Вмешательство Стигии
На горизонте возник стигийский флот. При этом речь шла не о пиратском набеге силами нескольких сотен человек.
Стигийцы подошли на полусотне кораблей. Каждый корабль нес не меньше двух сотен «морских змеев». Элитных воинов, вооруженных тяжелыми кривыми клинками, тугими луками, страшными алебардами и пиками.
Это были головорезы, из тех, кто, как принято говорить, родился с мечом в руке. За свою службу они получали вдвое больше, чем солдаты обычных частей и отрабатывали каждый медяк, который казна на них тратила.
Считается, что урожденных стигийцев среди них было не так много, а происходили «морские змеи» от всевозможных беженцев с Запада, Севера и крайнего Юга, находивших убежище в Стигии во время Эпохи Варваров.
Своеобразная мораль свирепых воинов выделяла их даже среди стигийцев, вообще известных своей воинственностью и презрением к смерти. Они составляли религиозное братство, поклоняясь какому-то морскому божеству, чье имя хранили в тайне. Жестокие ритуалы посвящения, ощущение причастности к некоему кругу избранных наполняли «морских змеев» гордыней. Внутри братства культивировались дуэли по малейшему поводу, всевозможные опасные обеты и тому подобные обычаи. Все - с целью сохранять высочайший боевой дух. Иногда утверждалось, что перед сражением они накачивали себя дурманящими зельями, но другие авторы пишут, что в боевое безумие «морские змеи» впадали только благодаря музыке, молитвам и иным ментальным упражнениям.
В общем, даже один отряд «морских змеев» был большой угрозой. Сейчас флот доставил не меньше десяти тысяч этих страшных убийц.
Плюс гребцы не были прикованными рабами, и в случае большого сражения брали в руки оружие наравне с «морскими змеями». Такой славы, как у безумных поклонников морского бога, члены команд не имели. Но все это были люди большой физической силы, дисциплинированные и стойкие.
Это был не набег. Это была армия, способная захватить прибрежные города и закрепиться в них.
Здесь читатель вправе спросить, а где же пребывал во время этих великих испытаний возлюбленный богами и народом император Луций Децим?
Ответ же не обрадует поклонников этого правителя.
Луций в то самое время, когда его страна пылала, наслаждался медовым месяцем среди чудесных садов Хорайи. Император разгромил туранцев, выбил их из пределов самого восточного из хайборийских королевств. Восток вообще очаровал сурового аквилонца. Он всю жизнь будет испытывать странную тягу к восточным обычаям, образу жизни и некоторым политическим практикам.
Но после блестящих побед над туранцами, у Луция, сорокалетнего вдовца, была особая причина полюбить все восточное. Далеко не юный император, отец четверых детей пал жертвой любви. Предметом его страсти стала королева Хорайи – прекрасная Джеанна.
Справедливость требует признать, что Джеанна, в самом деле, была правительницей выдающейся, достойной остаться в памяти народов не только благодаря своей внешности, но и благодаря уму и отваге. Так же стоит помнить, что Джеанна вовсе не была юной прелестницей, а взрослой (хоть и десятью годами моложе Луция) женщиной, чей первый муж погиб несколькими годами раньше на войне с туранцами.
Но ни триумф над Тураном, ни любовная лихорадка не оправдывают Луция перед лицом истории. На донесения с родины, тон которых становился все более мрачным, а со временем просто паническим, император не реагировал. Обычным его ответом было «Эспландиан во всем разберется». И так было в те редкие дни, когда молодожена все-таки уговаривали разобрать почту. В обычное время он изволил пить вино в тенистых садах Хорайи, охотиться на газелей в пустыне, созерцать всевозможные музыкальные представления. И прежде всего – проводить время с супругой.
Тем временем стигийцы вошли в русло Черноводной. На этом адмирал великой южной державы остановился. Вместо того, чтобы высадить воющих от ярости «морских змеев», флот продолжал стоять на якорях, пока между городом и адмиральских кораблем сновали шлюпки с посланниками.
Причина странной сдержанности жестоких стигийцев – обычный здравый смысл. Хотя их сил легко хватало для того, чтобы опустошить окрестности города, крепостные стены без орудий и долгой осады, остались бы неприступны. Удаленность от родных портов заставила бы рассеивать силы, которые придется направить в сельскую местность для сбора провизии. При таком течении конфликта, пресловутые десять тысяч воинов, которые будучи собраны в один кулак, составляли страшную силу, просто растворились бы в густонаселенном регионе, который бурлил, охваченный гражданской войной. Поэтому адмирал Менетар предпочел переговоры с королем Бернардо.
Здесь мы сделаем небольшое отступление, чтобы подробнее раскрыть личность этого человека, чья деятельность на посту командующего стигийским флотом, частично определит расклад военных сил на Западе континента. (
подробности биографии Менетара можно прочитать в теме про Стигию)
