вкрадчиво-доброжелательным тоном угадывалась некоторая нервозность и, присмотревшись, Джон увидел что в волосах Бейлиша прибавилось седых волос.

-Мы нехорошо расстались в нашу прежнюю встречу,- приступил к делу Бейлиш,- но не будем об этом. Обстоятельства изменились и меня направили к вам, чтобы обсудить…

-Направили,- Джон презрительно рассмеялся,- кто? Ваша новая королева?

-Именно так,- кивнул Мизинец,- я присягнул Королеве Вамматар, как Лорд-Протектор Долины.

-Вы еще больший подлец, чем я думал,- бросил Джон Сноу,- а я и так считал вас полным ничтожеством. Думаете, лорды Долины последуют вашему предательству?

-Давайте не будем бросаться громкими словами, - поморщился Петир,- поверьте, вы сейчас не в том положении. Лордам Долины не останется выбора - новая Королева сильнее Серсеи и Дейенерис вместе взятых и не им ей противиться. На вашем месте, я бы тревожился не о бедном Заблике - у вас есть более близкие причины для беспокойства.

Джон сразу понял к чему идет разговор и теперь лихорадочно обдумывал, как не угодить в ловушку, которую собирается расставить этот велеречивый мерзавец.

- Вамматар желает, чтобы вы и дальше правили, как Король Севера,- продолжал Мизинец,- видите, она даже не хочет лишать вас титула. Все что от вас нужно - принести вассальную присягу Королеве Гипербореи. Она не собирается переселяться сюда, так что во много ее правление будет чистой формальностью - ведь ее Гиперборея очень далеко отсюда.

На мгновение Джон заколебался: услышанное казалось достаточно мягким условием. Требования Вамматар и вправду более мягкие, чем у Дейнерис или Серсеи, так почему бы и нет? Но тут перед Джоном всплыли жуткие картины: мертвецы, встающие по мановению руки этой королевы, не хуже чем у Короля Ночи, белесые твари-людоеды, сопровождавшие ее армию, исполинские крабы взламывающие лед и, наконец, Белые Ходоки, идущие бок о бок с ледяной ведьмой. Если правление останется «чистой формальностью» - куда Вамматар денет свое жуткое войско? Не обречет ли он, присягнув Королеве Ночи, весь Север в жертву ледяной и водной нечисти?

-Разумеется, попутно надо решить еще кое-какие вопросы,- продолжал Бейлиш, ободренный его молчанием,- например я намерен предложить вашей сестре официально вступить в брак. Королева Вамматар с большим интересом отнеслась к этому предложению.

-Королева? - усмехнулся Джон,- или это вы приписываете ей свои желания?

-Я бы не осмелился, - произнес Бейлиш,- не с этой королевой.

Как не странно, но у Джона сложилось впечатление, что сейчас Мизинец не врет. Впрочем, он уже принял решение и теперь лишь ожидал удобного момента.

-Ну, так что, Ваше Величество,- произнес Мизинец,- вы согласны?

-Иди в Пекло!- рявкнул Джон, метнувшись вперед. Бейлиша спасло лишь то, что одно из звеньев цепи зацепилось за сталагмит: Джон успел схватить мерзавца за горло, но недостаточно крепко и Бейлиш вывернулся. Отскочив на безопасное расстояние, он мучительно прокашливался, пытаясь восстановить дыхание. Отдышавшись, он злобно посмотрел на Джона.

-Я знал, что северяне глупы, но чтобы настолько,- он криво усмехнулся,- что же, вы сами выбрали судьбу. Если вы не присягнете королеве добровольно… у нее есть и иные способы. Вы знаете как это бывает, вы же видели Белых Ходоков. Наша королева большая затейница и она найдет применение и вашему трупу. Я еще не привык к этим ожившим мертвякам, но на то, что она сделает с вами, я с удовольствием посмотрю. Возможно, даже вместе с Сансой.

Он издевательски улыбнулся и, подхватив факел, вышел из пещеры, оставив Джона в темноте.

Джон понимал, что угрозы Мизинца реальны, но почти не испугался – столь гадостно начавшаяся история должна была закончиться чем-то похожим. Он не хотел умирать, но знал, что если сейчас к нему снова явится Мизинец или даже сама Вамматар – он снова ответит отказом. Он надеялся, что Санса и Арья распознают обман и не признают за брата мертвенно-хладную нежить с синими глазами. Единственное о чем он жалел, что не успел присягнуть Дейенерис Таргариен: возможно тогда она бы защитила своих вассалов и выжгла драконьим огнем всю нежить.

Незаметно для себя он задремал – даже услышанное сегодня, несмотря на весь ужас, не могло преодолеть навалившуюся на него усталость. Джон почти надеялся, что Вамматар сделает это во время сна: тогда он проснется без памяти и мыслей, избавленный от всех тревог и мучений.

Но проснулся он от жуткого холода, сильного даже по меркам этой промозглой пещеры. Стуча зубами, Король Севера кутался в оставленные ему лохмотья, понимая, что все бесполезно – против Белого Холода нет спасения. В трех футах от себя он заметил бледно-голубое свечение. Оно становилось все ярче, постепенно обретая четкие очертания. Наконец, оно обрело форму, заставивДжона изумленно открыть рот.

Перед ним сидел песец – подобные звери, как говорили одичалые, встречались в Землях Вечной Зимы. Завидев Джона, зверь оскалил пасть и вывалил алый язык, словно смеясь. В пасти мелькнули длинные, острые как иглы зубы. Впрочем, тут же Джон понял, что это и есть иглы – только ледяные. Он посмотрел в глаза снежной лисы – только что бывшие желтыми, они стремительно наливались льдистой синевой.

Из пасти вырвался мерзкий кашляющий лай и нежно-голубой мех песца свалялся и осыпался, открывая гниющую плоть. В ноздри ударил смрад разложения, плоть сползла с костей зверя, а сами кости рассыпались в прах, развеявшийся светящейся пылью. И из этой пыли вдруг появилась ледяная ведьма, с горящими синими глазами. Острые зубы-иглы вонзились в шею Джона. Король Севера закричал, размахивая внезапно обретшими подвижность руками, тщетно пытаясь вырваться из объятий ледяной кровопийцы.

Внезапно Вамматар отстранилась от него. Глаза ее из синих стали светло-серыми, зубы стали почти нормальными, хотя изо рта еще текли алые струйки. Вамматар провела по ним рукой и с интересом поднесла к лицу окровавленные пальцы. Понюхала, затем лизнула.

-Пожалуй, это меняет дело, - Джон не был уверен, но ему показалось, что она произнесла именно это. Еще раз, взглянув на Короля Севера, она произнесла еще несколько слов и исчезла во вспышке бело-голубого пламени. Почти сразу в пещере стало теплее.

Еще долго Джон не смог сомкнуть глаз, каждый миг ожидая, что из тьмы явится новое чудовище. Болела окровавленная шея, хотя кровь и перестала течь. В конце концов, терзаемый страхом и неизвестностью, Джон все же сомкнул глаза, провалившись в глубокий сон, полный кошмаров.

Разбудил его яркий свет, бьющий в лицо, и звуки незнакомой речи. Джон открыл глаза, прикрываясь рукой – на этот раз к нему явился не скагг, а несколько худощавых мужчин в черных одеяниях с красной кляксой над сердцем. На мгновение ему показалось, что это вихты: столь мало напоминали живых эти костистые лица, бледная кожа, блеклые волосы. И лишь взглянув им в глаза, Джон вздохнул с невольным облегчением – невыразительные, почти бесцветные глаза ничем не напоминали ярко-синие очи вихтов и Белых Ходоков.

Один «гостей» протянул Джону миску, где к удивлению пленника лежал кусок жареной говядины и пара луковиц в мясной подливе. Другой дал ему кувшин с вином. Изголодавшийся пленник принялся жадно есть и пить, бросая на тюремщиков опасливые взгляды. Джон уже понял, что эти люди - чужеземцы из-за моря, соплеменники Вамматар.

Когда Джон закончил, один из тюремщиков бросил ему ворох мятой одежды.

-Королева Вамматар хочет, чтобы ты надел это,- на ломаном Общем Языке сказал он.

Второй отомкнул цепь и Джон, наконец, поднялся, растирая затекшую шею. С сожалением он отверг идею силой пробиться наружу: все чужаки были при оружии и, несмотря на худобу, выглядели опытными бойцами. Возможно, подходящий случай представится позже. С интересом Джон рассмотрел предоставленное ему одеяние: камзол из темного бархата, украшенный золотыми нитями, штаны из темной материи и даже шерстяной черный плащ. Быстро одевшись, Джон посмотрел на гиперборейцев и один из них жестом пригласил его следовать за ним.

Они шли пещерами: то пробираясь узкими ходами, похожими на крысиные норы, то выходя в просторные залы, где подземные речки и ручи стекались в прозрачные озера, а разлетавшися от водопадов капли, переливались словно драгоценные камни на сталактитах и сталагмитах. В темной прозрачной воде Джон видел белесых слепых рыб, жадно рвавших на части клубки тонких червей. Над головой слышался писк летучих мышей.

Похоже, Недра занимали только часть пещер Скагоса – во всяком случае, Джону не встретился ни один камнерожденный. Вскоре он услышал шум волн, впереди забрезжил дневной свет, и он оказался на берегу Студеного моря, катившего свинцово-серые валы. Порыв ветра с мокрым снегом ударил в лицо Джону и тот поспешно прикрылся плащом.

Однако и здешние места посещали люди – от берега уходил в море каменный причал, возле которого, покачиваясь на волнах, стоял длинный корабль с высоким квадратным парусом. С изогнутого носа скалилась деревянная морда дракона. На веслах сидели рослые мужчины, с рыжими бородами и в рогатых шлемах, - впрочем, среди них Джон приметил и несколько иббенийцев. А на носу стояли высокий крепкий мужчина, с черными волосами в которых мелькали рыжие пряди и светловолосая молодая женщина в белом одеянии. Вамматар посмотрела на Джона,- обычными, серыми глазами,- и снисходительно улыбнулась. Бросила несколько слов своему спутнику и тот двинулся вдоль палубы, отдавая короткие приказания не незнакомом, точно лающем языке. Джон заметил у него на поясе причудливо изукрашенный рог и топор из валирийской стали.

Джона небрежно кинули рядом с двумя связанными темноволосыми девушками,- явно северянками,- тихо плачущими, стараясь не привлекать к себе внимания.

-Откуда вы? - обратился к ним Джон.

-Из Последнего Очага, - шепнула одна из девушек,- они пришли ночью, когда все спали, ворвались в замок и принялись убивать. Лорда убили первым…а потом всех, всех – она беззвучно зарыдала.

Джон помрачнел: не на пользу пошло его великодушие мальчишке Амберу. Он принял бразды правления домом лишь для того, чтобы погибнуть в схватке с неведомым злом с Востока.

Драконоголовый корабль рассекал морские волны, идя на северо-запад. Вскоре впереди забрезжила ледяная громада Стены. Джон думал, что Вамматар и ее приспешники высадятся прямо у Восточного Дозора, но корабль остановился примерно в полумиле от берега. Джон различил вверху отблески огней – Тормунд или еще кто, все еще нес свой Ночной Дозор.

-Смотри внимательно бастард,- впервые обратилась к нему Вамматар,- смотри и запоминай.

Она кивнула гипербореям и те, ухватив связанных девчонок, швырнули их к ногам королевы.

-Что вы делаете?- Джон рванулся к королеве, когда она достала из складок одеяния большой нож. Но один из рыжих варваров приставил меч к его горлу, а Вамматар, даже не заметив порыва Джона, перерезала глотки обеим девушкам. Их дергающиеся в предсмертных судорогах окровавленные тела швырнули в воду, пока Вамматар, воздев руки, читала не то молитву, не то заклятие. По воде расплывались кровавые пятна от погружавшихся на дно жертв, которых уже терзали морские хищники.

Вамматар кивнула стоявшему рядом с ней варвару и тот, шагнув на нос, сорвал с пояса рог. Высокий звук, напоминающий грохот морского прибоя, разнесся над водами и в этот момент море возволновалось, взбурлило огромным водоворотом, обрамленным белыми клочьями пены. В бурлящей воде мелькнули извивающиеся клешни, щупальца, чешуйчатые тела, тесно переплетшиеся вокруг чего-то большого и уродливого. С шумом вода отхлынула от поднявшегося на поверхность огромного черепа с острыми зубами, полуразложившегося тела, где меж обнажившихся костей ползали крабы, черви и иные морские твари, огромных перепончатых крыльев. Только тогда Джон понял что перед ним.

Дракон. Мертвый дракон.

Обгорелый остов чудовища поддерживали морские чудовища, могущие привидеться лишь в кошмарном сне. Вамматар бросила на Джона быстрый взгляд и тот с содроганием увидел, что ее глаза вновь налились синевой, а меж гривы светлых волос проклюнулись рожки «короны». Она возложила руку на изуродованный череп и глаза твари вспыхнули тем же цветом, что и у Королевы Ночи. Хлопнули крылья, подняв тучу брызг, и морские твари бросились врассыпную, когда мертвый дракон, издав громкий рык, тяжело взмыл ввысь, с трудом набирая высоту. Словно завороженный смотрел Джон, как драконовихт тает в серых небесах. Он перевел взгляд на Вамматар, уже принявший свой обычный облик.

-Смотри, бастард,- повторила она.

Джон не успел ответить – словно раскат грома разнесся с неба громкий рык и на башню Восточного Дозора обрушился поток сине-зеленого пламени. Колдовской огонь вмиг охватил край стены, растапливая лед, обрушивавшийся потоками талой воды, поднимавшейся целыми облаками пара. Край Стены пошел огромными трещинами, ледяные глыбы, размером с телегу сыпались градом на землю и в воду, вместе с обломками строений и, как показалось Джону, телами убитых. От рухнувшей в море стены замка, драккар качнуло так что рыжебородые варвары едва удержали его на плаву, торопливо вычерпывая воду. Вновь послышался вой и обьятая ядовито-зеленым пламенем туша обрушилась на Стену. Этого удара не выдержал никто – обгоревший, изъеденный морскими тварями драконий труп лопнул, испустив зловоние, ощутимое даже на корабле и разлетелся на куски. Но и не менее двух лиг Стены, с ужасающим грохотом осыпалось на землю. От замка и порта Восточного Дозора не осталось ничего.

Вамматар надменно посмотрела на Джона.

-Ты видел цену своей несговорчивости,- сказала она,- я предлагала великодушный вариант, но ты отверг его. Ты не оставил мне выбора - и мне пришлось вывести из-за Стены свою армию.

Джон перевел взгляд на берег: меж обломков стены Стены, словно черви в разложившемся трупе, копошились темные фигурки, нескончаемым потоком вытекавшим из Зачарованного Леса. Среди мертвецов виднелись и четвероногие силуэты – мертвые лошади, на которых восседали, видные даже на таком расстоянии, всадники с длинными белыми волосами. А вслед за ними, из леса выбегали многоногие существа, о которых вспоминали лишь самые древние и жуткие легенды.

Армия Мертвых все таки двинулась в свой поход.

Обратный путь до Скагоса они проделали в молчании. Вамматар сидела на корме, укрывшись шкурами пушных зверей и дремала – похоже, сегодняшнее чародейство утомило даже ее. Молчали и рыжие варвары, опасливо поглядывавшие на ведьму и сильнее налегавшие на весла. И, конечно, молчал Джон, обреченно опустив голову. Увиденное потрясло его: нет, он не поверил Вамматар, что именно его отказ вынудил ее пойти на все это. Король Севера был почти уверен, что она и так вывела свою армию из-за стена. Но проведенная демонстрация силы не могла не впечатлить его. Против подобной мощи даже драконы могут оказаться бесполезны - и кто защитит его брата и сестер, когда армия нежити двинется на Винтерфелл?

Вскоре ему пришлось узреть еще одну демонстрацию могущества новой королевы Севера.

В ста футах от обширного, но грубо сколоченного причала, своеобразного «порта» Недр, стояло настоящее чудовище - огромный черный корабль, в котором, как показалось Джону, мог бы поместиться небольшой замок. Исполинское судно многократно превосходило размерами пузатые китобои иббенийцев и драконоголовые корабли варваров, но имело общие черты и с тем и другими. Длинные, вырезанные чуть ли не из цельных сосен весла, высовывались из отверстий по бокам судна, на носу скалился вырезанный из черного дерева драконий череп, не уступавший размером настоящим. И над всей этой громадой высился исполинский черный парус с кровавой кляксой. Может глаза стали изменять Джону, но ему показалось, что с паруса текут настоящие потеки крови, на полпути впитывающиеся в черную ткань.

Рядом с чудовищным кораблем стояло нечто, казавшееся издалека шлюпкой – лишь подойдя ближе, Джон увидел, что это драккар, не меньше их собственного. На носу его стояли рыжие варвары и гипербореи. Среди последних особенно выделялся некто высокий и стройный в полушубке из белого меха. Его лицо скрывалось под маской из слоновой кости и через узкие прорези шальным весельем светились ярко-зеленые глаза. При виде этого Вамматар заметно оживилась, вставая на корме и делая знак рукой. Человек в маске сделал церемонный поклон и легко перепрыгнул на борт драккара.

-Ваш флагман построен, Ваше Величество,- вырвался смешок из под маски,- наши лучшие мастера и самые сильные рабы, лучшее дерево Гипербореи и могучие заклятия вызвали к жизни это чудо. Сотня пленников была раздавлена, когда корабль спускался на воду. Ни до ни после в морях Севера не появится ничего подобного - и теперь это судно ваше.

-Вижу Лоукки,- усмехнулась Вамматар,- у меня тоже есть для тебя подарок. Пока меня не будет, ты примешь команду над всеми моими войсками и землями здесь - и теми, что уже принадлежат Гиперборее и теми, что будут завоеваны далее.

-Все во славу королевы,- человек сделал церемонный поклон и странно хихикнул. Вамматар развернулась к Джону.

-Они проделали долгое путешествие, которое повторишь ты,- сказала она,- я забираю тебя в Гиперборею. Там, а может уже в пути, я решу, что с тобой делать.

Так он оказался пленником на черном корабле. Время здесь тянулось также нескончаемо тоскливо, как и в темницах Недр. Здешний острог располагался в казавшемся необьятным трюме. Джон томился не в одиночестве: то и дело, он слышал стоны и всхлипы из соседних клетушек, видел скорчившиеся на полу фигуры, когда его выводили на прогулку. Однако его попытки завязать разговор, когда они оставались одни, все узники оставляли без внимания.

На прогулку его выводили достаточно часто: все те же безмолвные мертвецы, что приносили ему еду, время от времени поднимали его с ложа, чтобы, проведя через извилистое переплетение коридоров и лестниц, подняться наверх. Поначалу Джон шарахался от такого сопровождения, но как-то быстро свыкся. На этом судне все чувства, странно притупились, словно черный корабль обладал собственной злой силой, подавляющей его волю.

Живые мертвецы использовались лишь для самых простых и работ, вроде сидения на веслах или мытья палубы. С парусами и прочими снастями обращались ибенийцы и бледнокожие существа, с окровавленными ртами, то и дело бросавшими на Джона голодные взгляды. Рыжих варваров на корабле он не видел, но за кормой, держась в отдалении от рукотворного левиафана, виднелись квадратные паруса и драконьи шеи драккаров. Ну и конечно, судно переполняли гиперборейцы: некоторые из них облачались в черные одеяния и обвешивались диковинными амулетами, другие, - большинство,- вооруженные до зубов, носили полный доспех. Но все они – и воины и колдуны, - своим надменным видом показывали кто тут хозяин.

А вокруг простиралось Студеное море: свинцово-серые воды без конца и края. Лишь несколько раз здесь отметилось присутствие человека: когда на пути им попадались громоздкие иббенийские суда. Пару раз низкорослые волосатые китобои подходили, чтобы их капитаны могли переговорить с гиперборейцами. Однако на борт они ни разу не всходили.

Нельзя сказать, что Джону так уж нравилось все это: конечно, он был рад взглянуть на солнце и подышать свежим воздухом после тюремной затхлости. Однако снаружи было заметно холоднее, , а теплую одежду у Джона отобрали сразу после заключения в трюм. Не радовало его и простиравшееся вокруг море, неумолимо напоминавшее, как далеко он находится от дома и сколь долгий путь ему еще предстоит.

Однако иные «прогулки», что вызывали у него настоящее содрогание.

Первый раз живо напомнил ему достопамятный визит в Недрах: проснувшись от яркого света, бьющего в глаза, он услышал неторопливую гиперборейскую речь. Несколько светловолосых воинов, стоя у решетки, возились с его замком. Открыв дверь, они шагнули внутрь и выволокли Джона наружу. В коридоре уже стоялхудощавый жрец в черном облачении с красной кляксой. С брезгливой миной гипербореец махнул рукой и Короля Севера поволокли наверх.

Он думал, что его опять поведут на палубу, но вместо этого оказался в небольшой комнате, наполненной обжигающим паром. Посреди небольшой клетушки стояла бронзовая ванна полная до краев. Две миловидные девушки, встретившие Джона на входе, старательно пряча глаза, освободили его от грязных лохмотьев, подвели к ванне и жестами попросили опуститься в горячую воду. Не без колебаний Джон согласился и девушки принялись энергично растирать его кожу жесткой мочалкой, смывая многодневную грязь. Воспользовавшись тем, что гиперборейцы остались за дверью, Джон попытался разговорить служанок, но те упорно отмалчивались. Когда одна из них случайно открыла рот, он увидел, что у девушки вырезан язык.

Обмыв и обтерев Джона белой тканью, девушки помогли ему облачиться в белый бархатный халат, подпоясанный красным пояском. В соседней клетушке его ждал роскошный стол, где на золотых и серебряных блюдах лежало еще дымящееся жареное мясо, нежнейшего копчения рыба, соленые грибы и рассыпные ягоды в небольших кадочках. Тут же стоял и кувшин с вином. Джон жадно накинулся на еду, но служанки, не огранчивая его в пище, наливали лишь по чуть-чуть, явно не желая, чтобы Джон хватил лишнего. В голове его мелькнула жуткая мысль, что его откармливают на убой, однако тут же вылетела, вытесненная голодом.

Когда Джон закончил с едой, в комнате вновь появились молчаливые гипербореи. Вновь проведя его по нескольким коридорам, они подвели его к небольшой лестнице, ведущей к круглому люку с открытой крышкой. Джон зло глянул на своих конвоиров и нехотя стал подниматься.

Наверху Джон очутился в небольшой, хорошо натопленной комнате – хотя нигде не было видно ни очага, ни жаровни. Пол устилали приятно шекотавшие ступни шкуры пушных зверей, воздух наполнял приятный запах смолистых благовоний. Стены покрывала искусная роспись по дереву, но при взгляде на нее Джон почувствовал гадливость: на ней уродливые рогатые и клыкастые существа всячески мучили беззащитных людей. Жутковато выглядели и отделанные золотом черепа неведомых тварей, развешанные на стенах. В пустых глазницах мерцали зеленоватые огоньки, напоминавшие болотные гнилушки.

И в этом призрачно-зеленом свете восседала истинная хозяйка жутких покоев: развалившись на мягких подушках, томно потягивалась королева Вамматар. Светлые волосы свободно лежали на алебастрово-белых плечах, полные губы призывно улыбались, алые соски, венчающие холмики белоснежных грудей, волнующе напряглись.

-Добро пожаловать, Джон Сноу,- сладким ядом разлились ее слова. Она поднялась и вдруг оказалась рядом с пленникову. С неожиданной силой ее руки сорвали халат, поглаживая обнаженное мужское тело. Острые ногти прочертили кровоточащие царапины по ребрам, когда Вамматар, не сводя с него светящихся во тьме глаз, плавно опустилась на колени. Жаркое дыхание обожгло напрягшуюся плоть и мужское естество Джона погрузился в жадный влажный рот. Джон застонал под ласками умелых губ и языка, но когда уже он был близок к взрыву, Вамматар выпустила его член изо рта и, порывисто поднявшись, оплела руками шею Джона, привлекая его к себе. Их губы слились в сладострастном поцелуе, ее ноги стиснули его талию и Джона с протяжным стоном вошел в податливую влажную глубину.

Он не знал как долго длилось это соитие,- бесстыдно-грубое, окропленное кровью из расцарапанного тела и прокушенных губ, брызжущее семенем и женской влагой. Вамматар была ненасытна: всякий раз, когда он чувствовал, что иссякает, она находила способы пробуждать его, плоть, вновь и вновь заставляя Джона изливаться в ее лоно. Джон тяжело дышал, словно загнанная лошадь, перед глазами плыли черно-зеленые круги, а сердце колотилось так, будто пыталось выпрыгнуть из груди. Он уже чуствовал, что вот-вот падет замертво, когда его член излился последним всплеском семени и Вамматар, наконец, отстранилась от него. Поднявшись и накинув шубу из черно-бурых лисиц и голубых песцов, она презрительно посмотрела на лежащего на полу Джона и коротко бросила возникшему у входа гиперборейцу.

-Обратно в трюм!

Еще несколько раз позже его приводили к королеве Вамматар и эти ночи, полные извращенно-бесстыдного разврата, Джон вспоминал со смесью гадливости и предвкушения. Жаркие ласки Игритт, - единственной женщины в его молодой жизни, - казались ему теперь донельзя безыкусными, но, по крайней мере, девушка Вольного Народа не пыталась столь откровенно его использовать. Вамматар даже не скрывала своего презрения к Джону, обмениваясь с ним разве что парой пренебрежительных слов. Все существо Джона противилось этому, но на ложе ведьмы он лишался своей воли, всякий раз послушно следуя извращенным прихотям Вамматар. Эта беспомощность, больше всего бесила его, заставляя ненавидеть себя, ведьму и ее колдовство.

Впрочем, его чувства Вамматар волновали очень мало.

Его все еще выводили на палубу, что позволило ему увидеть, что вид за бортом изменился. Слева по-прежнему простиралось лишь бескрайнее море, зато справа появился скалистый берег, изрезанный узкими заливами. На берегах этих заливов виднелись деревни и отдельные дома, возле которых останавливались следовавшие за Вамматар драккары. Из разговоров гиперборейцев, речь которых Джон немного начал понимать, он понял, что этот край зовется Ванахеймом, а рыжие варвары, его населявшие – ванами или ванирами. Несколько раз, когда он находился в трюме, корабль останавливался – возможно, Вамматар сходила здесь на берег.

Вскоре все ваниры вернулись в родные селения, но черный корабль продолжал путь на север. Становилось все холоднее – и это чувствовалось как внутри, так и снаружи. То и дело Джон просыпался от лютого холода, касаясь обледенелых стен и отчаянно растирая конечности, пытаясь согреть их от еле греющего факела. Ему дали черную шубу и шерстяное одеяло, но Джон все равно мерз – так холодно ему не было и в Клыках Мороза. Выходя на палубу, он видел как на море все чаще появляются огромные льдины, как сам берег становится все более гористым и безлюдным, почти сплошь покрытым ослепительно сверкающими на солнце льдами.

Одна радость – Вамматар перестала приглашать его в свои покои.

За бортом виднелись осплошные ледники – лишь раз на горизонте мелькнула исполинская гора. С вершины ее вырывался дым и Джон понял, что видит огромный вулкан. Когда он следующий раз вышел на палубу, корабль плыл средь громадных айсбергов, с трудом находя путь меж ледяных гор. Джон видел как в небе на севере вспыхивали разноцветные огни, сливающиеся в дьявольские пляшущие фигуры, слышал взрывы нелюдского хохота. Кошмары этих мест проникали и в узилище Джона – то и дело он просыпался в холодном поту, слыша в глубине трюма зловещий смех. Один раз, когда от особо сильного холода, погас факел, проснувшемуся Джону показалось, что во тьме мелькнула белая тень с синими глазами.

А наутро вихты вынесли из соседних клетушек несколько трупов.

Впрочем, после этого случая заметно потеплело. Да и пейзаж за бортом начал меняться – теперь море простиралось справа от корабля, а слева тянулся берег – уже не гористый, но низкий и пологий, где меж снега попадались кусты и низкие, искривленные деревья. Когда же Джон вышел на палубу в следующий раз, на берегу уже высился непроходимый лес, за которым высились очередные горы. Именно здесь, в миг Великого Перемещения остановились воды Студеного Моря, пожравшего остатки гирканской степи. Лишь немногие гирканцы спаслись на островах, в которые превратились здешние холмы, когда вокруг них разлилось море. Как и иббенийцы, остатки некогда могучих кочевых племен, отдались на милость королевы Вамматар.

Однажды Джон проснулся от гиперборейской речи и, подняв голову, увидел у дверей жреца и нескольких воинов. На этот раз они, а не вихты, вывели его на палубу. Глазам Джона открылись очередные горы, к которым море подступило почти вплотную. У подножия гор образовалась обширная бухта, судя по тому, что исполинский корабль спокойно вошел в нее - довольно глубокая. Возле спешно возведенного причала стояли иббенийские китобои. А дальше, вглубь берега, тянулось множество построек из камня и дерева, судя по всему, - построенных совсем недавно. Многие здания еще строились и вокруг них, под кнутами иббенийских надсмотрщиков, выбивались из сил рабы. Огромные быки и могучие лошади тащили повозки с бревнами, разгружаемых у той или иной стройки; исполинский мамонт, спускаясь с гор, волок огромные сани, переполненные тесанным камнем.

-Ты будешь первым, но не последним королем, которого в цепях приведут в этот город,- сказал жрец, - в Сариолу, восточные врата грядущей Гиперборейской империи.

Вамматар не стала сразу сходить на берег: вместо этого корабль встал на якорь у входа в бухту. Джона же, с палубы увели не в привычную клетушку в трюме, а в купальню, где две рабыни с вырезанными языками грели ванну. Отмывшегося и отъевшегося Джона, гиперборейские провожатые отвели к опочивальне Вамматар. Поднявшись по знакомой лестнице, король застыл в недоумении. Все было на месте – и жуткие черепа на стенах, мерцавшие призрачными огоньками и ложе из звериных шкур. Вот только самой Вамматар на этом ложе не было.

-Имммир!- прошелестел вкрадчивый шорох за его спиной и Джона объял порыв лютого холода. Ледяные ладони с нелюдской силой сорвали с его плеч халат, разворачивая Джона и одновременно толкая его. Не удержавшись, Джон упал на спину и тут же на него уселась Вамматар. Словно синие звезды мерцали ее глаза, светлые волосы извивались вокруг головы подобно белым змеям. Губы радвинулись в жуткой улыбке, обнажив ледяные иглы зубов. Безупречные бедра, белые как снег и холодные как лед, приняли в себя плоть Джона, вопреки всему не съежившуюся, но стоявшую как столп…или сосулька. Парализованный свечением ее глаз, он двигал бедрами в такт ее движениям, обладая собственной волей не более, чем любой из вихтов. Вокруг головы Вамматар поднялись клубы холодного тумана, в глазницах зверей замерцали синие огоньки. За спиной королевы двигались странные тени, порой чуть ли не нависая над ее плечом, кривляясь и заглядывая в глаза Джона. С губ ведьмы сорвался хохот и, словно в ответ, тело Джона напряглось, его плоть, внезапно обретшая тепло и мягкость, запульсировала, выплескивая поток семени. В этот миг в комнате потеплело, а глазницы черепов сменили синий цвет на зеленый.

Вамматар, принявшая свой обычный облик, лениво поднялась, пренебрежительно разглядывая лежащего без сил Короля Севера.

-Эй, кто там! - громко крикнула она,- на берег его! В Ристалище Кольги!

Ворвавшиеся в опочивальню мертвецы, ухватив Джона за плечи, вытащили его в коридор и повлекли наверх. Пройдя по очередному хитросплетению коридоров, он оказался на палубе, откуда спускались сходни в море. Внизу Джона ждала большая лодка, с иббенийцами на веслах. На корме расположилось около десяти вооруженных гиперборейцев, еще один, в черном одеянии с красной кляксой, стоял на носу. В его ногах, скорчившись, лежал связанный раб.

Двое воинов, приняв Джона у вихтов, умело связали ему руки за спиной. Жрец отдал команду и иббенийцы налегли на весла, направляя лодку к берегу. В порту их уже поджидала повозка с двумя лошадьми и сопровождаемая несколькими вооруженными всадниками. Джона повалили на дно повозки, тогда как жрец и пара воинов, расселись на скамейках по бортам повозки. Лежавший на спине Джон толком не рассмотрел Сариолу – лишь изредка над ним проплывали строящиеся или уже построенные здания. Они ехали, постепенно забирая в гору, пока, наконец, не остановились у большого дома, будто врезанного меж двух отвесных скал. Джона вывели из повозки и втолкнули в высокие ворота, окованные железом. За ними оказался огромный двор, вымощенный каменными плитками. Вверху, на высоте трех человеческих ростов виднелись длинные скамьи, ниже шли сплошные стены из полированного как стекло камня. Через равные промежутки в них виднелись окованные железом двери, в одну из которых и завели Джона.

Он оказался в длинном коридоре, вдоль которого тянулись ряды каморок, забранных крепкими решетками. За ними угадывалось какое-то движение, чьи-то руки сжимали железные прутья, настороженно блестели чьи-то глаза. Другие камеры явно пустовали, еще только ожидая своих узников. Возле одной из таких камер Джона ждал тюремщик - угрюмый иббениец со связкой ключей в мохнатой лапе. Он отомкнул клетушку и гиперборейцы разрезали веревки на запястьях пленника. Не успел он размять руки, как иббениец, пинком под зад запихнул его в камеру, так что Король Севера, не удержавшись, упал на ворох гнилой соломы.

-Вот ублюдок!- Джон метнулся к двери, но она уже захлопнулась за ним. Тюремщик расхохотался и смачно сплюнув на пол, побрел по коридору. Джон бессильно выругался, а потом неожиданно для себя расхохотался. Что бы не было дальше, темная магия, сковывавшая его волю и на черном корабле, отступила. Он словно вынырнул из затянувшегося кошмара и был готов к борьбе.

-Это хорошо, что у тебя остались силы для веселья, - послышался насмешливый голос из-за двери напротив,- посмотрим только, надолго ли их хватит здесь.

Джон посмотрел туда – голос был женским. Он напряг глаза, пытаясь разглядеть собеседницу, но в тусклом свете факелов увидел лишь смутный силуэт.

-Хуже чем там, где я был точно не будет,- сказал он.

-Думаешь? –раздался короткий смешок, - как тебя зовут, чужеземец?

-Сноу. Джон Сноу.

-Ничего ты не знаешь, Джон Сноу.

Джон встрепенулся, словно получив удар в сердце. В груди его похолодело, когда он увидел, как отблеск факела случайно упал на ярко-рыжие волосы.

-Иг..игритт? - выдохнул он. На миг ему показалось, что кошмар продолжается, однако женщина подошла к решетке и он понял свою ошибку. Эта девушка была значительно выше и гораздо красивее его одичалой любовницы. По широким плечам и длинным рукам красиво перекатывались мускулы, роскошную грудь прикрывали выпуклые бронзовые чаши, тонкую талию перехватывал кожаный пояс, к которому крепилась короткая юбка.

-Я Соня,- представилась девушка,- добро пожаловать в ад, Джон Сноу.

Re: Игра Дракона
 

Маг


С давних пор Гора Блокен считалась самым гиблым местом в Пограничном Королевстве: отчасти из-за близости к Гиперборее, но куда больше из-за мрачных руин из маслянисто-черного камня на вершине. С полсотни легенд,- путанных, пугающих, противоречивых,- рассказывали о древнем зле, свивишем здесь себе гнездо. Кто-то говорил о всаднике на черном драконе, восстающем из развалин в некую заветную ночь, другие утверждали, что в день зимнего солнцеостояния там собираются ведьмы и колдуны со всего Севера дабы почтить своих темных богов. Правды не знал никто - ибо даже самые старые легенды не говорили, кто и зачем возвел здание от которого остались эти руины. Но жители Пограничного Королевства старались держаться подальше от Блокена: в целом дне пути от него не было никаких поселений.


Но времена изменились. Четыре месяца назад немедийское войско вошло в Пограничное Королевство и, сломив сопротивление разрозненных баронов Пограничья, разбило лагерь под Блокеном. Множество крестьян было угнано в неволю, еще больше рабов немедийцы пригнали с собой, после чего на Блокене началось грандиозное строительство. Основой для него стали камни из руин, дополнительный камень брали из наспех организованных в окрестных горах каменоломнях. Тут же вырубался и весь нужный лес. С утра и до позднего вечера рабы выбивались из сил под плетками надсмотрщиков, ежась от налетавших из Гипербореи студеных ветров – осень в этом году выдалась необыкновенно холодной, обещая суровую зиму. А когда ночью усталые и продрогшие рабы проваливались в сон, работа все равно продолжалась – вот только никто не ведал – кем. Даже немедийцы призывали Митру и делали знаки, отвращающие злых духов, видя как на вершине Брокена вспыхивает адское пламя, мелькают уродливые черные тени и слышится лязг железа, сопровождаемый демоническим хохотом.


А наутро и рабы и их надсмотрщики с изумлением и суеверным страхом созерацали появившиеся за ночь новые стены и башни из черного камня.


В день именуемый в Пограничном Королевстве Праздником Мертвых на вершине Блокена уже высилась исполинская крепость и первые снежинки, падая на черный камень, бесследно исчезали в нем. Немедийцы вскоре ушли на юг - уже без толп приведенных рабов. Не осталось их и возле крепости – безмолвная и безлюдная высилась она на проклятой горе и лишь по ночам из нее доносились странные звуки и мелькали призрачные огни.


Но сейчас башня не пустовала - на исполинском шпиле, недвижная словно статуя, восседала крылатая черная тварь, зорко оглядывавшая заметаемую снегом равнину. Но вот оно встрепенулось, узрев средь холмов к северу некое движение. Хлопнули перепончатые крылья и тварь плавно спутилась к исполинским вратам из полированного эбена. Над воротами скалился исполинский череп, а в центре виднелся древний символ - змей, кусающий себя за хвост.


Едва когтистые лапы коснулись земли, как чудовище обернулось статным бородатым мужчиной в черной мантии, украшенной золотыми звездами. Сложив руки на груди, Ксальтотун ждал гостей.


Над вершиной ближайшего холма взмыл черный стяг с красной кляксой и на холм поднялся всадник, который мог привидеться лишь в кошмарном сне. На сгнившей, но оживленной неведомым колдовством лошади восседал некто тощий, подобный стигийской мумии, с белыми волосами и бледной кожей, обтягивающей тугие мышцы. Полыхающие синим огнем глаза уставились на Ксальтотуна. Следом на холм поднялись и обычные лошади, на которых восседали гиперборейцы в доспехах и при оружии. И, наконец, на холм взошел исполинский единорог, поросший белой шерстью. На его спине, облаченная в белое одеяние, восседала королева Вамматар. Взгляд ведьмы остановился на Ксальтотуне и жуткая улыбка раздвинула ее губы.


Ксальтотун спокойно ждал, все также скрестив руки на груди, смотря на приближавшихся чудовищ - и каждый шаг их все более замедлялся, пока вся орда не остановилось в десяти шагах от колдуна. Ксальтотун спокойно посмотрел на королеву Гипербореи.


-Будущей императрице не пристало ездить со столь малой свитой, - произнес маг.


-Мое войско занято сейчас в иных местах,- пожала плечами королева,- а я торопилась. Но если столь малый эскорт оскорбляет вас, что же…


Она медленно развела руки и что-то прошептала. Серые глаз вдруг налились синевой, волосы будто враз поседели и меж них проклюнулись небольшие рожки. Вамматер прошептала еще несколько слов и вздела руки ладонями вверх, не сводя взгляда с колдуна.


Под ногам Ксальтотуна вздрогнула земля – сначала слабо, почти незаметно, потом все сильнее. С вершин холма посыпались смерзшиеся комья, почва вокруг вздыбилась небольшими холмиками и из них, словно уродливые черви, начали ползти мертвецы. Из-за холода они неплохо сохранились – от живых их можно было отличить лишь по комьям земли, прилипшим к бледной коже, да глубоким ранам на горле, сквозь которые проглядывали позвонки. В ввалившихся глазницах мерцали ярко-синие огоньки. Молча, покачиваясь словно сомнамбулы, мертвецы двинулись вперед, толпой окружая колдуна.



Ксальтотун не знал, помнили ли мертвые рабы, чья рука перерезала им горла, дабы пролитая кровь укрепила наложенные на башню могучие чары. Да его это и не волновало: его рука нырнула в складки одеяния и появилась снова, держа небольшой шар, сияющий ослепительно белым пламенем. Ксальтотун покачал его в руке и швырнул об землю. Последовала яркяа вспышка, на миг заставившая зажмуриться даже Вамматар. Когда она вновь открыла глаза, вместо обступивших мага мертвецов вокруг него валялись лишь обугленные рассыпающиеся костяки.


- Мне показалось, что это великому магу негоже ставаться без свиты,- как ни в чем не бывало, продолжила Вамматар, приняв свой обычный облик - неужели ты живешь тут один.


-Немногие желают жить здесь,- усмехнулся колдун,- но я не одинок. Помнишь Ораста?


Из ворот вышел ученик колдуна, коротко склонивший голову перед королевой,. Следом вышли два странных человека - низкорослые, смуглые люди с красноватыми раскосыми глазами и острыми белыми зубами.


-Расстрига,- пренебрежительно пробормотала Вамматар и повернулась к Ксальтотуну,- мы будем говорить у ворот?


-Мои слуги укажут место твоей свите,- сказал маг,- а ты следуй за мной.


Он развернулся и вошел в ворота башни. Вамматар, поколебавшись, спрыгнула со спины единорога и двинулась за колдуном.


Стены обширного чертог а покрывали черные шпалеры с вышитыми золотыми змеями. В очега полыхал призрачно-зеленый огонь, освещавший зал, но почти не дававший тепла. Но это мало беспокоило обоих магов: сидевший на троне с львиными лапами Ксальтотун и восседавшая напротив него Вамматар, похоже, совсем не чувствовали холода. Стоявший за спиной ахеронца Ораст изрядно мерз, но не смел показать недовольство, пока оба колдуна, потягивая темно-красное вино из хрустальных бокалов, вели неторопливую беседу.


-Здешние придумали столько жутких сказок об этой горе,- говорила Вамматар,- но владыки Гипербореи знают, что правда страшнее любых крестьянских баек. Мои предки немало натерпелись от владык Ахерона - и никто в Гипеборее не рад, что у наших границ вновь стоит ахеронская крепость. Разве мы враги, пифонец?


- Скажи сама мне об этом,- усмехнулся Ксальтотун,- у меня не меньше повода для тревоги. С Севера идут странные слухи, не менее жуткие, чем то, что рассказывают об Ахероне. А внизу я увидел, что эти слухи правдивы.


-Величайший из чародеев боится северного шаманства,- Вамматар покривила губы,- не думала, что ты столь впечатлителен, Ксальтотун.


-На великого мага может найтись и еще более великий,- пожал плечами пифонец,- особенно сейчас, когда мы не знаем, что может открыться в этом мире. Отдаю тебе должное - ты первой успела почерпнуть здесь силы возвысившие тебя над остальными. Хотя и не думай, что мы с тобой стали равны - думаю, внизу я дал понять, что со мной тебе по-прежнему не совладать. Но у меня хватает дел в иных местах, чтобы отвлекаться еще и на Север, поэтому я и решил возродить крепость. Те, кого я оставлю здесь, поставят надежный заслон, вздумай ты двинуться на юг.


-Я и не собиралась,- вновь покривила губы Вамматар, - у меня дела в иных местах.


-Я слышал о войнах, в Нордхейме,- кивнул Ксальтотун,- даже кое-что видел в своем хрустальном шаре. Не могу сказать, что это самое сильная магия, которую мне довелось видеть, но и то, что я созерцал весьма…впечатляло. Но важны не намерения, а возможности - кто знает, куда обратится твой взор, когда ты покоришь Нордхейм?


-Ты мог просто спросить,- улыбнулась Вамматар,- что же, откровенность за откровенность. Я хорошо понимаю кто такой Ксальтотун и у меня нет никакого желания ссориться с величайшим из магов мира. Мой интерес на Севере – и здешнем и тем, что за морем. После того как Магни объеденит Ванахейм, мы вместе с ним покорим Асгард и объеденим Нордхейм и Гиперборею в единую империю. Но мне нет нужды двигаться на юг - я даже Киммерию не буду трогать: много возни и мало толку. Твердо встав на западном берегу Ванахейма, я смогу наладить прочную связь со своими новыми владениями, а заодно и разобраться со своими новыми врагами.

-Да, я слышал,- кивнул Ксальтотун,- этот город, как его…Браавос.


-Именно,- кивнула Вамматар,- браавосийцы отбили Лорат у ваниров, топят их драккары и корабли иббенийцев. Говорят их корабли видели и у побережья Ванахейма. Этот город…он может доставить беспокойство и вам. Ты же сам показывал нам того колдуна и вряд ли тебе понравилось, то что он рассказывал. Новые соперники не нужны мне также как и тебе.


-Возможно,- задумчиво кивнул Ксальтотун,- предлагаешь мне союз?


-Почему бы и нет?


Разговор занял весь день и закончился лишь глубокой ночью, когда Вамматар, попрощавшись, полярной совой вылетела из башни. Вслед за ней крепость покинула и ее пугающая свита.



-Думаешь, она ничего не заподозрила?- Ксальтотун повернул голову к Орасту.


-Человек уверен ,- жрец-расстрига провел по лицу рукой, обернувшись молодым мужчиной с непримечательным лицом и волосами до плеч: с одной стороны рыжими, с другой – седыми.


-Никто из наших магов не мог узреть Безликого под маской,- пояснил он.


-У меня все же получилось,- заметил Ксальтотун,- правда, на тебя мне указали демоны. Будем надеяться, что у Вамматар не найдется столь прозорливых слуг - так или иначе, ни один демон не проник бы в Башню Зимы без моего ведома. Ты уже понял, что я хочу от тебя?


-Человек понял,- кивнул Безликий,- вы ей не верите.


-Как и она мне, - усмехнулся Ксальтотун,- в любом случае, не в моих интересах, чтобы Вамматар покорила оба Севера. Да и не верю, что она не питает южных амбиций. Поэтому, я хочу предложить вашему городу союз. Альваро!


Послышались торопливые шаги и у входа появился высокий худой жрец в черной тунике расшитой изображениями змеев. Низко поклонившись магу, он замер в ожидании.


-Альваро был помощником Ораста, пока тот не перестал быть мне полезен,- пояснил Ксальтотун,- все же он был больше предан Амальрику, чем мне. Но Альваро я доверяю. Я не могу отправиться в Браавос самолично, но Альваро уже неплохо умеет принимать мою силу на расстоянии и обращать ее против врагов. Когда флот Вамматар подойдет к стенам Браавоса - его встретит не только ваш флот, но и мое колдовство. А взамен…


-Человек знает,- кивнул Безликий,- я передам послание регента Амальрика Железному Банку.


-Надеюсь, они сделают правильные выводы,- хмыкнул маг,- расскажи им, что ты слышал и видел сегодня, объясни, почему без меня им не выстоять против Вамматар. Надеюсь это заставит их раскошелиться: даже мое искусство должно подкрепляться золотом и сталью. Ступай!


Лже-Ораст поклонился и вышел вместе с Альваро. Ксальтотун остался сидеть на троне, рассматривая непонятно откуда появившийся в его руках хрустальный шар. В нем менялись разные картины: то великий город, над которым нависала исполинская статуя, то огромный флот, идущий по красным от крови водам. В хрустальной глубине менялись люди и нелюди, человеческие лица сменялись оскалом черепа и искаженными от злобы рожами нечисти.Клыкастые пасти выдыхали пламя, застывавшее причудливым ледяным кружевом.


Холодная усмешка искривила губы мага.


-Глупый фанатик, - пробормотал он,- ты поверил, что меня волнует ваше золото? Северная ведьма расшибет себе лоб о Браавос, но следом настанет и ваш черед.

Re: Игра Дракона
 

Безумный Король


Что-то свистнуло и тут же истошный крик боли вырвался из губ распятой девушки. Голова ее бессильно упала и черные волосы упали на нежную грудь, покрытую ссадинами и ожогами. Арбалетный болт вошел ей меж ребер, чуть ниже сердца, еще три пронзили ей руки и ноги.


-Отличный выстрел, Аспензия! - развалившийся на мягких подушках Валерий, насмешливо похлопал,- было бы обидно, если бы она издохла быстро. А теперь дай мне!


Стрелявший, - молодая девушка, почти девчонка, - неохотно протянула небольшой арбалет королю Аквилонии и уселась рядом с ним, поджав ноги. На ней был искусно подогнанный по ее фигурке камзол из синего бархата, расшитый золотыми драконами и коричневые штаны для верховой езды. В темные волосы, уложенные по последней немедийской моде, вплетались золотые и серебряные нити. Порочное смуглое личико искажала кровожадная гримаса, черные глаза лихорадочно блестели при виде страданий несчастной девушки.


Кроме нее и Валерия в этой зале присутствовало с десяток вельмож, рассевшихс вокруг обширного стола, с вином и явствами, да несколько танцовщиц, сладострастно покачивавших бедрами прямо на столе. Пот, блестевший на обнаженной коже, выдавал страх девушек, боявшихся угодить на место истязаемой. Король только начинал веселье и кувшин с вином, стоявший перед ним был почти полон. Однако глаза Валерия уже искрились безумием, которое все чаще пробуждалось у него даже на трезвую голову и только усиливалось во время буйных возлияний. Вот и сейчас, налив полный бокал и разом опрокинув его, Валерий встал на ноги ивскинул арбалет. Несмотря на выпитое вино, руки короля не дрожали, а глаз оставался все столь же зорким - очередной крик показал, что и этот выстрел достиг цели. Алая кровь закапала на пол, когда арбалетный болт вошел во внутреннюю сторону бедра, рядом с лоном.


-Мне надоела эта шлюха,- скривила губы королева,- может, закончим с ней? У отца были сотни таких и я могу отдать тебе хоть всех.


-Эта шлюха особенная, поверь мне,- рассмеялся Валерий, - за то, что она сделала эта дрянь не заслужила быстрой смерти. Твоя очередь.


Он протянул арбалет Аспензии и та, пожав плечами, подняла его, выбирая цель. Однако, когда она уже была готова спустить тетиву, дверь в залу вдруг распахнулась, прикрыв миг тело несчастной. Болт ударился об окованное железом дерево и отскочил, чуть не задев голову высокого темноволосого мужчины в строгом черном одеянии. Вслед за ним в зал вошло несколько немедийцев в доспехах королевской гвардии.


-Ты испортил мне выстрел, Амальрик,- девушка швырнула арбалет усмехнувшемуся Валерию и облокотилась о стену, сверля барона недовольным взглядом.


-Простите, ваше Величество,- бесстрастно произнес регент, - но вам пора возвращаться в Бельверус. Ваши гвардейцы проводят вас к лошадям.


-Я не собиралась в Немедию!


-Простите, ваше Величество, но придется это сделать


- Ты стал слишком навязчив, Амальрик, - фыркнула Аспензия,- твое регенство не вечно. Не уверена, что я захочу терпеть тебя при дворе, когда вступлю в свои права.


-Но пока этого не случилось,- с каменным лицом произнес барон,- проследуйте.


Надменно вскинув голову, молодая королева вышла из дверей, сопровождаемая отрядом гвардейцев. Амальрик зло глянул на Валерия.


-Я пригласил королеву в Тарантию не для того, чтобы она участвовала в твоих игрищах с этим сбродом,- барон с презрением посмотрел на съежившихся аквилонских вельмож,- мое терпение на исходе, Валерий. Не забывай, кто усадил тебя на трон.


-Тот же, кто и сделал тебя регентом,- Валерий нагло усмехнулся. Немедийцев он ненавидел почти также сильно, как и аквилонцев и разжигать неприязнь между королевой и регентом, ему доставляло не меньшее удовольствие, чем расправы над поддаными.


-Твоей королеве полезно знать, как обращаться с врагами,- продолжал Валерий, наливая вино в два бокала и протягивая один Амальрику,- я просто показал, как это делается


-Я и сам могу объяснить,- буркнул барон, неохотно принимая бокал и делая небольшой глоток,- а заодно и объяснить чем казнь отличается от твоей бесмысленной жестокости. Издеваться над простой рабыней - так мелко для монарха.


-А это и не простая рабыня,- рассмеялся Валерий,- эй, Альбий. Покажи барону, кто эта шлюха.


Один из вельмож, заискивающе улыбаясь, подошел истязаемой женщине и рывком вздернул за волосы ее голову. На барона глянули полные смертной муки глаза.


-Узнаешь? - спросил Валерий,- та самая сука, что помогла сбежать Конану.


-Зенобия? - теперь и Амальрик признал рабыню из гарема Тараска, на которую указал Ксальтотун,- я думал она давно мертва.


-Пока нет,- рассмеялся Валерий,- но это ненадолго. Ксальтотун подарил ей участь похуже смерти, когда отдал ее мне.


-Как-то все равно мелко,- Амальрик пожал плечами,- тем более, что у нас есть и более важные проблемы.


-Например? – спросил Валерий.


-Например, денежные. Твое правление становится все более затратным.


-Разве пуантенский поход не окупил твоих расходов? - поднял брови Валерий, втайне радуясь финансовым проблемам барона.


-Меньше чем наполовину,- фыркнул барон,- у Троцеро всегда было больше гонора, чем золота. Даже когда я…- он прервался и Валерий понял, что барон что-то недоговаривает.


-Если прошлая война не принесла барышей,- вкрадчиво сказал Валерий, - значит нужно затеять новую. Например, в Зингаре.


-Зингара?- барон недоумевающе посмотрел на короля,- там творится странное, но причем тут мы? Пусть эти жрецы красного бога и пуантенцы убивают друг друга, нам это только на руку. Чем больше Олегаро завязнет в войне за трон Зингары, тем меньше будет думать о Пуантене.


-Олегаро только кукла,- усмехнулся Валерий,- до меня донеслись любопытные вести из тех краев. Эй вы! - он повысил голос,- оставьте нас с бароном.


Вельможи поспешно покинули зал, следом поспешили не успевшие одеться танцовщицы. Вместо них в зал скользнули две странные фигуры, облаченные в просторные одеяния, со скрывающим лицо капюшоном. Одно из тех одеяний было черным, второе - красным.


-Ляо-ци,- сказал Валерий и человек в черном откинул капюшон, открыв желтое лицо с раскосыми глазами,- расскажи барону, кто на самом деле командует пуантенцами.


-Это Конан,- бесстрастно произнес кхитаец,- Конан что был королем Аквилонии.


-Конан все это время был у нас под боком?- ошарашенно произнес Амальрик.


-Ну, не все время,- пожал плечами Валерий,- но успел намутить дел. Земли от Громовой Реки и до Рабирийских гор под контролем мятежников, а Эскадо и его красные жрецы отступают на запад. А помогают Конану аргосские торгаши и кофийский маг Пелиас.


-Они старые друзья,- пробормотал Амальрик,- и это очень сильный колдун. Если он помогает Конану, значит дело дрянь. Нужно сообщить Ксальтотуну.


-Ксальтотун занят сейчас в Пограничном Королевстве,- пожал плечами Валерий,- захочет ли он ввязываться в эту войну? Ему нет нужды воевать с Пелиасом, пока тот признает главенство ахеронца. И кстати, именно пифонец в свое время сохранил Конану жизнь. Об этом мне рассказала эта сука,- он кивнул в сторону Зенобии.


-И что ты предлагаешь? - хмуро произнес Амаельрик, - у нас нет другого мага.


-Есть,- Валерий перевел взгляд на второго гостя,- леди Мелисандра, прошу.


Тонкие белые руки отбросили красный капюшон, показывая красивое женское лицо с белой кожей и алыми губами. Красными были и огромные глаза, волнующе смотревшие на короля и барона.


-Владыка Света направил мои стопы в Тарантию,- со странным акцентом сказала жрица,- велев мне заключить союз с королем. Вместе мы уничтожим варвара и установим прочный мир между Волантисом, Зингарой, Немедией и Аквилонией.


-Кто она такая?- Амальрик свирепо посмотрел на Валерия,- это какой-то трюк?


-Трюк? - кивнул Валерий,- Мел, покажи Амальрику свои трюки.


Словно алые крылья взметнулись полы красного одеяния и, из его рукавов, вырвались облака разноцветных порошков, осыпавших Зенобию с ног до головы. Жрица сорвала со стены факел и поднесла его к корчившейся на стене девушке. Истошный вопль вырвался из ее уст, роскошные волосы, как и все тело, вспыхнули языками разноцветного пламени. Омерзительный запах горелого мяса разнесся по зале. Мелисандра, уже не обращая на Зенобию внимания, распустила завязки одеяния, упавшего к ее ногам. Пляшущее пламя осветило роскошное женское тело, «одетое» лишь в украшение с огромным рубином на шее. Языки пламени отражались в нем, заставляя грани драгоценного камня переливаться множеством оттенков.


-Смотри в огонь, немедиец,- произнесла жрица,- смотри и пусть тебе откроется истина, которую дарует нам Владыка. Ночь темна и полна ужасов, но пламя Рглора освещает нам путь, изгоняя силы холода и смерти.


-Хватит болтовни! - рассмеялся Валерий, хватая колдунью за руку,- иди ко мне.


-Слушаюсь, мой король, - прошептала Мелисандра, наклоняясь к Валерию, срывавшему с себя одежду. Влажный красный рот впустил жаждущую плоть и разнесшейся по зале сладострастный стон заглушил даже предсмертные крики Зенобии и рев пламени, в котором начали появляться причудливые и пугающие видения.

Re: Игра Дракона
 

Никто


Огромная волна c грохотом обрашилась на берегу и молодой жеребец испуганно заржал, когда водая накрыла его с головой. Вырвавшись из рук всадника, он рванулся к берегу, налетая на ругающихся дотракийцев.


-Годо, да что с тобой? - ехавший рядом кхал недовольно покосился на кровного всадника, - разучился обращаться с лошадьми? Может, ты хочешь вернуться домой пешком?


Хохот, вырвавшийся из множества глоток, на миг заглушил даже грохот прибоя. Сжав зубы, «Годо» кинулся за жеребцом, поймав его только на берегу. Из-за шторма корабли не смогли причалить, поэтому дотракийцы, оказавшись в сотне футов от берега, добирались вплавь.


Гнедой жеребец вновь заржал, кося на всадника безумным взглядом, пока Арья, прикрытая дотракийской личиной, пыталась успокоить его. Привыкший к прежнему хозяину, конь чуял неладное и с явной неохотой подчинялся Безликой. Утихомирив коня, девушка оседлала его, вся дрожа от холода - налетавший с моря холодный ветер пробирал ее до костей, а мокрая одежда липла к телу, словно вторая кожа. Снять бы ее и просушить - но будет ли и в таком виде работать магия, позволяющая ей скрывать облик? В этом Арья была не уверена: поэтому уселась у костра в мокрой одежде, протягивая к огню окоченевшие руки. Кто-то сунул ей в руки бурдюк и она закашлялась, сделав большой глоток - хорошо, еще что это вино, а не кумыс. Приятное тепло разлилось по ее телу и она с жадностью впилась зубами в кусок жареной конины – несколькод десятков кочевников все же утонули при высадке, вместе с лошадьми. Большинство, впрочем, благополучно высадилось и теперь целую милю вдоль берега тянулись костры, вокруг которых ели, пили, дрались и сквернословили дотракийцы, радуясь твердой земле под ногами.


Арья старательно изображала веселье, хотя и считала, что поводов для радости у нее немного.


Ее план был прост – убить Беса, взять его лицо и уже в обличье карлика продолжить путь в Браавос. Там она убьет Серсею и, наконец, закроет свой список, отомстит за отца и всю семью, а заодно и избавит Семь Королевств от опасного врага. После этого она намеревалась отправиться в Черно-Белый дом, чтобы вновь встретиться с давним наставником, носившим имя Якен Хгар – и еще сотню других имен и лиц. Они нехорошо расстались в прошлый раз, но все же Арья надеялась, что Безликие прислушаются к ней. Иные и неведомые колдуны с Востока, славятся умением воскрешать мертвых - может ли быть большей утрата для Многоликого Бога? Арья надеялась, что ей удасться убедить бывших наставников в том, что у них теперь общий враг.


Однако с самого начала все пошло не так.


За все время их движения от Харенхолла до Сумеречного Дола Тирион держался особняком от дотракийцев, да кочевники и не особо жаждали общаться с презренным «полумужем». Кроме того, карлика все время сопровождали выехавшие с ним Безупречные, что делало приближение к нему еще более проблематичным – хоть в своем обличье, хоть в каком другом. Да и внимание со стороны рядового воина к деснице королевы выглядело бы странным – на Арью и так все чаще поглядывали с недоумением, после неизбежных в ее случае проколов: в ее умении ездить верхом, обращении с оружием, в манере держаться, в общем во всем. К тому же проклятая маска, чем дольше Арья ее носила, тем больше завладевала ею. В голову лезли посторонние, пугающие воспоминания: о широкой степи, по которой с оглушительным топотом мчится огромный табун, о полыхающих городах и селах, криках изнасилованных женщин и предсмертных криках мужчин, лязге аракхов и реках пролитой крови. С одной стороны эти воспоминания помогали ей держаться естественней среди дотракийцев, с другой – она чувствовала, как эта чужая личина все более срастается с ней, навязывая ей чуждые мысли и желания. Арья пользовалась каждым удобным моментом, чтобы уедениться и снять маску, однако посреди дотракийской орды такие моменты выдавались редко и недолго.


Самым правильным решением было бы сменить личину – но как раз этого решающего шага Арья сделать так и не смогла. Даже когда ей несколько раз все же предоставлялась возможность приблизиться к Тириону, ею овладевала странная нерешительность. Арья знала, что он Ланнистер, он враг ее семьи и брат ненавистной Серсеи – и все же она не могла просто так взять и убить смешного маленького человека, не сделавшего ей ничего плохого. Сказать по правде, Бес с его острым языком, был ей наиболее симпатичен во всей пятнадцатитысячной орде - и эта симпатия несколько раз останавливала ее от смертельного удара. Так Арья колебалась между долгом и жалостью, когда они, наконец, прибыли в Сумеречный Дол.


Город, столь нежданно для себя ставший столицей, необычайно разросся: куда не кинь взгляд, вырастали новые дома и сносились старые, всюду слышался стук молотков и жужжание пил. На улицах, казалось, яблоку было негде упасть – множество уцелевших жителей Королевской Гавани собралось здесь в надежде переждать зиму. Единственная гостиница города «Семь Мечей» был переполнена постояльцами, три новых постоялых двора уже появились в разных концах Сумеречного Дола, а те, кому уже не хватало мест, ночевали в наспех сооруженных шалашах, землянках или просто на улице. Всюду, словно грибы после дождя вырастали кабаки, бордели и бесчисленные лавки, возле которых шла бойкая торговля. В порту, куда не кинь взгляд, стояли корабли – галеи из Вольных Городов, громоздкие иббенийские суда, изящные «лебеди» с Летних Островов и, конечно же, вестеросские корабли. Среди них выделялась большая галея, над которой горделиво реял черный парус с красным драконом Таргариенов.


Именно на этом корабле и должен был отправиться Тирион в Браавос.


Пятнадцать тысяч дотракийцев, въехавшие в город, внесли дополнительную сумятицу в местное столпотворение. Обиженный торговец овощами, которому дотракийская лошадь потоптала товар, запустил в кочевника самой увесистой и гнилой брюквой, которая только нашлась. Овощ разбился о голову дотракийца и растекся вонючей жижей по его лицу и волосам. Торговец разразился визгливым смехом, прерванным взмахом аракха разом снесшим голову с жирных плеч. Толпа взбурлила: кто-то кричал, кто-то заметался, пытаясь выскочить из затнувшего его людского водоворота, кто-то напротив ухватившись за кирпич или палку, кинулся к дотракийцам. Испуганные лошади кочевников вставали на дыбы, сами дотракийцы хватались за оружие, одновременно пытаясь сдержать своих скакунов. Все могло кончиться большой кровью, если бы не появились закованные в сталь Безупречные, поддерживающие порядок на улицах Сумеречного Дола. Они встали между толпой и кочевниками, а их командир - рослый евнух в черном шлеме, вступил в переговоры с ко Маро, начавшего неохотно успокаивать жаждущий крови кхалассар.


Когда же суматоха улеглась то Арья, оглянувшись, увидела, что Тириона простыл и след.


Первым побуждением Арьи было кинуться на поиски карлика, но, поразмыслив, она сообразила, что он от нее никуда не денется - в конце концов, он прибудет в тот же порт, откуда будут отчаливать и корабли с дотракийцами. А уж на время пути она найдет способ избавиться от надоевшей личины и обрести новую, более уместную для визита в Браавос.


Остаток дня и всю ночь она посвятила обустройству на большом купеческом судне с высокими бортами и плоским дном. Подобных судов в порту было много: приведенные Матерью Драконов откуда-то с востока, они лучше всего подходили для перевозки коней. Лошади, кстати, переносили плавание куда легче дотракийцев, которых начало мутить едва флот вышел из гавани Сумеречного Дола. Но, даже страдая от морской болезни, кочевники, всячески заботились о своих скакунах, даже больше чем о себе.


Тирион появился в самый последний момент, в сопровождении лысого толстяка в светло-желтом халате и тихим голосом. Арья сразу узнала его, хотя видела бывшего «мастера над шептунами» всего несколько раз в жизни и то мельком. Едва увидев Вариса, Арья поняла, что планы придется поменять - рядом с ним ей будет, куда сложнее изображать Тириона.


Карлик с Варисом расположились на королевском корабле, под стягом Таргариенов, там же разместились и выбранный кхалом Маро, со своими кровными всадниками. Арья всячески старалась попасть на этот корабль и счастье ей улыбнулось, когда корабли остановились на Драконьем Камне на ночную стоянку. Правящий на острове наместник из Веларионов был не в восторге от таких гостей, но препяствовать им не стал, получив вместе с вороном приказ от Дейнерис. Здесь Арья сумела подобраться к одному из кровных всадников Маро- Годо, тому самому дотракийцу, что зарубил торговца в Сумеречном Доле. Подкараулив его в темноте, , она перерезала ему горло,- почему-то с кочевником, это не вызвало у нее никаких душевных терзаний,- и уже утром взошла на корабль под королевским стягом. Прежнего убитого ею воина никто не хватился - решили, что он упал за борт или дезертировал, благо подобное уже случилось.


Так или иначе, новая личина привела ее к успеху: после того как флот вышел в открытое море, Бес пригласил Маро и его кровных всадников разделить с ним обед из поджаристых в остром соусе куропаток, гусиных потрохов в вине, жареной конины с перцем и дорнийских красных апельсинов в меду. Дорнийским было и красное вино, которое Тирион щедро разливал настороженно державшимся кочевникам. Постепенно дотракийцы расслабились, хотя совсем уж бдительности не потеряли.


-Нам нет нужды расставаться врагами,- говорил Бес,- вы вправе выбирать свой путь и королева признала за вами этот выбор. Знайте, что хоть вы и отринули ее, Дейнерис по-прежнему считает себя вашей кхалиси.


- Конным владыкам больше не нужна кхалиси,- подбоченившись, бросил Маро,- у них теперь есть кхал. Не забывай об этом, маленький человек.


-Конечно,- кивнул Тирион,- я не это хотел сказать. Я просто хотел сказать, что королева не закрывает за вами двери и готова принять обратно. Кто знает, что ждет вас на востоке.


-Великая слава и большая добыча,- подбоченившись, сказал Маро,- даже если все эти слухи насчет новых земель правдивы – это такие же люди в железе и каменных домах, как те, что мы убивали во имя кхалиси. Скоро они узнают, что конные владыки непобедимы, как уже знает весь Вестерос и скоро вспомнят Вольные Города.


-Кстати, с Пентоса вам не придется брать что-либо силой,- рассмеялся карлик,- у Вариса там много друзей и он без труда уговорит его владык дать вам достойное вознаграждение.


-Чтобы взять выкуп с этих торгашей, нам не нужен евнух,- осклабился Маро.


-И все же,- улыбнулся карлик,- кто-то же должен объяснить пентошийцам что к чему. Вам стоит только разбить лагерь под его стенами, а уж Варис сделает остальное. Меня, к сожалению, не будет с вами – высадив Вариса, мы сразу же отправимся в Браавос.


-Поступай как знаешь, маленький человек, - Маро смачно рыгнул,- не думай, что я буду скучать.


Арья обрадовалась, узнав, что в Пентосе Тирион и Варис расстанутся и у нее снова появится шанс, наконец, сменить надоевшую личину. Поняла она и зачем Тирион начал эту возню с дотракийцами: видно Дейнерис что-то нужно от Пентоса и дотракийцы под стенами помогут сделать тамошних магистров более сговорчивыми.


-Наливай!- рыкнул Маро, протягивая чашу и Тирион уже наклонил кувшин, когда оглушительный удар, сотрясший судно до основания, заставил его расплескать вино. Вслед за первым ударом последовал второй, третий, четвертый. С палубы послышались панические крики, потянуло запахом дыма.


-Что такое?! – вскрикнул Варис, по-бабьи всплеснув руками.


-На нас напали, вот что,- огрызнулся Тирион. Маро, не говоря не слова, кинулся к двери и всем остальным, включая Арью, ничего не оставалось, кроме как броситься за ним.


Громоздкие тихоходные суда, на которых перевозили лошадей и самих дотракийцев растянулись чуть ли не на милю, сильно отстав от королевской галеи. И между ней и остальными судами вклинилась исполинская армада – хищные остроносые суда, с черными парусами и причудливыми носовыми украшениями. С каждого из кораблей летели огненные снаряды, обрушиваясь на палубы и мачты судов, кое-где уже полыхавшие ярким пламенем. Дотракийцы огрызались - с кораблей летели тучи стрел, но корабельные требушеты били намного дальше.


А прямо на них надвигалась исполинская ладья – с тараном в виде морды морского чудовища и черными парусами, похожими на громадные перепончатые крылья. На черной ткани угрожающе трепетал символ, который Арья узнала сразу, хотя и видела в первый раз – золотой кракен, родовой герб Грейджоев. Но когда галера подошла ближе, золотой спрут тут же вылетел у нее из головы, когда девушка увидела, ЧТО красуется на носу этого судна.


Полным смертельной муки взглядом с галеры взирала на нее изможденная женщина, подвешенная в цепях. Изможденное тело покрывали раны и синяки, волосы сбились в грязный колтун, один глаз не раскрывался из-за большого синяка под ним.


Над ней, на самом носу стоял крепкий коренастый мужчина в легком доспехе, все с тем же кракеном, выгравированным на груди. Квадратное лицо обрамляли темно-русые усы и борода, в серых глазах играло шальное безумие. За его спиной стоял уже заряженный требушет, возле которого находились двое Железнорожденных.


-Я Эурон Грейджой,- крикнул мужчина,- король Железных Островов. Кто главный на этой посудине?


Карлик, поколебавшись, шагнул вперед, но Маро, презрительно отпихнув его, сам шагнул к борту.


-Я Маро, кхал конных людей,- крикнул он,- ты хочешь смерти, Эурон Грейджой, раз посмел бросить мне вызов?


-Прибереги свои угрозы для суши, трахальщик кобылиц,- ответил пират,- на море вы для меня все равно, что овцы. Я мог бы потопить вас всех и ты это знаешь – но сегодня у меня благодушное настроение и я дам тебе уйти. Но тебе придется кое-чем заплатить мне.


-Что тебе нужно? - угрюмо спросил Маро: несмотря на весь свой гонор, он не был дураком и сразу понял, что Эурон не бросался пустыми угрозами. Несколько горевших судов уже тонули, оттуда слышались испуганные крики и ржание лошадей. Кхал понимал, что Грейджой прямо сейчас может положить конец всем его честолюбивым замыслам.


-Всего лишь эта маленькая обезьянка,- осклабился Эурон, указывая на оторопевшего Тириона. Маро посмотрел на карлика, потом на Эурона, затем на своих кровных всадников.


-Подсоби,- кивнул он кровному всаднику, стоявшему рядом с Арьей и, не успел кто-либо опомниться, как четыре руки ухватили за руки и за ноги вскрикнувшего Тириона и, раскачав, швырнули его на палубу подошедшей совсем близко галеры.


«Нет!» Арья вовремя заглушила в себе вопль ярости и отчаяния, когда карлик перелетел через два борта, прокатившись по палубе галеры. Двое подскочивших Железнорожденных мигом скрутили сквернословящего и вырывающегося Тириона. Эурон насмешливо поклонился Маро.


-Всегда приятно иметь дело с разумными людьми,- рассмеялся он,- прощай,кхал.


Галера с черными парусами развернулась,- Арья внутренне содрогнулась, вновь поймав взгляд измученной девушки,- и стала быстро отдаляться от корабля Таргариенов. Следом и остальная армада отошла от дотракийской флотилии. Маро отошел от борта, принявшись командовать тушением пожара. Арья, бросив быстрый взгляд на не могущего прийти в себя Вариса, присоединилась к остальным. Всее ее планы приходилось менять на ходу – вот только она решительно не представляла как.


Планы же самого кхала не поменялись – даже Варис, отойдя от первоначального шока, согласился выполнять прежнюю роль посредника. Иного выхода у него не было – после того, как Беса выбросили за борт, кхал приказал убить и охранявших его Безупречных, оказавшихся «негодными телохранителями». Запуганные матросы принялись работать с двойным усердием, стараясь как можно скорее избавиться от этих страшных людей на борту.


В сам Вольный Город отправили только корабль с Варисом - Маро, сойдя на одно из купеческих судов, приказал высаживаться не в гавани Пентоса, а чуть поодаль, на северном берегу Пентошийского залива. Как поняла Арья, выбор был ожидаемым - перед целой ордой город скорей всего закрыл бы гавань. В иные времена, кхалов дотракийцев принимали в Пентосе со всем подобострастием, отдавая им им лучшие дворцы, но ныне времена изменились, а Моро слишком торопился, чтобы задерживаться для вразумления обнаглевших пентошийцев.


Обсохнув и обогревшись, наутро кхалассар Маро двинулся на восток, стараясь не отходить далеко от моря. Вскоре появились и квадратные башни Пентоса,крытые красной черепицей. У стен города заметно волнуясь, уже стояла кучка стариков в богатых одеждах, казавшаяся еще более жалкой рядом с грудой даров. Забрав дань Маро ушел, не тронув города – хоть и не удержался перед тем, чтобы разграбить округу.


Арья всеми силами старалась избегать грабежей и насилия, но уклониться от них совсем ей не удавалось – кхал Маро и без того все более подозрительно смотрел на своего кровного всадника. С тех пор, как они высадились, она постоянно искала случая сбежать, но такого случая все не представлялось: своих кровных всадников кхал не отпускал далеко от себя. Принять же свой истинный облик Арья тем более не решалась, прекрасно понимая, что ждет юную девушку посреди орды. К тому же, она просто не представляла, что ей делать: растерянная, сбитая с толку после выдачи Тириона, не знающая что ей делать, она впервые за долгое время почуствовала себя ведомой, подхваченной бурным потоком, неумолимо несущему ее на восток. Арья двигалась с кхалассаром, не решаясь сбежать и не зная куда идти, а приросшая к ней личина наполняла ее голову чуждыми воспоминаниями и устремлениями, все теснее привязывающими девушк к степной орде.


Удобный случай предоставился, когда они, свернув с валирийской дороги, разбили лагерь среди невысоких холмов, именуемыхБархатными. Здесь дотракийцы решили, наконец, расслабиться, устроив пир с награбленным и подаренным им яствами и вином, а заодно позабавиться с захваченными в деревнях девушками. Когда кочевники перепились, Арья незаметно ускользнула к примеченному ею кругу из камней на берегу большого озера. Из-за каких-то местных суеверий дотракийцы не решались появляться тут, так что Арья надеялась, остаться тут одна. Привязав уже привыкшего к ней жеребца, она, волнуясь, стянула маску и не без дрожи заглянула в воду. С облегчением она увидела девичье лицо,- осунувшееся, посмурневшее, но, несомненно, ее.


Надо было уходить, но Арья вдруг почуствовала , как тяготят ее весь пот и грязь, скопившиеся на ее теле и одежде. Со времен вынужденного купания в море, ей так и не удалось смыть соль и теперь ее кожа невыносимо зудела. Водная гладь выглядела столь приманчиво, а вокруг царила такая тишина, так что она не выдержала. К тому же она успела выпить на всеобщем празднестве и потеряла осторожность. Быстро скинув одежду, она осторожно подошла к озеру.


Конь позади тревожно заржал и почти сразу послышался пьяный, заплетающийся голос.


-Годо, ты где? Кхал требует тебя к себе…а ты еще кто такая?


Арья стремительно повернулась - позади нее стояли Толло и Чого, еще два кровных всадника Моро. Оторопело они смотрели на обнаженную девушку на берегу.


-Где Годо? - спросил Толло, когда его взгляд упал на песок, где, среди одежды Ари валялась и маска, все еще хранившая черты сходства с Годо. Неизвестно, что подумал дотракиец, но лицо его исказилось бешенством, он сорвал с пояса аракх и кинулся к Арье. Он был слишком ослеплен яростью, пьян и самоуверен, чтобы воспринять как противника голую девчонку. И это была его ошибка - Арья, подхватив с земли Иглу, все это время тщательно сберегаемую ею от посторонних глаз, и, уклонившись от скользящего удара, вонзила клинок в сердце Толло. Он еще падал на землю, с выражением крайнего удивления в глазах, а Арья уже повернулась к подозрительно притихшему Чого. Но он, широко раскрыв глаза, смотрел не на Арью, а на что-то за ее спиной. Внезапно, издав нечленораздельный вопль, он развернулся и тут же исчез за холмами.


Чуя недоброе Арья обернулась. Вода посреди озера бурлила и из нее поднималось нечто невыразимо жуткое. Перед ошеломленной девушкой мелькнуло уродливое бледное тело, тонкие руки с перепонками между пальцами, раздвинутые в жуткой усмешке пухлые губы, обнажавшие острые зеленые зубы. В ноздри ударил острый рыбный запах.


Бледная от ужаса Арья медленно пятилась, отмечая заметив, что рядом с монстром из воды появляются уродливые головы, покрытые чешуей. В уши ударило громкое ржание - испуганный насмерть конь сорвался с привязи и Арья, буквально запрыгнула в седло, мертвой хваткой вцепившись в гриву, пока ее скакун мчался по холмам, унося Безликую от озерных тварей.


Однако вскоре возникла иная опасность – за холмами послышался громкий топот от множества копыт, стремительно прилижавшийся к ней. Без сомнения, кхалу Маро уже доложили о злобной мейеге, убившей кровного всадника и принявшей его облик. Арья изо всех сил пришпорила коня, направляя его на северо-восток. Уже темнело и в этой темноте, Арья петляла меж холмов, уходя от дотракийской погони все дальше в неизвестность.

Re: Игра Дракона
 

Гладиатор

Сталь лязгнула о сталь, высекая искры, и два противника отскочили друг от друга, меряясь ненавидящими взглядами. Несмотря на холодную погоду и срывающийся снег, пот с обоих лился ручьем. Оба уже получили ранения,- Джон стряхивал с лица кровь, текущую из раны на лбу; его противник,- смуглый юнец, с лихорадочно поблескивающими черными глазами, - болезненно морщился, ступая на пораненную ногу. Из оружия были лишь короткие мечи, а вместо доспехов – куртки из стеганой ткани, да кожаные ремни, обмотанные вокруг локтей и запястий.

Бой шел посреди огромной арены, над которой расселись по скамьям светловолосые мужчины и женщины. Они носили одежды из лисьих и собольих шкур, а также украшения из золота и янтаря. Согреваясь элем, они громкими криками подбадривали сражавшихся. Среди них выделялся спокойствием худой мужчина в черных одеяниях с красной кляксой на груди. Бесстрастные светло-серые глаза пристально следили за чужеземным воином, отмечая каждое движение.

Противник Джона не выдержал первым,- с яростным криком, он кинулся в атаку, вложив все силы в один удар. Джон без труда отбил его, про себя пожалев молодого дуралея, - столь беспомощно он выглядел рядом с лучшим мечником Ночного Дозора. Легко отражая беспорядочные удары, северянин перешел в наступление, видя как тяжело дышит, смуглый боец. В последней, отчаянной попытке, он попытался ударить в сердце, но Джон почти играючи отбил этот выпад. Ответный же удар вышиб клинок из руки противника и воин вскрикнул, хватаясь за пораженное предплечье. Сквозь сжавшиеся пальцы ручьем потекла кровь.

-Я сдаюсь,- всхлипнул он, падая на колени и умоляюще заглядывая в глаза нависшему над ним Джону,- пожалуйста, не убивай меня.

Джон уже достаточно знал местное наречие, чтобы понять о чем просит пленный – да тут и не требовалось перевода. Он перевел взгляд на скамьи - гиперборейцы, срывая глотки, требовали добить раненного. Гримаса презрения исказила лицо Джона и он, сунув меч в ножны, протянул руку, чтобы помочь парню подняться.

Он вовремя заметил, как жалобное выражение в глазах юнца сменилось опасным блеском. Словно атакующая змея взметнулась рука с остро заточенным куском стали. Джон успел повернуться боком и удар, метивший в пах, рассек бедро. В следующий миг выхваченный из ножен клинок по рукоять вошел в грудь вероломного воина. Арена взорвалась криками восторга и Джон, криво усмехнувшись, заковылял к воротам. Краем глаза он увидел небольшое окошко под нижними скамьями. За решеткой виднелось женское лицо, обрамленное рыжими волосами. Поймав взгляд Джона, Соня закатила глаза и постучала по лбу костяшками пальцев.

-Удивляюсь, как ты дожил до своих лет, - заявила Соня, когда Джон вернулся в камеру,- надо же такое придумать – играть в благородство перед этим недомерком.

-Я не хотел его убивать на потеху этому сброду,- зло буркнул Джон, пытаясь остановить кровь.

-Ага, а вот он хотел,- парировала Соня,- это же заморанец, предательство у них в крови. В Заморе начинают воровать в пять лет, сводничать в восемь, а в десять – резать глотки.

-Не сказал бы, что он умеет убивать,- хмыкнул Джон.

-А их этому учат не на поле боя,- ответила Соня,- вот встреться вы в шадизарских трущобах.

-Хватит болтать!- в коридор ввалился тюремщик в сопровождении нескольких стражников,- эй, рыжая! Твоя очередь!

-Уже иду, сладкий, - рассмеялась девушка и, подмигнув скрипнувшему зубами Джону, вышла в распахнутую дверь. Спустя несколько мгновений через окошко в ее камере донесся торжествующий рев,- здешняя публика любила рыжеволосую воительницу.

В камере Джона не имелось окон, да и если бы и были, он все равно не смог бы увидеть очередной поединок, так как стены его каморки не соприкасались с ареной. Но он слышал лязг мечей, рев толпы и воинственные крики Сони, сопровождаемые злой руганью на грубом наречии. На нем говорили асиры – воинственное варварское племя, родственное рыжим ванирам, но отличающееся от них золотистыми волосами. Джон неплохо узнал этот народ - он уже несколько раз сходился с сынами Асгарда на арене. И хотя он и побеждал, каждый такой бой давался Королю Севера нелегко – светловолосые воины были свирепее самого дикого из Одичалых.

Доводилось ему сражаться и с ванирами и с иббенийцами и с низкорослыми смуглыми людьми с раскосыми глазами – Джон узнал, что их именуют гирканцами. Чуть ли не каждый день, ему предстояло два-три боя, если только он не получал рану, как сегодня. Только тогда тюремщики давали ему отлежаться, давая несколько чистых тряпиц да кувшин с крепким пойлом, отвратительным на вкус, но прижигающим рану как огнем. Так что сегодня Джон мог отдохнуть и послушать как сражаются другие. Судя по доносящимся звукам бой оказался яростным, но недолгим: резко ускорившийся лязг стали, затем короткий вскрик и тут же - рев, напоминающий рык смертельно раненого медведя. Он оборвался смачным хрустом, с каким сталь врезается в плоть и кости и тут же последовал глухой стук, с каким падает отрубленная голова. Джон усмехнулся, вспомнив те два раза, когда ему удалось увидеть сражающуюся Соню. Первый раз ей попался великан-ванир, второй - крепкий светловолосый воин, обликом и поведением напомнивший Джону рыцарей Вестероса. Оба оказались опытными бойцами, явно прошедшими не одну битву: ванир напирал с яростью дикого вепря, размахивая, словно перышком огромной секирой, покрытой насечкой рун. Рыцарь сражался сосредоточенно и хладнокровно, не тратя сил понапрасну и ожидая, когда противник сделает ошибку. Но и варвар и цивилизованный воин в итоге спасовали перед смертельным танцем плоти, крови и стали, который начинала рыжая воительница, едва в ее руке оказывался клинок. Быстрая словно молния и столь же смертоносная, она легко уклонялась от более массивных противников, но сама не упуская ни одной их оплошки, находя малейшие бреши в защите. И лишь когда ее враг ослабевал от потери крови из множества ран, Соня переходила в наступление, выплескиваясь разом в одной стремительной, неудержимой атаке. Смертельного и завораживаюшего вихря , в котором сливалась острая сталь и обнаженное женское тело, не пережил еще ни один боец.

Вот и сейчас скрипнула дверь и Соня, в сопровождении стражников, прошла в свою камеру. Как всегда на ней почти не было одежды, кроме округлых стальных нагрудников и короткой повязки, почти не скрывавшей красоты стройного сильного тела. Обнаженная кожа ее блестела от пота и крови, но крови чужой - у самой Сони Джон заметил лишь несколько царапин. В одной руке она держала кувшин все с тем же крепким пойлом, во второй - жареную баранью ногу, от которой отрывала зубами огромные куски.

- Я тут подслушала, о чем говорят на трибунах,- сказала она с набитым ртом,- похоже на сегодня этот бой последний. А следующий будет только через три дня – и у тебя тоже.

-Из-за раны?- спросил Джон.

-Угу,- она сделала большой глоток,- Туони хочет, чтобы ты показал себя на арене во всем блеске. Да и мне отдых не помешает – все бои, что были здесь ранее, покажутся тебе детской забавой, по сравнению с тем, что нас ждет.

-Почему это? - спросил Джон.

-Потому что королева Вамматар, чтобы ей родить ежа и гюрзу одновременно, скоро возвращается в Сариолу. Наверняка она захочет посмотреть на нас – и Туони позаботиться, чтобы мы предстали в лучшем виде. Для тебя и меня приберегут все самое лучшее, что только есть в этом гадском цирке – и будь уверен, что в Стране Колдунов найдут, чем нас удивить.

Вот в этом Джон нисколько не сомневался, памятуя о путешествии на корабле Вамматар. Самой королевы он не видел с тех пор, как угодил за решетку: по словам Сони, Халога, замок Вамматар, находился слишком далеко отсюда, на западных границах Гипербореи. После долгого отсутствия, Вамматар решила заняться делами родных краев, оставив в Сариоле своего помощника Туони – того самого колдуна, что наблюдал за боем Джона с заморанцем. Однако тень Королевы Ночи нависала над городом даже в ее отсутствие: ходили слухи о большой войне в Асгарде, в ходе которой ристалища Сариолы наполнялись пленниками-асирами.

Все это рассказывала Соня, время от времени перекидывавшаяся парой слов со стражниками и другими бойцами. Камеры Джона и Сони находились напротив друг друга и теперь, когда бои прекратились, обоим бойцам оставалось только болтать целыми днями. Джон рассказывал Соне о Вестеросе: о Винтефелле и всем Севере, о Старках, Болтонах, Ланнистерах и Таргариенах, о Ночном Дозоре и Стене. И о надвигавшейся из-за Стены угрозе, желающей обратить весь мир в скопище рассыпающейся, гниющей плоти, приводимой в движение той жуткой и неумолимой силой, которой ныне овладела королева Вамматар.

Соня же рассказывала Джону о своем мире, о странах к югу от Гипербореи: Бритунии, Заморе, Немедии, Туране. Последнее королевство, по описанию чем-то напоминавшее Дорн, по слухам куда-то сгинуло, также как и обширная степь, именуемая Гирканской, где некогда родилась рыжеволосая воительница. Своего отца она никогда не знала, а мать – гирканская красавица знатного рода, - погибла, когда на их становище напали разбойники. В двенадцать лет Соня осталась одна в степи, но сумела и выжить и овладеть разбойничьим ремеслом. Когда Соне исполнилось двадцать она уже командовала бандитской шайкой тревожившей границы Турана, Заморы, Бритунии и Гипербореи. Они как раз возвращались из набега на северную страну, когда навстречу им хлынуло Студеное Море. Все соратники Сони утонули, только девушка, некогда бороздившая с пиратами море Вилайет, сумела выплыть к небольшому архипелагу, образовавшемуся на месте скалистой гряды. Там Соня прожила два месяца, пока ее не подобрал иббенийский китобой. Иббенийцы доставили ее в Гиперборею, а там, признав в девушке знаменитую разбойницу, отправили ее на арену с пафосным названием Ристалище Кольги.

На четвертый день, когда рана Джона почти зажила, в подземелье вновь появились стражники. Не говоря ни слова, они вывели Короля Севера из камеры и, проведя по коридору, вытолкнули на арену. Один из них вложил в руку Джона рукоять меча и северянин, бросив взгляд на него, удивленно поднял брови: это был Длинный Коготь.

-Выложись как следует чужестранец,- сказал стражник, перед тем как за ним захлопнулась дверь. Джон пожал плечами и огляделся: скамьи над ними переполняли зрители, с жадным любопытством рассматривавшие гладиатора. Джон заметил, что людей больше чем обычно: не только гипербореи, но и рыжеволосые ваниры и светловолосые асиры, в доспехах и рогатых шлемах, покрытых позолотой и причудливыми узорами. На рукоятях их мечей переливались драгоценные камни, также как и на массивных золотых браслетах, охватывавших запястья. Осушая окованные золотом бычьи рога, варвары смеялись и сквернословили, терзая зубами жареное мясо, которое разносили рабы. Джон понял, что эти вожди северян были союзниками Вамматар, приглашенные разделить ее торжество и полюбоваться зрелищем.

Сама Вамматар тоже была тут: облаченная в черное одеяние, она восседала на троне из человеческих костей и черепов. Рядом с ней, подобострастно изогнувшись, стоял Туони, шепча что-то на ухо своей королеве и бросая быстрые взгляды на Джона. Холодная улыбка искривила губы королевы Гипербореи и она медленно подняла руку. В один миг стихли все разговоры и в наступившей тишине воздух прорезал звук боевого рога. Ворота, находившееся прямо под ложей Вамматар, распахнулись и оттуда с диким рыком вынеслось нечто огромное, поросшее серой шерстью. На уродливой морде выделялись вывернутые ноздри и огромная пасть с отвисшими губами. Когда тварь рычала, ее широкий плоский нос морщился, словно у гигантской кошки, а рот-пещера открывал саблеподобные клыки. Ростом тварь была немногим ниже великанов Застенья, плечи и грудная клетка потрясали своей шириной, а передние лапы напоминали стволы деревьев.

Вот маленькие, налитые кровью глазки остановились на Джоне и тварь, издав очередной рык, кинулась на врага. Ужасная лапа с острыми черными когтями протянулась к нему и северянин, взмахнув мечом, рубанул со всех сил. Грозный рык сменился жалобным воем, когда валирийская сталь отсекла одну из чудовищных лап и фонтан крови ударил в лицо Джону. В этот же момент вторая лапа твари вцепилась в волосы Джона и дернула, чуть не сломав ему шею. Руки воина оставались свободны и его меч ходил взад-вперед как мясницкий нож, снова и снова вонзаясь в пах, живот и грудь противника. Гигантская обезьяна получила такое количество ударов, которого хватило бы, чтобы убить дюжину людей, но не было заметно, чтобы зверя ослабила потеря крови, струившейся ручьями из чудовищных ран. Невероятная сила чудовища постепенно одерживала верх над закаленными мускулами Короля Севера, противник подтаскивал его все ближе к чудовищной пасти, ощерившейся клыками. В отчаянии Джон снова ударил мечом, почувствовав, как лезвие по самую рукоять утопает в мохнатой груди. Страшная пасть, скалившаяся всего в нескольких дюймах от его лица судорожно захлопнулась и северянин упал на землю, отброшенный издыхающей тварью. Обезьяна зашаталась, опустилась на землю и по-человечески ухватилась за рукоять меча, торчащую из ее тела. По огромному туловищу прошла дрожь, и оно застыло. Судорожно сжатая лапа держала несколько прядей черных волос, намокших от крови.

Арена взорвалась громкими криками, пока Джон, пошатываясь стоял на ногах, опершись на меч, чтобы не упасть. В застившем ему глаза кровом тумане он видел, как к нему выходят гиперборейцы. Один из них отобрал у него меч, двое других отвели его к краю арены и сунули в руки кружку с подогретым элем.

-Отдыхай, боец,- с некоторым даже сочувствием сказал один из них. Джон бросил взгляд наверх: среди вопящих, размахивающих руками зрителей, выделялась своим спокойствием королева Вамматар. Джон с вызовом посмотрел на нее и ведьма усмехнулась, поймав его взгляд. Вновь поднялась бледная длань и вновь раздался звук рога, возвещающего о начале нового боя.

Послышались быстрые шаги и на арену вышла Соня, с узким клинком в руке. Почти одновременно, напротив открылась другая дверь, выпуская второго бойца. Джон, несмотря на невероятную усталость, удивленно приподнял брови: на этот раз, против женщины воина выставили…тоже женщину. Еще моложе Сони, почти девчонка, с неровно остриженными черными волосами до плеч и вытянутым узким лицом. Из одежд она носила лишь грубый кожаный передник. Смугловатую кожу покрывали причудливые татуировки, - ярко-синие, как и холодные глаза юной воительницы. В руке девушка держала короткий обоюдоострый меч.

Прозвучал гонг и обе воительницы начали сходиться. Какое-то время они кружили друг против друга, затем девушка издала крик - жуткий, словно воронье карканье, - «Кроом!!!». В прыжке, столь быстром, что нельзя было уследить глазу, она обрушилась на Соню. Послышался звон стали - Соня, едва успела подставить меч, чтобы отразить нацеленный в глаза клинок, но острие все же черкнуло ее по щеке. Синие глаза вспыхнули хищным блеском при виде крови, и юная воительница обрушила на рыжую град ударов. Соня хватко отбивала все выпады девушки, сберегая силы и выжидая пока наступательный порыв противницы иссякнет. Черноволосая дикарка словно сошла с ума - она рубила, колола, то, пытаясь подрезать сухожилия на ногах, то метя в лицо, но всякий раз ее клинок ударялся о сталь в руках рыжей воительницы. Все же дикарке удалось оставить порез на бедре Сони, но тогда же девушка на миг раскрылась – и тут же поплатилась за это. Словно серая змея ударил короткий меч, располосовав левую грудь. Поток крови хлестнул на камни, но дикарка, словно не замечая этого, вновь ринулась в атаку. Однако боль и потеря крови сделали свое дело: удар, короткий крик, и выбитый из рук меч зазвенел о каменные плиты. Девчонка прокатилась по земле, подхватывая клинок, но подскочившая Соня разом покончила с ней ударом в сердце.

Одобрительный гул ознаменовал победу Сони, но рыжая не в пример своему обычному поведению не улыбалась: ее глаза метали молнии, губы шевелились, словно шепча ругательства. И Джон понимал ее - немного чести в победе над столь юной девушкой, хотя никто не упрекнул бы воительницу, что ей попался легкий противник. И все равно у Джона остался неприятный осадок - черноволосая забияка неожиданно напомнила ему Арью.

Вамматар смотрела на все это, снисходительно улыбаясь. Когда Соня повернулась к стражникам, удивленная, что ее не забирают с арены, королева-ведьма вытянула руку и несколько раз согнула указательный палец, словно маня к себе кого то. Губы ее шевельнулись, произнося заклинание и Джон с ужасом увидел, как глаза ведьмы замерцали сине-льдистым пламенем.

Соня вовремя почувствовала неладное, заслышав негромкий стук за спиной. Она обернулась и Джон впервые за все это время увидел в ее глазах замешательство: с камней поднималась только что убитая ею девушка, с глазами, горящими столь же синим огнем, как и у Королевы Мертвых. В руке она держала поднятый меч.

Вновь ударил гонг и восставшая из мертвых ринулась на Соню, сразу начав ее теснить у. Соня отчаянно отбивалась, но Джон чувствовал неуверенность в ее движениях. Мертвая девушка утратила былую ловкость, но приобрела полную нечувствительность к боли: несколько ран, серьезно ослабивших бы живого, ничуть не уменьшили силы ее ударов Соня же, получившая несколько легких ран, все больше выдыхалась, тогда как ее противница не чувствовала усталости. Медленно она теснила воительницу к стене, там, где у нее не было шансов увернуться.

Но Соня еще не исчерпала своей воли к победе. Из-за неудачно отраженного удара, она упала на одно колено и тут же, уклоняясь от обрушившегося на нее клинка, прокатилась по земле, одновременно рубанув вихта по колену. Мертвая закачалась, пытаясь сохранить равновесие: удар Сони отрубил ей ногу. Соня вскочив, обрушила меч на шею упыря. Мерцающая синими глазами голова покатилась по земле, но и обезглавленный вихт продолжал вслепую наносить удары, пока разъяренная Соня не изрубила мертвеца на куски.

Вамматар насмешливо похлопала и махнула стражникам. Те, выйдя на арену, быстро обезоружили шатавшуюся Соню и уложили ее рядом с Джоном. Первым делом она вырвала из его рук бурдюк сэлем и сделала большой глоток.

-Что я тебе говорила, Джон Сноу,- она подмигнула северянину,- здесь не соскучишься.

В этот день Соне и Джону больше не довелось выйти на арену – Вамматар явно решила, что они достаточно проявили себя в этих двух боях. Но и в подземелья их увели не сразу, словно решив показать обоим, с чем им придется иметь дело дальше. На арене сменялись все новые бойцы: асир ожесточенно режущийся с ваниром; иббениец рубящийся с уродливым обезьяноподобным существом, поросшим черной шерстью; гирканец, выставленный против татуированного дикаря,- тоже низкорослого и смуглого, но с иными чертами лица. Соня сказала, что этот народ зовется пиктами, проживает далеко на западе и всему миру известен своей дикостью и кровожадностью. Не уступали пикту в свирепости и черноволосые голубоглазые варвары, явно принадлежавшие к тому же племени, что и сражавшаяся с Соней девчонка. По словам рыжей воительницы этот народ зовется киммерийцами и тоже славится своей свирепостью и доблестью в бою.

Кроме людей и полулюдей, на арену выпускали и животных: так против двух асиров, мужчины и женщины, выпустили белого медведя. Одним взмахом могучей лапы зверь снес голову женщине, но мужчина, вооруженный огромной секирой сумел нанести медведю смертельный удар. Но, даже умирая, медведь не дал асиру насладиться своей победой: истекая кровью, последним отчаянным броском, он подмял человека под себя и могучие челюсти сомкнулись на горле варвара. Затем был бой сумеречного кота с киммерийцем, также закончившийся смертью обоих участников. Некий рыцарь был поставлен против исполинской обезьяны, напоминавшей ту, с которой сражался Джон, но поросшую темно-рыжим волосом. Воин продержался недолго – нанеся чудищу тяжелую рану, он в азарте подошел слишком близко - и тут же угодил в смертельный захват. Спустя миг обезьяна уже с рычанием терзала окровавленный труп.

Но даже со смертью одного из противников бой не заканчивался: развлекаясь, Вамматар то и дело подвергала бойцов жестокому испытанию, поднимая павших противников и заставляя бойца сражаться вновь. Лишь немногим удавалось выйти победителем дважды, посколько ходячую нежить нельзя было убить - лишь изрубить на куски.

Отдых продолжался недолго: на следующий день Джон и Соня уже с головой окунулись в кровавую бойню. Северянин выходил на арену пять раз: трижды его противниками были люди,- асир, киммериец и иббениец, - а также бурый медведь и уродливый полосатый зверь, напоминающий огромного волка. Соню вызывали на арену четыре раза – три раза против людей и один - против черной пантеры. Обоим довелось и по разу повторно убивать уже сраженного противника, поднятого колдовством коронованной ведьмы.

Под конец дня Джон окончательно понял, что имела в виду Соня, когда говорила «Добро пожаловать в Ад». Если и могло существовать Седьмое Пекло на земле, так только тут.

На следующий день стражники пришли только под вечер – сразу с десяток.

-Ты,- гипербореец указал на Джона и вдруг развернулся к Соне,- и ты тоже. Оба, на выход!

Недоумевающие Джон и Соня вышли из камер и их тут же обступили вооруженные до зубов гиперборейцы. В руках одного из них Джон заметил Длинный Коготь, другой держал кривой ятаган, которым часто сражалась Соня.

-Мы будем биться друг с другом? – напряженно спросила Соня.

-Не сегодня,- буркнул стражник,- сегодня вы будете биться вместе. Королева настолько восхищена вашим умением, что решила подобрать особого противника.

-Так щедро с ее стороны,- криво ухмыльнулась Соня.

-Хватит разговоров,- прикрикнул другой стражник,- шагайте.

Мучимый нехорошим предчувствием Джон прошел по коридору и вместе с Соней вышел на арену. Обоим вручили их оружие и захлопнули дверь. Джон обвел взглядом ряды скамей и насторожился еще больше: хотя сидения были полны народу, на них царила непривычная тишина. Он посмотрел на Соню и увидел, что она тоже напряжена до предела.

Вамматар сидела на своем обычном месте, надменно разглядывая пленников. Вот она подняла руку и над ареной разнесся удар гонга. В ответ ему послышался ужасающий рев из подземелий – и вслед за ними тяжелые звуки, словно наверх, тяжело переваливаясь, поднималось некое огромное неуклюжее существо.

-Приготовься,- бросила Соня, сжав рукоять ятагана так, что побелели костяшки пальцев. Рев раздался снова и в этот момент ворота распахнулись. На арену вывалилась чудовищная туша – и даже Джон оторопел при виде противника, подобранного им королевой-ведьмой.

Исполинская тварь напоминала помесь тюленя и выдры – вот только от кончика носа до кончика хвоста в ней было не менее тридцати футов в длину и не менее восьми футов в холке. Мощные лапы-ласты оканчивались огромными когтями. Огромная голова, покрытая иссиня-черной кожей, напоминала голову касатки, но острые клыки скорей походили на волчьи, - только в несколько раз больше. Могучую шею обрамлял воротник из длинных острых игл, как у огромного ежа. Длинный хвост, также усеянный иглами, нервно бил по бокам. Чудовище еще раз посмотрело на двух людей и, взревев, с неожиданной для такого огромного тела, прытью кинулось в атаку.

-Берегись!- крикнула Соня, отпрыгивая в сторону и обрушивая ятаган на переднюю лапу. Острый клинок разом отрубил кусок ласта, заставив чудовище яростно взвыть. Джону повезло меньше – обезумевшее от боли чудище, заметалось, хлеща вокруг себя хвостом. Один такой удар задел Джона - с такой силой, что северянин отлетел к стене. С трудом он поднялся, шипя от боли – на его счастье острые иглы на хвосте чудовища застряли в коже куртки, лишь неглубоко вонзившись в его тело. Сжав зубы, он с силой выдернул застрявшие в коже шипы и, не обращая внимания на заструившуюся кровь, снова кинулся в атаку. Меж тем чудовище, протяжно ревя, скачками надвигалась на мечущуюся Соню, отчаянными выпадами удерживавшую тварь на расстоянии. Но страшные челюсти клацали рядом с ее лицом и, хотя Соня несколько раз вонзала меч в огромную пасть, это только разозлило чудовище. Удар могучей лапы опрокинул Соню на землю и, хотя меч пробил ласт насквозь, клинок застрял в кости, а в следующий миг сильный толчок опрокинул девушку на землю. Жуткая тварь нависла над Соней, распахнулась чудовищная пасть, уже готовая сомкнуться на ее теле, когда чудовище вдруг взревело, замотав головой, словно бык стряхивающий назойливую муху. «Мухой» оказался Джон Сноу: воспользовавшись тем, что чудовище отвлеклось, он запрыгнул ему на спину и вонзил меч в жирный загривок. Второй рукой он вцепился в пучок игл и, не обращая внимания на острую боль, пронзившую его руку, раз за разом погружал валирийский клинок в тело чудовища, стараясь поразить жизненно важные органы. Но, хотя каждый удар клинка высвобождал целые фонтаны крови, толстая кожа и еще более толстый слой жира мешали нанести смертельный удар. Тогда Джон, выпустил загривок и, сжав тело твари ногами, выпрямился, держа меч обеими руками и с силой вогнал его в налитый кровью глаз. Монстр, взревев, поднялся на дыбы, шатаясь и тряся головой и Джон, не удержавшись слетел на землю, едва увернувшись от топчущихся рядом с его головой могучих лап. В этот миг, Соня, наконец, выдернув ятаган из передней лапы, изо всех сил наотмашь рубанула по открывшемуся перед ней мягкому брюху. Толстая кожа расселась широким разрезом, из которого на воительницу вывалились жирные внутренности. Чудом увернувшись из-под обрушившейся на нее туши, Сон прокатилась по земле и вскочила на ноги, готовая продолжать бой, несмотря на то, что ее меч остался в теле твари. Однако сейчас он ей бы не понадобился - на арене, в луже крови лежал издыхающий морской монстр, с распоротым брюхом и мечом в глазнице. Соня выпрямилась во весь рост и с вызовом осмотрела ряды скамей, задержавшись взглядом на Вамматар. Почти сразу рядом с ней встал, пошатываясь, залитый кровью Джон Сноу.

И тут же вся арена взорвалась приветственными криками победителям.

Вечером Джон и Соня получили королевский ужин: окровавленное, лишь слегка обжаренное сердце убитого ими зверя, оказавшееся на удивление сочным и вкусным. С аппетитом уплетая свою долю и запивая ее медовой брагой, Джон обратил внимание, что почти все соседние камеры пусты.

-Всех сожрала арена,- мрачно сказала Соня, когда Джон указал ей на это,- королева Вамматар не скупится для своих богов.

-Каких еще богов? – насторожился Джон.

-Ристалище недаром названо в честь Кольги,- пояснила Соня,- это старшая дочь Имира, хозяйка северных морей. Все кто погибает здесь, обрекаются ей в жертву.

-А те, кто выживает?- невольно спросил северянин. Соня посмотрела на него как на слабоумного.

-Не выживет никто,- сказала воительница,- один из стражников выболтал мне по пьяни, что будет дальше. Как только мы оправимся, нас снова выставят на арену и заставят драться друг с другом. Победителя Вамматар лично заколет на алтаре Кольги, вместе с остальными, кто выживет.

Джон выругался –он и раньше не особо рассчитывал выбраться отсюда живым, но тогда оставалась хоть какая-то неопределенность, а значит и надежда. Теперь и она растаяла без следа.

- А если мы откажемся сражаться?- после недолгого молчания спросил он.

-А нас и не спросят, - невесело усмехнулась Соня,- у этих колдунов есть одно паскудное зелье из мухоморов и спор черного лишайника. Тебе насильно вольют его в глотку и через десять ударов сердца ты будешь готов мне горло перегрызть. Как и я тебе.

-И что же, мы ничего не сможем сделать?! – воскликнул Джон. Соня искоса посмотрела на него, пожала плечами и снова приложилась к полному бурдюку.

Однако судьба все же дала им шанс. Из болтовни стражников Соня и Джон узнали, что их бой откладывается: королева Вамматар внезапно отбыла на юг с небольшой свитой, в некое Королевство именуемое Пограничным. Ожидалось, что ее не будет несколько дней – и этого времени Соне и Джону хватило, чтобы придумать план побега.

Для начала, когда им вместе с едой принесли еще по бурдюку браги, Джон и Соня вылили ее в отверстие в полу, предназначенное для естественных нужд. Остаток Джон вылил себе на голову и повалился на лежанку из соломы, притворившись спящим. Соня с неменьшим усердием принялась изображать пьяную, открыто домогаясь до молодого стражника, явно неравнодушного к прелестям воительницы.

-Я же знаю, что мне не выйти живой отсюда,- заплетающимся языком говорила она, цепляясь за прутья решетки,- так неужели ты откажешь смертнице в такой малости, Лайхо? Или я тебе не нравлюсь?

-Рыжая перестань,- стражник воровато оглянулся, боясь, что его услышат,- не хочу я.

-Не ври,- пьяно расхохоталась Соня,- не хочешь это?

Непослушными руками она принялась расстегивать на себе лиф, грязно ругаясь на не поддающиеся пальцам застежки. Наконец бронзовый нагрудник упал на пол и вырвавшиеся на свободу полные груди упруго качнулись перед обалдевшим стражником.

-Не нравится?- лукаво сказала Соня, прикрыв руками округлые полушария,- а если так?

Она потянулась к поясу и ее юбка упала последовала за нагрудником, оставив воительницу в чем мать родила. Соня небрежно отбросила ногой одежду, но и сама покачнулась, едва не упав на пол.

-Меня уже ноги не держат ноги,- сообщила она, усаживаясь на свою лежанку,- ну, хватит, не мучь меня. Или не видишь, что я вся горю от страсти?

Стражник, отбросив всякую осторожность, уже возился с ключами. Наконец, лязгнул замок и он, обезумев от похоти, ворвался в камеру, расстегивая на ходу штаны. Соня притянула его к себе, опустив руку к его паху. Стражник застонал, наваливаясь на Соню сверху, не заметив, как ее рука, легла на свисавший с его пояса короткий меч. Не успел стражник понять, что к чему, как Соня резко черкнула лезвием ему по горлу.

-Вставай,- запачканная кровью Соня выскочила из камеры,- времени мало!

Джона не нужно было просить дважды – он уже стоял у двери, жадно следя за тем, как Соня подбирает ключи. Наконец дверь с лязгом отворилась и Король Севера выскочил наружу. Двое пленников устремились по коридору, останавливаясь возле тех камер, где еще оставались пленники. Подобрав ключи и осторожно расталкивая спящих бойцов, Соня и Джон быстро объясняли, что к чему. Отказавшихся идти с ними не было - все уже хорошо знали, чем закончится их бои на арене.

К караульной комнате подошло не менее двадцати бойцов – лучшие из лучших, выдержавшие множество боев. В основном это были варвары – асиры и киммерийцы, лютой злобой ненавидящие гиперборейцев. Разъяренная толпа ворвалась в караулку, где коротали время за кувшином вина несколько стражников. Все они были при оружии, в отличие от гладиаторов, у которых на всех был только трофейный меч Сони. Нескольких варваров гиперборейцы успели убить, прежде чем пленники растерзали стражу голыми руками.

-Быстрее,- поторапливала их Соня,- скоро и остальные почуют, что к чему.

Рядом с караульной находилась оружейная комната, где бывшие гладиаторы расхватали оружие себе по вкусу. Джон взял Длинный Коготь и короткий кинжал с широким лезвием, Соня - ятаган и небольшой метательный топорик. После этого беглецы устремилась к воротам. Стоявших там стражников вырезали быстро, однако поднятый ими шум поднял на ноги все Ристалище. Послышался громкий топот, шум и громкие приказы, затем где-то вдалеке раздался топот лошадиных копыт.

-Надо спешить,- сказала Соня,- пока они не позвали колдунов.

Но не успели они отойти от ворот и двадцати шагов, когда сзади в их ряды ворвался стальной клин гиперборейских всадников. Воинственные крики, проклятия и предсмертные вопли смешались с топотом копыт, которыми гиперборейские кони топтали беглецов, пока их всадники рубили и кололи. Варвары не оставались в долгу, но лишь немногим, включая и Джона с Соней, удалось оторваться от погони и затеряться среди бесчисленных строек Сариолы.

-Теперь куда?- тяжело дыша, спросил Джон. Через его щеку тянулась длинная царапина, в сапоге хлюпала кровь, но серьезных повреждений вроде бы не было. Соню тоже покрывала кровь, но не ее, а гиперборейская.

-Без лошадей к горам нечего и соваться,- сказала она,- этот путь перекроют в первую очередь. Бежим к морю!

Сариола уже была на ногах: всюду слышался топот конских копыт, приказы командиров и крики испуганных обывателей, попавших под горячую руку. На счастье Джона и Сони остальные беглецы кинулись прорываться сообща и гиперборейцы, не разобравшись, кто устроил побоище, кинулись за ними. Варвары пытались уйти в горы, тогда как Соня и Джон, пробираясь самыми темными закоулками спускались к берегу.

На счастье беглецов порт еще толком не был обустроен: море, остановившееся у предгорий, затопило все низины, но многие скалы и холмы продолжали торчать над водой, создавая неудобства для кораблей. Именно поэтому суда оказались разбросаны на несколько миль вдоль берега. Соня и Джон выбрали стоявший на отшибе иббенийский китобой, бросивший якорь над затопленным оврагом. Над ним возвышался скалистый утес, до которого Соне и Джону пришлось добираться вплавь. Дождавшись темноты, они спрыгнули на палубу и, пробравшись в трюм, спрятались в пустых бочках, предназначенных для сбора ворвани.

Наутро, так никем и не замеченный китобой покинул порт, унося Джона и Соню из Страны Колдунов к богатым китовым пастбищам восточных областей Студеного Моря.

Re: Игра Дракона
 

Посол

Перед его глазами мелькнул пол из черного мрамора и он едва успел повернуть голову, чтобы не расквасить нос, когда его бесцеремонно вытряхнули из вонючего бочонка. От удара тело сотряслось так, что, казалось, из него вышибли все кости. Однако, переломов, похоже, не было, и он уже захотел подняться, когда тяжелый сапог опустился ему на шею.

-Моя королева,- послышался над головой глумливый голос,- у меня для вас новый дар.

Извернувшись, Тирион приподнял голову и встретился взглядом с пылающим торжеством глазами сестры. Серсея была одета в черное платье, украшенное узорчатым серебром на плечах. Изрядно отросшие светлые волосы венчала корона с изображением льва. Рядом с ней стоял человек в черной хламиде со знаком десницы на груди: Тирион ранее редко пересекался с Квиберном, но сразу узнал расстригу-мейстера.

На брата Серсея смотрела с глубочайшим отвращением, словно на ядовитое насекомое. Карлик ответил ей почти равнодушным взглядом: после всего, что он испытал на эуроновской «Молчаливой» презрение старшей сестры было последним из того, что он мог испугаться. Весь путь до Браавоса он проделал в грубо сколоченной клетке, подвешенной на мачте, прямо перед каютой Эурона. Кормили его раз в день, выдавая пинту воды и миску бурой жижи, пахнущей рыбой и омерзительной на вкус. Чуть ли не каждый пират, проходя мимо клетки, считал своим долгом как-то уязвить Тириона: тычком или уколом ножа – и насладиться ядовитой бранью карлика. Пиратов это веселило: они корчили рожи, издавая какие-то хрюкающие звуки, однако Тирион ни разу не слышал, чтобы с их уст сорвалось хоть одно слово. Разговаривал с ним лишь Эурон, не уставая расписывать Тириону, что с ним сделает Серсея, как только он попадет ей в руки. Тирион, впрочем, не оставался в долгу, рассказывая, что Серсея сделает с самим Эуроном, как только он перестанет быть ей полезным. Самого Эурона эти перебранки только забавляли, а карлику помогали отвлечься от невеселых мыслей о будущем.

Тирион надеялся, что в Браавосе их задержат, а его освободят, однако Эурон поступил хитрее: не доходя до Браавоса около двух миль, Железный флот встал на якорь в уютной бухте, а в Вольный Город отправилась одна «Молчаливая», с которой предусмотрительно сняли чуть живую Яру Грейджой. Когда ладья прошла между ног Титана, Эурон приказал запихнуть Тириона в бочонок – связанного и с кляпом во рту. Тирион чуть не задохнулся во время пребывания в бочонке, который трясли, толкали и перебрасывали с лодки на лодку. Когда его, полумертвого от пережитых испытаний, наконец, извлекли, он уже ехал с Эуроном на закрытой со всех сторон лодке, меж извилистых каналов Браавоса. Самого города Тирион, впрочем, так и не увидел: Эурон и ехавшие с ним два головореза, не давали карлику сделать и шагу. Они же снова запихнули его в бочонок - к счастью, на этот раз ненадолго, чтобы вскоре вытряхнуть пред царственные очи любимой сестрицы.

-Вы снова доказали,- процедила Серсея, не сводя взгляда с брата,- что вы верный друг Короны. И вы достойны великой награды – королевского дара.

-Я надеюсь, что мне недолго осталось ждать,- в наглой усмешке послышались нотки раздражения,- давно пора закрепить наш союз браком.

Его сапог наступил на ухо Тириона и карлик невольно вскрикнул от боли.

-Дайте ему встать,- Серсея повысила голос, - и оставьте нас.

-Я…

-Несмотря на все его преступления, Тирион Ланнистер и брат королевы, - отчеканила Серсея,- и свой приговор он примет стоя. Вы получите, что желает ваше сердце…как только я вернусь в Вестерос. А пока ступайте.

Над ухом Тириона послышалось недовольное ворчание, но сапог Эурона все же убрался. Небрежно вздернув карлика на ноги и выдернув кляп из его рта, король Железных Островов поклонился и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

-Ты все также любезна, сестрица, - Тирион осторожно пощупал распухшее ухо,- разве так разговаривают с единственным союзником и будущим мужем? Джейме, кстати, знает?

-Ты тоже не изменился,- ответила Серсея, наливая вино из кувшина в два бокала пригубив из одного и отдавая второй Квиберну. Мейстер поднес бокал к губам Тириона и тот жадно отхлебнул, чувствуя как силы возвращаются в его тело.

-Тебе всегда нравится такой тип женщин верно, маленький братик? - Серсея только что не мурлыкала, наслаждаясь своей властью,- заморская шлюха, забывшая свое место.

-Только эту тебе не запугать, не избить и не заточить,- усмехнулся Тирион,- тебе она не по зубам, сестрица. И это ты сейчас за морем, а Дейнерис - в Вестеросе.

-Возможно,- процедила Серсея,- но ты-то здесь.

-Я десница королевы и ее полномочный посол,- заметил карлик,- то, что сделал твой головорез, не улучшит отношений между Дейнерис и Морским Владыкой. И с Железным Банком тоже.

-Того что Банк не знает, ему и не повредит,- усмехнулась Серсея.

-Вот только Банк знает,- неожиданно послышался голос от дверей. Серсея и Квиберн как по команде вскинули головы и даже Тирион выгнул шею, стараясь разглядеть нового гостя. Им оказался лысеющий мужчина, средних лет, в черном одеянии с кружевным жабо. Рядом с ним стояло два рослых воина, увешанных оружием с ног до головы.

-Несторис,- Серсея явно оказалась застигнута врасплох,- я не ждала вас…

-С вашей стороны было весьма любезно развлечь нашего гостя, - сказал агент,- но сейчас мы и сами можем оказать ему достойный прием. Я сам сопровожу его.

-Это маленькое чудовище убило моего сына и отца! - прошипела Серсея.

-Только отца,- вставил слово Тирион.

-Он преступник, лжец и предатель,- продолжала Серсея, - и он служит нашим врагам.

-Вашим врагам, - поправил ее Несторис,- Браавос не участвует в вашей войне с Дейнерис.

-Мы же договорились!- лицо Серсеи исказилось от злости.

-Железный Банк не давал обязательств по вашим семейным ссорам,- сказал Несторис,- сейчас же этот человек – гость Морского Владыки.

-Предатель!- словно выплюнула Серсея.

-Осторожнее ваше Величество,- произнес Несторис,- не стоит говорить того, о чем вы можете пожалеть. Помните, мы говорили о ставках? Железный Банк все еще рассматривает разные варианты и в ваших интересах оставаться в числе наших приоритетов. Пойдемте, сир Тирион.

Один из его спутников достал кинжал и разрезал веревки связывающие руки карлика. Тот еще раз посмотрел на кипящую от злости Серсеи и, не удержавшись, скорчил ей рожу. Лицо Серсеи дернулось, но Квиберн что-то шепнул ей на ухо и она сдержалась. Это Тириону не понравилось – спокойная Серсея опаснее всего.

-Можете забирать его, коль вы так боитесь девчонки Таргариенов, - презрительно сказала Серсея,- но если вы помните наш разговор в Красном Замке, то помните и то, что я вам сказала тогда. Не забывайте, кто всегда платит по счетам.

-Я ничего не забываю,- кивнул Несторис,- до встречи, Ваше Величество.

Он развернулся и исчез за дверью. За ним, бросив напоследок взгляд на провожавшую его ненавидящим взором Серсею, выскочил и Тирион.

-Надеюсь, что это…недоразумение не повлияет на успех наших переговоров.

Большая барка с резным изображением русалки на носу, шла по широкому каналу меж бесчисленных островов, сплошь застроенных пятиэтажными домами, и проплывая под выгнутыми мостами, украшенных причудливыми резными узорами. В каюте за накрытым столом сидели Тирион, уже переодетый в выданную ему чистую одежду, и Тихо Несторис. Ел и пил один Тирион – агент Железного Банка не признавал вина и едва притронулся к еде.

-Недоразумение, - Тирион высосал очередную устрицу и бросил на пол пустую раковину,- не уверен, что королева Дейнерис так расценит похищение ее десницы.

– Эурон Грейджой без сомнения действовал по своей воле,- пожал плечами Несторис,- уверен, что он будет строго наказан своей королевой.

-Узурпаторшей, убийцей и врагом Короны, вы хотели сказать?

-Ваша сестра говорит о Дейнерис Таргариен то же самое,- парировал Несторис,- Железный Банк не собираются выяснять, кто из них больше заслуживает таких слов. Мы слышали разное о разных королях Вестероса, но слова это ветер. Мы предпочитаем доверять цифрам.

- О, цифры,- Тирион прожевал кусок закопченного угря и запил его вином,- я был мастером над монетой и понимаю о чем вы. Как вам такие цифры – пятьдесят тысяч дотракийцев, три тысячи Безупречных и два дракона? Лордов Вестероса они весьма впечатлили: Королевские Земли и Речные Земли уже присягнули Дейнерис Таргариен, а Север и Долина присягнут в ближайшее время - я был на переговорах и слышал это согласие. Вслед за Севером, последует и Долина. Штормовые Земли и Простор, скорей всего, тоже мирно перейдут под руку Дейнерис.

-«Скоро», «скорей всего», «в ближайшее время»,- Тихо покачал головой,- может вы и правы, но мы предпочитаем обсуждать то, что уже свершилось. И даже если так все пойдет, как вы сказали – Дорн, Железные Острова и Запад не сдадутся так легко.

-Вы же понимаете, что это лишь вопрос времени,- сказал Тирион,- рано или поздно весь Вестерос склонится перед Дейнерис, вопрос лишь в том, как быстро это случится. Выдача моей сестры поможет ускорить этот процесс и избежать ненужных жертв.

- Обычно мы не торопимся с такими решениями,- сказал Несторис,- Серсея Ланнистер проявила себя вполне договороспособным партнером. Она выплатила полностью долг Короны, оставшийся еще со времен короля Роберта.

-Золото, взятое в разграбленном Просторе,- заметил Тирион,- вы же понимаете, что второй раз Серсее не удастся провернуть подобное. Денег у нее больше нет, рудники Утеса иссякли и золото нашей семьи больше не может выигрывать войны. Чем она отдаст новый займ, чтобы продолжать уже проигранную войну.

-Вы так уверены, что она проиграет?

-Вы сами понимаете, что у нее нет шансов против драконов. Ни у кого их нет.

-Как знать,- пожал плечами Тихо,- у Дейнерис их было три, а осталось два.

-Хотите повторить?- прищурился Тирион,- тот дракон обошелся Серсее в потерю столицы и половины войска. Думаете, Браавос защищен лучше? При том, что у вас даже нет дикого огня.

-У Браавоса есть множество иных методов защиты,- сказал Несторис,- и не все они вам известны. Но стоит ли угрожать друг другу, когда у нас так много тем для обсуждения. Серсея - не самая большая ваша проблема. Север…и Восток – там есть общие для нас угрозы.

-Разговор об этом выходит за рамки данного мне поручения,- ответил Тирион.

-Возможно, стоит раздвинуть эти рамки,- улыбнулся Несторис, - в конце концов, ваша сестра, находясь в Браавосе, ничем не навредит Дейнерис Таргариен. А проблемы, о которых я говорю, они более…масштабны.

-Этим обсуждением в наши переговоры вносится новый фактор,- Тирион отбросил очередную раковину и сполоснул пальцы в пиале с ароматной водой,- мне нужно переговорить с королевой.

-Само собой,- улыбнулся Несторис,- она, кстати, весьма беспокоится о вашей судьбе. Настолько, что прислала галею в Браавос. Она уже стоит в Мусорной Гавани, хотя, разумеется, мы скоро переместим ее в Пурпурную Гавань. Но уже сейчас вы вполне можете отправить ворона к Дейнерис, чтобы оповестить ее о нашем предложении.

Тихо встал и поманил Тириона к выходу из каюты. Тирион вышел на палубу и увидел, что барка остановилась в порту, сплошь заполненном кораблями – массивными китобоями иббенийцев, лебедиными кораблями летнийцев, карраками, галеями и баркасами из Вольных Городов и Вестероса. Среди этих судов, особенно выделялась огромная галея – с гордо реющим знаменем с трехглавым драконом. А через несколько кораблей от нее, - Тирион невольно дернулся,- стояла хорошо знакомая ему ладья с черными парусами и золотым кракеном.

-Не стоит беспокоиться насчет него,- Тихо верно истолковал взгляд карлика,- после инцидента с вами Железнорожденные взяты под особое наблюдение и Эурон об этом знает. Будьте уверены, он больше не посмеет строить козни против вас.

- Я перестану беспокоиться только когда увижу этого мерзавца на рее собственного корабля,- буркнул Тирион. Он распрощался с Несторисом и двинулся в сторону вестеросской галеи. Там уже заметили его,- кто-то на носу махал рукой, а на воду уже спускали шлюпку. Тирион помахал рукой в ответ и ускорил шаг, выходя на один из выдающихся в море причалов. Краем глаза он увидел, как с одного из стоявших неподалеку летнийских кораблей тоже спустили шлюпку. Она прошла мимо причала, футах в тридцати от Тириона. Карлик невольно задержался взглядом на одном из пассажиров этой лодки: среди черных как смоль, гребцов, рослых и отлично сложенных, неподвижно сидел морщинистый старик, тоже чернокожий. В отличие от гребцов, облаченных в плащи из разноцветных перьев, он носил лишь скудную набедренную повязку. Черную кожу покрывали замысловатые татуировки, с шеи свисали амулеты из клыков хищников и человеческих костей. Словно заметив взгляд Тирион, старик посмотрел на карлика и тот увидел его глаза – холодные и неподвижные, как у змеи. Впрочем, старик тут же отвернулся и что-то выкрикнул, явно поторапливая гребцов. Тирион с удивлением увидел, что шлюпка движется к «Молчаливой». Хотя, что удивительного: на корабле Эурона собран разбойный люд со всего мира и кто знает, какие дела у пиратского капитана с Летними Островами.

-Лорд Тирион,- позади послышался женский голос и карлик, развернувшись, застыл, чувствуя как его рот сам собой расплывается в улыбке. У причала остановилась богато изукрашенная барка, где на резной скамейке сидела очаровательная черноволосая девушка. Черное с золотым платье подчеркивало волнующие изгибы фигуры, а от ее улыбки Тирион невольно сглотнул слюну.

-Мои друзья посоветовали мне познакомиться с вами,- без обиняков сказала девушка,- приятно встретить нового образованного человека. Я Поэтесса – вы любите поэзию?

Она подала ему книгу и Тирион машинально взял ее, чувствуя, как заколотилось его сердце, едва ее рука коснулась его пальцев. Бросил взгляд на обложку - название ничего не говорило ему.

-У себя дома я слыл великим знатоком книг,- небрежно сказал он, возвращая книгу девушке и подавая ей руку,- думаю, мы можем продолжить этот разговор на моем судне.

Поэтесса снова улыбнулась и, элегантно изогнувшись, взяла его маленькую ладошку, выходя из барки. Вместе они взошли на борт причалившей лодки, гребцы которой, не спрашивая лишнего, развернули ее к вестеросской галее. Оживленно болтая с очаровательной и умной девушкой, Тирион и думать забыл о странном старике с черной кожей.

Re: Игра Дракона
 

Лорд

- Белая Гавань – ключ к Северу! Захватим ее и Винтерфелл падет сам.


Петир Бейлиш нервничал, что и пытался скрыть нарочито бодрым, уверенным тоном. Однако пальцы, касавшиеся вышитой на ткани карты, слегка дрожали, на лбу выступили капли пота – впрочем, возможно, это было из-за жаркого натопленного камина в главном чертоге Хорнвуда.

- Единственный город на Севере,- продолжал Бейлиш,- и самый большой порт. Все товары из Королевской Гавани, Чаячьего Города, из Вольных Городов - все, что поступает с юга достанется королеве Вамматар. Но главное – это поможет нам установить связь с Долиной.

-И кому мы там нужны? - подал голос Рамси.

-Я Лорд-Протектор Долины,- Бейлиш изо всех сил старался, чтобы его голос звучал уверенно, но получалось у него это все хуже,- мы можем объединить земли подвластные Королеве.

-Лорды Долины присягнули Сансе Старк,- мстительно произнес Рамси,- они больше не признают вас протектором. Вы объявлены изменником, узурпатором и заочно приговорены к смерти.

-Стоит мне только добраться до Долины и все изменится,- почти выкрикнул Бейлиш,- Роберт Аррен прислушивается ко мне.


-Стоит вам добраться до Долины, как вам отрубят голову за измену, - с ленцой протянул Рамси,- если только этого не придется сделать тут.

Бейлиш посмотрел на него со смесью бессильной злобы и суеверного страха, на что Рамси ответил не менее злобным взглядом. Он не забыл и не простил этого выскочку с юга, укравшего у Рамси победу в Битве Бастардов. Сам же Бейлиш был явно ошарашен неожиданным воскрешением растерзанного собственными собаками Болтонского Бастарда. Какое-то время он надеялся, что это какой-то хитрый трюк гиперборейцев, выдавших за Рамси какого-то самозванца. Однако первый же разговор все расставил на свои места и Бейлишу пришлось признать, что под личиной молодого воина из Одичалых и впрямь скрывается лорд Дредфорта.

Он и сам еще не привык к новому телу, с почти детским восторгом смотря как сжимаются и разжимаются пальцы, - обычные человеческие пальцы, а не когти собаки. Открывать рот и наслаждаться голосом вместо собачьего лая, долгое время бывшего единственным доступным ему звуком. Все что ранее казалось само собой разумеющимся, неотъемлемой частью его самого, предстало теперь как хрупкое сокровище, способное быть отнято – но и возвращено тоже.

Еще месяц назад человеческий разум в его голове балансировал на грани, за которой не было возврата. Черная магия пришельцев с далекого востока остановила растворение в зверином рассудке: для этого пса несколько раз в день кормили соком чардрева из богорощи Дредфорта, смешанным с кровью и мозгами живых людей. Наверное, над этой кашицей читались и какие-то заклинания – так или иначе они восстанавливали ясность мышления, добавляя к звериной хитрости, изощренный ум и прежние жестокие пристрастия. Вскоре он в достаточной мере обрел себя прежнего, чтобы помочь королеве Гипербореи расширить свои владения.

Замок Хорнвуд он знал неплохо - еще когда он пленил вдову прежнего лорда Хорнвуда, Донеллу. Он и сейчас с удовольствием вспоминал это свое действо - после нескольких часов проведенных с бастардом Русе Болтона, пусть и немолодая, но все еще привлекательная женщина превратилась в хнычущую старуху, готовую выполнить любую прихоть своего господина. Он с удовольствием вспоминал, как она, рыдая, ползала в грязи и дерьме, цепляясь окровавленными пальцами за сапоги бастарда и готовая на любое унижение, лишь бы прекратились издевательства. Рамси заставил леди Донеллу поклясться перед сердце-деревом, и в ту же ночь при свидетелях лёг с ней в брачную постель. Ее пальцы,- те, что остались,- едва слушались женщину, когда Донелла подписала завещание, назначив Рамси своим наследником, и приложила свою печать. После этого он с удовольствием выбросил ее, как износившуюся одежду. Следующую ночь он провел с Карси и Мирандой, которые помогли ему забыть дряблые прелести престарелой "женушки". Саму вдову Рамси запер её в башню, где и уморил голодом, тогда как Хорнвуд достался ему. После того, как Винтерфелл был отбит Старками, а сам Рамси растерзан собаками, Хорнвуд отдали Лоренсу Сноу, бастарду лорда Халиса Хорнвуда. Джон Сноу узаконил бастарда, ставшего полноправным Лордом Хорнвуда, однако свой замок он знал плохо, поскольку большую часть жизни провел воспитываясь у Гловеров в Темнолесье. Рамси же, бегая с Мирандой и своими собаками по Бараньим Лбам, досконально изучил и все окрестности и сам замок. Знал он и о глубокой трещине в северной стене замка - скрытой землей и почти невидимой сверху. Для человека этот лаз был бы слишком узок – но не для пса.

Глубокой ночью ублюдок в собачьем обличье пробрался к стене замка, в сопровождении двадцати мертвецов, посланных с ним новыми хозяевами Севера. Срывая с костей гнилую плоть, они упорно разрыхляли голыми костяшками мерзлую землю, пока, наконец, не расчистили ход настолько, что туда мог протиснуться отощавший пес. И все же он чуть не застрял, пока, обдирая все бока, пробирался под крепостной стеной. Вслед за ним ползли и мертвецы, оставлявшие на острых сколах чуть ли не половину оставшейся у них плоти. Но этого им хватило, чтобы, вырвавшись на поверхность, атаковать выставленную на ночь стражу. Застигнутые врасплох, перепуганные воины Хорнвудов, кинулись в бегство перед скалившими зубы мертвецами. Воспользовавшись общим переполохом, пес-Рамси скользнул к воротам и, напрягая все свои собачьи силы, сумел сбить массивный засов. Ворота распахнулись и в Хорнвуд ворвались все новые вихты, залегшие в обступивших замок холмах. А за вихтами, на сгнившей до костей лошади въехал Белый Ходок, с бородой покрытой морозным инеем, бесстрастно рассматривавший свои новые владения холодными синими глазами.

А на следующий день к замку подъехала новая процессия: во главе с белокурым всадником верхом на скагосском единороге и с лицом прикрытым маской из мамонтовой кости. Над Хорнвудом взмыл черный стяг с окровавленным пятном, знаменуя переход замка под власть Гиперборейской Империи и королевы Вамматар.

Лоренс Хорнвуд пал в сражении, растерзанный в клочья вихтами. Это немало опечалило колдуна, желавшего захватить лорда живьем. Рамси же только радовался – пребывать в теле бывшего бастарда, несмотря на филигранную изящность этого шага, его совсем не устраивало. Он хотел вернуться только под своим именем, столь долго внушавшим ужас всему Северу.

Через пару дней после захвата Хорнвуда, в богорощу замка вывели около тридцати молодых людей: из пленников по всему захваченному Северу, отобранных по внешности, росту и возрасту по большему или меньшему сходству с Рамси. Большой пес вышел перед ними, угрожающе рыча и всматриваясь в бледные лица. Он прошелся вдоль колонны несколько раз, обнюхивая каждого из претендентов, а потом вдруг вскочил на задние лапы и смачно лизнул в лицо выбранного парня – молодого Одичалого из какого-то людоедского племени. Двое гиперборейцев тут же вывели его из строя. Колдун в белой маске взмахнул рукой и с парня содрали одежду и набросили веревочную петлю на ноги. Спустя миг он уже качался на ветке чардрева вниз головой. Почти сразу же рядом закачался рычащий и щелкающий зубами пес.

То, что было дальше, осталось в памяти Рамси лишь как череда обрывочных, смутных, но невыразимо жутких воспоминаний. Он помнил костры зеленого пламени, вокруг которых кружились устрашающие фигуры в черных балахонах. Видел он и как за деревьями мелькали иные тени – белые, с горящими синими глазами. Видел лик чардрева, из глаз которого сочился кроваво-красный сок, стекавший в чашу из драконьего стекла, со странными символами на ободке. Слышал монотонные песнопения и удары бубна, под которые гиперборейцы резали глотки пленникам. А затем перед повешенными на дереве человеком и собакой появилась гибкая фигура в маске из слоновой кости. Блеснул острый нож и пес почувствовал быстрый укус стали в горло. Собачья кровь хлынула в чашу, смешиваясь с кровью из перерезанного горла дикаря. Последнее, что он помнил - оглушительный нелюдской хохот, сияние разноцветных всполохов и встающую над лесом исполинскую фигуру призрачной великанши.

Очнулся он лежа на земле, с острой болью в горле и дрожащий всем телом от непривычно резкого холода. По привычке перевернулся, пытаясь вскочить на четыре лапы и с изумлением увидел вместо них человеческие руки. Он посмотрел на себя - вместо привычной шерсти, он увидел голую кожу и человеческие ноги.

-Моя часть сделки выполнена,- Лоукки присел рядом с ним на корточки, с интересом рассматривая подопечного,- смотри не заставь меня разочароваться в своем выборе. Моя метка на твоем горле будет пострашнее удавки.

Он сделал странный жест рукой и прошептал несколько слов. Тут же сильная боль стиснула горло Рамси и, схватившись за него рукой, он с ужасом почувствовал как расползаются под пальцами края раны, тут же хлынувшей кровью. Лоукки сделал иной жест и края разреза заросли плотью.

-Принеси жертву богам,- бросил он, отходя от нового слуги,- не своим деревьям, но Истинным Богам Севера, Имиру и его дочерям.

Вот это Рамси было понятно – он достаточно нагляделся на обряды гиперборейцев, чтобы понять суть. Десяти оставшихся пленников он сначала освежевал, а потом вырвал сердца, которые пожрал живыми. Еще несколько дней после церемонии он вкушал из чаши с кровью и соком чардрева, прежде чем почувствовал, что окончательно освоился в новом теле.

Труднее было убедить бывших воинов Болтонов, тех, кого удалось собрать по деревням и замкам. Но, вспоминая об отце, о каких-то вещах, что знать мог только он, а главное своим поведением, Рамси убедил всех в своей подлинности. Тем более, что пересаженная суть, постепенно меняла и внешность Одичалого, придавая ему явное сходство с прежним Рамси. Вокруг и так творилось много странного, так что воины Болтонов поверили в возвращение своего лорда.

Сейчас же он убежденно отстаивал перед Лоукки уже свой план ведения войны на Севере.

-Сердце Севера – Винтерфелл, - убеждал он,- кто владеет им, тот владеет всем Королевством. Хватит откусывать от Севера по кусочку, когда мы можем разом забрать все.

-Винтерфелл хорошо защищен,- возразил Мизинец,- там собраны основные силы Севера и Долины. Штурмовать его – безумие.

-Только не с нашими силами,- усмехнулся Рамси,- когда воины Старков и Арренов увидят войско Гипербореи, половина сразу сдастся. Другую же половину истребить будет легче.

-Джон Сноу немало им рассказал о том, что таится за Стеной,- покачал головой Бейлиш,- и в Винтерфелле наверняка знают, как обороняться. Я все же настаиваю на Белой Гавани.

Помимо них возле карты находилось еще трое лордов - Кархолда, Последнего Очага и собственно Хорнвуда. Правда, какое-то отношение к прежним домам, владевшим этими замками, имел разве что «Лорд Кархолда»: гипербореец Камоинен женился на Элис Карстарк. Наследницу дома, после нападения Вамматар, в заново отстроенном замке охранял усиленный гарнизон от Старков и Мандерли.Однако от нападения объединенного войска скаггов, ваниров, гиперборейцев и нечисти, приведенной Белыми Ходоками, замок все равно не устоял. Элис, разум которой повредился еще во время первого нападения, осталась на удивление спокойной: безропотно она выслушала то, какую судьбу ей готовят захватчики, без особого волнения приняла она и саму церемонию бракосочетания с гипеборейцем, принявшим имя Карстарков.

Двое других владельца замка не имели даже такого отношения к прежним хозяевам: после гибели всех Амберов, их замок достался Логгу, среднему сыну лорда Магнара со Скагоса. Замок Хорнвудов достался Сигвульфу Рогатому: знатному вану из числа наиболее верных приверженцев Магни и Вамматар. Именно эти дома, а также камнерожденные Скаггоса и воскрешенный лорд Болтон стали главной опорой Вамматар, которую сейчас представлял тут Лоукки, претендующий на титул Короля Севера.

Или Королевы – Рамси до сих пор пребывал в сомнениях по поводу пола Лоукки. Он выглядел достаточно стройным, пожалуй, даже изящным, чтобы оказаться женщиной, но с другой стороны всем гиперборейцам, была свойствена чрезмерная худоба, а просторные меховые одеяния Лоукки не давали возможности подробней разглядеть его фигуру. Его волосы были длинными, но этим отличались и иные гиперборейцы, также как и варвары. Лицо его всегда находилось под маской, а в ярко-зеленые глаза все старались не смотреть слишком долго, опасаясь колдовского проклятия. Даже по голосу нельзя было сказать ничего определенного, потому что он постоянно менялся: бас, больше подошедший бы старому медведю, вдруг сменялся нежным девичьим голоском или же приобретал сварливые нотки торговки с рынка.

Сейчас, впрочем, Лоукки молчал (или молчала?), втайне наслаждаясь перебранкой между Мизинцем и Рамси. Болтон уже заметил эту черту у Лоукки - сталкивать лбами своих вассалов, выгадывая на их соперничестве собственную выгоду. Скорей всего понимал и Мизинец, но это понимание ничего не давало им - их враждебность друг другу имела уже слишком глубокие корни, отнюдь не ограничивающиеся спором о направлении первого удара. Выигрывал же от этого противостояния только Лоукки.

Спор Мизинца и Рамси нарушило громкое карканье и в окно влетел большой ворон, усевшийся на плечо Лоукки. Пришлый колдун на удивление быстро освоил воронью почту, обращаясь с птицами не хуже опытных мейстеров. Поговаривали, что он умеет понимать их язык - и, глядя на то, как птица приблизила клюв к его уху, Рамси был склонен в это поверить. Другие говорили, что вороны Лоукки и не вороны вовсе, но об этом Рамси старался не думать.

-Похоже, что нам придется принять план лорда Дредфорта,- сказал Лоукки, «выслушав» птицу, - мои разведчики доложили, что войско Арренов вышло из Винтерфелла и двинулось вниз по Белому Ножу к Белой Гавани. Воевать с войском Мандерли и Ройса нам не желательно, тем более, что им могут прибыть подкрепления из Долины. Так что на Винтерфелл.

Он хлопнул в ладони, давая понять, что разговор окончен и трое новоявленных лордов Севера, поклонившись, вышли из чертога. Вслед за ними к двери направились и Рамси с Мизинцем.

-Рамси,- бросил Лоукки,- останься.

-Только лорд Болтон?- Мизинец ревниво обернулся,- а я?

-А вы нет,- улыбнулся Лоукки,- проследите за подготовкой к нашему походу. Вы будете командовать взятием замка - вы ведь лучше знаете Винтерфелл, чем я.

Мизинец довольно улыбнулся и, поклонившись, вышел вон не забыв бросить торжествующий взгляд на Рамси. Рамси возмущенно глянул на Лоукки.

-Этот сводник не сможет взять и курятник ,- сказал Рамси,- я знаю Винтерфелл не хуже и у меня всяко больше военного опыта. Я должен быть там.

-Ты должен делать только то, что я скажу,- спокойно произнес Лоукки и лицо Рамси дернулось, когда он проглотил обиду. Раньше с ним так разговаривал только отец - и он же был единственным, кто мог заставить бастарда испытать что-то похожее на страх. Отчасти из-за этого страха Рамси и убил Русе – вот только от сидящей перед ним твари не избавиться так просто. Он еще раз посмотрел Лоукки в глаза и привычно отвел взгляд в сторону, не в силах выдержать играющего в темно-зеленой глубине безумия. Губы гиперборейца тронула слабая улыбка.

-Наш лорд Бейлиш не знает о Винтерфелле кое-чего важного,- сказал он и Рамси весь подобрался, словно охотничья собака, почувствовав, как исчезает прежнее раздражение, - вместе с войском Долины в Белую Гавань вылетела и одна рыжая птичка. Думаю, ты не откажешься вернуть в Винтерфелл свою женушку.

Re: Игра Дракона
 

Генерал

Две армии стояли на берегах Громовой Реки, не решаясь вступать в бой и вместо этого обмениваясь оскорблениями и редкими выстрелами, не долетавшими до середины Саркосского Брода. Войско на левом берегу стояло под знаменем с Соколом Корзетты и Пылающим Сердцем. Шестьдесят тысяч воинов,- пехоты и конницы,- вывел на берега Громовой Эскадо, собравший всю знать со всей оставшейся ему верной Зингары. Не менее четверти от войска Эскадо составляли отряды, присланные Волантисом, прежде всего - десять тысяч фанатиков из храмовой стражи, выделявшихся среди остальной армии наконечниками копий в форме языка пламени. Были здесь и наемники, собранные со всего Вестероса, и лучники-ополченцы. Но главную ударную силу Эскадо составляла тридцатитысячная зингарская конница.

На противоположном, более низком, берегу спокойно созерцал вражеское воинство высокий всадник в черных доспехах. Над его головой реял черный стяг с золотым львом – король Конан больше не считал нужным скрываться от врагов. Не больше тридцати тысяч пришло под его знамя - да и то, больше половины этого войска составляли чужестранцы - пуантенцы и аргосцы. Стяг с леопардом, гербом Пуантена, а теперь уже и Зингары, развевался над правым флангом армии Конана и командовал им Олегаро, уступивший общее командование киммерийцу, многократно превосходящему его боевым опытом. Ударную силу армии Олегаро составляла пятитысячная пуантентская конница, кроме них отряды прислали и графы северной Зингары. Всего под началом Олегаро находилось около восьми тысяч.

Левое крыло составляли аргосцы - около пяти тысяч пехотинцев и две тысячи конницы. Только сам Конан, да некоторые его друзья из пиратов и торговцев Мессантии знали, как много золота из закромов прижимистых нуворишей утекло в королевский дворец, на взятки родственникам монарха, прежде чем король Ариостро дал себя убедить открыто выступить на стороне мятежников. Кроме того, уже на свои деньги, аргосское купечество наняло в Шеме и отряды лучников. Конан недолюбливал чернобородых шемитов за бесчеловечную жестокость, похоть и звериную ярость, но отказываться, разумеется, не стал – лучниками, несмотря ни на что, шемиты считались непревзойденными. Командовал этим войском аргосский генерал Марко Ипато.

Сам Конан командовал центром, основу которого составляло десять тысяч тяжелой кавалерии, снаряженной за счет баронов Лусианы. Немалую долю войска составляли аквилонские изгнанники, бывшие сторонники Конана бежавшие от жестокого правления Валерия. Пехоту Конана составляли пикинеры Гандерланда: в этой провинции, до последнего сопротивлявшейся Валерию, нашлось немало обездоленных воинов, охотно откликнувшиеся на зов спасшегося короля. Были тут и сами лусианцы: недолюбливавший магнатов-рабовладельцев, Конан не мог не признать их боевых качеств. Рослые светлоглазые отпрыски знатнейших родов Лусианы, с детства приученные к войне и охоте, закаленные как в пограничных стычках с аргосцами и разбойниками Рабирийских гор, так и в подавлении восстаний черных рабов. Их предводитель - наследник барона Римерио, юный Сезар произвел на Конана самое приятное впечатление: решительный, неглупый, явно разбирающийся в военном деле и при этом наслышанный о боевых подвигах короля Аквилонии, охотно вставший под его командование.

Кроме аквилонцев и лусианцев, под начало Конана встало и около двух тысяч рыцарей и копейщиков из Кофа, присланных Пелиасом. Сам маг покинул Конана, спешно отбыв по каким-то своим делам в Хоршемиш. Конан расстался с ним без сожаления - Пелиас немало помог ему, но воевать и дальше при поддержке черного колдовства и мерзких тварей из холмов Упырей претило варварской натуре короля Аквилонии.

Понадеявшись на свое численное превосходство, Эскадо решил атаковать первым. Над вражеской армией пронесся звук горна, больше напоминающий удар храмовых колоколов и и тут же, словно в ответ, поднялись и опустились копья с огненными языками. Распевая гимны Рглора, воинство Владыки Света ступило в реку. Конан усмехнулся и коротко бросил подъехавшему Марко.

-Стрелы!

Шемиты выступили вперед – туча стрел, взмыв над Громовой, почти застила восходящее солнце. Речные воды окрасились кровью, когда первые ряды храмовой стражи чуть ли не поголовно полегли на месте, но шествующие за ними фанатики, столь же непреклонно продолжали идти вперед. С противоположного берега также стреляли, однако дальность луков и меткость зингарцев явно уступали шемитским – их стрелы почти не долетали до воинства Конана. Но и шемиты не смогли остановить фанатиков Огненного Бога – только теперь Конан понял, почему Эскадо поставил их в авангард. Погибая сотнями, оставляя на своем пути груды окровавленных тел, они дошли до войска Конана. Шемиты, бесполезные в рукопашной, отступили, уступая место лусианскому ополчению. Их мечи и пики были короче копий храмовой стражи, однако боевой дух оказался не ниже, чем у фанатиков. Стоны, проклятия, лязг стали и хрип умирающих наполнили воздух. Лусианцы резали глотки волантийцам, стремясь добраться до врага, даже повиснув на длинных копьях стражников. На помощь Конан ввел кофийских копейщиков и и гандеров. Натиск волантийцев был страшен, но все же он не смог прорвать пехоты Конана – не помогли даже длинные копья, наносившие страшный урон в рядах оборонявшихся.

И все же пехоте Конана оказалось непросто выдержать яростный натиск фанатиков, готовых умереть, дабы сразу угодить в огненный рай своего бога. Немало храбрых кофитов, зингарцев, аквилонцев пали, прежде чем последний волантиец, истекая кровью, не рухнул на трупы погибших единоверцев. И в этот миг над рекой вновь пронесся звук горна и стоявшая на противоположном берегу конница устремилась на врага. Конан кивнул и стоявший рядом Сезар поднес к губам горн, протрубив наступление. Копейщики расступились и вся кавалерия Конана устремилась вперед, отчаянно желая схлестнуться в битве, что решит, наконец, исход этой войны.

Оба войска схлестнулись на середине реки с такой силой, что от лязга стали и воинственных криков, казалось, река выйдет из берегов. В передних рядах, размахивая огромными двуручным мечом, сеял смерть всадник в черных доспехах. Нанося страшные удары направо и налево, Конан упорно прорубался туда, где, окруженное лучшими из зингарских рыцарей, трепыхалось королевское знамя с огненным сердцем.

По бокам разворачивалась не менее грандиозное сражение. Наемники, схлестнувшиеся с войском Олегаро, побежали почти сразу, смешивая ряды наступавших за ними зингарских графов. Не сумев вовремя перегруппироваться, зингарцы оказались застигнуты врасплох и вскоре тоже побежали, обрушив весь правый фланг армии Эскадо. На левом фланге положение армии Конана было более опасным: аргосцы столкнулись с воинством, собранным зингарской знатью, не уступавшим аргосцам ни в боевом мастерстве, ни в вооружении, а общей воинственностью, даже превосходящим. Яростный натиск зингарцев был столь сокрушителен, что аргосцы, уступавшие им числом, чуть не побежали – особенно после того, как пал генерал Марко, сраженные зингарским копьем. Аргосский фланг выстоял лишь потом, что многие зингарцы увлекшись, в какой-то момент соступили с брода, начав тонуть на глубине. Их наступление, в буквальном смысле захлебнулось и этого хватило Конану, чтобы отправить на левый фланг Сезара, принявшего командование аргосцами. В итоге зингарцы, хоть и потеснили аргосский фланг Конана, прорвать его не смогли. Центр же, под командованием самого Эскадо, держался неплохо и какое-то время исход битвы был неясен, пока пуантенцы, обратившие в бегство правый фланг, не ударили во фланг. Двойного удара армия Эскадо уже не выдержала: ее шеренги смешались и в образовавшийся проем прорвались рыцари из Пуатена, рубя направо и налево страшными двуручными мечами. Конан, мчащийся во главе ударного отряда все же прорубил дорогу к Эскадо, к тому времени уже утратившему почти всю свою гвардию. При виде киммерийца король Зингары, первым ударил мечом, высекшим искры из шлема короля Аквилонии. В ответ Конан привстал на стременах, обрушивая сокрушительный удар на голову Эскадо. Однако в этот миг между двумя королями вломились зингарцы, в панике удирающие от преследующих их пуантенцев. Меч Конана расколол голову ошалевшего от страха рыцаря, с сорванным шлемом, спасшего, сам того не желая, ценой собственной жизни короля Зингары. Эскадо, не желая больше испытывать судьбу, развернул коня и, с остатками верных ему людей, устремился к прочь. Когда киммериец, отчаянно ругаясь, начал прорубаться к Эскадо, знамя с соколом и огненным сердцем, стремительно удалялось , бросая свою гибнущую армию.

Бегство короля окончательно деморализовало войско Эскадо: побежал даже левый фланг, до последнего теснивший аргосцев. Кровавый вал битвы прокатился через всю реку и выплеснулся на берег, уже кишевший зингарцами, спасающимися бегством. Кое-где еще вспыхивали отчаянные одиночные схватки, рыцари поднимали коней на дыбы, дрались и умирали. Но сторонники Эскадо были раздавлены, смяты и совершенно пали духом, не в силах организовать сплоченное сопротивление, устремляясь в бегство за собственным королем. Наступление армии Коннана обратилось преследованием, а преследование - беспощадным истреблением разбитого противника. Сам Конан, вместе с Олегаро, носился по берегу, стараясь остановить резню и пощадить тех, кто сдался в плен.

К полудню войско Эскадо прекратило свое существование, а сам он бежал, отдавая Конану и Олегаро всю центральную Зингару.

-Многие графы, оказавшись в плену готовы присягнуть мне,- говорил восторженный Олегаро,- они теперь не хотят и слышать об Эскадо и его красных жрецах. Народ, подстрекаемый жрецами Митры, восстал против новой веры и сейчас массово истребляет жрецов, также как и всех сторонников Эскадо. До самой Кордавы у него теперь нет поддержки.

-Но в Кордаве у него сильный гарнизон,- буркнул Конан, раздосадованный бегством короля,- и этот самый Волантис не так уж далеко. Со столицей нам ееще придется повозиться.

-Это ненадолго,- вмешался в разговор подъехавший Сезар,- после сегодняшней битвы у Эскадо сильно поубавилось сторонников. Думаю, едва наше войско подойдет к Кордаве, как сами горожане выдадут нам Эскадо.

-Хотелось бы верить,- сказал Конан,- но до тех пор, пока мы не…Так, а это еще кто?

Он указал на реку – по броду, огибая плывущие по течению трупы, мчался одинокий всадник. На попоне коня виднелись изображения льва и леопарда, что заставило воинство Конана расступиться, пуская его к королю. Конь всадника был в мыле, сам он тоже выглядел крайне изможденным. Конан узнал одного из рыцарей, оставленных им стеречь границу с Пуантеном.

-Беда, ваше величество,- сказал он, с трудом переводя дух,- Узурпатор Валерий…только что перешел Алиману…идет на юг….

Re: Игра Дракона
 

Видящий

Черным нетопырем спускалась ночь на Винтерфелл и в сгущавшемся морозном мраке, Сердце Севера ледяными пальцами стискивал страх перед ужасом с востока.

В глубине богорощи, на берегу горячего пруда, под исполинским чардревом, сидел темноволосый юноша с бледным лицом. Широко распахнутые глаза закатились: вместо зрачков в ночное небо пялились лишь слепые бельма. Но видели они много больше, чем у любого, кто ныне пребывал в замке, томимый страхом и неведением.

Большая белая птица беззвучно нарезала круги над Винтерфеллом. Желтые глаза не упускали ни больших огней на вершинах башен, ни сгрудившихся на открытом воздухе людей, греющихся у разожженных тут и там костров. Стоявшие на стенах воины, в ожидании неизбежного, напряженно вглядывались в заститый снегопадом горизонт…

Мало кто рассчитывал пережить эту ночь.

Большая круглая голова резко дернулась, реагируя на движение справа. Щелкнул крючковатый клюв и полярная сова спланировала на устремившуюся к замку черную птицу. Хрустнули птичьи кости в могучих когтях, брызнула кровь и Бран, с глухим стоном откинулся на спинку инвалидной коляске и на краткий миг проживая мучительную агонию растерзанной птицы.

Двое стражников испуганно переглянулись, кидая настороженные взгляды то на лицо Брана, искаженное смертной мукой то на стоящего за его спиной могучего воина. И без того не сильно привлекательные черты еще больше уродовал огромный ожог на поллица.

-Отправляйся на стену, Клиган,- негромко произнес Бран.

-Твоя сестра хотела, чтобы я охранял тебя,- пророкотал обожженный воин.

-Моя сестра хотела бы, чтобы ты был там, где от тебя будет больше пользы,- слабо усмехнулся Бран,- здесь я в безопасности больше чем где-либо в Винтерфелле.

Сандор неохотно повиновался этому приказу, коротким рыком велев стражникам следовать за ним. После похода за стену он прибился к Старкам - просто потому, что это было лучше, чем умирать под открытым небом на морозе. Сестры Старк приняли его неожиданно тепло – у каждой из них была своя история, связанная с Клиганом-младшим. Пес скорей бы умер, нежели признал, что испытывает к обеим сестрам сколь-нибудь теплые чувства и все же он, ворча и ругаясь, послушался Сансу, которая, покидая Винтерфелл, попросила Сандора охранять брата. Псу явно было не по душе выполнять роль сиделки при калеке, поэтому Бран и отпустил его, понимая, что Сандору больше по душе находиться в первых рядах. Большой ворчливый пес, привык рвать и терзать, а не сидеть в засаде выжидая, когда противник даст слабину.

Тем более, что от этого врага ожидать такого стоило меньше, чем от кого-либо.

С потерей Хорнвуда весь Север, восточнее Белого Ножа, окончательно отпал от Старков – даже Белая Гавань, все еще помнящая вассальную присягу, больше надеялась на помощь с юга, чем на Королей Зимы. Именно туда отправилась Санса Старк, надеясь присягнуть Дейнерис Таргариен, как было обговорено в послании, что направила ей Арья. Она говорила Брану, что у Дейнерис самое большое войско в Вестеросе, что Мать Драконов выжжет всю нечисть на Севере, но Бран лишь бесстрастно смотрел на сестру – в его видениях будущее представало не столь радостным.

И все же Санса уехала, оставив за главного брата, а по сути - Сандора Клигана: среди северян не нашлось более опытного воина, к тому же одним из первых столкнувшегося с угрозой, надвигающейся с Востока. Сейчас, впрочем, с ней познакомились многие: в Винтерфелле хватало беженцев из-за Белого Ножа - подданных Амберов, Карстарков, Хорнвудов. Они рассказывали жуткие вещи о тварях, все более вольготно чувствовавших себя на заметаемом снегом Севере. Один раз Санса отправила воинов к Дредфорту, чтобы дать бой окопавшейся там нечисти. Вернулись немногие – лорд Гловер, прибавивший после похода седины в волосах, заперся вместе с Сансой в Великом Чертоге и о чем-то говорил с ней до утра. Под утро Санса появилась в богороще с бледным, без единой кровинки лицом. Она не сказала в чем дело, но Бран и так знал причину. Именно тогда Санса окончательно решила отправиться в Белую Гавань.

В Винтерфелл тем временем продолжали прибывать беженцы: очень быстро Зимний Городок переполнился, однако люди все прибывали. Пару дней назад их всех пришлось пустить в Винтерфелл, поскольку ударившие снаружи холода, делали невозможными пребывание кого-либо за стенами. К тому же, все слишком хорошо понимали, что оставшись снаружи эти люди станут легкой добычей ледяной нежити. Их пустил, при условии, что все способные держать оружие – мужчины, женщины, дети – встанут на защиту замка.

Не только простолюдины в эти дни стягивались к стенам Винтерфелла: спасения тут искали и лорды из окрестных замков - Сервина, Барроутона, Златотравья, Темнолесья. В твердыню Севера потянулись и лорды с Горных Кланов, ибо нечисть появилась и в их горах. Все они понимали, что если падет Винтерфелл, то вскоре настанет и их черед. Бежать на юг, бросив все на Севере, они не решались, надеясь еще вернуться домой. Лишь самые дальние дома – Сероводье и Медвежий остров не ушли из родных гнезд, надеясь, что до них не достанет разыгравшееся на востоке лихо.

Пес, совместно с главами Домов, принялся за укрепление обороны замка, начатую еще Болтонами и продолженную Джоном и Сансой: в замок свозилось все съестное, что было в округе, также как и все запасы смолы и пакли. Джон, уходя на Север, все же успел по дороге отправить в замок груз драконьего стекла, взятого на Драконьем Камне с разрешения Дейнерис Таргариен. Сейчас же в Винтерфелле, мастера над оружием от всех замков, не покладая рук, работали с непривычным материалом, изготавливая наконечники для копий, стрел и каменных топоров. Вокруг замка углублялись рвы, спешно приводились в порядок стены и башни, где день и ночь несли стражу воины Старков.

Но много дальше самых зорких из дозорных видел Трехглазый Ворон, каждую ночь отправлявшийся в теле воронов на восток. Правда это было делать все труднее - его власть над птицами ослабевала, будто кто-то не менее сильный и хваткий подчинял их себе. Те же птицы, что оставались под властью Брана, непрестанно подвергались нападениям - или мертвых воронов или чудовища перепончатыми крыльями и острыми как иглы зубами. Этой мерзости появлялось на Севере все больше, хотя Бран так и не сумел выяснить откуда ее приводит его Противник.

Его самого Бран тоже видел не раз – худощавое существо в меховых одеяниях и маской из слоновой кости. Проникнуть под эту маску Бран так и не удалось, но и без этого он понял, что имеет дело с предводителем пришлой нечисти. Гипербореец все время пытался закрыть Брану глаза и часто ему это удавалось, но все же Трехглазый Ворон узнал о времени атаки на Винтерфелл и предупредить остальных.

Помимо видений в родных краях, все чаще Брану представали совсем иные картины.

Густой лес, непохожий ни на какой виденный Браном раньше. Могучие деревья, перевитые змеящимися лианами, незнакомые, пугающие своим видом звери. И смуглые, полуголые дикари, танцующие вокруг огромных костров, разожженных возле уродливых звероподобных идолов. Били бубны, слышались монотонные завывания, каменные и медные ножи терзали окровавленную людскую плоть. А потом в ночи проступали контуры исполинского, невыразимо жуткого лика и Бран слышал уже знакомое, страшное имя.

-Джеббал-Саг! Джеббал-Саг! Джеббал-Саг!!!

Многое говорили те уста, отверзавшиеся, казалось, отовсюду: на бледном лике Луны, на черной глади болот, в коре исполинских деревьев, наконец в непроглядной ночной тьме. Древний бог, - а Бран уже знал, кто такой Джеббал-Саг,- говорил с Трехглазым Вороном, обещая власть, славу и главное - здоровые, крепкие ноги, кои Бран давно не надеялся обрести. Бог даровал ему видения: Бран видел себя, крепко стоящим на ногах перед исполинским идолом. А вокруг валились на колени смуглые дикари и молитвенно простирали руки, выкрикивая имя Брана наряду с именами своих бесчисленных богов.

Эти картины представали его внутреннему взору все чаще, показывая Брану все новые и новые соблазны. И Трехглазому Ворону все чаще казалось, что Джеббал Саг требует от него за это совсем немногого: всего лишь обратить собственные умения во славу Темного Бога. И все больших усилий стоило Брану преодолеть эти вкрадчивые шептания, дабы вернуться в свое тело и вновь погрузиться в невеселые будни Винтерфелла.

Большой ворон, требовательно каркнув, опустился на стену рядом с высоким воином. Искоса тот посмотрел на севшую рядом птицу, и изуродованное лицо искривила мрачная усмешка.

-Посмотреть прилетел? Ну смотри?

Он вновь перевел взгляд на восток –где едва различимый в ночи горизонт, заволакивался снежной пеленой. Ветер швырнул белые хлопья в лицо, заставив Пса заслониться рукой. Когда же он вновь взглянул со стены, с его губ сорвалось крепкое ругательство.

На бывшем Королевском Тракте, словно из ниоткуда выросла жуткая фигура: бледный всадник на полусгнившем трупе лошади, с мерцавшими в ночи ярко-синими глазами. Взволнованные крики, разнесшиеся от Северных и Южных ворот, донесли весть, что и там появились Белые Ходоки. Снег повалил сильнее, поднялась метель и в ее завываниях послышались иные звуки, заставлявшие стыть в жилах кровь. За спинами трех всадников началось какое-то движение, бесчисленное множество мельтешащих, дергающихся тел. Словно множество звезд вспыхнули тысячи ярко-синих глаз, будто отразившихся от глаз Белых Ходоков.

-Седьмое Пекло,- выдохнул Пес и тут же рявкнул,- к оружию! К оружию, сукины дети!

С душераздирающим воем орда живых мертвецов кинулась на замок. Первую стену, которую не успели укрепить, пришлось оставить, закрепившись на второй, приведенной в относительный порядок. Вскоре мертвое войско, переполнив замерзший ров, приливной волной ударилось о вторую стену. Лишенные осадных лестниц, вообще каких-нибудь осадных приспособлений, мертвецы сбивались у стен замка в беспорядочную, судорожно шевелящуюся кучу разлагающейся бессмысленной плоти, по которой карабкались вверх все новые полчища. Бессмысленно лязгали челюсти мерзких тварей, пальцы скребли по каменным стенам и деревянным воротам, соскребая с пустых глазниц остатки плоти. Многие тащили с собой разное оружие, вплоть до палок и камней, которыми они молотили в ворота, пытаясь пробить дерево

- Давай!- крикнул Пес и невольно отшатнулся, когда рядом вспыхнул яркий язык пламени от подожженного горшка со смолой. Впрочем, пересилив себя, он вновь подступил к краю стены, с которого вниз обрушивались потоки огня. Мертвецы вспыхивали, словно подожженная ветошь: охваченные пламенем живые костры, метались из стороны в сторону, поджигая остальных. Однако вскоре поваливший стеной снег не дал пламени охватить все мертвое войско. Поднявшаяся метель завывала словно тысяча волков, но даже эти завывания не могли заглушить жуткие звуки исторгавшиеся из пастей оживших трупов. Вот среди вихтов появился гигант, размахивающий стволом вырванного с корнем дерева. С оглушительным грохотом импровизированный таран врезался в ворота, угрожающе затрещавшие от страшного удара. Вниз полетели огненные шары из пакли и вскоре великан уже метался исполинским костром, размахивая горящим поленом и поджигая остальных вихтов. Однако вскоре обстрел пришлось остановить: вместе с мертвецами начались заниматься уже и ворота – от катастрофы пока спасал только вновь усилившийся снег.

Но вот натиск на миг стих - над первой стеной поднялся жуткий силуэт с пылающими синими глазами. Длань Ходока, держащая нечто вроде копья, взметнулась вверх – и, словно по приказу, орды мертвецов кинулись на стены. Взбираясь на головы, цепляясь костяшками за малейшие выбоины в камне и дереве, они неуклонно карабкались вверх. Запасы смолы подходили к концу, кроме того, становилось все опаснее применять их из опасения поджечь ворота. Вскоре уже первые мертвецы, рыча и клацая зубами, стояли на стенах. Люди с удвоенной яростью кинулись на них, понимая, что стоит мертвецам укрепиться и натиск будет не остановить.

-Провались в Пекло, мерзкая тварь!- одним ударом меча Пес отрубил ближайшую лязгающую зубами голову, с пустыми глазницами и редкими волосами. Бестолково мечущееся безголовое тело зашаталось и, размахивая руками, рухнуло со стены. Однако на его место уже лезли десятки новых вихтов. Сандор словно безумный отрубал тянущиеся к нему руки, крушил трухлявые черепа, перерубая пополам тела, но все новые и новые твари лезли на стену, не чувствуя усталости и не ведая страха. Руки же Сандора, казалось, налились свинцом и ему становилось все труднее поднимать меч. Рядом кричал молодой лучник, разрываемый на части жуткими тварями, чуть поодаль та же судьба постигла седобородого воина, накрытого волной разлагающейся, бормочущей плоти. Глубокое отчаяние все больше накрывало сознание Сандора, все более отчетливо понимающего, что именно здесь он найдет свой конец.

Сидящий под чардревом Бран закатил глаза, привычно покидая тело и вливаясь в множество сознаний, затаившихся меж выбоин в камне. Стая воронов с громким карканьем взметнулась над Винтерфеллом, пролетев над колыхающейся под ними мертвой ордой и черным потоком обрушилась на Белого Ходока, облепив его со всех сторон. Острые клювы и когти терзали льдистую нежить, ошеломленную таким нападением. Защищаясь Иной вскинул руки - и птицы опали с его тела, падая с глухим стуком на землю: мертвые, промерзшие насмерть. И тут Пес почувствовал как его разума касается чужая мысль, сразу порождая в нем озарение.

-А ну, пошли вон! – очередной взмах меча разрубил сразу трех мертвецов, все еще терзавших тело лучника. Разбрасывая вихтов, Пес сорвал с трупа колчан, вытряхивая последнюю стрелу. Подхватив упавший лук, Пес вскинул его и выпустил стрелу – с черным наконечником из драконьего стекла.

Белый Ходок, все еще занятый тем, что отбивался от воронов заметил слишком поздно: острый наконечник вонзился ему в глаз по самое оперение. Белый Ходок издал болезненный визг, словно умирающий сумеречный кот. Из глаза вытекала бледно-голубая кровь, разлетавшаяся белым паром вокруг головы. Тело начало таять, обнажая бледные кости, и вдруг взорвалось, рассеявшись по ветру ледяной пылью. И в тот же миг войско вихтов, атакующее восточную стену, опало грудой истлевшей плоти – на этот раз окончательно мертвой.

-Давай!- рыкнул Пес ближайшим воинам, с восхищением смотревших на победителя Белого Ходока,- те кто справа от меня, бегут к Южным вратам! А те, кто слева - к Северным!

Вихты еще штурмовали Винтерфелл с названных направлений, однако воодушевленные защитники замка, высвободившие силы, с новыми силами обрушились на врага. Тучи стрел, с обсидиановыми наконечниками осыпали мертвецов, рассыпающихся прахом, однако ни одна из стрел так и не достала Белых Ходоков, державшихся настороже после гибели их сородича.

Бран устало откинулся в кресле, открывая покрасневшие глаза. И первое, что они увидели в ночном небе был силуэт белой совы.

Пес недоумевал, почему атака происходила только с трех сторон, оставляя открытым западную стену, где к Винтерфеллу примыкал Волчий лес. Он предположил, что это место специально оставлено открытым, чтобы у защитников замка возник соблазн покинуть Винтерфелл через Западные Ворота. Возможно, именно таков и был план Лоукки, но сейчас, видя, как его армии вторжения терпят неудачу, он пустил в ход свой последний довод.

Несколько стрел, пущенных в небо, не задели полярную сову, но заставили ее подняться выше, распахнув крылья на фоне Луны. Из искривленного клюва вырвались гулкие звуки и, словно в ответ, пространство между деревьями Волчьего Леса наполнилось множеством многоногих тел.

Только сейчас защитники замка увидели то, что ждало бы тех, кто, поддавшись массовой панике, выбежал бы в Лес. С вершин деревьев и из-под крон заснеженных елей выбегали орды тварей, явившихся из самых древних и страшных сказок Севера. Их Брану рассказывала старая Нэн, но даже в самых причудливых и жутких его видениях, еще не представали эти твари: исполинские пауки размером с собаку и даже больше, с полупрозрачным панцирем напоминающем синий. Целые полчища этих тварей заполонили пространство перед замком, с невероятной быстротой взбираясь на стены. Длинные лапы хватали встающих у них на пути людей, острые жвала протыкали их тела, выпивая кровь и оставляя лишь пустую оболочку. Мечи и топоры северян прорубали панцири и отрубали лапы, но на место одной убитой твари появлялось с десяток новых.

Сова над замком издала новый крик, напоминавшим шипение огромной змеи. В ответ из леса послышалось многократно более громкое шипение и средь осаждавших замок пауков появились извивающиеся длинные тела, толщиной с человеческий торс и длиной не менее сорока футов. Исполинские змеи со снежно-белой чешуей и холодными, немигающими глазами, обвивали отчаянно сопротивлявшихся людей. Острые зубы вонзались в их тела и чудовищные гады, вскинув головы, заглатывали воинов целиком.

Об этих тварях не говорили и самые древние из легенд Вестероса, никто из мудрых не смог бы сказать, откуда они появились. И тут Бран вспомнил одно из видений, явившихся ему пару месяцев назад.

Исполинский черный корабль, больше всех, что когда-либо появлялись под солнцем. Огромный черный парус с красным пятном, будто истекавшим кровью. Истлевшие руки мертвецов, ворочающие огромные весла. А еще ниже, в огромных темных трюмах, не пропускающих солнечного света, бесшумно скользят чешуйчатые белые тела. В глубине трюма раздается громкое шипение и, словно в ответ ему, слышится странный, завораживающий свист.

Брана так захватило это воспоминание, что он не сразу осознал, что этот же свист он слышит и сейчас – из клюва носящейся над замком совы. Из леса в ответ раздался такой же свист и в этот момент в чаще зажглись два диска холодного зеленого огня — два больших круга, за которыми не было ни души, ни ума — только беспощадный неумолимый голод. Свист несся над замком - вибрирующая, связывающая мозг песня, лившаяся на защитников замка успокаивающими, наркотическими волнами. Вскоре появился и источник этого свиста – мерзкое чудовище, поражавшее всякое воображение. Извивающееся тело, вдвое больше самого крупного из снежных змеев, покрывал густой белый мех. Рот - пульсирующее круглое отверстие без челюстей, медленно распахнулся, открыв кольцо мелких, направленных внутрь зубов. Над ртом мерцали два светящихся зеленых шара. Волны нестерпимого, смертельного холода исходили из пульсирующей пасти, заставляя руки примерзать к металлу, а дерево врат промерзнуть насквозь. Вот жуткая тварь приподнялась, словно атакующая змея и, словно огромным молотом, ударила головой в ворота. Промерзшие ворота жалобно треснули, засов разлетелся на куски, как брусок льда и внутрь замка ворвались ледяные пауки, снежные змеи и чудовищный Червь. Сопротивление защитников замка рухнуло – лишь немногие включая Пса еще пытались отбиваться. Но все новые и новые твари, словно огромная белая река, вливались в Винтерфелл, а вслед за ними с жутким завыванием, врывались и вихты.

Огромная белая сова опустилась на вершину Первой Твердыни, покинутой своими защитниками. Миг – и на башне уже стоял Лоукки. Сквозь отверстия в маске довольно щурились зеленые глаза, созерцавшие падшую твердыню Севера.

-Где он! Этот щенок мне нужен живым! Найдите мне его немедленно!

Обычное самообладание изменило лорду Бейлишу, когда он, сыпля ругательствами, метался по Винтерфеллу. Впрочем, то, что произошло этой ночью вывело бы из равновесия кого угодно. Слишком поздно Мизинец осознал, какой издевкой было решение Лоукки назначить его командующим взя. Именно Лоууки, совместно с тремя новоявленными лордами Севера, со всем подобающим почтением представил Мизинцу план штурма, решающая роль в котором отводилась Белым Ходокам. Поскольку магия была Петиру совсем не знакома, его роль в командовании свелась лишь к формальному одобрению битвы, внесению малозначащих поправок и последующей отдачей хода боевых действий в руки Лоукки и его подручных. Остальные людские войска в битву тоже не вступали, встав лагерем у Королевского тракта.

К утру замок пал, а штурмовавшая его нечисть и нежить рассеялась в окрестных лесах. Мизинец, получивший узнававший о ходе битвы из хрустального шара Камоинена, был уверен, что в живых никого не осталось. Но вскоре выяснилось, что некоторым людям, забаррикадировавшимся в башнях и крипте, все же удалось пережить ночь - чтобы сдаться вошедшим в замок утром скаггам и гипербореям. Среди этих сдавшихся был и Сандор Клиган, угрюмо смотревший на суетящегося Мизинца. Впрочем, Бейлиш почти не заметил Клигана – больше всего его сейчас интересовали Санса и Бран. Узнав, что Леди Винтерфелла покинула замок до начала осады, Бейлиш пришел в ярость, несколько утихшую лишь после того, как Лоукки сказал, что Бран все еще жив. По какой-то неясной причине ни мертвецы, ни пауки и прочие твари так и не проникли в богорощу, будто охраняемую незримой силой. Однако скагги, ваниры и гипербореи, во главе с Бейлишем и Лоукки вошли туда без труда, рассыпавшись меж деревьев в поисках последнего законного наследника Неда Старка.

Бран сидел у под чардревом, прикрыв глаза и, казалось, дремал. Ночь битвы высосала из него все силы, оставив беспредельно усталым и разбитым. Но он не спал: до его ушей то и дело долетали раздраженные выкрики Мизинца, грубая ругань скаггов и нордхемйцев, спокойные слова Лоукки. Однако все эти выкрики все чаще заменяли иные звуки, будто пробивающиеся сюда из иного мира: бой бубнов и барабанов, крики полуголых дикарей, рык неведомых чудовищ, пробирающихся меж огромных деревьев. Даже эта кровавая дикарская неизвестность была предпочтительней для Брана, нежели то, что готовили ему захватчики.

-Время пришло, Брандон Старк!

Вкрадчивый голос лился в его уши, заполняя сознание, заставляя его полностью раствориться в том далеком, неизвестном существовании. Узкий лик жуткого существа со звериными глазами предстал его глазам - Лик, проступивший на черном древе с подрагивающей маслянистой кожей вместо коры. Черные ветви щупальца подбирались к Брану, гладя его волосы и лицо, ноздри его вдыхали запах смолистых веток, жирного чернозема, хвои, звериного мускуса и всех прочих запахов подлинного великого леса. Монотонные песнопения, доносящиеся откуда-то издалека все сильнее захватывали его, увлекая за собой и Бран все явственней слышал зов:

-Встань, Брандон Старк! Встань и иди ко мне!

Забыв обо всем, обуянный необычайным экстазом, Бран вскочил с кресла и сердце его наполнилось необычайной радостью, когда он понял, что твердо стоит на ногах. Но ликование длилось лишь миг, затем колени его подкосились и Бран упал на берегу горячего пруда. С горечью и укором Бран посмотрел на сердце-древо: на губах резного лика играла жестокая полуулыбка, один глаз сочился красным соком, а второй - зеленой слизью.

-Вот он!- крикнул Мизинец,- хватайте его!

На руках Бран подполз к пруду и, перекатившись через себя, погрузился в воду с головой. На поверхности он больше не появился – трое скаггов, понукаемые Мизинцем, обшарили весь пруд, но так и не нашли тела Трехглазого Ворона.

Re: Игра Дракона
 

Роженица

Полная Луна, взошедшая над мангровыми зарослями, осветила небольшой остров, затерянный меж проток и лагун. Его окаймлял круг из больших костров, в которых корчились, сгорая в ярком пламени, связанные жертвы. Крики несчастных разносились по всем болоту, но даже они не могли заглушить рокот барабанов, в которые колотили сидящие возле костров негры. Другие чернокожие, раскрашенные подобно дьяволам Ада, извивались в неистовом танце внутри огненного круга, выкрикивая гортанные песнопения. Белки глаз сверкали кровожадным блеском, полные губы раздвигались, обнажая подпиленные зубы.


А в центре острова возвышался большой гранитный монолит в десять футов, на вершине которого покоилась резная фигурка из черного камня. Ужасающее существо, напоминавшее одновременно летучую мышь, осьминога и гротескную пародию на человека. Его лицо напоминало уродливую бородатую личину, но вместо волос в той бороде переплетались длинные щупальца, спускавшиеся до середины груди идола. Заостренную макушку покрывала необычайно лохматая шевелюра, из которой торчали два длинных изогнутых рога. Огромные выпученные глаза, казалось, злобно вглядываются в ночную мглу, большой рот скалился острыми клыками. Передние и задние лапы существа оканчивались огромными когтями, а на спине распахнулись перепончатые крылья.


Под монолитом, сливаясь в сладострастном упоении похотью, извивались в грязи два людских тела. Огромный мулат, с блестевшей от пота кожей, с звериным рычанием, входил в распластавшуюся под ним обнаженную женщину. Черные пальцы терзали белую грудь, до боли сжимая соски, ставшие почти столь же алыми, что и волосы и глаза женщины. С искусанных губ срывались сладострастные стоны, стройные ноги сжимали смуглый торс, направляя его в себя. Пламя костров причудливо отражалось в ярко-красном камне на шее женщины, а ее сладострастные стоны сливались с барабанным боем, гортанными песнопениями и воплями сгоравших заживо жертв.


Все они, по-крайней мере те, в ком еще угадывались расовые черты, были белыми.


К западу от столицы Аргоса Мессантии, нижнем течении Громовой тянется Лусиана: самая плодородная провинция Зингары, владение могущественных земельных магнатов, охотно ведущих дела с аргосскими «торгашами». Множество мессантийских купцов стекаются к устью Громовой, покупая зерно, вино и сахарный тростник. Взамен зингарские аристократы получают шелк, пряности и предметы роскоши со всего света, а также черных рабов - тысячи негров от заката до рассвета гнут спины на зингарских плантациях. Многие из них, не вынося тяжелого труда и издевательств шемитских надсмотрщиков, бегут, находя убежище в мангровых зарослях, отделяющих Лусиану от побережья. Беглые рабы мстят бывшим хозяевам, убивая и зингарцев и аргосцев и прочих белых, имеющих несчастье попасться им в руки. Иных из тех пленников ждет участь и похуже: их крепко привязывают к дереву, после чего от них отрезают части тела, стараясь, чтобы жертва не умерла сразу. Такие пленники могли жить несколько дней, наблюдая как части их тел пожирают на каннибальской трапезе, пока меч или топор черных мясников не перерубал нити их жизни. Другие пленники претерпевали еще более изощренные пытки, испуская дух на алтаре черных богов из джунглей Куша. Самая же тягостная участь ждала похищенных женщин: подвергаясь невыносимым унижениям, они живут в рабстве у чернокожих, по много раз на день заставляющих пленниц удовлетворять их звериную похоть.


Однако женщина, которую брал перед черным идолом звероподобный мулат, не была пленницей или рабыней. Она была колдуньей из далекого города на Западе, жрицей огненного бога – не менее жестокого, чем божки чернокожих. В сердце лусианских болот Красная Ведьма разыскала Джанго, «короля» беглых рабов и пообещала ему свершить великую месть бывшим хозяевам. Джанго не сразу поверил ей, но потом, когда она убедила его в своей колдовской силе – согласился провести обряд, что помог бы ей одержать верх над лусианскими рабовладельцами.


С низким утробным рыком, подобно огромной горилле, он вошел в податливую плоть, чувствуя как его семя извергается в женские недра. Гибкое, блестящее от пота тело, выгнулась дугой, с губ женщины сорвался протяжный вой, когда она почувствовала, как внутри нее зарождается темная, противоестественная жизнь. Поднявшийся на ноги Джанго, увидел как плоский красивый живот, на который он стряхивал последние капли, вдруг разбух, словно разом отяжелев плодом. Алые глаза засветились призрачным светом, с прокушенной губы потекла струйка крови. Вдруг ярко вспыхнули костры, вырастая втрое выше обычного, разом сжигая как тела принесенных в жертву, так и бивших в барабаны негров. Нелюдской раскатистый хохот пронесся по мангровым зарослям и с губ Мелисандры, зеркально повторившись, сорвался столь же жуткий смех. Она почувствовала как тяжесть внизу живота бьется, наполняя ее тело мучительной болью и судорожно развела ноги, тужаясь и выталкивая из себя чудовищный плод. На один страшный миг она подумала, что ее разорвет на части, с ее губ сорвался душераздирающий крик , но тут же ее тело охватило невероятное облегчение. Черная тень поднялась меж бедер Красной Женщины, заставив Джанго в испуге отшатнуться: он признал знакомые черты в явившемся перед ним призрачном лике. Вновь раздался жуткий хохот и тень, взмыв ввысь, растаяла в ночном небе.



Барон Римерио давал пир в своей усадьбе, на острове посреди Громовой Реки. Два дня назад пришло известие о победе над войском Эскадо и неведомыми захватчиками с Запада, сеявшими смуту и раздор по всей Зингаре. Сейчас войско самозванца разбито, а само он бежит к Кордаве. Среди победителей был и сын Римерио - юный Сезар, также как и многие другие сыновья лусианской знати. Немудрено, что Римерио пожелал отпраздновать эту победу. С утра по усадьбе сновали черные рабы, сгибавшиеся под тяжестью корзин с разной снедью. Другие рабы трудились в апельсиновых садах и на полях, простершихся по обе стороны Громовой, дабы успеть до полудня собрать лучшие из плодов плантации Римерио. В саду жарились на огромных вертелах истекавшие жиром туши свиней и овец, пока рабы-повара, поливали мясо острой подливой.


Гости начали съезжаться к полудню – к этому времени уже был накрыт стол на летней веранде усадьбы, с видом на Громовую реку. Через нее тянулись широкие крепкие мосты по которым, с обеих берегов, на остров съезжались хозяева самых богатых и обширных владений: кто верхом кто , в повозках, запряженных тройкой лошадей , кто на богато украшенных барках, с крытым верхом, в усадьбу стягивались. В роскошной карете прибыл Публий - богатый купец из Мессантии, один из главных торговых партнеров Римерио. Толстый и важный, разодетый в шелка и драгоценности, он восседал на почетном месте за столом, промокая шелковым платком лысину и провожая масляным взглядом мельтешащих вокруг молоденьких рабынь.


Сам Римерио восседал во главе стола: могучий мужчина, пятидесяти пяти лет от роду, уже грузный, но еще не потерявший воинской стати. Густые черные волосы, пусть и тронутые сединой, прикрывала широкополая шляпа, защищавшая от палящего солнца. Острые черные глаза внимательно осматривали гостей, не пропуская не единой мелочи. Все гости были чем-то обязаны Римерио и этим пиром, барон надеялся закрепить свое влияние в Лусиане, а там глядишь – и во всем королевстве. Пусть юный Олегаро разбивает лоб, сражаясь с армией Эскадо и красных жрецов. Королем ему не быть - зингарская знать никогда не примет пуантенца на троне. Им станет кто-нибудь другой - и почему бы не один из богатейших и благороднейших дворян Зингары? Римерио глянул на Публия – его присутствие здесь не случайно, так как Аргос больше всех заинтересован в короле из Лусианы на зингарском престоле.


За спиной Римерио застыла с кувшином вина молодая смуглая девушка, с вьющимися черными волосами. Простое хлопковое платье плотно обтягивало соблазнительные формы молодого крепкого тела. Черты лица, слишком правильные для негритянки, имели смутно уловимое сходство с чертами самого Римерио – барон, владевший жизнью и смертью всех своих рабов, никогда не отказывал себе в развлечениях со смазливыми чернушками. Из всех его незаконнорожденных отпрысков, Джана получилась лучше всех: красивая, смышленая, расторопная…и безотказная. Полная противоположность самому большому его разочарованию – ее единокровному брату Джанго. Этот неблагодарный мерзавец, которого Римерио прочил в главного над надсмотрщиками, был пойман на краже драгоценностей покойной жены Римерио. За воровство рабу полагалось усекновение рук, но барон пожалел родную кровь, ограничившись изгнанием. Теперь он сожалел о том неуместном милосердии - Джанго примкнул к шайкам беглых рабов и с тех пор с особым ожесточением тревожил именно владения отца.


-Налей мне еще,- проворчал Римерио, подставляя кубок,- и обойди гостей, посмотри у кого не налито. Особенно не забывай про аргосца.


Мулатка кивнула и, наполнив кубок Римерио, развернулась к гостям. Барон не удержавшись, с силой хлопнул по круглому заду, так что Джана едва удержалась на ногах. В черных глазах блеснула ненависть, тут же скрытая длинными ресницами. Барон не обратил на это внимания: дождавшись пока все кубки наполнятся, он встал и тут же все разговоры смолкли.


- Все мы знаем, ради чего мы собрались тут,- громко сказал он,- и во имя кого сейчас сражаются наши сыновья и внуки . Выпьем же за это имя, - нам оно пока неизвестно, но мы уже сейчас верим, что это будет достойнейший.


Он сделал паузу, еще раз обводя взглядом присутствующих, желая чтобы они как следует, прониклись значимостью сказанного.


-Выпьем за короля!- сказал он, поднимая кубок и от всего стола отозвался одобрительный гул: гости явно правильно поняли заложенный в словах намек. Отовсюду послышался звон бокалов и громкие возгласы. Римерио тоже пригубил от кубка, но тут же поперхнулся и закашлялся, пытаясь отдышаться. Гости обратили на него изумленные взоры, однако барон, пораженный и испуганный, глядел не на них, а на простиравшуюся в двадцати футах от веранды реку. Гости проследили за его взглядом и их лица тоже исказил страх.


Солнце внезапно зашло за тучу и в этот момент на поверхности реки словно из неоткуда появилась черная тень. Высокая, выше любого из людей, не теряющая своей черноты даже при солнечном свете, тень эта бесшумно скользила по воде, выходя на берег. В занесенной над головой руке виднелось большое копье с широким наконечником. Но не это заставило Римерио застыть на месте с выражением крайнего ужаса на лице. В лице тени, пусть и смазанным чернильно-черным мраком, легко угадывались знакомые черты: припухлые губы, узкий «породистый» нос и, самое главное,- глаза, горевшие лютой ненавистью. Римерио узнал этот взгляд и эту ненависть - именно так смотрел Джанго, когда барон выгонял его с плантации.


Тень подошла совсем близко, обогнув стол и встав перед бароном. Тот, опомнившись, выхватил меч, но острое лезвие вошло в призрачное тело, не встретив сопротивления и не причинив ему вреда. В ответ, подобно атакующей змее, ударило копье и барон, покачнувшись, рухнул на стол, опрокидывая кубки с вином и блюда с роскошными яствами. Из страшной раны на груди толчками выплескивалась кровь, также как и из широко открытого рта.


Гости, выйдя из оцепенения, разразились громкими криками, вскакивая из-за стола. Многие прибыли на пир при оружии, но большинство оставили их в оружейной, ключ от которой барон держал на шее. Те же, кто ни за что не соглашался расстаться с мечом или шпагой, пытались поразить призрачную нежить, но их клинки не причиняли ей ни малейшего вреда. В отличие от самой тени - призрачное копье с одинаковой легкостью пронзало и плоть и одежду и укрытый под ней доспех. Крики и предсмертные стоны разносились над садом, пока черный великан, словно исполняя дикий и страшный танец, скакал по столу, нанося удар за ударом и вскидывая над головой окровавленное копье. Когда же он закончил на веранде не осталось лусианцев – только перепуганные черные слуги. Черный призрак посмотрел на испуганную Джану и на лице его вдруг появилась улыбка – столь хорошо знакомая мулатке. Он подмигнул ей и скользнул к реке, растворяясь в ее водах. И в этот же миг из-за туч вновь выглянуло солнце.


Джана подошла к телу Римерио и с трудом стянула с жирной шеи серебряную цепочку с большим железным ключом.


-Боги дали нам знак!- крикнула она, поворачиваясь к черным рабам,- наши боги, боги Куша и Кешана, Дарфара и Томбалку. Они явились, дабы освободить от хозяев. Возблагодарим же их за это кровью зингарцев!


Она еще не кончила говорить, а черные уже кричали, в восторге срывая с себя данные хозяевами одежды и пускаясь в дикий пляс. Слова ее пали на благодатную почву, где давние обиды на хозяев слились с дикарским фанатизмом, с коим черные чтили своих богов. Подобрав мечи убитых хозяев, черные убили стражников, охранявших оружейную, забрали оружие и начали всеобщее истребление белых. Черный дым от сгоревшей усадьбы поднимался в небеса, кровь ручьями стекала в реку и гортанные торжествующие крики перекрывали жалобные стоны насилуемых дочерей и жены Римерио.


Мятеж быстро выплеснулся за границы плантации Римерио, когда до рабов дошли слухи о гибели хозяев от руки древних богов. Масла в огонь подлили беглые рабы, вышедшие из мангров во главе с Джанго. Они призывали невольников кричать, убивать и веселиться во славу Древних Богов. Вскоре вся Лусиана запылала всеуничтожающим огнем свободы и кровавого экстаза

Re: Игра Дракона
 

Беглянка



-Вы уверены, что не хотите остановиться на ночлег? – лицо Бриенны закрывал шерстяной платок, защищавший ее от холода, поэтому ее голос разбирался с трудом,- поднимается метель.



-Вы не лучше меня знаете, кто насылает эту бурю,- устало сказала Санса, - если мы остановимся здесь, то окажемся беззащитны. Или вы думаете, что эти стены защитят от вихтов, Белых Ходоков и чужеземных колдунов?



Бриенна оглянулась и неохотно кивнула, признавая правоту Леди Винтерфелла. Деревня, в которой они остановились, выглядела покинутой не менее месяца назад. Снег заметал узкие улочки, влетал в распахнутые окна и двери, оставляя на полах заброшенных домов и сараев белый покров. Иные стены уже обвалились от ветра, другие выглядели слишком хлипкими, чтобы сдержать натиск снежной нечисти.



-До Белой Гавани осталось совсем немного,- сказала Санса,- если двинемся в путь сейчас, то можем успеть уже к утру.



-С этой погодой уже и не поймешь где ночь, а где утро, - озабоченно произнесла Бриенна, глянув на затянутое тучами небо,- как скажите, леди. Мы отправляемся сейчас!



Она развернула коня и направила его вдоль столпившихся меж улиц всадников, отдавая приказания. Кое-где послышались недовольные голоса, но в целом, возражавших не было - воины Долины, как и Севера, уже привыкли относиться к огромной, несуразной воительнице с должным уважением. Вскоре стук копыт о лед оповестил, что войско Севера и Долины вновь вышло на замерзший Белый Нож.



Санса откинулась на спинку широких саней, зябко кутаясь в меховые одеяния и пряча от снега покрасневшее лицо. Запряженные тройкой сани скользили по льду, сопровождаемые звоном колокольчиков, привязанных к гриве лошадей: по самым старым поверьям считалось, что это отгоняет нечисть. Этот оберег вышел из употребления боги ведает сколь веков назад, но сегодня, когда ожила угроза более чем восьмитысячелетней давности, никакая защиты не казалась лишней. Бриенна ворчала, что это бренчание может их выдать, но Санса возразила, что те, кто мог их преследовать нашли бы их и без всякого звона. А так, кто знает - может и вправду поможет.



«Динь-динь». Звон колокольчиков сливался с хрустом снега под копытами. Снег валил стеной, так что Санса, вжавшаяся в скамью с трудом различала скакавших по обе стороны от саней всадников. Правую колонну возглавляла Бриенна, ведущая воинов Старков, левую - лорд Ройс, под знаменем Арренов. Река уже промерзла насквозь, так что лед без труда выдерживал даже столь большое войско. Однако Ройс предупредил, что через двадцать миль появятся большие пороги, с не замерзающей водой. Впрочем, оттуда до города уже рукой подать.



«Динь-динь-динь».



Мелодичное бренчание колокольчиков убаюкивало уставшую от долгой дороги Сансу. Во время привала в деревне она, чтобы согреться, запила скудный ужин из сухарей и вяленого мяса подогретым вином, от которого ее сейчас клонило в сон. Кутаясь в теплые одеяния, Санса клевала носом, но заснуть не могла, не переставая думать о первых словах, которые она скажет, оказавшись перед Дейнерис Таргариен. Ей нелегко далось решение об этой поездке: даже сейчас она не была уверена, правильно ли поступает отдавая Север дочери короля, убившего ее деда и дядю, того, против которого, не щадя сил сражался ее отец и…



«Оооууууоооо!!!»



Протяжный волчий вой ворвался в снежную ночь словно острый меч вонзался в беззащитное тело. Лошади начали сбиваться с ходу и испуганно всхрапывать, шарахаясь в стороны, так что всадникам стоило немалых усилий удержать их. Санса, вырванная из своей дремы, поднялась в санях, оглядываясь по сторонам.



Вдоль берегов тянулись невысокие холмы, чуть ли не нависавшие над рекой. Справа, на самом высоком из холмов стоял, задрав голову огромный волк. Из оскаленной пасти рвался тоскливый вой, обращенный к изредка выглядывавшей из-за туч Луне.



-Не трогай!- крикнула Санса, увидев, что один из воинов Долины стягивает с плеча лук,- это лютоволк! Он не станет нападать на меня…



-Леди Санса вы уверены? – произнесла Бриенна,- зимой волки очень голодны.



-Он все равно не станет нападать на целую армию,- уверенно сказала Санса,- это не угроза. Это предупреждение.



Рядом с лютоволком появились и другие звери – уже обычные волки, раза в два меньше. Один за другим они задирали голову к небу, оглашая долину реки протяжным воем.



-Леди Старк,- Ройс подъехал к ней явно чем-то взволнованный,- воины в конце колонны говорят, что заметили какое-то движение позади.



Словно в подтверждение этих слов лютоволк громко взвыл и опрометью кинулся вниз по склону. Вслед за ним устремились и остальные звери. Санса переглянулась с Бриенной.



-Прибавим ходу,- сказала она.



Однако ветер усилился, а снег повалил еще сильнее, заметая речной лед и мешая лошадям. Вокруг кружила метель и в ее завываниях Сансе слышались иные звуки: шарканье множества ступней о лед сопровождаемое невнятным бормотанием. Оно становилось все громче, приближаясь к путникам. Санса оглядываясь через плечо, до боли напрягала глаза, пытаясь что-то разглядеть сквозь снежную пелену. Показалось ей или за белыми хлопьями вырисовывается огромная шевелящаяся масса, постепенно сокращающая разрыв с беглецами?



-Мы не сможем оторваться!- выкрикнул кто-то в толпе.



-Мертвецы не знают усталости,- подхватило еще несколько голосов,- мы все погибнем!



-Заткнитесь проклятые трусы! – рявкнул Ройс,- прибавить ходу!



-Лошади уже падают от усталости,- бросила Бриенна,- придется принять бой. Леди Санса,- обратилась она к девушке,- поспешите в Белую Гавань за подмогой. Я дам вам своего коня.



Санса заколебалась, потом отчаянно помотала головой.



-Я не брошу тебя здесь, - решительно ответила она.



Бриенне раскрыла было рот, но сказать ничего не успела: с холмов послышались жуткие завывания и из снежной пелены на лед выплеснулись, затопив реку от берега до берега, полчища живых мертвецов с ярко-синими глазами.



- Занять оборону вокруг саней!- крикнула Бриенна,- защищайте леди Старк.



Ройс тоже крикнул что-то, но Санса уже не расслышала: его крик заглушили завывания обступивших их тварей. Воины Старков и Арренов, занявшие круговую оборону, ожесточенно рубили кидающихся со всех сторон вихтов. Испуганные лошади вставали на дыбы, круша копытами трухлявые кости. Иногда меж сплотившихся вокруг Сансы людей прорывался лязгающий зубами череп, однако тут же чей-то меч разрубал , бросая дергающееся обезглавленное тело под ноги воинов. Но и разрубленные на части твари, цеплялись руками за ноги воинов и лошадей, вгрызались зубами, норовя замедлить движения, повалить, растерзать. Поток мертвецов не останавливался: на каждого изрубленного вихта вставало по десять других. Усиливалась пурга, кидавшая в лицо людям пригоршни снега и ледяного крошева, заставляя их отмахиваться вслепую. Ройс и еще несколько человек сумели зажечь огонь и пытались отпугнуть нечисть, но сильный ветер и снег тут же тушили пламя. Самим же мертвецам пурга ничуть не мешала, напротив, будто наполняя их все новой силой и злобой.



На миг пурга утихла и Санса, подняв глаза, увидела на холмах двух всадников, застывших по обоим берегам. Ярко-синим льдом мерцали их глаза, чьим подобием выглядели синие огоньки в глазницах вихтов. Оба восседали на сгнивших остовах лошадей. Санса никогда не видела Белых Ходоков, но сразу узнала их. Вот один из них поймал ее взгляд и, тронув поводья, пустил коня вниз по холму. Второй остался на вершине, бесстрастно созерцая битву.



Сжавшаяся в комочек Санса круглыми от ужаса глазами смотрела, как один за другим гибнут ее защитники. Ее саму мертвецы не трогали, даже когда им представлялась такая возможность, предпочитая терзать и убивать остальных. Санса поняла, что нужна этим тварями живой и ее наполнил безотчетный ужас при мысли о том, КТО мог отдать такой приказ. Ее рука скользнула к поясу, с которого свисал небольшой кинжал, однако Санса так и не решилась нанести окончательный удар, подумав, что после смерти уж точно утратит всякую власть над своим телом. Все меньше людей оставалось между ней и грудой бессмысленной разлагающейся плоти, накатывавшейся подобно жуткому приливу. Она видела, как погиб Ройс: под ним растерзали коня и он, упав в самую гущу живых мертвецов, был разорван ими в клочья. Она видела как Бриенна, с нечеловеческим рычанием размахивая мечом, превращала мертвецов вокруг себя в груду судорожно подергивающихся обрубленных частей. Но и ей становилось все труднее держать оборону, когда вокруг нее почти не осталось живых.



Неожиданно ряды мертвецов расступились, открыв речной лед, уже обильно залитый кровью. Что-то вылетело из снежной пелены и ударило Бриенну в грудь, разом пробив доспех и плоть. Бриенна вскрикнула, из ее рта выплеснулась кровь и она медленно осела на снег. Из ее груди торчало, пробившее ее насквозь, ледяное копье.



Даже не взглянув на умирающую воительницу, к Сансе проехало устрашающее существо: с голубовато-белой кожей, столь туго обтягивающей тело, что виднелись все мышцы. Страшные синие глаза уставились на Сансу, разом заморозив кровь в ее жилах. Чудовище сошло с мертвого скакуна и, проходя меж расступавшихся мертвецов, подошло к девушке. Невероятно сильная, обжигающе-холодная длань стиснула ее запястье и Санса завизжала от обьявшего ее дикого страха. И в этот момент Белый Ходок как-то странно дернулся: ледяная длань разжалась, на жуткой личине отразилось нечто похожее на недоумение. Из его груди торчало острие длинного меча и из жуткой раны струилась бледно-голубая кровь, превращающаяся в белый пар.



За его спиной стояла Бриенна: из страшной раны на груди потоками лилась кровь, на губах пузырилась кровавая пена. Она умирала – но и бледному отродью, пришедшему из ледяных пустошей за Стеной, пришлось не легче: с его губ сорвался жуткий визг, бледная плоть на глазах таяла и вдруг взорвалась, рассеявшись морозной пылью. В тот же миг рассыпалось прахом и обступившее ее мертвое войско. Бриенна покачнулась и рухнула у ног Сансы.



-Верный Клятве…, - из последних сил прохрипела она упавшей рядом с ней на колени леди Старк, - возьми его и беги… только сначала…отруби мне голову…не хочу…как они.



Она умоляюще смотрела большими, бледно-голубыми глазами, в которых читалась отчаянная мольба. Санса осторожно взяла меч, поразившись его тяжести.



-Мать бы гордилась тобой,- сказала она. Собрав все силы, Санса вскинула Верный Клятве над головой и, зажмурившись, обрушила его на подставленную шею. Валирийская сталь неожиданно легко рассекла плоть и кости. Последнее, что Санса увидела на лице Бриенны - чувство безмерной благодарности, еще сохранявшееся, когда ее отрубленная голова катилась по льду.



Горевать о защитнице, заслуживающей звание рыцаря больше чем многие из мужчин, не было времени: до Сансы уже доносилось бормотание и топот множества ног по льду. Вторая мертвая армия, та, что шла за ними по пятам, уже выкатывалась из-за изгиба реки. Санса посмотрела на вихтов, потом перевела взгляд на берег. Вторая тварь, все также восседала на мертвом коне, но теперь в ее синих глазах появилось подобие живого чувства – раздражение или даже гнев. Убийство сородича рассердило Белого Ходока и Санса поняла, что на этот раз он может и не захотеть взять ее живьем. Это понимание не вызвало у Сансы страха - лишь чувство бесконечной усталости и безразличия ко всему на свете. Твари все равно победят, захватят весь Север, потом Вестерос – весь мир превратится в скопище лопочущей, разваливающейся на ходу, разлагающейся плоти. Какой смысл бороться против того, что неизбежно. Наивные детские мечты - о принце, о дворце, просто о спокойной счастливой жизни,- сгинули в раззявленной пасти вихтов. Равнодушно смотрела Санса на приближающееся к ней жуткое войско, опустив ставший невероятно тяжелым меч и почти мечтая о том, чтобы все, наконец, закончилось.



За ее спиной раздалось испуганное конское ржание и почти сразу - грозное рычание. Обернувшись, Санса увидела, как на нее несется перепуганная лошадь, из тех, кому чудом удалось убежать после гибели всадника. По бокам кобылы, не давая ей свернуть, мчалась стая волков, во главе с лютоволчицей. Санса еще не успела осознать, что к ней пришло спасение, а ее руки уже сами хватали поводья, останавливая лошадь на скаку. Волки отбежали и Санса, кое-как приторочив к седлу Верный Клятве, оседлала лошадь, разворачивая ее вниз по течению. Понукать ее не пришлось – кобыла, увидев мертвое воинство, уже сама ринулась во весь опор в том самом направлении, откуда она только что удирала от волков. Сама стая бежала рядом - все живое, забыв об извечных ролях хищника и жертвы, сейчас в едином порыве спасалось от неумолимой губительной силы несущей лишь смерть и разрушение.



Краем глаза Санса заметила, как Белый Ходок на берегу направляет мертвого скакуна вниз по склону. Меж холмов мелькнули пугающие тени, с горящими во мраке глазами. Послышался жуткий вой, которому тут же отозвалось множество голосов - сзади, по бокам и даже с неба –подняв голову Санса увидела, что меж облаков мелькнула неясная тень. Впрочем, снег повалил снова и девушка уже не была уверена, что ей не почудилось. Как бы то ни было, путь вперед оставался свободен – Сансе даже не нужно было погонять перепуганную насмерть лошадь, мчащуюся по заледенелой реке от преследующей их нежити.



Волки куда-то исчезли, видимо решив, что выполнили свою миссию, так что и лошадь стала вести себя спокойнее. За счет напряжения всех сил ей удалось оторваться от вихтов, так что Санса дала возможность измученному животному замедлить ход и немного отдохнуть.



За поворотом слышался рев воды – начались пороги. Санса завернула за очередной мыс - и тут в воздухе что-то громко свистнуло. Лошадь отчаянно заржала от страха и боли, падая на лед. Из ее груди торчала, вошедшая по оперение длинная стрела. Санса, больше удивленная, чем испуганная, едва успела соскочить, озираясь на нового врага. В двадцати шагах от нее, лед обрывался и из под него вырвалась быстрая вода, бурлившая меж огромных порогов и водопадом спадавшая вниз. А на самом большом из камней…



-Дражайшая супруга, - улыбнулся Рамси,- мы снова вместе.



Побелевшая от ужаса Санса не могла вымолвить и слова, оцепенев при виде человека, которого не могло быть в живых, который не мог вернуться даже вихтом – вообще никак. Да это был не совсем он – более грубые черты лица, темнее волосы, чуть ниже ростом и шире в плечах. Но Санса почти не замечала этого, видя лишь до ужаса знакомую издевательскую ухмылку и шальное безумие в глазах. Растерзанный собственными собаками, навсегда исчезнувший из истории Севера со всем своим проклятым родом, Рамси вернулся – и это казалось самым страшным из того ужаса, что творился сейчас. Поистине, мир сходил с ума, воскрешая чудовищ не только давно ушедших времен, но и совсем недавнего прошлого.



Слева и справа от Рамси на валунах стояли огромные черные звери, которых Санса поначалу приняла за больших собак, но приглядевшись, поняла свою ошибку: вместо собачьих морд у этих тварей были уродливые широкие лица, напоминавшие грамкинов из сказок старой Нэн. Покрытые шерстью, с вывороченными ноздрями и крупными острыми зубами, твари приглушенно рычали, не сводя с Сансы яростного, безусловно разумного взгляда.



И все же самым страшным чудовищем здесь был Рамси и его улыбка казалась Сансе страшнее самой злобной гримасы у сопровождавших его монстров.



-Ты не представляешь, как я скучал,- улыбка Рамси стала еще шире,- в прошлый раз мы расстались так внезапно. Каждый день, каждый миг я думал, как мы встретимся вновь. Я придумал столько забавных игр– с нетерпением жду, когда ты сможешь принять в них участие. Давай же обнимемся, моя дорогая…



Он легко перепрыгнул с камня на камень, спускаясь и широко расставив руки, словно и вправду собираясь заключить ее в объятья.



-Не подходи!- крикнула Санса, приставляя острие меча к подбородку,- или я…



-Убьешь себя? – Рамси рассмеялся, будто услышал удачную шутку,- моя дорогая женушка, это тебе не поможет. Тот, кто вернул меня к жизни, с тобой это провернет с еще большей легкостью. Ты же уже видела, как это бывает,- он показал на что-то за спиной Сансы и та обернулась, уже зная, что она увидит. Из-за речного мыса выкатывалось воинство вихтов, во главе которых на мертвой лошади ехал Белый Ходок. Санса затравленно посмотрела на Рамси.



-Всем будет лучше,- начал он, но тут же осекся, уставившись на что-то над Сансой. На его лице отразилась крайняя степень изумления и, как не невероятно, - страха. Санса не успела обернуться, как ее обдало порывом сильного ветра, послышался оглушительный рев и струя жаркого пламени обрушилась на мертвое воинство. Санса посмотрела вверх - с небес, из-за валящих снегом туч, спускались два невероятных создания, прекрасных и ужасающих одновременно. Черный и бледно-желтый драконы, выдыхая пламя, выжигали со льда мертвецов мечущихся словно муравьи в горящем муравейнике.



Черный дракон, распустив крылья, пронесся над Сансой и та увидела припавшую к его шее тоненькую фигурку в белом. Распахнулась ужасающая пасть, но прежде чем вырвалось испепеляющее пламя, Рамси, взмахнув руками, рухнул спиной в бурлящие внизу ледяные воды. В следующий миг драконий огонь сжег заметавшихся на камнях адских псов. Спустя миг драконы опустились, топчась меж обгорелых костяков и разбрызгивая воду. Наездница черного зверя спустилась на камни: невысокая хрупкая девушка, в похожей на корсет шубке из белого меха. Серебристые волосы венчала корона с тремя головами дракона.



-Ты ведь Санса Старк,- Санса молча кивнула в ответ, - а я…



-Я знаю, кто ты, - выдохнула Санса и, начала опускаться, преклоняя колено. Но тут лед, и без того подтаявший от драконьего пламени, затрещал и под ногами Сансы угрожающе протянулась тонкая извилистая линия.



- Стой на месте,- крикнула Дейнерис,- сейчас я…



Она осеклась, широко распахнув свои изумительные фиалковые глаза, глядя на что-то позади Сансы. Не успела девушка обернуться как холодная, невероятно сильная рука ухватила ее за плечо, отбрасывая в сторону. С ужасом смотрела Санса как из пламени, обхватившего догорающих вихтов, медленно выходит Белый Ходок. Сам он даже не обгорел, да и языки пламени, плясавшие вокруг него, разом погасли. В руке он держал длинное копье, которое он заносил, словно хотел метнуть в распахнувшего пасть дракона.



-НЕТ!!! - крикнула Дейнерис, метнувшись вперед и заслоняя огромного ящера. Рука Белого Ходока дернулась, но метнуть копье не успела: из груди нежити вдруг вырос целый фут острой валирийской стали. В уши ударил душераздирающий визг, из раны потекла бледно-голубая кровь, разлетавшаяся вокруг белым паром, и в следующий момент тело нежити взорвалось, рассеявшись морозной пылью. На льду теперь стояла только Санса, сжимающая в обеих руках Верный Клятве и боявшаяся пошевелиться, глядя как из расходящихся из под ее ног трещин начинает сочиться речная вода.



-Не шевелись! – крикнула Дейнерис вскакивая на дракона и поднимая его в воздух. В этот миг под ногами Сансы треснуло и она, всплеснув руками, провалилась под лед. Дейнерис успела в последний момент, ухватив Сансу за волосы и, что есть силы таща ее вверх. Девушка взвыла от боли, но тут же, развернувшись, вцепилась ногтями в чешую дракона. Меч выпал из ее рук и исчез под водами Белого Ножа. Но Сансе было не до сожалений о Верном Клятве: цепляясь то за драконий гребень, то за руки Дейнерис, она упорно карабкалась на огнедышащее чудище. Наконец ей удалось забраться на спину дракона, где она, окончательно выбившись из сил, повалилась плашмя, судорожно вцепившись в острые зубцы гребня. Ее, мало не окоченевшее в холодной воде тело, согревало тепло распиравшее изнутри тело дракона.



-Церемонии оставим для Белой Гавани,- произнесла Дейнерис,- после того как я узнаю, что все таки творится на этом вашем Севере. Раз уж твой брат неведомо где, значит, нам придется вдвоем решать эту проблему…



Она еще говорила, пока оба дракона величаво взмахивая крыльями, поднимались в усыпанное звездами небо, очистившееся от снега и туч, и разворачивались к морю.

Re: Игра Дракона
 

Отступник

«...мы никогда не видели друг друга, но все же вы носите славное имя нашего Дома. Мне нелегко просить вас о помощи и если бы перед нами стоял обычный враг, я бы не стала этого делать. Но Зло, о котором вам известно, погубит наш остров, если вы не придете нам на помощь. Во имя всех Богов, Старых и Новых и всех других, что вам известны, прошу – придите и защитите наш Дом. Лианна Мормонт, Леди Медвежьего Острова».


Джорах дочитал последние строки, но продолжал вглядываться в крупные буквы размашистого, почти детского почерка. Печать с гербом Медвежьего Острова оживила старые, казалось бы прочно изгнанные из памяти воспоминания: о родных краях, об отце…о Линессе. Будто века минули с тех пор, как родовое гнездо давало о себе знать – лишь встреча с Джоном Сноу оживила воспоминания об отце. А теперь еще и это письмо…


-Мне написать ответ?- сказала стоявшая рядом смуглая девушка.


-Не стоит, Миссандея, - покачал головой Джорах,- я сам. Сразу два письма.


-Как хотите,- сказала наатийка,- позовете, когда нужно будет отправить воронов.


Джорах кивнул, обдумывая, что он напишет никогда не виданной им кузине. Минутная слабость прошла – он больше не лорд Медвежьего Острова и не презираемый всеми изгнанник из Вестероса. Ныне он лорд Харенхолла, милостью истинной королевы Дейнерис Таргариен, командующий ее войсками в Речных Землях. Уходя на Север Дейнерис забрала с собой Безупречных и пятнадцать тысяч дотракийцев, но под Харенхоллом еще осталось тридцать тысяч кочевников. Джорах остался с ними, потому что понимал язык дотракийцев, много жил среди них и, после самой Дейнерис, пользовался у них наибольшим уважением. Ему же теперь подчинялись и вассалы Таргариенов в Речных Землях. В помощь давнему наперснику, Дейнерис оставила Миссандею. Решение это далось королеве нелегко, сама наатийка умоляла Дейнерис взять ее с собой, но Мать Драконов решила иначе: на Севере слишком опасно, а Миссандея, на удивление быстро освоившая воронью почту, помогала Джораху поддерживать связь с любимой королевой. Так бывшая рабыня из Астапора заняла вакантное место мейстера Харенхолла, ввергнув этим в немалый шок речных лордов и открытую неприязнь всех их мейстеров. Однако Дейнерис настояла на своем - и теперь Миссандея стала правой рукой лорда Харенхолла, помогая ему управляться с его стремительно растущими владениями.


Сейчас он, тщательно подбирая слова, писал послание своей маленькой кузине. Поприветствовав ее со всей учтивостью и выразив радость по поводу знакомства, Джорах указал, что не может сейчас прийти на помощь, поскольку королева, которой он присягнул, велела оставаться ему здесь. Однако сама Дейнерис отправляется на Север с двумя драконами – единственной силой, способной победить северную нечисть. Джорах заверял леди Мормонт, что замолвит слово перед королевой и попросит ее не забывать про Медвежий остров, когда она примется освобождать Север. Сам же Джорах заверял кузину, что придет на помощь, как только сможет.


Второе письмо было длиннее: в нем Джорах докладывал Дейнерис текущее положение дел. Не без гордости он писал, что королевство Матери Драконов существенно расширилось : Речные Земли полностью покорились Таргариенам, от Черноводной до Перешейка. Даже Риды, лорды Сероводья, были готовы присягнуть Дейнерис, не дожидаясь формальной присяги от Старков. Взамен Риды просили Джораха разместить гарнизон в Рве Кейлин, дабы преградить дорогу идущей с Севера нечисти, а заодно и Железнорожденным, вновь начавшим дерзкие набеги на Вестерос. Грейджои действовали в союзе с Ланнистерами – и Джорах не забыл упомянуть об удачном дотракийском набеге на Западные Земли. Ни один замок им взять не удалось, но они изрядно пограбили округу, заставив Джейме отойти к Утесу Кастерли. Особенно сильно дотракийцы отыгрались на владениях Крейкхоллов, глава дома которых, Лайл, все еще удерживал Штормовой Предел. Джорах рассчитывал, что орда, грабящая его родовые земли, заставит Крейхолла покинуть замок, после чего Штормовые Земли быстро склонятся перед войском Бурерожденной. Несколько домов уже присягнули Таргариенам, другие явно готовились последовать их примеру. Еще лучше дела обстояли в Просторе – дотракийцы, непривычные к вестеросской зиме, также как и их лошади, желали перезимовать на теплых пастбищах юго-западного Королевства. Они были готовы откочевать туда всей ордой, что, без сомнения, окончательно привело бы Простор под руку Дейнерис. В своем письме Джорах спрашивал у королевы как быть дальше: продолжать наступление на Запад, где среди холмов все еще огрызался Джейме Ланнистер; завершить покорение Штормовых Земель или же захватить Простор, готовый упасть в руки Дейнерис словно перезрелый плод. Он взял на себя смелость порекомендовать третий путь, но подчеркивал, что примет любое решение кхалисси. В завершение письма он кратко обрисовал опасность нависшую над его родной вотчиной и просил Дейнерис не оставить без внимания просьбу кузины.


-Миссандея, отправь это письмо на Медвежий Остров,- сказал Джорах, когда молчаливая, словно тень наатийка, вновь появилась в его комнате,- а это для кхалисси. И приложи к нему вот это послание,- он протянул Миссандее письмо от Лианы Мормонт.


Миссандея молча кивнула и вышла из комнаты. Джорах проводил ее сочувствующим взглядом: оставшись в Харенхолле, Миссандея, и без того не отличавшаяся живостью нрава, стала совсем тихой. Джорах догадывался в чем дело: вместе с Дейнерис на Север отправился и Серый Червь, о чувствах которого к переводчице было сложно не догадаться. Прошедший со своим войском весь Вестерос, выживший в пожаре Королевской Гавани, Безупречный вновь отправился в поход, об опасностях которого Миссандея уже была наслышана. Джорах как мог старался ее утешить, но у него плохо получалось – ведь он и сам лицом к лицу столкнулся с тем злом, что набирало силу на Севере и он не мог недооценивать исходящую оттуда угрозу.


Тем более, что тревожился и он сам – и не за воина-евнуха, но за свою королеву, которую и по сей день боготворил. Он почти смирился, что Дейнерис не будет с ним, убеждая себя, что хочет лишь служить ей: истово, бескорыстно, не требуя ничего взамен. Но, в глубине души, он знал, что обманывает себя и ее – его чувство к сребровласой красавице ничуть не ослабло, а ее образ, являясь к нему даже во сне, вновь и вновь заставлял его чувствовать себя влюбленным подростком. Порой он ненавидел ее за это, а порой и боялся – чувство, снедавшее его, все чаще походило на болезнь, наваждение, подобное тому, что навевают мейеги и прочие злые духи преследующие, соблазняющие и губящие мужчин.


Свои покои Мормонт устроил в Королевском Костре, этажом ниже покоев Дейнерис, где разместилась Миссандея. В самом низу разместилась охрана - около десятка из оставленных в Харенхолле Безупречных. В других башнях встали стражники, набранные из беженцев Королевской Гавани, из числа мало-мальски знакомых с военным ремеслом или, по крайней мере, уверявших в этом. Джорах возражал против привечания их в Харенхолле, но Дейнерис, чувствуя вину перед погорельцами, старалась пристроить тут всех, кого только можно. Джорах не стал больше спорить, однако собственную безопасность и безопасность самой Дейнерис им он не доверял. Королевский Костер охраняли только Безупречные, а также помазанные рыцари, набранные из младших сыновей речных лордов. Кроме того, во внутреннем дворе все еще стояло с дюжину шатров дотракийцев – тех немногих, кто еще не перебрался в Простор, служа связующим звеном между Джорахами и командирами кочевников.


Написав письмо, Мормонт перекусил холодной говядиной, сушеными яблоками и черным хлебом, запив его красным дорнийским. Сегодня он выпил чуть больше обычного, надеясь, что это поможет ему уснуть. Подкинув в очаг дров и раздевшись до пояса, он завалился на кровать и, накрывшись тонким пледом, сомкнул глаза.


-Ты же знаешь, что это была только игра! Ты останешься главным мужчиной в моей жизни!


Она стояла перед ним – свежая, юная, ослепительно красивая в своем сиянии молодости и величия. Словно фиолетовые звезды сияли ее глаза, облако серебристых волос окутывало изящную голову, алые губы призывно приоткрылись. Она была обнажена, как в тот день, когда он увидел ее выходящей из погребального костра, но сейчас ее расцветшее тело покрывали не сажа и копоть, а душистые благовония. Но даже исходящий от них дурманящий аромат, не мог перебить запаха молодой женской плоти, желанной и жаждущей.


-Здесь так холодно,- Дейнерис зябко повела плечами,- согрей меня Мормонт!


Джорах метнулся вперед, заключая девушку в свои медвежьи объятья. Напряженные соски коснулись его обнаженной груди, нежная ручка скользнула к его паху, касаясь напрягшейся плоти. Кровь вскипела в жилах Мормонта и он, не помня себя от страсти, впился в сочные губы требовательным, жадным поцелуем.


И проснулся на своей кровати в башне, тяжело дыша и мокрый от пота. Откинув одеяло, он посмотрел на штаны – между ног расплывалось влажное пятно.

-С ума сойти,- Джорах вытер лицо ладонью,- не надо было столько пить.


Зная, что он больше не заснет, Джорах решил проветриться, надеясь, что морозный воздух остудит его разгоряченную кровь. Быстро одевшись, он накинул полушубок и вышел из комнаты, спустившись на мост, соединявший Королевский Костер с Вдовьей Башней. Уже стемнело, но полная Луна в ночном небе освещала мрачные башни Хоренхолла, внутренний двор, богорощу и разные строения. Вокруг шатров дотракийцев полыхали костры: непривычные к зимнему климату кочевники, использовали каждую свободную минуту, чтобы согреться. До Джораха доносились грубый смех и ругательства – похоже, затевалась очередная стычка.


Упавшая на лицо снежинка обожгла кожу холодом. Джорах поднял голову: на Луну наползала туча, откуда сыпалась снежная крупа. Воин уже хотел вернуться в башню, когда некое движение в облаках привлекло его внимание. Он до боли в глазах вглядывался в небо, стараясь что-то угадать в странной пляске теней. Нечто мелькало среди туч, нечто, слишком большое для птицы. На мгновение у Джораха защемило сердце от внезапно нахлынувшей надежды, но тут же он понял ее тщетность. Тучи на миг расступились и на фоне Луны мелькнул силуэт с перепончатыми крыльями, который даже слепой не спутал бы с драконом. Крылатые звери древней Валирии были грозными, но величественными и прекрасными, но это существо, много меньше дракона, казалось преисполненным губительного зла и невыразимой мерзости. Джорах не успел понять, что вызвало у него такое отвращение, когда крылатый силуэт опустился на вершину Королевского Костра и словно растворился в черном камне. Резко усилившийся ветер донес до него слабый девичий крик и Джорах, не рассуждая кинулся обратно в Башню.


Вбегая под своды башни, он крикнул, призывая стражу, но ветер снаружи, словно взбесившись, завывал так, что никто не услышал Джораха. Выкрикивая имя Миссандеи, Джорах взбежал по ступенькам и рывком распахнул дверь в королевски покои


И замер, не в силах вымолвить не слова.


Горница в Королевском Костре была огромной – не меньше Великого Чертога в ином замке. Непроглядную тьму разгоняли свечи из черного воска, горевшие на большом стол, накрытый посреди горницы. Здесь же стояли золотые кубки с красным, как кровь, вином, а между ними – огромное блюдо, накрытое скатертью, покрытой красно-черным узором Таргариенов.

А перед столом стояла Она.

Словно фиолетовые звезды сияли ее глаза, облако серебристых волос окутывало изящную голову, алые губы призывно приоткрылись.

-Джорах, - никогда еще этот голос, обращенный к нему, не звучал столь ласково.


-Кхалиси,- внезапно пересохшее горло едва смогло выдавить звук,- вы не на Севере?


-Мне там надоело,- она очаровательно надула губки,- эти трусы готовы ползать на брюхе, чтобы я спасла их никчемные жизни. ! Есть лишь один северянин в моей жизни – ты Мормонт!

Никогда он еще не видел свою кхалиси такой. Ее глаза горели, губы раскрылись, обнажая жемчужно-белые зубы. Плавно, словно танцующая змея, она скользнула к Джораху поднявшись на цыпочки, чтобы коснуться ладонями его головы. А он, завороженный блеском ее огромных глаз, смотрел на ее прекрасный стан, обнаженные плечи и руки, охваченный необычайным волнением


— Стань моим! Полюби меня! —прошептала она, откидывая назад голову. — Подари мне свою кровь, чтобы укрепить мою молодость и вернуть мне силы к вечной жизни. Мне нужен настоящий мужчина. Стань моим, северный Медведь!

-Я всегда был полностью ваш, кхалиси, - хрипло произнес Джорах.


Со смешком она опустила голову ему на грудь, и у самого основания шеи Мормонт неожиданно ощутил резкую боль. Он попытался отстраниться, но руки Дейнерис словно превратились в змеиные кольца, сдавливая его торс будто стальными тисками, не давая пошевелиться. Только сейчас он ощутил исходивший от этого безупречного тела ледяной холод, пробиравший его и через одежду. Впившаяся в шею тварь, жадно высасывала его кровь и Джорах чувствовал, как охватившие его ужас и недоумение, уступают место совсем иным чувствам. Темная, противоестественная страсть захлестывала его разум, подчиняя и растворяя его в океане бездонной тьмы, по мере того, как его алая влага, насыщала прекрасную кровопийцу.

С сытым чавканьем она отлепилась от его шеи и Джорах увидел, что сияющие глаза сменили цвет – из фиолетовых став ярко-желтыми, с вертикальным зрачком. Изменились и черты лица - резкие, почти орлиными, тогда как волосы из серебристых стали иссиня-черными.


-Я и тебя сделаю бессмертным! - шептали алые губы. - Я научу тебя мудрости всех минувших эпох, открою секреты самых темных бездн мироздания. Ты станешь королем моего народа, живущего среди древних гробниц, окутанных вечной ночью.


-Но кто ты?- непослушными губами выдавил Джорах. Раскатистый смех раздался в ответ и девушка, отстранившись, указала ему на стол. Словно невидимая рука сорвала с него скатерть и глазам Джораха предстала обнаженная Миссандея, бессильно распростершаяся на огромном золотом блюде. Ее полные груди и нежное лоно терзали огромные летучие мыши, злобно поблескивающие алыми глазами-бусинками. «Дени» выкрикнула какое-то слово и крылатые твари обернулись прекрасными обнаженными женщинами. Колдовским огнем мерцали их глаза, острые клыки терзали плоть несчастной наатийки. Все они были стройными черноволосыми красавицами, почти столь же смуглые, как и сама Миссандея – все, кроме одной, с алебастрово-белой кожей, резко выделявшейся на фоне наатийки. Что-то знакомое почудилось Джораху в ней – где-то он уже слышал об этих алых как кровь волосах и огромных глазах, светящихся безумием. Жуткая улыбка кривила ее губы, вымазанные кровью Миссандеи.


-Сестра, узнав о моем явлении в этот мир, вознесла свой зов,- торжественно сказала вампирша,- его нес ветер, его передавали друг другу совы, змеи и нетопыри, населяющие древние развалины. Его услышали оборотни и вампиры, и демоны мрака с эбеновыми телами. Уснувшая Ночь Мира встала и тряхнула своей тяжелой гривой, на дне глубочайших пропастей, где царит вечная тьма, забили барабаны, и эхо далеких незнакомых криков привело в ужас ночных путников. Ибо Дети Ночи обрели новую сестру, а она обрела свой народ и свою королеву. Из замка, что поднесла к моим ногам Данелла Лотстон, родится Империя Акиваши. Десять тысяч лет я властвую над сотнями жрецов, чародеев и рабов, с криком прошедшими врата смерти. Раздели со мной трон и мир падет к нашим ногам во имя Отца Сета!


Она вскинула руки в адском триумфе и тут же, взвыв словно стая волков, демоницы соскользнули на пол, упав в почтительном поклоне. Джорах еще успел увидеть, как поднимается на столе Миссандея, с полыхающими алым светом глазами, прежде чем преклонил колено, на веки вечные отдавая себя царице вампиров Акиваше.

Re: Игра Дракона
 

Заговорщица

Очередной спазм сдавил ее лоно, вырвав из ее горла приглушенный рык. Волна острой боли разлилась по ее телу, отозвавшись везде, и тут же сменилась невероятным облегчением, когда давящая тяжесть, наконец, исчезла. Тонкий писк огласил темную пещеру и львица, опустив морду, принялась бережно вылизывать очередной мокрый комочек, копошившийся у ее живота в поисках разбухшего от молока соска.

Темные, почти черные волны набегали на грязный причал, касаясь подола длинного платья. Носившая его женщина стояла возле узкого канала, проложенного меж пятиэтажных домов и причудливых храмов. В руках она держала небольшой сверток, временами издававший негромкие звуки. Второй, слабо шевелящийся сверток держал пожилой мужчина в коричневом одеянии, стоявший за спиной женщины

Зеленые глаза, напряженно вглядывавшиеся в предрассветные сумерки, оживились, когда из-под изогнутого моста, украшенного резными изображениями рыб и осьминогов, вдруг вынырнула большая лодка. На носу ее, ловко управляясь с шестом, стоял высокий человек с черной кожей, в кожаных штанах и безрукавке. На корме неподвижно сидел пассажир – тоже черный, но намного старше первого, с лицом покрытыми глубокими морщинами. А за лодкой, из-под моста стелился густой туман, словно обвивавший лодку своими белесыми щупальцами.

Лодка ткнулась о причал и чернокожий старик, перейдя на нос, сошел на берег.

-Уверен, что за тобой никто не следил?- спросила женщина.

-Уверен,- проворчал старик, - за те годы, что я живу на свете, можно научиться заметать следы.

-В этом проклятом городе все настолько зыбко,- глаза женщины замерцали недобрым блеском,- никому нельзя верить.

-Держи,- она протянула колдуну сверток, беспокойно заерзавший при прикосновении чужих рук. Раздался громкий плач и старик, откинув край покрывала, увидел сморщенное детское личико. Заплаканные зеленые глаза встретились с черными глазами негра и младенец неожиданно замолчал. Н’кона усмехнулся и небрежно потрепал ребенка по темной шевелюре.

-Славный парень,- сказал он, - а где второй?

-Вторая,- уточнила женщина, кивнув своему спутнику. Тот приблизился и протянул колдуну свой сверток. Этот ребенок молчал, так что чернокожий даже невольно отбросил покрывало, чтобы удостовериться, что с ним все порядке. На него глянули необычайно серьезные голубые глаза. Детскую головенку облепляли золотистые волосики.

-Это Джоанна,- сказала женщина,- в честь матери. А это,- она кивнула на ребенка в лодке, - Тайвин. В честь…

-Я понял, - проворчал старик,- двойняшки?

-Да,- кивнула мать,- совсем как мы с братом. Здесь им оставаться опасно…

-Я знаю,- кивнул Н’кона,- не бойся. Я отвезу их на летнийский корабль, который покинет Браавос поутру. Там будут женщины, они присмотрят за детьми до самого Дорна.

-Думаешь, им можно доверять?- напряженно спросила женщина,- ты же остаешься здесь.

-Можно,- усмехнулся старик,- у меня уже появились ученики с Летних островов. Они не позволят причинить детям вред – потому что знают, чем им это отзовется в мире духов.

-Хорошо,- женщина кивнула,- вот возьми это.

Она достала из складок одежды несколько золотых украшений с ярко-красными рубинами.

-Мне удалось вывезти свои драгоценности из Королевской Гавани,- пояснила она, - когда я вернусь в Вестерос, получишь еще – и твои люди тоже. Помни, что Эурон не должен ничего знать - и мой брат тоже. Он хоть и тугодум, но быстро поймет, что к чему, едва увидев их глаза.

-В напоминаниях нет нужды, - проворчал старик,- и в золоте тоже. Я бы и так не оставил в беде детей Амры.

Однако украшения он возвращать не стал. Бережно уложив детей на дно лодки, он спустился туда сам и обернулся к женщине.

-До вечера,- сказал он, подавая знак кормчему. Тот погрузил шест в воду и лодка медленно двинулась обратно, постепенно окутываясь туманом. Женщина долго смотрела вслед, пока судно, увозящее ее детей, не растаяло в белесой дымке. Лишь тогда она повернулась к своему спутнику.

-Пойдем домой Квиберн,- сказала Серсея,- этот воздух пробирает меня до костей. Хочу еще немного поспать перед встречей с Несторисом.

Мощный прыжок – и под ее лапами уже бьется податливое тело, трепещущее от смертного ужаса. Жалобный крик обрывается, когда острые клыки разом перекусывают нежное горло. На язык стекает теплая, невероятно вкусная кровь и она терзает мясо, торопливо проглатывая кусок за куском. Она торопится - скоро рассвет и она должна вернуться в пещеру к своим малышам, все еще питающихся молоком, а не мясом. Эта ночная дикая жизнь помогала ей отдохнуть от непростого дневного мира: звериная сила тела, охота, яростная, звериная страсть, борьба за потомство. И ясное понимание кто свой, а кто враг.

Жаль, что людей все не так просто.

- Ваш город прекрасен, но мне кажется, что я слишком загостилась,- Серсея мерила шагами комнату, словно не находя себе места, - разве мы не договорились?

Тихо Несторис равнодушно смотрел на мечущуюся королеву, и впрямь сейчас похожую на запертую в клетке львицу. Впрочем, этот охотник был слишком опытен и силен, чтобы дать ей вырваться из-под контроля.

-Обстоятельства изменились, ваше Величество,- он пожал плечами,- Дейнерис уже контролирует около трети Вестероса и ее владения растут. Вы же… - он пожал плечами.

-Силы Дейнерис разбросаны на огромной территории,- горячо возразила Серсея, - чем больше она распространяет свою власть, тем слабее ее контроль. Хорошо рассчитанный удар обрушит власть драконьей королевы. Дайте мне кредит, я возьму наемников и Золотые Мечи, объединившись с армией Утеса и флотом Эурона, нанесут ей этот удар!

Несторис бесстрастно посмотрел на нее, потом перевел скучающий взгляд в окно.

-У этого плана могли бы быть шансы на успех,- произнес он,- и мы бы могли его профинансировать…если бы не драконы.

-Раньше они вас пугали меньше,- ядовито заметила Серсея.

-Да, но времена изменились,- повторил Несторис,- во-первых, драконы продемонстрировали свою разрушительную мощь, а средства защиты, на которые вы намекали, выглядели не очень убедительно. Во-вторых, очень похоже, что у нас появился новый враг, для победы над которым нам не обойтись без союза с Дейнерис.

-Вы имеете в виду эти байки про «Зло с Севера»? - презрительно скривила губы Серсея,- не думала, что вы верите в россказни суеверной черни.

-Нас не интересуют байки,- с некоторым раздражением сказал Несторис,- трудно найти более прозаичных людей, чем банкиры. Мы тщательно проверили все слухи, направляли повсюду своих людей, беседовали с пленниками. Допрос нас убедил в том, что угроза вполне реальна. А это значит, что с Дейнерис нам пока лучше не ссориться - у нас есть общий враг.

-Понятно, - брезгливо промолвила Серсея, - мне начинать готовиться, что меня выдадут на расправу моему братцу и девчонке Таргариенов?

-Разумеется нет, Ваше Величество, - банкир широко улыбнулся,- я же говорил, что мы рассматриваем разные варианты. Сейчас Дейнерис нужна нам, нужны ее драконы – именно поэтому мы хотим достигнуть соглашения. Но после победы…кто знает, что будет дальше.

-А пока,- медленно проговорила Серсея,- нечего и надеяться, что вы исполните наш уговор?

-Скажем так, сейчас этот вопрос представляется несвоевременным,- снова улыбнулся банкир,- если мы хотим прийти к соглашению с Бурерожденной, не может быть и речи о том, чтобы кредитовать ее врагов. Для всех нас будет лучше, если в ближайшие месяцы вы как можно меньше будете давать о себе знать.

Серсея криво ухмыльнулась и, скрывая досаду, потянулась к кувшину с вином.

Небольшая гондола, с крытым верхом, петляла меж узких островков, где высились дома с четырьмя и пятью этажами. Нижние из них уже были затоплены - кварталы примыкали к Затопленному Городу и местные жители всячески старались убраться отсюда..

Лодка остановилась перед трехэтажным особняком, уже почти ушедшим под воду. Над водой оставался лишь третий этаж и чердак, на котором еще виднелись следы золотой краски – некогда строение знавало лучшие времена. Лодка остановилась возле широко распахнутого окна, возле которой чернокожий старик, меланхолично перебиравший амулеты на груди. Меж быстро двигавшихся пальцев выскальзывали белесые струйки, медленно поднимавшиеся вверх, чтобы влиться в туманную дымку, нависшую над городом. Из каюты на гондоле вышел другой пожилой человек в коричневом одеянии. Перекинувшись парой слов с Н’коной, Квиберн нырнул обратно и появился снова – ведя за собой женщину в балахоне жрицы Плачущей Госпожи. Не говоря ни слова, она шагнула прямо на подоконник и сошла внутрь. Внутри открылось небольшая комнатка, не более десяти шагов в длину и пяти в ширину. Посреди стоял большой стол и несколько стульев, в углу виднелась грязная кушетка.

-Кажется, я не видала подобного убожества, с тех пор как впервые познакомилась с его Воробейшеством,- Серсея брезгливо поморщилась, оглядывая стены, покрытые плесенью и грибком ,- тут правда, воняет меньше.

-Что поделать ваше Величество,- Квиберн придвинул стул, набросив на него принесенное с собой покрывало,- в этом городе не так уж много мест где можно скрыться от чужих глаз. Но и тут можно найти маленькие радости жизни.

На стояле уже стоял кувшин с вином, бокал и блюдо с засахаренными фруктами, резко контрастирующие с общей убогой обстановкой. Серсея налила себе вина и сделала глоток, внимательно оглядев усевшихся напротив нее Квиберна и Н’кону.

-Корабль покинул Браавос совсем недавно,- произнес колдун,- все в порядке.

-Хорошо,- Серсея хотела сказать, что-то еще, когда снаружи послышался плеск, потом стук дерева о камень и в комнату, также через окно, спрыгнул Эурон Грейджой.

- Насилу вас нашел,- усмехнулся он, наливая себе стакан вина,- а я –то думал, что знаю Браавос. Что, ваше величество, не приходилось бывать в такой дыре?

-Надеюсь, что больше и не придется,- сказала Серсея,- я планирую вернуться в Вестерос.

-В Утес? - прищурился железнорожденный.

-Видимо да,- кивнула Серсея,- по-крайней мере до тех пор, пока не будет отстроена Королевская Гавань. Ну или построим новую столицу.

- Надеюсь, к этому времени наш брак еще не успеет наскучить нам,- Эурон осклабился, но брошенный на женщину взгляд холодных серых глаз еще раз напомнил Серсее, как опасен этот человек. Эурон согласился на очередную отсрочку, но вырвал у нее обещание женитьбы, едва они ступят на землю Вестероса, угрожая в противном случае разорвать их союз. Единственное, о чем удалось договориться Серсее – обещание, что брак пройдет в Утесе, а не на Пайке.

-Рад слышать,- продолжал Эурон, наливая еще вина и отправляя в рот горсть сладостей,- значит, вам удалось договориться о кредите?

-Нет,- покачала головой Серсея,- Железный Банк видит в Дейнерис союзника против грамкинов и снарков с Севера.

-Если хотя бы половина слухов о том, что я слышал о Севере, правда, - проворчал пират,- довольно разумный шаг. Но для вас он, похоже, все осложняет?

-Напротив, упрощает, - усмехнулась Серсея,- просто в наши планы придется внести изменения.

-И весьма существенные,- хмыкнул Эурон, - теперь вы не сможете нанять Золотых Мечей.

-Почему же? - сказала Серсея,- этот план не меняется. Наемники нам все еще нужны.

-И как вы рассчитываете их получить?- спросил Эурон,- Золотые Мечи не наймутся в долг. Вам лучше думать, как исчезнуть из города незамеченной - с Морского Владыки станется купить союз с Дейенерис через вашу голову.

-Это да,- неохотно признала Серсея, - я и так тут загостилась.

-Проще сказать, чем сделать,- буркнул Эурон,- шпионы повсюду. Думаете, вам дадут уехать?

-Через десять дней начнется Праздник Разоблачения,- напомнил Квиберн , - и продлится десять дней. В маске будет проще скрыть свои намерения.

-Это касается обеих сторон,- заметил Эурон,- подобраться к вам тоже будет проще. Так вы рассчитываете покинуть город во время Маскарада?

-Да,- кивнула Серсея, - но не сразу. Нам все еще нужны деньги.

-И где вы планируете их взять?- недоверчиво спросил Эурон.

- Мы должны…- Серсея на миг запнулась, только сейчас в полной мере осознав сколь дерзкое и сложное действо им предстоит. Она понимала, что ее замысел граничит с безумием - только совершенно безвыходная ситуация могла подтолкнуть ее к такому неожиданному решению. С другой стороны именно ставка на неожиданность уже не раз помогала ей взять верх, когда, казалось, все было против нее.

-Мы должны ограбить Железный Банк! - выдохнула Серсея.

Re: Игра Дракона
 

Дикарка

Измученный жеребец еле переступал дрожащими, в любой момент готовыми подкоситься, ногами. Арья остановила взмыленного коня и легко спрыгнула на землю. Рядом журчал ручеек, к которому тут же припало измученное животное. Сняв с него седло и сбрую, Арья привязала лошадь к ближайшему дереву, чутко прислушиваясь к звукам за спиной. Однако ничто не давало понять, что за ней по-прежнему гонятся.

Дотракийцы преследовали девушку по пятам – два дня она провела в седле, останавливая коня лишь затем, чтобы справить нужду или хлебнуть воды из ближайшего ручья. Грязная, оборванная, изголодавшаяся Арья упорно гнала коня, забираясь все дальше в лесистые холмы, где степняки чувствовали себя не столь уверенно. Наконец, минувшей ночью, ей удалось оторваться от погони.

И тут же она поняла, что безнадежно заблудилась.

Она стояла на небольшой поляне, со всех сторон окруженной густым лесом. Густые ветви над ней закрывали солнце, вокруг царил насыщенный запахом смолы и хвои зеленый полумрак. Не было и намека на присутствие человека – что одновременно и радовало и тревожило Арью. Она уже поняла, что оказалась в знаменитых холмах, окружавших Вольный Город Норвос – вот только где находится этот город не имела ни малейшего представления. Браавос, конечная цель ее путешествия, находился к северо-западу, но как к нему пробраться Арья также не знала. Все навыки, полученные в Черно-Белом доме, казались бесполезными в этой девственной чаще.

Или не совсем? Арья сняла с пояса Иглу и, подбросив в воздух, ловко поймала ее за рукоятку, сделав несколько фехтовальных движений. Если уж ей удалось оторваться от многотысячной орды дотракийцев, то может она сумеет и выбраться из этих лесов! У нее слишком важная цель, чтобы позволить себе сгинуть в этих краях.

Так или иначе, первым делом нужно осмотреться. Оставив лошадь на поляне, Арья принялась подниматься по склону ближайшего холма. Сквозь просветы меж листьев и ветвей, она видела, что вершина его представляет скалистый утес, вздымающийся над остальным лесом. Может оттуда она, наконец, разглядит окрестности?

Вот и утес. Солнце только всходило и, благодаря этому она смогла определить стороны света. Всюду, куда хватало глаз, простиралась зеленая чаща и высокие холмы, но к востоку голубела узкая лента реки. Возможно, это была Нойна – река, на которой стоял Норвос, - или какой-то из ее притоков. Так или иначе, Арья решила идти туда. Она уже собиралась спускаться, когда снизу вдруг раздалось конское ржание, полное страха и боли. Почти сразу послышался басовитый рев, потом хруст костей и жадное чавканье.

До боли стиснув рукоять меча, Арья осторожно спустилась, хотя уже догадывалась, что увидит. На поляне ее коня со злобным рычанием терзал огромный медведь, почти шести футов в холке. Под темной, с рыжим отливом, шерстью, перекатывались огромные мускулы, мощные челюсти с хрустом раскалывали ребра и бедренные кости.

Неожиданно зверь прервал свое занятие: окровавленная морда поднялась, маленькие глазки подозрительно заблестели и медведь, издав громкий рев, кинулся к дереву, за которым пряталась Арья. Может ветер донес до зверя ее запах - так или иначе, прятаться больше не имело смысла и она, развернувшись, кинулась вниз по склону. Она все еще держала Иглу, но меч казался ей жалкой булавкой рядом с исполинским зверем.

Продираясь сквозь бурелом, перепрыгивая через ямы, отводя в сторону колючие еловые лапы Арья бежала, шаря глазами в поисках места, где можно было укрыться. Однако места такого не находилось, а рев позади становился все громче и ближе – она почти чувствовала жаркое дыхание твари, ежеминутно ожидая, что острые клыки вопьются ей в затылок.

Впереди послышался шум воды и в следующий миг Арья оказалась на берегу быстрой и широкой реки, пенящейся белыми барашками на перекатах. Футах в ста ниже по течению, река с оглушающим грохотом устремлялась в большую черную дыру у подножия очередного холма. Над пещерой поднималось облако водяной пыли.

Поняв, что бежать дальше некуда, Арья развернулась, с Иглой в руках, готовясь к своему последнему бою. Снова раздался оглушительный рев и из леса вырвался огромный медведь. На миг зверь застыл на месте, озадаченный, что жертва больше не убегает, потом взревел снова и, мотая огромной башкой, устремился к Арье. Девушка ткнула Иглой и медведь вновь взревел – на этот раз от боли, когда клинок вонзился ему в губу. С жутким рычанием чудовище устремилось на Арью. Та металась на берегу, то и дело нанося колющие удары, но у нее никак не получалось нанести твари серьезную рану - для такой груды жира и мышц, с толстой косматой шкурой, Арьин меч и впрямь был немногим страшней швейной иголки. И все же она не сдавалась, удерживая зверя на расстоянии, но все же отступая - зверь теснил ее, загоняя все дальше в реку. Арья уже стояла по щиколотку в воде и ей было все труднее одновременно сопротивляться быстрому потоку, угрожающему сбить ее с ног и противостоять медведю, чьи клыки лязгали все ближе.

Наконец зверю надоело эта борьба: поднявшись на задние лапы, он обрушился на гибкую фигурку. В отчаянии Арья метнулась вперед, выбрасывая клинок и Игла вошла в горящий злобой глаз. В следюущий миг удар медвежьей лапы повалил Арью в воду. Зверь обрушился на нее, готовый растерзать девушку, но ее уже не было на месте: стремительное течение подхватило ее, унося вниз по течению. Арья еще слышала позади громкий рев, видела, как медведь преследует ее, разбрызгивая воду, но не решаясь зайти на глубину. Она пыталась плыть, гребя одной рукой и второй все еще держа Иглу, когда вода обрушилась вниз и Арья почуствовала, как чудовищный поток, увлекает ее под своды черной пещеры.

От ледяной воды Арьи перехватило дыхание, тело онемело – с необыкновенной ясностью она поняла, что если не выберется как можно быстрее, то холод скует ее конечности и она утонет в черных водах. Подземная река неслась с чудовищной скоростью, быстрое течение бросало и било девушку, закручивало и переворачивало в водоворотах, увлекая на дно и швыряя о скалы. Единственное на что ее хватало - это держать голову на поверхности и сжимать закоченевшей рукой Иглу - девушка решила, что скорей утонет, чем позволит подарку Джона сгинуть тут.

Когда Арья уже теряла сознание, подземный поток вырвался в отдающую гулким эхом пещеру. В кромешной тьме мелькнуло слабое свечение — и поток ударил ее о мокрый холодный камень. Клинок выскользнул из руки, зазвенев по камням, и девушка поняла, что берег рядом. Из последних сил Арья схватилась за скрытый в темноте валун и вытянула себя на каменистый берег. Некоторое время она лежала без движения, моргая, чтобы сбросить с ресниц капельки воды, застилавшие глаза. Понемногу ее чувства начали просыпаться, и Арья стала оглядываться вокруг. Как ни странно, здесь не царил непроницаемый мрак - от каменных стен исходило зеленоватое свечение, помогшее Арье увидеть, что она находится в подземном гроте. Рядом несся поток воды, где-то вдали, судя по звуку, обрушивавшейся очередным водопадом.

Осторожно Арья встала на ноги. Она стояла меж титанических сталагмитов, почти касавшихся свисающих сверху сталактитов. Иногда они соединялись друг с другом, образуя необъятных размеров столбы. Их покрывала густая слизь, мерцавшая словно болотные гнилушки. Арья осторожно коснулась ее и увидела, как кончики ее пальцев тоже слабо засветились.

Арья поняла, что оказалась в тех самых знаменитых пещерах к северо-западу от Норвоса, что местные жители именуют «входом в подземный мир». Также она осознала, что путь назад ей закрыт: шумевшая рядом река столь далеко унесла ее, что не могло быть и речи, чтобы вернуться обратно тем же путем. Оставалось надеяться, что тут есть иной выход, который Арья и вознамерилась найти. Найдя среди сталагмитов Иглу, она двинулась в путь.

Она шла среди хитросплетений пещер, гротов и узких туннелей. Святящаяся слизь то появлялась, то исчезала со стен, заставляя Арью пробираться чуть ли не вслепую. Ее продрогшее тело обвевал холодный ветерок, сквозивший неведомо откуда и хотя это свидетельствовало о наличии выхода, на ум невольно приходили тревожные мысли, что все пути тут ведут только вниз. То и дело Арья вспугивала колонии летучих мышей и те со злобным писком уносились во мрак. Временами ей казалось, что она различает крадущуюся поступь легких шагов за спиной. Порой откуда-то доносился мягкий шорох скользящего по камням тела, словно какой-то гигантский червь или слизняк, извиваясь, полз по шершавому каменному полу. Арья думала, что давно забыла, что такое страх, но сейчас ее пробирал невольный холодок при мысли о том, что за твари могли поселиться в этих темных пещерах.

Свечение стало сильнее и Арья, наконец, увидела его источник – среди сталагмитов начали попадаться чудовищные наросты, напоминающие огромные грибы, покрытые мерцающей зеленоватой слизью. По ним медленно ползали мерзкие твари – вроде слизняков, но размером с крупную крысу. Почуяв чужака, они вытягивали тонкие стебли, с черными точками глаз, будто пытаясь лучше разглядеть нежданного гостя. Случайно Арья задела одного и содрогнулась от омерзения, сбрасывая на землю извивающееся тело. Слизняки, несмотря на свой мерзкий вид, не могли причинить ей вреда, но в этой пещере могли водиться и более опасные твари.

Очень скоро Арья удостоверилась насколько была права в своих опасениях.

Миновав лес грибов, Арья вышла к каменному «мосту» - природной арке, перекинувшейся через быструю подводную реку с черной водой. Была ли это та же самая река, что принесла ее сюда или другой поток, Арья не знала. Однако иного пути не было и Арья смело ступила на мост. Когда она оказалась на середине, из черной воды поднялась длинная шея, толщиной с туловище Арьи. С тупой, будто обрубленной морды слепо смотрели белые глаза, большой губастый рот приоткрылся, обнажая острые зубы. Отчасти это существо напоминало человека, с вытянутым телом и длинными руками с перепончатыми пальцами. Вместо ног у твари был плоский и длинный, как у головастика, хвост, на котором оно поднималось из воды.

С плотоядным чмоканьем существо качнулось в ее сторону, словно атакующая змея, но тонкий клинок с неменьшей быстротой ударил в шею твари, оставив рану на челюсти, которая тут же начала сочиться бесцветной кровью.Чудовище зашипело и бросилось на Арью, щелкнув пастью там, где только что стояла северянка. Арья подпрыгнула, оказавшись прямо над извивающейся тварью и в прыжке, что было силы, вонзила меч в распахнутую пасть, пробив кость до самого мозга Тварь забилась так бешено, что чуть не вырвала оружие из рук Арьи и, разбрызгивая кровь, исчезла в бурном потоке.

Перейдя реку, Арья столкнулась с новой проблемой. Здесь уже не было фосфоресцирующей зеленой слизи и вход в очередную пещеру показался ей черным зевом, готовым поглотить ее. Пока Арья колебалась, из глубины пещеры послышались звуки, напоминающие монотонное песнопение. Приглядевшись, Арья увидела некие отблески, будто где-то впереди горел костер. Арья не знала, кто может сидеть у костра в этой адовой норе, но все же шагнула вперед.

Она шла по очередному коридору, нащупывая стенки руками и напряженно прислушиваясь к усиливающемуся невнятному бормотанию, нравящемуся ей все меньше и меньше. Отблески пламени становились все ярче, позволяя девушке лучше различать предметы вокруг.

Внезапно коридор кончился, обрываясь на краю огромной пещеры, почти под потолком которой, и выходил туннель, которым шла девушка. Внизу горел костер, вокруг которого толпились уродливейшие создания, какие она когда-либо видела. Твари эти напоминали людей, но очень маленьких - самый высокий был не выше Арьи. Приземистые и коренастые, с длинными когтистыми лапами, эти существа походили бы на обезьян, если бы не были почти безволосыми - короткая шерсть обрамляла только безобразные морды с приплюснутым носом и отвислыми губами, обнажавшими желтые клыки. Белесую шероховатую кожу покрывали темные пятна, делая ее похожей на змеиную или жабью.

Подземные уродцы сгрудились у костра, перед которым лежал обычный человек – совершенно голый и страшно израненный. Одного взгляда хватило Арье, чтобы понять, что он не жилец – было непонятно, как вообще жизнь держится в этом измученном теле. На ее глазах одна из тварей протянула когтистую лапу и, оторвав кусок плоти, запихнула в клыкастую пасть. С посеревших губ сорвался жалобный стон – кричать несчастный уже не мог. Скотские ухмылки исказила морды остальных, возбужденно лопотавших что-то непонятное и вскидывая вверх руки. Чутье подсказало Арье, что это не просто изуверское сборище: твари явно исполняли какой-то ритуал – бросив беглый взгляд на стену, возле которой творилось действо, Арья увидела на ней грубо намалеванный рисунок: что-то вроде обоюдоострого топора, в окружении семи не то глаз, не то клякс. Вне сомнения именно этот рисунок и был главным символом культа в честь которого затевалось каннибальское пиршество - именно к нему твари в благоговении поднимали лапы, прежде чем свершить очередной акт изуверства.

Арья понимала, что не сможет перебить всех этих тварей, также как и спасти несчастного . Но дать ему Дар Многоликого, избавляющий от дальнейших мучений было в ее силах. Не отводя взгляда от омерзительного действа, она наощупь нашла увесистый камень и, прицелившись, метнула вниз. Твари шарахнулись в сторону от неожиданности, когда камень упал, проломив голову их жертвы. Лишь миг они смотрели на мертвое тело, потом как по команде вскинули морды - как раз, чтобы увидеть исчезающую во тьме Арью. Оглушительный вой вырвался из множества глоток и твари, карабкаясь по стенам с ловкостью обезьян, кинулись за той, кто посмел осквернить их святилище и прервать жуткий ритуал.

Арья бежала по коридору, почти наугад выбирая дорогу. Позади слышался жуткий вой и бессвязное, но явно рассерженное лопотание – твари не на шутку рассвирепели от такого святотатства. Обернувшись ,Арья увидела полыхающие алые глаза – в отличие от иных обитателей пещер, эти существа не были слепыми и неплохо видели в темноте. И еще они знали эти места – поэтому расстояние между ними и Арьей стремительно сокращалось. Видимо, она плохо запомнила дорогу – Арья едва успела остановиться, хватаясь за каменные стенки, когда туннель вдруг оборвался над пропастью, почти неразличимой во мраке. Внизу слышался шум воды – очередная подземная река, судя по шуму, примерно в сорока футах ниже. Арья обернулась - алые огоньки глаз были совсем рядом, лопотание и рычание почти заглушали рев реки. Она развернулась, выставив Иглу и первая же тварь, в прыжке напоролась на острый клинок. Арья билась вслепую – к счастью подземных уродов было так много, что не попасть в кого-то было просто невозможно. И все же они лезли дальше, вздымаясь во мраке горой уродливых тел и яростно сверкающих глаз, грозящих погрести под собой Арью.

-Валар Моргулис!- крикнула она и в ответ услышала многоголосый злобный вой. Очередная красноглазая тень метнулась к Арье, но та, пронзив уродливое тело, развернулась и спрыгнула вниз, навстречу бурному потоку.

Re: Игра Дракона
 

Островитяне

Черно-зеленые волны яростно обрушивались на каменистый берег и с шипением откатывались, оставляя за собой покрытый пеной пляж. Средь обкатанных морем скользких голышей бились рыбы и иные морские обитатели, над которыми с криком носились чайки и поморники, слетевшиеся на даровое угощение. Вот очередная волна, откатилась назад, оставляя на берегу нечто большое и темное, напоминающее мертвого тюленя. Одна из чаек уселась рядом и, скосив яростный желтый глаз на неожиданный дар моря, бочком скакнула ближе. Острый клюв ударил по телу и в этот момент вскинувшаяся рука с силой отбросила птицу. Чайка взлетела, испуганно крича, а «тюлень» со стоном уселся на песке, оказавшись молодым человеком в мокрой черной одежде и спутанными кудрявыми волосами. Мутным взглядом он обвел окружающий берег, нависшие скальные утесы и летавших над ними чаек.

-Все в порядке, Джон Сноу?- раздался женский голос,- а ты не так уж плох в море.

По пляжу, спотыкаясь о камни и ругаясь на каждом шагу, шла Соня. В рыжих волосах запутались водоросли, одежда превратилась в мокрые лохмотья, но глаза светились прежним задором.

-Как думаешь где мы?- спросила воительница. Джон покачал головой.

-Что же мы хотя бы живы,- пожала плечами Соня.

-Это пока,- проворчал Джон, хотя в глубине души не мог не признать правоту Сони: еще совсем недавно оба беглеца не думали прожить так долго. Чудом вырвавшись из Гипербореи, Джон и Соня некоторое время прятались в трюме иббенийского китобоя, воруя сухари, солонину и воду из корабельных запасов. Долго так продолжаться не могло – уже на третий день низкорослые и волосатые китобои заметили пропажи и, обыскав трюм, нашли беглецов. Поначалу их попытались пленить, но оба воина, с мечами наголо оказали ожесточенное сопротивление, убив нескольких иббенийцев и поранив с десяток. Воинов на китобое не оказалось, да и сам капитан, в силу извечной иббенийской практичности, сообразил, что лишние руки ему не помешают. Некогда он плавал к берегам Вестероса, так что с горем пополам умел изъясняться на Общем Языке. Сговорились, что Джон и Соня заменят убитых ими моряков, дабы отработать проезд до какой-нибудь иббенийской колонии. На их счастье капитан не особо интересовался гиперборейскими делами и не знал, что на борт поднялись не простые беглые рабы, а два лучших бойца с Ристалища Кольги.

Сам капитан был родом с одной из отдаленных колоний косматого народа лежащей на восточном берегу Залива Левифанов и почти не заметившей Слияние. Сам китобой решился отправиться еще дальше на восток, в поисках новых рыбных угодий и китовых пастбищ, взамен изрядно истощенных в Заливе. Но вскоре китобой попал в жуткий шторм, унесший корабль далеко на восток. Суеверные иббенийцы, отчявшись вывести судно из бури решили, что его наслала королева Гипербореи - во что Соня и Джон, не понаслышке зная о могуществе Вамматар, вполне могли поверить. Тогда и вскрылось, кем на самом деле были беглецы. Капитан приказал вышвырнуть их за борт, дабы умилостивить морских богов. Иббенийцы, вооруженные гарпунами и острогами, скопом кинулись на воинов и, хотя те унесли немало жизней косматых мореходов, противостоять всей команде они не могли. Обоих вышвырнули в разбушевавшееся море и только чудом им обоим удалось выжить, когда волны выбросили их сюда.

Шторм стихал – огромные волны словно уходили обратно в океан, отступавший обширным отливом. Обнажались и торчащие из воды каменные глыбы, поначалу принятые Джоном и Соней за естественные валуны. Лишь позже они поняли свою ошибку: по мере отлива из воды все выше вздымались огромные идолы с рыбьими головами и чешуйчатыми телами. Эти пугающие истуканы стояли у берега, словно чудовищные стражи охранявшие острова от любых нежданных гостей с моря.

И глядя на оскаленных, выпучивших огромные глаза, каменных чудовищ Джон и Соня как-то сразу поняли, что в этом месте им не стоит рассчитывать на дружелюбный прием.

Через какое-то время тучи, закрывшие небо немного разошлись, и воины сняли с себя остатки одежды, чтобы хоть немного просушить ее на солнце и ветру. Обоим было не до ложной стыдливости, хотя Джон украдкой и поглядывал на точеную фигуру рыжеволосой воительницы, представшей пред ним во всей прелести своего роскошного сильного тела. К его досаде, сама Соня, вовсе не оценила мужские стати Короля Севера.

-Даже не мечтай, красавчик!- ухмыльнулась она, перехватив очередной взгляд Джона,- я не буду принадлежать ни одному мужчине.

-Да не больно хотелось, - проворчал Джон, - можешь радоваться – ты умрешь в этой дыре девственницей.

-Я не девственница,- отрезала Соня. Джон пожал плечами, хотя и был изрядно задет. Невольно он вспомнил Вамматар – вот уж она-то точно видела в нем мужчину. Впрочем, воспоминания о Королеве Гипербореи, повлекли за собой и иные мысли – которые он предпочел бы выбросить из памяти навсегда. Чтобы отвлечься он побрел по берегу, в поисках чего-то съедобного. Бредя меж огромных валунов, он вдруг увидел, как средь выброшенных на берег водорослей что-то ярко блеснуло, отразившись от солнца. Он нагнулся и с его губ сорвался ликующий вопль – на камнях лежал Длинный Коготь. Только боги морских глубин знали, как меч оказался здесь, но Джон расценил эту находку как добрый знак, о чем тут же сообщил Соне.

-Это хорошо,- сказала девушка,- будет, что положить между нами, когда ляжем спать.

- Не переоценивай себя,- раздраженно бросил Джон, - видали и получше.

-Да ну?- явно задетая Соня резко развернулась к нему,- лучше, чем это?

Она вскинула руки, сцепив их в замок над головой, сладко, до хруста в суставах, потянувшись всем телом. Ее упругие круглые груди качнулись прямо перед лицом оторопевшего Джона, а ее бедро скользнуло ему между ног. Тот почувствовал как его плоть тут же предала его и Соня, также ощутив это, громко расхохоталась.

-Иди обратно в море,- сказала она, напяливая подсохшую одежду,- охолонись.

-И как ты дожила до своих лет? - проворчал Король Севера, чувствуя как его лицо и уши горят, как у мальчишки.

Оба попытались поужинать сырой рыбой, но вскоре оставили эту затею: выброшенные на берег уродливые твари, были омерзительны на вкус, отдавая горечью. Моллюски оказались более съедобными, так что утолив ими голод, двое товарищей по несчастью расположились на ночлег в небольшом гроте в прибрежных скалах. Джон, не без смущения, предложил Соне спать прижавшись друг к другу, согреваясь теплом тела.

-Хорошо,- кивнула Соня,- но помни, что я тебе сказала. Никаких глупостей!

-Перестань,- поморщился Джон,- я просто хочу выспаться.

Однако заснуть ему не удалось, - в отличие от Сони, мерно засопевшей, едва сомкнув глаза. Джон же не мог думать ни о чем ином, кроме как прижимавшемся к нему горячем женском теле. Словно нарочно, девушка еще и ворочалась с боку на бок, прижимаясь к его паху то задом, то промежностью. Невольно вспоминалась другая пещера….и другая рыжая воительница, с которой они спали точно также прижавшись телами. При одном воспоминании об этом Джон чувствовал как его напрягшаяся плоть вот-вот прорвет изветшавшие штаны. Наконец, не выдержав, Джон осторожно засунул руку за ворот рваной куртки Сони. Вторая рука легла на крутое бедро. Он коснулся упругих грудей и тут же замер, почувствовав у ребер холод острой стали – Соня как-то исхитрилась вытащить у него из под носа его собственный меч.

- Так и знала, что этим закончится,- спокойно сказала Соня, - хочешь остаться без члена?

- Перестааааа….,- Джон невольно взвыл, когда пальцы Сони с неженской силой сжали его яйца, - ладно-ладно, прости! Больше это не повторится.

-Конечно не повторится, - хмыкнула Соня,- если я отрежу тебе причиндалы…

-Слушай не начи…- Джон прервался, оторопело уставившись на вход в грот. Соня, подозревая хитрость, все же посмотрела туда и тоже застыла с открытым ртом.

У входа застыла уродливая фигура – на фоне восходящей Луны были явственно видны бритый наголо череп и зеленоватая кожа ночного гостя. Желтые глаза блестели во тьме, губастые рот разошелся, обнажая заостренные зубы. Громкий квакающий крик разнесся в ночи и, не успели Джон и Соня подняться, как ворвавшаяся в грот толпа, разом погребла их под грудами своих скользких, словно чешуйчатых, тел.

На берегу горели костры, полыхая причудливым сине-зеленым пламенем. Уродливые человекоподобные твари исступленно молотили в барабаны и свистели в дудки из человеческих костров, тогда как голые женщины с подпиленными зубами, извивались в бесстыдном танце. Вся эта жуткая церемония проходила перед рыбоголовыми истуканами, бесстрастно взиравшими друг на друга. К одному из таких истуканов и привязали Соню и Джона, предварительно сорвав с них одежду: воина лицом к берегу, а девушку заставили смотреть на море.

-Думаешь, они нас съедят? - перекрывая разошедшийся вокруг гвалт, крикнула Соня.

-Думаю, да - крикнул он в ответ,- эти дамочки выглядят изрядно оголодавшими.

-Значит, вы нашли друг друга, - хмыкнула девушка.

Джон не видел ее лица, но почему-то представил ее улыбавшейся и сам криво усмехнулся в ответ. Эта рыжая стерва не теряла присутствия духа даже сейчас.

-Небось жалеешь, что не согласилась там в пещере! - крикнул Джон,- было бы что вспомнить напоследок.

-Порадуйся сам, что уйдешь к Эрлику с целыми яйцами,- крикнула в ответ Соня. Джон хотел было ответить новой колкостью, когда в толпе началось какое-то движение и вперед вышел широкоплечий островитянин, на голову выше любого из соплеменников. Зеленую кожу покрывали причудливые узоры, на шее висело ожерелье из акульих зубов, чресла прикрывала набедренная повязка. На вытянутых руках он держал меч, в котором дернувшийся Джон мигом признал Длинный Коготь.

-Что там?- крикнула Соня.

-Похоже, началось,- произнес Джон.

Рядом с зеленокожим великаном появилась молодая женщина, также татуированная и в набедренной повязке. Иной одежды на ней не было, если не считать золотой диадемы, венчающей лысую голову. Тонкие губы разошлись в кровожадной усмешке, обнажая подпиленные зубы. Но не это привлекло внимание Джона, а то, что она держала в руках: огромный красный камень, напоминавший рубин. Внутри него словно билось живое пламя и этот кроваво-красный цвет бросал зловещие отблески на пляшущих островитян.
Все они почтительно расступались, когда странная парочка подходила к идолу. Джон скривился от омерзения, увидев вблизи выпуклые, рыбьи глаза женщины державшей красный камень. Она рассмеялась противным квакающим смехом и, протянув руку, больно ущипнула мужчину за бок. Затем она обошла идола и вскоре Джон услышал отборную брань Сони, сопровождающуюся все тем же квакающим смехом. Подошедший зеленокожий великан поднял Длинный Коготь, явно нацелив его в сердце Джона. Только сейчас северянин заметил, как много столпилось вокруг обнаженных женщин, скаливших заостренные зубы – похоже, что Соня была права в своих предположениях. Он без страха взглянул в глаза зеленокожей нечисти - по крайней мере, эта тварь увидит, как умеют умирать северяне.

Но валирийская сталь так и не пронзила его сердце. Глаза зеленокожего дикаря вдруг расширились, с губ сорвался предостерегающий вопль и он, развернувшись, кинулся к берегу. Послышался шум волн и испуганные крики островитян.

-Что там?!- крикнул Джон Соне.

- Прилив!- раздался крик в ответ, - и какой-то корабль.

В воздухе что-то свистнуло и зеленокожий великан, споткнулся и упал, выронив меч у самого берега. На него никто не обратил внимания – так же как и на жрицу с алым камнем, в панике пронесшуюся мимо. Ее также сразило копье, пущенное в спину, заставив выронить драгоценность из рук. Никто не остановился, чтобы помочь ей или хотя бы забрать камень: объятые паническим ужасом островитяне разбегались от наступающего моря.

Волны уже плескались вокруг Джона и Сони, доставая почти до пояса, когда мимо них, рассекая пенистые волны, прошла узкая галера. На носу судна красовалось изображение рогатого демона, вырезанного из странного черного дерева. На веслах сидели существа, которых можно было назвать людьми только в самом широком смысле: столь отталкивающими были поросшие черной шерстью уродливые лица, с раскосыми желтыми глазами и большими ртами, в которых блестели острые клыки. Нескладные тела прикрывали грубые передники из шкур неведомых тварей, на пальцах когтистых лап, виднелись кожистые перепонки.

Эти уродцы не боялись моря – спрыгивая в подступающие воды, они плавали не хуже тюленей. Одно из этих существ, нырнув, достало со дна Длинный Коготь, второе, подхватило светящийся и из-под воды красный камень. Его оно с поклоном протянуло стоявшему на носу худому мужчине с острой козлиной бородкой и брезгливо поджатыми узкими губами. Выражение его лица выглядело донельзя порочным, но в то же время, он выглядел единственным настоящим человеком на этом странном корабле. При виде камня его черные глаза вспыхнули алчностью, тонкие пальцы жадно оглаживали грани драгоценности, а сам он выглядел полностью завороженным мерцанием алого пламени. Лишь скулеж его уродливых спутников, тыкающих пальцами в сторону пленников, заставил капитана странного судна обратить внимание на Джона и Соню, стоявших уже по грудь в воде. Он бросил какую-то фразу и твари, спрыгнув в воду, быстро развязали Джона и Соню. Дважды плененные за сегодняшний день беглецы решили не сопротивляться перед столь явным численным преимуществом, да еще и без оружия. Вскоре их затащили в лодку и подвели к капитану. Тот обратился к ним сначала на одном языке, потом еще нескольких, но всякий раз молодые люди лишь мотали головами, пока, наконец, капитан не произнес пару слов на ломанном Общем Языке.

-Я Джон Сноу, северянин, брат Ночного Дозора,- сказал Джон, решив пока не упоминать о своем королевском титуле, - а она…

-Я уже понял откуда она, - его взгляд похотливо ползал по телу девушки,- сегодня на редкость удачный день. Я Кранко Зуог, из Вольного города Квохора, проповедник Черного Козла в царстве Н’гай. Вы оба теперь мои рабы и только я решаю, что с вами делать.

-Мы свободные лю…- Джон осекся, когда квохорец наотмашь хлестнул его по лицу.

-Уже нет,- отрезал Кранко и повернулся к подручным,- свяжите их и бросьте на корме.

Недочеловеческая свора с рычанием набросилась на них. Оба воина отчаянно сопротивлялись, но без оружия они мало, что могли сделать с таким численным перевесом. Вскоре оба, избитые и связанные, лежали на корме судна, которое, отчалив от берега, скользило по узким проливам меж скалистых островов. У их берегов виднелись все те же рыбоголовые идолы, возле некоторых уже горели костры и ветер доносил до них уже знакомые завывания – а кое-где виднелись и пляшущие на берегу силуэты. Джон посмотрел на лицо Кранко – радость от обладания сокровищем на нем смешивалось с опаской и настороженностью. Джон понял, что квохорец и сам хочет как можно скорее убраться отсюда. Показалось, что даже вся жуткая команда вздохнула с облегчением, когда галера, покинув хитросплетение островов, вышла в открытое море.

Галера шла на всех веслах: экипаж так стремился убраться подальше от островов, что почти не обращал внимания на пленников. Лишь раз их покормили омерзительным на вкус холодным варевом, воняющим рыбой. Сам капитан ни разу не обратился к пленникам – он и со своей командой общался редко, отдавая отрывистые команды, на грубом наречии, напоминающим собачий лай.

Наконец впереди появилась узкая кромка берега, по мере приближения превращающаяся в зазубренные белые утесы, напоминающие клыки огромного зверя. Меж них раскинулся городок или даже рыбацкая деревушка. Впрочем, размеры этого поселения трудно было определить из-за застившего все густого тумана, стекавшего с меловых скал.

Кранко надменно посмотрел на своих пленников и впервые его губы раздвинулись в некоем подобии усмешки.

-Добро пожаловать в Сокрытый Город,- произнес он,- куда бы вы не вел ваш путь, отныне он закончился в Нефере, столице царства Н’гай.

Re: Игра Дракона
 

Гостья

Дрогон взревел, извергнув черно-красное пламя из оскаленной пасти. Огонь разом вскипятил морскую воду, наполнявшую глубокую впадину меж гранитных скал.

-Прошу вас, леди Санса,- Дейнерис с шутливым поклоном показала на эту естественную ванну. Леди Севера робко улыбнулась в ответ и, опасливо оглядываясь на огромного ящера, принялась стаскивать с себя все еще тяжелые и мокрые одеяния. Стесняться было некого – кроме ее и Дейнерис, на Тюленьей Скале не было ни единого человека. И все же Санса невольно зарделась, когда одежды опали с нее, обнажая ее девичьи прелести. Она снова боязливо оглянулась на Дрогона, но дракон, совершенно потеряв интерес к происходящему, отвернул голову, упрятав ее под крыло и, похоже, отходя ко сну. Второй дракон тем временем парил в небе, словно обходя дозором Тюленью Скалу, заставляя нервничать стражников на стенах Белой Гавани. Санса боязливо коснулась воды и с визгом отдернула ногу:

-Кипяток!

-Разве? - Дейнерис подошла ближе,- по-моему, в самый раз.

Она сбросила шубу, потом остальную одежду и, не успела северянка сказать и слова, как Дейнерис, совершенно голая, стояла рядом, касаясь обнаженным бедром ее бедра. Санса невольно вздрогнула, когда Мать Драконов обняла ее талию, но не успела сказать ни слова, когда Дейнерис шагнула в чуть ли не кипящую воду, увлекая за собой спутницу.

-Жар драконьего огня изгонит холод из твоих костей,- сказала Дейнерис и Санса, не в силах оторваться от огромных сиреневых глаз, лишь слабо кивнула в ответ. Было в этом взгляде нечто подавляющее: будто сквозь прекрасные девичьи очи смотрел некто иной – мощный, страшный и совершенно нечеловеческий.

-«От крови дракона»- мелькнуло в голове Сансы. Она вдруг поняла, что стоит уже по пояс в горячей воде.

-Ложись,- шепнула ей Дейнерис, увлекая Сансу в воду,- дай теплу объять тебя.

Санса покорно опустилась в воду. Приятное тепло обволокло ее тело, словно проникая в каждую жилку, в каждую косточку, изгоняя всю хворь и недугу. Жарко по-прежнему не было, словно девичье тело, прижавшееся к ней, странным образом усмиряло исходящий от воды обжигающий пар. Поняв это, Санса уже открыто прильнула к обнявшей ее Дени.

-«Дени? Почему я называю ее Дени?».

Тонкая, но сильная рука поглаживала спину Сансы вдоль позвоночника, проходя от лопаток до изгиба округлых ягодиц. Второй рукой Дени лениво оглаживала грудь северянки. В последнем отблеске стыдливости, Санса попыталась было отстраниться, но это желание тут же пропало – от прикосновений Дейнерис ее тело охватила невыразимо приятная истома, подобной которой Санса не испытывала ни разу в жизни. До сих пор у нее был опыт телесной близости лишь с одним человеком – и воспоминания о том по сей день заставляли ее вздрагивать от омерзения. Но это…это было совсем иное.

Стройная ножка скользнула меж раздвинутых бедер Сансы и с губ девушки сорвался невольный стон. Он вскинула голову и ее серые глаза встретились с очами сребровласой королевы.

-Ты очень красивая,- сказала Дейнерис и ее губы коснулись губ Сансы, сливаясь в глубоком и страстном поцелуе.



- Мне очень жаль леди Санса.

Лицо Вимана Мандерли и впрямь выражало неподдельную скорбь, хотя Санса и подозревала, что вызвана она не сколько сожалением, сколько страхом за собственный дом.

- Это письмо прислал ваш брат,- сказал стоявший рядом с Виманом пухлощекий мейстер, - похоже, это единственный ворон сумевший долететь до Белой Гавани,- мейстер передернулся,- ни разу не видел таких глаз у птиц. Словно сам Неведомый вселился в эту тварь.

- Может, конечно, это хитрость ваших врагов, - подал голос Виман.

-Нет,- сказала Санса, - я чувствую, что это правда. Винтерфелл пал.

Она сама удивилась тому, как спокойно она произнесла это. Хотя чему удивляться: за последние несколько лет Винтерфелл дважды захватывался врагом – что необычного в том, что это случилось снова? Бран…Санса поймала себя на мысли, что и судьба младшего брата ее тревожит гораздо меньше, чем могла бы. Впрочем, она уже давно не думала о нем, как о прежнем Бране. Она снова заставила себя вчитаться в письмо.

«Винтерфелл пал! – плясали перед глазами необыкновенно четкие буквы незнакомого почерка,- не пытайся отбить его сейчас, если не хочешь найти смерть более страшную, нежели любой из людей способен представить. Уходи на юг и ищи защиты там. Меня не ищи – там, где я окажусь тебе хода нет, как и твоей королеве.»

-Позвольте мне отбить замок,- подал голос Теон,стоявший в дверях Водного Чертога, - однажды у меня это получилось. Позвольте мне искупить ту вину сейчас.

Отчаянная мольба читалась в глазах младшего Грейджоя. Санса с трудом нашла силы для улыбки – Теону и так приходилось нелегко в Белой Гавани. Он прибыл сюда вместе с Дейнерис и только благодаря заступничеству королевы был огражден от открытой неприязни, с которой к нему относились все на Севере. Но никто не мог заставить лордов Севера избавиться от холодного презрения, читавшегося в каждом взгляде и редких словах, обращенных к Перевертышу. Отсюда и эта попытка привлечь к себе внимание – жалкая и трогательная в своей обреченности. Теон потерял семью, дом, сестру, стал бесполезным приживалой при дворе Дейнерис – что удивительного, что он готов утратить и жизнь, лишь бы искупить ею свою вину перед домом Старков. Санса бы приняла эту жертву – если у нее был бы хоть малейший шанс на успех.

-Я благодарна вам, лорд Грейджой,- краем губ улыбнулась Санса,- но боюсь вы ничем не сможете помочь мне. По-крайней мере не больше, чем любой из присутствующих, - добавила она, глядя как исчезают презрительные ухмылки с лиц вассалов Мандерли, - никто кроме….

Она не закончила фразу, но взоры всех присутствующих уже обратились к той, кто восседал на мягком троне Вимана Мандерли. Дейнерис облачилась в черную мантию с красным драконом Таргариенов, на серебряных волосах покоилась трехглавая корона. Вдоль синих стен, покрытых изображениями акул, угрей и осьминогов, стояли евнухи-Безупречные в черных доспехах.

-Защищать вассалов,- священный долг монарха,- громко сказала Дейнерис,- мое войско выступит на Винтерфелл, чтобы вернуть родовой замок Дому Старков.

По всему залу послышался одобрительный гул, в глазах людей появилась надежда. Дейнерис поймала глазами благодарный взгляд Сансы и улыбнулась в ответ.



-Ааааххх!!! – обнаженное тело Сансы выгнулось дугой, когда с искусанных в кровь губ сорвался громкий стон, а пальцы судорожно впились в серебристую шевелюру, ритмично двигавшуюся меж раздвинутых ног северянки. Леди Севера извивалась всем телом, терзаемая одновременно стыдом и наслаждением, порождаемым мучительно-приятными касаниями умелого языка. До сих пор любая мысль о том, чтобы ее трогали ТАМ, вызывала у нее лишь дрожь омерзения. Недолгий опыт супружеской жизни породил у Сансы глубочайшее отвращение к плотской стороне жизни – и она была уверена, что ни один мужчина не сможет побороть в ней это чувство. Именно мужчины жестоко растоптали детские мечты и надежды Сансы – в лучшем случае они пытались использовать ее, в худшем желали причинять ей только боль. Но эта девушка не пытается что-то взять, но напротив дает, отдает себя всю, даруя Сансе невероятное блаженство. Женское естество Сансы, казалось, давно убитое мужским коварством, пробудилось с новой силой благодаря чуткости и нежности другой женщины.

Проворный язык на всю длину проник в ее влажную глубину и Санса конвульсивно сжала бедрами голову Дейнерис, пока ее тело содрогалось в сладостных судорогах первого в ее жизни оргазма. Мать Драконов, не без труда высвободившись из плена крепких ног, подняла голову снизу сверх смотря на раскинувшуюся в блаженной истоме северянку. В сиреневых глазах плескалась шальная похоть, к влажным губам прилипло несколько рыжеватых волосков.

-Твоя очередь,- заявила Дейнерис, откидываясь на спину и Санса послушно склонилась над серебристым лоном.

Уже позже, когда обе девушки, уставшие и довольные, крепко обнявшись, спали на ложе в выделенных Дейнерис покоях, Сансу разбудил негромкий стук в дверь.

-Прошу прощения, Ваше Величество,- послышался виноватый голос снаружи,- я бы никогда не осмелился, но…

-Это мейстер,- шепнула Санса беспокойно заворочавшейся Дейнерис.

-Что ему надо? – недовольно сказала королева,- погоди, я сейчас.

Она накинула на плечи ночную рубашку и, шлепая по полу босыми ногами, прошла к двери. Последовал вопрос, полный сонного недовольства, в ответ на что послышался извиняющийся шепот мейстера. Вскоре Дейнерис снова появилась у кровати, рассматривая при свете свечи некое письмо. Судя по выражению ее лица, королеве явно не нравилось написанное.

-Что там?- набравшись смелости, спросила Санса.

-Это от Тириона,- ровным голосом сказала Дени,- боюсь, нам придется повременить с походом на Винтерфелл.

Re: Игра Дракона
 

Захватчик

-Старки снова бросили Север!

В Великом Чертоге Винтерфелла было темно и холодно – огонь в очаге едва тлел, лишь изредка вспыхивая достаточно сильно, чтобы осветить хмурые лица лордов Севера. Сгрудившись в центре зала, они исподлобья смотрели на расхаживавшего перед ними Мизинца, неторопливо разъяснявшего им новые правила .

-Санса Старк бежала к Дейнерис Таргариен,- говорил он,- к дочери убийцы ее дяди и деда, против которого сражались многие из вас. Еще раньше к ней поехал Джон Сноу, избранный вами Королем – и где теперь Джон? Брана Старка забрали те же силы, что раньше отняли у него разум. Эпоха Хранителей и Королей Севера пришла к концу - наступает новый Век Героев, древних богов и великих мудрецов. Ваниры и гиперборейцы – такие же северяне, как и вы, их бог, Ледяной Гигант Имир – истинный отец Старых Богов, великанов и Белых Ходоков, подлинный Владыка Севера. Его дети явились, дабы возвестить вам возвращение к к истокам. У вас есть выбор - жить в новом мире на службе Королеве Ночи - или умереть – и все равно служить ей.

Последняя фраза не нуждалась в уточнении – все присутствующие лорды видели, как пал Винтефелл и какие силы поддерживали захватчиков. В отличие от Иных, новая хозяйка Севера вроде не собиралась превращать свои владения в пустыню наполненную лишь мертвецами - именно поэтому, многие лорды были лишь пленены, а не убиты. Все нечисть и нежить, призванная чужеземными колдунами, рассеялась с рассветом и все лорды Севера вздохнули с облегчением, поняв, что настало время переговоров людей с людьми.

На Мизинца собравшиеся смотрели со скрытым презрением , но никто сейчас не осмеливался бы упрекнуть его в предательстве, при виде стоявших у стен и дверей волосатых скаггов, рыжебородых варваров в рогатых шлемах и светловолосых гиперборейцев в черных одеяниях. И уж с совсем нескрываемым страхом северян смотрели на вальяжно развалившегося в кресле, где еще несколько дней назад восседала Санса Старк, худощавую фигуру с копной светлых волос и в маске из слоновой кости. Сквозь узкие прорези смотрели зеленые глаза и даже самые бывалые воины, отворачивались, не выдерживая плескавшейся в них смеси насмешливого безумия и пагубного зла. Странное существо, непонятно даже мужчина или женщина, Лоукки еще не произнес ни слова, но все знали, у кого тут настоящая власть.

-Будем считать, что я принял вашу присягу - внезапно раздался голос Лоукки,- преклонением колен займемся, когда королева вернется из Гипербореи. Займемся пока наведением порядка на Севере,- он кивнул Бейлишу и тот шагнул вперед.

-Лианна Мормонт, леди Медвежьего Острова еще не присягнула Вамматар,- сказал Мизинец,- похоже, она думает, что на своем острове она в безопасности. Очень опасное заблуждение, хоть и простительное в столь юном возрасте. Лорд Гловер, от имени королевы Вамматар я поручаю вам отправиться на Медвежий Остров и привести сюда леди Мормонт – добром или силой.

-Мне воевать с девчонкой? – седобородый лорд угрюмо посмотрел на Бейлиша.

-Если она заартачится – да,- пожал плечами Мизинец,- но будем надеяться, что до этого не дойдет. Так или иначе, вы должны привести ее сюда через пять дней. Ваше войско….

-У меня осталось меньше пятидесяти человек,- пробурчал Гловер,- и может, найдется еще десяток другой в Темнолесье.

-Не найдется, - хмыкнул Лоукки, - в вашем замке сейчас куда более надежные стражи,- он рассмеялся, увидев боль и замешательство в глазах лорда, - они отправятся с вами, чтобы леди Мормонт была более сговорчива.

- Можете взять своего сына,- сказал Мизинец, - но ваша жена, дочь и внуки останутся здесь. Когда вы вернетесь, как раз сыграем свадьбу.

-Свадьбу?- в замешательстве спросил Гловер,- какую еще свадьбу.

-Даже несколько,- Лоукки хихикнул словно девчонка,- вашей дочери и Лианны. И вашей внучки.

-Ей всего тринадцать!- Гловер налился багрянцем.

-И что? – из-под маски вновь раздался смешок, - в Нордхейме это уже подходящий возраст для брака. Ярл Кнуд Сивоглазый, собирается пустить корни здесь - и что может быть лучше, чем взять в жены местную знатную деву.

- Я люблю молодок,- пробасил стоявший у стены рыжий здоровяк в шлеме в виде оскаленной головы вепря. Он опирался на огромную секиру, зловеще поблескивавшую в слабом свете очага.


-Лианна Мормонт выйдет замуж за лорда Химота,- Мизинец кивнул на рослого гиперборейца с серыми глазами и волосами цвета меда, - а ваша дочь – за лорда Расмуса.

Молодой гипербореец, с зелеными как у кошки глазами, приветливо улыбнулся ошеломленному Гловеру, но рука его легла на рукоять меча.

-Оба из знатных родов, столь же давних, как и ваш,- продолжал Мизинец,- а Кнуд возводит родословную к самому Имиру. Так что урона для вашей чести не будет. Эти браки помогут объединить оба Севера. Выступайте, лорд Гловер и помните, что брак с ваниром - не самое худшая участь для вашей внучки. Я всегда могу отдать ее в жены лорду Дредфорта.

С поникшей головой Робетт Гловер, словно постаревший лет на десять, вышел из Великого Чертога, сопровождаемый будущим зятем. Мизинец повернулся к Клею Сервину.

-Еще один дом Севера не желает признать новую власть,- сказал он,- Риды, хотят отложиться в пользу Дейнерис. Как новый лорд Винтерфелла, приказываю вам собрать людей и вразумить их. Если понадобиться – сожгите это Сероводье и займите Ров Кайлин.

-Людей у меня почти не осталось, - хмуро произнес Сервин,- кем мне воевать с драконами и дотракийцами?

-Будьте уверены,- раздраженно сказал Мизинец,- мы найдем вам подмогу.

-Говорят Дейнерис уже в Белой Гавани,- подал голос еще один лорд, - Мандерли уже присягнули ей. Как мы можем воевать с драконами, ваша милость?

В глазах Мизинца мелькнула неуверенность. Он повернулся к Лоукки за поддержкой и впервые увидел, мелькнувшую в зеленых глазах тень раздражения.

-Мы работаем над этим,- сухо сказал гипербореец.

-Проклятая тварь за один вздох сжигала сотни вихтов! Адские псы превратились в пепел!

Приступ кашля прервал слова Рамси и тот, все еще слабой рукой, ухватил чашу с подогретым вином, чуть не расплескав его по кровати. Сделав несколько глотков, он опрокинулся на подушки: краткий выплеск эмоций отнял у него все силы. Передохнув и сделав еще глоток, он продолжил.

-Ее драконы враз уничтожили все войско, посланное за Сансой. Только мне удалось спастись.

-И на кой ты нужен без нее? - процедил сквозь зубы Бейлиш. Бегство Сансы расстроило его и эта досада только усугублялась тем, что Болтонский Бастард опять выжил. Видать гиперборейское колдовство добавило ему живучести – чем иначе можно объяснить то, что Рамси не только не умер в ледяной воде, но и сумел пройти почти милю прежде чем на него, промокшего и почти замерзшего насмерть , наткнулся отряд гиперборейцев. Они доставили его в Винтерфелл: горящего в лихорадке, мечущегося в страшном бреду, так что Бейлиш уже почти был уверен, что Болтон не жилец. Но Лоукки он все еще был зачем-то нужен – гиперборейская магия снова вытащила Рамси с того света. Как раз сегодня он пришел в себя и рассказал, что случилось.

-Двое Иных также погибли там, - заметил Мизинец,- я думал, что они не горят в огне.

-Их убили не драконы,- покачал (или все-таки покачала?) головой Лоукки,- после того, как мне доставили Рамси, туда направилось…одно существо, чтобы осмотреть следы битвы. Из реки оно достало вот это.

Из складок черного одеяния появился длинный меч.

-Валирийская сталь!- воскликнул Мизинец.

-Это меч рыжей суки Старков,- воскликнул Рамси, вскидываясь на кровати, - попадись она мне…

Конец его фразы утонул в новом приступе кашля…

-Не волнуйтесь, лорд Болтон,- тонкая ладонь ловко уложила его назад на кровать,- вам нужно набираться сил. Взятие Винтерфелла было только началом – впереди у нас новые битвы.

-Вы думаете, что сможете противостоять драконам?! - воскликнул Мизинец.

-В одиночку навряд ли,- пожал плечами Лоукки, - но с Востока уже идет подкрепление. Королева Вамматар ведет сюда величайшую армаду в истории Севера, чтобы лично принять участие в здешней войне. Сейчас она уже на полпути.

-Она может опоздать,- озабоченно произнес Бейлиш,- если Санса у Дейнерис, то она сможет нанести удар в любой момент.

-Одними драконами Север не завоюешь . А ей нужно еще собрать армию.

-Ее предок Эйгон завоеватель и его сестры покорили Вестерос всего с тремя драконам,- заметил Мизинец,- у Дейнерис их два, но и Север будет поменьше. К тому же – погибло двое Иных. Еще двоих забрала Вамматар в Гиперборею, еще один стережет Темнолесье. Мы стали много слабее…

- Не забывайте, я тоже умею воскрешать мертвых – также как и некоторые из моих людей. Да, у Иных это получается много лучше – но ведь они всего лишь орудие, порождение все той же магии Льда. Мною привезены кое-какие гримуары из Гипербореи, кое что удалось найти и в этой глухомани. Я и другие жрецы достаточно провели времени, рядом с Белыми Ходоками, чтобы как следует изучить их. И, возможно, даже понять, как эти твари появляются на свет.

Через два дня, когда Рамси уже мог вставать, Лоууки провел его и Мизинца в Богорощу. Тут многое изменилось: с ветвей свисали жирные окровавленные кишки - скагги уже начали жертвоприношения. Вокруг вырезанного в чардреве лика, теперь красовались ванирские руны и гиперборейские колдовские знаки. Завоеватели не стали притеснять веру в Старых Богов, но привнесли в нее множество элементы собственных культов и обрядов, черпая из этого искажения еще большую силу.

Чуть пониже вымазанного кровью лица, к дереву был привязан могучий человек, с ненавистью смотревший на «правящий триумвират» Севера. Спутанные волосы упали на покрытое синяками лицо, глаза налились кровью, руки и ноги покрывали жуткого вида шрамы. Вокруг стояло несколько гиперборейских жрецов в черных одеждах и ванирский шаман в рогатой звериной маске и длинном плаще из обрывков шкур. У ног пленника полыхал костер, в котором догорали человеческие кости и жир, распространявший омерзительный смрад.

-Клиган!- воскликнул Мизинец.

- Он самый,- рассмеялся Лоукки, доставая обсидиановый нож.

Колдуны затянули жуткую песню, раскачиваясь вокруг костра и бросая в него пригоршни чего-то, от чего огонь вспыхивал синими и зелеными языками. Рядом с ними, ритмично ударяя в бубен, кружился шаман. Сандор дернулся, когда Лоукки, странно пританцовывая, подошел к нему, приблизив маску вплотную к лицу Клигана. Тот плюнул кровью, но Лоукки лишь звонко рассмеялся. Его рука ухватила маску за край и резко сдернула ее. Пес невольно отшатнулся, на его лице отразилось смятение, но тут алые губы прижались к его разбитым в кровь губам и в этот момент обсидиановый нож пронзил его сердце. Вокруг слышались песнопения и бой бубна, а горящие колдовским огнем зеленые очи, пристально всматривались в глаза умирающего Сандора, видя как ненависть и боль исчезают из них вместе с жизнью, сменяясь морозной синевой ледяной нежити.

Re: Игра Дракона
 

Союзник

-Что это, во имя Митры?

Король Валерий привстал в седле, недоуменно оглядывая местность. Впереди, сколько хватало глаз, простиралась обширная топь. В глубоких заводях и озерцах плавали поваленные деревья, обломки крестьянских домов и всякий сор.

-Возможно, разлилась Громовая,- заметил один из вельмож,- хотя сейчас это редкость.

-Вот именно,- раздраженно бросил король, спрыгивая с седла,- разбейте лагерь и отправьте разведчиков. Я хочу знать, как далеко простирается это болото.

Валерий был раздосадован - это нежданное наводнение стало первым серьезным препятствием в его планах. До этого все шло хорошо: тридцатитысячное аквилонское войско вторглось в Зингару, почти не встречая сопротивления, если не считать разрозненных нападений скопившихся в пограничье беженцев из Пуантена. Утопив в крови выступления отдельных отрядов и усеяв висельницами все побережье Алиманы, Валерий двинулся на юго-запад, планируя перейти Громовую и соедениться с Эскадо. Даже известие о поражении союзника не смутило Валерия - его свежая армия, наполовину состоявшая из немедийцев, все равно превосходила армию Конана, ослабленную уходом аргосцев и лусианцев: восстание черных рабов в Лусиане не оставляло им выбора. Эскадо, откатившийся с остатками армии, чуть ли не к Кордаве, воспользовался передышкой и, набрав на деньги Волантиса новое войско, двинулся на север.

Но все испортило наводнение.

Мрачный Валерий, в окружении полководцев , сидел в шатре, выслушивая донесения разведывательных отрядов. Им удалось найти несколько жителей из затопленных деревень. По их словам, выходило, что ничего не предвещало беды: не было ливней, стояла ясная погода, когда Громовая вдруг переполнилась хлынувшими неизвестно откуда водами, вмиг затопившими округу. Вскоре выяснилось, что эти воды соленые, а в бесчисленных лужах и озерцах обнаружилось множество морских рыб и разных гадов.

Однако самую неожиданную новость рассказали разведчики посланные дальше всех. Набранные из местных они нашли более-менее безопасные броды и вышли к Громовой. Но на речном берегу, они обнаружили незнакомый город, населенный диковинным народом. После нескольких стычек, разведчики отступили, но захватили с собой двух из убитых жителей. Они мало напоминали не то что зингарцев, но и людей вообще: один из них был карликом, ростом с десятилетнего ребенка, поросшим серебристой шерстью и с одним пурпурным глазом во лбу. Второй, напротив, был почти восемь футов ростом, тощий и абсолютно лысый, даже без ресниц и бровей. Белая кожа, покрытая серыми пятнами, выглядела странно шероховатой, как будто чешуйчатой. В раскрытом рту виднелись острые клыки, напоминающие волчьи.

- Откуда в Зингаре подобные отродья? - с отвращением произнес Валерий.

-Мантарис,- произнесла выступившая из-за его спины Мелисандра, - Город Чудовищ.

Красная Женщина явилась в стан Валерия накануне, неизвестно как пройдя к королевскому шатру, минуя множество вооруженных людей. Ночью из палатки слышались стоны и на фоне пылающего огня явственно был виден гибкий и в тоже время пышный силуэт, оседлавший лежавшего на спине мужчину. Валерий давно уже не считался со своими придворными, даже в походе не считая нужным обуздывать или хотя бы как-то скрывать самые разнузданные свои желания. На советах за ним смутной тенью следовала укрытая в алый балахон ведьма и даже самые храбрые рыцари невольно робели встретившись с взглядом ее красных глаз. С суеверным страхом смотрели они и на высокого худого кхитайца в черном одеянии и со странным посохом, вырезанным из дерева никогда не росшего в Хайбории.

- Когда Рок покарал Валирию, четырнадцать вулканов, именуемые Четырнадцатью Огнями разом извергнули огонь и пламя,- вещала Мелисандра, - каждый холм на протяжении пятисот миль изверг из себя дым, пепел и пламя, спалившее даже драконов в воздухе.

Она стояла в шатре Валерия, сидевшего за столом, вокруг которого собрались его полководцы. Говоря нараспев, словно сказительница, она обходила их и взгляд ее алых взгляд, казалось, был обращен к каждому и ко всем сразу.

- В земле открылись трещины, поглощавшие храмы, дворцы, целые города. Озера закипали и превращались в кислоту, огненная лава била на тысячу футов ввысь, из красных туч сыпалось драконово стекло и лилась черная кровь демонов, сушу на севере затопило гневное море. Но на севере Валирийского Фригольда, меньше затронутым Роком, еще остались города, пусть и все они со временем были покинуты жителями. Только в Мантарисе остались люди, но и их затронула магия Рока - сейчас Мантарис населен чудовищами, подобными тем, которых встретили ваши люди. Видно эта магия сохранялась тут и поныне - иначе как бы он остался на месте, когда все остальное сгинуло?

-А эти воды, они откуда? - спросил какой-то немедийский генерал.

-Мантарис стоял на берегу реки, впадавшей в Море Вздохов,- пожала плечами жрица,- видимо какие-то воды остались с ним. Странно, что это произошло только сейчас.

-Как бы то ни было,- Валерий встал из-за стола,- дорога на тот берег проходит через этот город. И я не могу идти дальше, пока у меня в тылу находится этот рассадник чертовщины.

Одобрительный гул был ему ответом, а Мелисандра загадочно усмехнулась.

На следующий день, когда вода чуть спала, а броды - разведаны окончательно, армия Валерия выступила на запад. Идя меж глубоких озер и журчащих ручейков, солдаты то и дело делали знаки отвращающие зло, видя как в воде резвятся уродливые рыбы, а огромные крабы, наполовину высунувшись из воды, провожают войско неподвижными глазами. Богатый край, с обильными пастбищами, полями и фруктовыми садами, оказался погублен: соленые воды на долгие годы превратили эту зингарскую провинцию в бесплодную пустошь. Временами аквилоно-немедийское войско натыкалось на зингарские деревни, которым посчастливилось пережить потоп, потому что они стояли на возвышенности. Местные жители, испуганные неожиданным катаклизмом, добавившимся к разорившей страну гражданской войне, были готовы присягнуть любой власти, способной навести порядок. Они пока не знали, что Валерий на это способен не более, чем любой разбойник с большой дороги, коих за годы усобицы появилось немало.

Вскоре перед ними появилась река Громовая - разлившаяся вдвое больше обычного. А на ее берегу стоял город - с высокими стенами из черного камня, выше любого из городов Хайбории. Еще выше стен вздымались башни и крыши дворцов, украшенные изображениями драконов, горгулий, минотавров и прочих чудовищ.

-Смотрите, Ваше Величество,- Мелисандра указала королю на реку. Валерий проследил за ее взглядом и хищно улыбнулся: рядом с городом виднелся порт, где покачивалось на воде несколько больших барж, множество рыбацких баркасов и даже пара галер.

-Кажется, нам есть о чем побеседовать с местными,- произнес он.

Однако в Мантарисе явно не желали беседовать с королем Аквилонии: едва его войско приблизилось к стенам города, как массивные бронзовые ворота захлопнулись, а со стен полетели камни и бревна, сопровождаемые завываниями и ругательствами на незнакомом языке. Разъяренный Валерий приказал взять город в осаду. Тогда же он попытался захватить и приглянувшиеся ему суда, но и тут потерпел фиаско: разлившаяся река оказалась слишком глубокой и быстрой, а со стен Мантариса слишком хорошо следили за неприятелем. Суда были отведены в город по проходящим под стеной каналам, тут же закрытым прочными решетками. После этого стало ясно, что штурма не избежать. Но для этого пришлось еще полдня ждать, пока в армию доставят тяжелые осадные орудия, с трудом влекомые по болотам.

К полудню орудия прибыли и начался штурм. Сначала стены города обрушился град снарядов из катапульт, сопровождаемый ливнем стрел. После того как жители города перестали появляться на стенах, к воротам подтащили таран, тогда как аквилонские и немедийские солдаты начали подниматься по осадным лестницам. Однако, когда до верха оставалось всего несколько футов, как Мантарис, доселе молчавший, вдруг разразился оглушительным воем и на стенах вмиг появилось множество уродливых существ, обрушивших на врагов камни, бревна, потоки горячей смолы и еще какой-то субстанции от которой люди вспыхивали как сухая трава . Жуткий вой и глумливый смех слышался со всех сторон, смерть во множестве обличий предстала солдатам и те, не выдержав такой атаки, невольно дрогнули. К тому же началось смеркаться, а в ночи уродливые силуэты, жуткий вой и хищное мерцание множества глаз казались в несколько раз страшнее. Штурм захлебнулся и Валерий неохотно скомандовал отступление.

Узурпатор был вне себя - он и так затратил на этот город больше времени, чем он того заслуживал. Каждое промедление работало против него: если он не успеет соедениться с Эскадо, то Конан того и гляди поспеет сюда раньше. Тревожные вести приходили и из Аквилонии: поскольку верные Валерию войска оказались в Зингаре, по стране вновь начали вспыхивать восстания. Пикты, впервые за долгие годы, объеденившиеся во что-то вроде союза, начали дерзкие набеги по всей западной границе. По слухам, у них появился новый вождь или колдун, сумевший объединить часть разрозненных кланов. В довершение всех бед несколько киммерийских кланов, объеденившись, вторглись в Гандерланд, совместно с золотоволосыми варварами из еще более отдаленных краев. Все это требовало незамедлительного решения, однако Валерий не мог приступить к нему, не покончив с Конаном. Что особенно его тревожило во всем этом - то, что его действия вызовут гнев Амальрика и Ксальтотуна, и без того недовольных своим "ручным" королем Аквилонии. Валерий не мог себе позволить дальнейшего промедления, поэтому, когда Мелисандра предложила себя как посредницу в переговорах с властями Мантариса, король недолго раздумывал, прежде чем дать согласие.

В городе Мелисандра пробыла остаток ночи, а наутро вернулась в шатер Валерия, снова загадочным образом миновав все кордоны и стражу.

- Члены Совета Мантариса встретятся с вами, Ваше Величество,- с поклоном сказала она.

В город, кроме Валерия и Мелисандры, было позволено въехать еще десяти рыцарям, а также кхитайцу Ляо Ци. За черными стенами Мантарис выглядел далеко не так внушительно как снаружи: широкую мостовую, по которой ехал король, покрывали грязь и нечистоты, отходящие от нее узкие улочки выглядели еще более убого. Полуразвалившиеся дома зияли черными дырами окон, причем обитаемым выглядело от силы, каждое пятое строение. Разрушающиеся дворцы и храмы также пустовали, а на выщербленных от дерева ступеньках грязные, уродливые дети дрались за отбросы с бродячими собаками и, немногим уступавшими им размерами, серыми крысами. По улицам текли настоящие реки из нечистот, испускавшие нестерпимый смрад.

Под стать городу были и жители, угрюмо рассматривавшие чужаков: великаны и карлики, покрытые шерстью и чешуей, одноглазые и двухголовые. Даже относительно нормальных людей, которых в Мантарисе было все-таки большинство, отличали на редкость уродливые черты лица, нескладное телосложение и злобные, порочные взгляды, которыми они провожали Красную Женщину. Но в этих взглядах, к похоти и злобе примешивался и откровенный страх.

На ступенях большого дворца, некогда, без сомнения, красивого и величественного, а ныне превратившегося почти в руины, стояли трое существ, представлявших высшую власть в этом городе. Выглядели они так, как должны были выглядеть хозяева Города Чудовищ: первый был чудовищно толст и высок, напоминая вставшего на задние лапы бегемота. Складки сала распирали парчовое одеяние, грозя разорвать его. Помимо двух маленьких, заплывших жиром глазок, на лбу этого существа красовался и третий - без век и белков, большой, фиолетовый зрачок, расползшийся на пол макушки. Подол длинного одеяния почти полностью закрывал ноги, но когда существо двигалось, оно немного поднималось и Валерий сумел увидеть, что хоть одна жирная нога и была обута в сандалию, на второй обуви не было вообще - только огромное копыто. Второй член Совета был полной противоположностью первому - маленький, почти карлик, с неестественно огромными глазами на пол-лица и вертикальными зрачками.Непропорционально велика была и голова этого существа - казалось, это тщедушное тело вот-вот переломится от непомерной тяжести. Из расшитых золотыми и серебряными нитями рукавов выглядывали когтистые лапы, покрытые чешуей. Что же до третьего, то это был красноглазый альбинос, обычного человеческого роста и телосложения. Не в пример своим, абсолютно лысым, собратьям этот имел роскошную белую шевелюру, спадавшую до середины спины. Этот член Совета показался Валерию самым человекообразным - до тех пор, пока пола его одеяния не распахнулась и король не увидел, что в груди альбиноса зияет огромная дыра, прикрытая прозрачной пленкой, за которой билось обнаженное сердце.

-Благородный Дейгон, благородный Мекар и благородный Эйлис,- Валерий едва удержался от ухмылки, заслышав это представление от Мелисандры. Однако, ему нужен был этот город и его корабли, поэтому он ограничился лишь коротким кивком. Красная Женщина, в свою очередь, представила Валерия, после чего толстяк Дейгон, бывший, судя по всему, главным в этом триумвирате, пригласил гостей во дворец. Валерий последовал за ним, сопровождаемый настороженно оглядывающимися рыцарями.

В огромном зале, с полуобвалившимся куполом, Валерий, через Мелисандру, общался с членами высшего Совета Мантариса. Чуть ли не с первых же слов он понял, что они опасаются его куда больше, чем он их - как-никак за его плечами стояли две великие империи и величайший колдун в истории человечества, тогда как Мантарис оказался один, в окружении полностью враждебного ему мира. Естественно, здешние власти хотели выжать как можно больше пользы из своего сиюминутного преимущества, получив хоть какие-то гарантии на будущее.

В итоге сошлись на том, что Мантарис, в лице его правителей, давал вассальную присягу Валерию, а тот в свою очередь, обязался оказывать городу защиту от всех возможных обидчиков. На удивление обе стороны, не страдавшие особой щепетильностью, собирались выполнять это соглашение: в Мантарисе уже поняли, что выбора у них нет, а Валерий, с подачи Красной Женщины, смекнул, что в будущем ему не помешает союзный анклав в Зингаре, ослабляющий это королевство. Что скажут его зингарские союзники, аквилонского короля мало волновало. Так или иначе, договор был заключен - и в подтверждение его Валерий отдал своим союзникам всех оставшихся у него пуантенских пленников, резонно рассудив, что такие чудища, как эти, смогут придумать для них что-то интересное. В обмен, король Аквилонии получил в свое распоряжение весь неказистый "флот" Мантариса.

Ночью первые суда отчалили от берега. За их спиной мерцал редкими огнями Мантарис, но даже из-за черных стен были слышны душераздирающие вопли несчастных пуантецев. Валерий почти не замечал их - его взоры были прикованы к противоположному берегу, где уже горели костры, отмечавшие месторасположение огромного войска. По его расчетам Эскадо уже должен был дойти до места, где они условились соедениться с Валерием. Утром король Аквилонии рассчитывал выступить на юг, чтобы совместными усилиями ударить по Конану, раз и навсегда, уничтожив эту угрозу своему правлению.

Нос первой лодки у ткнулся в берег и, спрыгнувший на берег немедийский капитан, громко поприветствовал приближавшихся к нему солдат. В ответ свистнула стрела и воин, выпучив глаза, медленно осел на землю. В этот миг ночная тьма огласилась многоголосым воинственным кличем, выкрикиваемым, вне всякого сомнения, по-аквилонски. На лодки обрушились стрелы и копья, разом покосившие сотни застигнутых врасплох солдат Валерия. Последний почти не заметил этих потерь: с бессильной ненавистью он смотрел на развевавшееся над шлемами нападающих черное знамя с золотым Львом.

Re: Игра Дракона
 

Переговорщик

Тирион потянулся и, отбросив тяжелое красное одеяло, сел на кровати. В голове слегка гудело и он, с трудом продрав глаза, потянулся за стоящим на столике кувшином. Вино еще плескалось на донышке, но, явно недостаточно, чтобы утолить жажду королевского десницы.

-Вина! – он постарался придать голосу как можно больше твердости,- вина, Иные вас задери!

Ворох одеял рядом зашевелился и оттуда выглянула заспанная, но не ставшая от этого менее очаровательной девичья мордашка. Томный взгляд из-под длинных черных ресниц и распахнувшаяся ночная рубашка, обнажившая нежную грудь, мигом заставили Тириона забыть о ноющей тяжести в голове. Наклонившись, карлик жадно припал к податливым алым губкам, одновременно откидывая одеяла и раздвигая стройные ножки. Девушка, смеясь, подставляла затвердевшие соски под его жадные поцелуи, пока ее ловкая ручка умело массировала мужское достоинство Тириона, направляя затвердевшую плоть в свою влажную щелку.

Появившийся в дверях слуга тихо поставил на столик кувшин с вином и блюдо с сушеными фруктами, после чего, никем не замеченный вышел из каюты.

- Завтра, в это же время? - уже после спросил расслабленный Тирион, развалившись на кровати, даже не потрудившись прикрыть наготу.

- Нет, только через два дня,- улыбнулась девушка, сноровисто натягивая бело-серебряное платье,- вы разве забыли? Вечером к вам придет Сардинья Королева, а завтра - Поэтесса.

- В здешнем цветнике немудрено потерять счет времени,- Тирион забросил в рот несколько фиников и запил вином, - все равно ты у меня самая любимая.

-Вы говорите это всем девушкам, лорд Тирион,- рассмеялась Серебряная Тень, - до встречи.

Отпустив воздушный поцелуй, куртизанка выпорхнула за дверь, а Тирион, допив кубок, принялся одеваться. Развлечения закончились, впереди были долгие будни.

Уже позже, умывшись и перекусив, Тирион облачился в черный камзол, со знаком Десницы, и спустился в поджидавшую его шлюпку. Галея под знаменем Таргариенов стояла в Пурпурной Гавани - в знак особого почтения к Матери Драконов, посольский корабль разместили здесь, куда раньше не допускались иностранные суда. На восточной оконечности гавани высились бело-синие башни и купола красивого и величественного строения – дворца Морского Владыки. Каждый день Тирион проводил здесь или в Железном Банке, отчаянно споря с прижимистыми банкирами и городскими магистрами, возвращаясь на свой корабль лишь под вечер, предварительно отправив ворона Дейнерис. Однако тяжелый рабочий день, сполна возмещался темными браавоскими ночами, ибо по возвращению возле корабля Тириона Ланнистера ждала гондола с одной из легендарных куртизанок Браавоса. Он понимал, кто и зачем оплачивает ему этих красавиц, за ночь с иной из которых, давали столько золота, что можно было купить замок. И все же, понимая, что к чему, Тирион, незаметно даже для себя невольно поддавался их любовным чарам - ему приходилось все чаще напоминать себе о том, что он представляет интересы королевы Семи Королевств, а не браавоских куртизанок и их хитроумных нанимателей.

Сидя за обеденным столом в просторной зале, со стенами, украшенными причудливой мозаикой из черно-белого мрамора, Тирион с аппетитом поедал запеченного осетра, фаршированного креветками. Куски вкусного, тающего во рту мяса, он запивал терпким красным вином.

-Не похоже на арборское, - карлик покачал на весу золотой кубок, - и на дорнийское тоже. Неужели в Браавосе научились делать свое вино?

- Нет, это аргосское,- произнес Тормо Фрегар, - Аргос это страна из тех, что…

-Я знаю, что это за страна,- перебил его Тирион, - а вы не теряете времени даром…

Кроме Тириона и Морского Владыки, - немолодого, полноватого мужчины в сине-белом одеянии,- за накрытым столом сидело еще двое: банкир Тихо Несторис и странный худой мужчина, в черном одеянии и наголо бритым черепом. На первый взгляд он напоминал септона, но что-то неуловимо чуждое отличало этого человека от вестеросцев, да и любых народов известных Тириону. Это не нравилось ему –вокруг и так было слишком много загадок.

- Королева Дейнерис открыта для альянса,- Тирион прожевал последний кусок и сполоснул пальцы в пиале с лимонной водой, - но ей, как и раньше, нужны гарантии.

-Разве она еще не убедилась, что угроза реальна? - мягко спросил Тормо.

-Убедилась,- кивнул Тирион, на днях получивший известие о падении Винтерфелла. Скрывать это от браавосийцев не имело смысла – на одной из встреч они сами заговорили об этом.

- Угроза реальна – и именно это заставляет королеву сомневаться,- произнес Тирион,- стоит ли ей распылять свои силы для помощи Браавосу или обрушиться разом на зло, захватившее Север. Вы говорили, что вы обладаете достаточной силой для того, чтобы дать отпор – так неужели вы не выстоите в одиночку? По слухам, те, кто приходят с востока, обычные варвары, ничем не лучше одичалых –неужто ваш флот не сможет легко потопить их?

-В том-то и дело, что не может, коротышка,- раздался веселый голос.

Все как по команде обернулись: у дверей стоял Эурон Грейджой, нахально осматривая собравшихся. Не дожидаясь приглашения, он уселся за стол и налил себе вина.

-Что он тут делает? – Тирион подозрительно посмотрел на Тормо и Тихо,- вы опять сменили сторону?

-Не бойся, коротышка,- рассмеялся Эурон,- я теперь верный подданный династии Таргариенов.

- С каких это пор?- Тирион заломил бровь,- как же моя сестра?

-Я порвал с ней,- пожал плечами Железнорожденный,- она уже не королева Семи Королевств, но лишь жалкая беженка, ищущая утешение в бредовых планах о мести. Такой бред приятно слушать, но я предпочитаю стоять твердо на палубе, а не витать на ветрах Штормового Бога. Ваша сестра - прошлое, а я хочу смотреть в будущее!

-И что же вы видите там?- с сарказмом произнес Тирион.

-Дейнерис во главе Вестероса, а себя – королем Железных Островов, - ощерился Грейджой, - впрочем, я всегда готов разделить с королевой бремя власти.

- О чем вы?

- Проще говоря - я делаю ей предложение!

-Ваши племянники уже говорили, что вы питаете такие надежды,- едко сказал Тирион,- но зачем Дейнерис мятежник и братоубийца? То, что вы предали мою сестру немногого стоит - мой брат все равно не сдастся.

-Верно,- ухмыльнулся Эурон,- но я могу прижать его с моря в Утесе Кастерли - и ему придется пойти на попятный. Особенно когда Серсея окажется у вас в руках.

-Окажется?- Тирион посмотрел на браавосийцев. Тормо Фрегар опустил глаза.

-Мы решили, - произнес он, - в интересах дальнейшего сотрудничества….нам лучше отдать вашу сестру Дейнерис. Если ваша королева поклянется сохранить ей жизнь…

-Вы не в том положении, чтобы что-то требовать,- рассмеялся Эурон,- они еще не сказали?

-Не сказали, что? – Тирион посмотрел на Фрегара. Тот тяжело вздохнул, бросив злой взгляд на Эурона, и начал рассказывать.

Первое столкновение Браавоса со «злом с востока» произошло, когда рыжие варвары, в союзе с волосатыми иббенийцами захватили Лорат. Тысячи горожан, спасаясь от резни, хлынули в Норвос и Браавос, после чего, оба города, объединив армии, выступили в поход. Однако варваров в Лорате уже не было – они покинули город за несколькими днями раньше. Норвосийцы вернулись к себе, а Браавос, укрепив гарнизон в Лорате, готовился и дальше защищать Вольный Город. Само собой, что Лорат к тому времени утратил даже видимость независимости, превратившись в полную марионетку. Так продолжалось несколько месяцев – время, за которое новые враги почти не давали о себе знать, если не считать редких стычек в море. Однако в Браавосе, изучая рассказы шпионов, купцов и перебежчиков - иббенийцев, все отчетливей понимали - на востоке собирается сила, способная стать величайшей угрозой для Вольного Города со времен Валирии.

И вот, несколько дней назад, это предположение получило новое, ужасающее подтверждение.

-Десять дней назад на Лорат опять напали рыжие варвары, совместно с иббенийцами и беловолосыми колдунами,- рассказывал Морской Владыка,- не знаю, как им удалось застать наших врасплох, но весь браавосийский гарнизон был вырезан подчистую, да и в Лорате началась резня. Беглецы-лоратийцы, добравшись до Браавоса, вновь взмолились о помощи и мы отправили туда лучшие корабли – чтобы раз и навсегда решить эту проблему.

-Не поставив нас в известность,- заметил Тирион.

-Не хотели вас лишний раз беспокоить,- произнес Несторис.

-А точнее,- ехидно заметил Эурон,- хотели попытаться решить проблему своими силами. Но что-то пошло не так…

-Да,- неохотно произнес Тормо Фрегар,- хотя, казалось, что дело верное. Эти варвары не стали принимать боя: едва завидев на горизонте наши корабли, они оставили Лорат и скрылись в Лабиринте на Лоссарионе.

-Это такой остров недалеко от Лората,- пояснил Эурон, недоуменно поднявшему брови Тириону,- там один из самых больших лабиринтов. Море потихоньку подтапливает его и в некоторые ходы можно зайти на лодках, если у судна малая осадка.

-Рыжие варвары, которых, как мы узнали, именуют ванирами, имели лодки, позволившие им зайти в Лабиринт, - пояснил Морской Владыка, - но наши галеи были слишком велики. Впрочем, дальше Лабиринт все равно повышается и далеко те корабли не ушли бы. На совете капитанов решили высадить в Лабиринте войска и перебить варваров с колдунами, благо браавосийцев было раз в пять больше. Оставив на кораблях охрану, наши зашли в Лабиринт. Но не пройдя и ста шагов, они услышали позади звук, напоминающий боевой рог – только очень громкий. Вслед за ним послышались дикие крики, звериный вой, демонический хохот и иные звуки, от которых кровь стыла в жилах даже у самых храбрых. Наши моряки кинулись назад и увидели, что море заволокло густым туманом, испускавшим лютый холод. И из этого тумана появлялись корабли…один за другим, самые разные – казалось, им нет числа. С кораблей спрыгивали варвары, колдуны и какие-то…твари не знаю, как их еще назвать. Наши моряки попытались отбить корабли - и тут из Лабиринта их атаковали укрывшиеся там варвары.

-Я слышал кое-что еще о той битве,- заметил Эурон,- говорят, на кораблях видели Белых Ходоков и живых мертвецов и иных тварей, вовсе неведомых в известном мне мире - а я повидал многое. Говорили, что предводитель варваров, с черно-рыжими волосами, дудел в странный рог - и из моря восставали кракены и морские змеи и иные твари, что нападали на корабли и топили их. Эйрон Мокроголовый, наверное, сказал бы, что сам Утонувший Бог пришел к ним на помощь.

- Откуда вы все это знаете? – неприязненно спросил Несторис.

-У меня есть друзья среди браавосийских моряков,- усмехнулся Эурон,- и как, вы знаете, тем из них, кто остался на кораблях, удалось увести несколько судов.

Тихо Несторис и Тормо Фрегар промолчали и это молчание лучше всего сказало Тириону, что вся эта жуткая, фантастическая история - правда.

-Сколько кораблей вы потеряли?- спросил он.

-Много,- уклончиво ответил Несторис.

- Чуть ли не треть Браавосийского флота, - усмехнулся Эурон,- считайте сами, много это или мало. Теперь вы понимаете, почему им теперь нужен я…и вам тоже.

-Разве Браавос не может быстро возместить потери?- спросил карлик, демонстративно игнорируя пирата,- я слышал в вашем Арсенале могут за день собрать боевую галею.

-Это так, - кивнул Несторис,- но нам нужно много галей - и не только судов, но и экипажей. А времени у нас мало – в Лоратийском Заливе сейчас собран весь вражеский флот. Говорят, что их флагман – огромный корабль, с черным парусом и кроваво-красной кляксой на нем.

-Это эмблема Вамматар,- произнес вдруг доселе молчавший бритоголовый,- Королевы Гипербореи, величайшей из ведьм Севера. Она обрела новые силы, через тех, кого вы зовете Иными и Белыми Ходоками – и все эти силы она собирается обрушить на всех вас.

- Кто это?- Тирион с подозрением посмотрел на бритоголового.

-Альваро, жрец из Немедии,- представил его Несторис,- наш союзник.

-Союзник?- Тирион недоверчиво посмотрел на чужестранца,- он помолится о нашем спасении?

-Я слуга величайшего из колдунов, которых когда-либо знали в Хайбории,- холодно произнес жрец,- а ваши земли и вовсе никогда не знали таких. Мой господин - Ксальтотун из Ахерона и Вамматар наш общий враг. Он не может прибыть самолично, но его сила будет передаваться через меня, дабы остановить Королеву-Ведьму.

-Я слышал много баек про магов из новых земель,- протянул Тирион, - если в них есть хоть треть правды – твоя помощь будет весьма кстати. Что же до вас,- он недоверчиво посмотрел на Эурона,- не уверен, что наша королева поддержит этот союз.

-Постарайтесь ее убедить,- весело сказал Эурон,- я не настаиваю на немедленной выдаче Теона и даже могу подождать со сватовством. Мне пусть для начала признает меня королем – и я сам выдам ей Серсею, в знак своей лояльности.

-Я изложу эти пожелания в письме королеве, - сдержанно произнес Тирион.

-Только не затягивайте,- озабоченно произнес Фрегар,- времени очень мало.

Вечером, возвращаясь на корабль, Тирион заметил у борта незнакомую гондолу, богаче и красивей, чем у всех его бывших подружек. Когда его шлюпка подошла ближе, на борту судна вдруг поднялась гибкая фигура, с формами, достойными богини любви Лиса. Со смуглого лица, обрамленного кудрявыми локонами, на Тириона глянули смеющиеся огромные глаза.

-Лорд Тирион, - девушка протянула ему изящную ручку,- меня зовут Беллегера Отерис.

-Черная жемчужина Браавоса,- учтиво сказал карлик, целуя руку.

-Милорд слышал обо мне? - послышался мелодичный смех,- такая честь для бедной девушки. Что же, не будем откладывать знакомство?

-Ни в коем случае,- заверил ее Тирион, подавая руку, чтобы самая знаменитая куртизанка Браавоса смогла перейти в его лодку,- это будет самая приятная встреча за сегодняшний день.