Барахские острова
Расположенный к юго-западу от Зингары Барахский архипелаг хоть и находился на окраине Хайборийского мира, тем не менее, и он оказался втянут в разворачивающиеся в мире события. Испокон веков острова и особенно Алый Тортаж, "столица" Барахов были оплотом пиратов, разбойничавших от Зингары до Куша. Во времена Конана большинство здешних мореходов составляли уроженцы Аргоса, однако после аквилонских завоеваний сюда переселилось множество выходцев из иных народов - прежде всего зингарцев и шемитов, недовольных аквилонским господством. Еще больше беженцев оказалось здесь после гирканского нашествий на хайборийский мир. В годы аквилонской оккупации западной Стигии пираты нередко нападали на торговые суда, сновавшие между Кеми и Мессантией, а порой набирались дерзости нападать и на военные корабли. Аквилонские короли несколько раз порывались отправить экспедицию на Тортаж, но необходимость отражать гирканские нашествия поглощала все больше их ресурсов, не давая возможности уделять должного внимания флоту.
Тогда же на Барахах появилось немало чернокожих бежавших с ограбленных судов рабовладельцев.
Вывод аквилонских войск из Стигии пираты поначалу восприняли как необычайную удачу, готовясь как следует погулять в разоренной стране - потому что гирканцы, завоевание которыми Стигии казалось почти неизбежным, были практически не знакомы с мореходством. Однако новый правитель, Кашта сумел создать могучий флот, впервые в истории заявив о Стигии как о морской державе. Немало аргосских и зингарских пиратов, соблазненных стигийским золотом подалось ему на службу - и теперь уже стигийцы грабили побережья Хайбории, изрядно потеснив былых морских разбойников. Стигийский флот возглавляла дочь Кашты Деркетари - и именно ее набег вошел в историю как один из самых горестных дней в истории Аргоса. Однако, взойдя на трон, Деркетари уделяла меньше внимания флоту, предпочитая ему сухопутные завоевания. Аналогичную политику вел и ее сын Сетнахт, вовсе махнувший рукой на море. Казалось, для пиратов вновь наступают золотые деньки былой вольницы, кровавых набегов и богатой добычи.
Какое-то время так все и было, однако времена менялись. Возникший в Пустошах Пиктов Лигурийский Союз все смелее пробовал выходить в море - и стычки с размалеванными безжалостными дикарями становились все более кровавыми. Еще больше беспокойства доставляли пиратам ваниры заселившие Кольгард, также вскоре появившиеся у берегов Зингары. Наконец, стигийцы решили воссоздать свое морское могущество - и рейд адмирала Менетара на Зингару подтвердил, что эти притязания имеют основания: хотя и сам Менетар прошел мимо Барахи, только что пополнив запасы пресной воды, никто не мог обещать, что следующий рейд не уничтожит на корню пришедшую в изрядный раздрай пиратское братство.Кроме того, и Аквилония обеспокоенная стигийской активностью предпринимала немало усилий для создания собственного флота.
Чтобы выжить Барахской вольнице пришлось меняться. Испокон веков на этих островах не имелось никакой власти: каждый капитан пиратского корабля был сам себе закон, король и бог на палубе своего судна. Зыбкий закон пиратского братства регулировал отношения между разными капитанами, однако он не мог их уберечь от кровавых междоусобиц и тем более не годился для того, чтобы сплотить пиратов перед всеми вызовами времени.
И вот тогда на сцену истории вышла Великая Четверка: четверо наиболее удачливых жестоких и сильных пиратских капитанов объединивших усилия, чтобы сплотить Барахские острова под своей властью. Вот эти четверо: зингарец Адорно, жгучий и импульсивный, уроженец знатного зингарского рода, проигравшего борьбу за власть и подавшийся в пираты; аргосец Арион, хладнокровный и расчетливый, коренной барахтанец; Малак, хитрый грузный шемит с курчавой черной бородой и кривым носом; и чернокожий великан Марун, помесь кушита и женщины из Атлайи. В молодости он ходил в набеги вместе с Деркетари, какое-то время служил в стигийском флоте и считался одним из тех, кому ведомы многие секреты "морских змеев" Менетара, под началом которого Маруну доводилось повоевать. Сам Марун оказался среди тех "морских змеев", которых Манетар, по сути бросил отступая из Кардавы, и которые, пробившись к морю нашли себя среди пиратской вольницы. Именно Марун и стал тем, вокруг кого сплотились стигийские "изгнанники поневоле".
Именно эти четверо капитанов установили республиканский строй, где решения принимал Совет Четырех, подчинивший себе остальных капитанов. Аквилония и Стигия, с неодобрением относились к появлению этого "государства'", но пиратские вожди, играя на противоречиях между великими державами, сумели сохранить свою независимость.
Объединенный пиратский флот разбил пиктов и лигурийцев, а также сумел дать отпор ванирам с Кольгарда.
Знание морских путей и безжалостная тактика Тортажа на краткий миг превратили их в грозную силу. Они грабили торговые корабли, собирали огромные выкупы с зажиточных купцов и приводили в ужас прибрежные поселения. Под руководством Великой Четверки пиратская "республика" Красный Тортаж достигнув наивысшего расцвета за всю историю этого логовища морских разбойников.
Однако за кулисами этого казалось бы нерушимого союза разгорался тайный конфликт. Амбиции и зависть разъедали сердца капитанов. Марун, одержимый жаждой власти, начал замышлять свержение своих соратников, желая стать единоличным правителем. Схожие планы вынашивал и Адорно: установив связи с некоторыми из зингарских мятежников, он рассчитывал переманить их на острова и основать здесь собственное королевство - "Новую Зингару". Шемит Малак, известный своей хитростью, плел интриги, помогая то одному, то другому из соратников, а сам втайне вынашивал планы как завладеть их богатствами и бежать в Шем, где он рассчитывал зажить в небывалой даже по шемитским меркам роскошью. И лишь Арион, верный прежним идеалам и не желающий видеть распада своей республики, стремился сохранить единство, но , будучи слабейшим из Четверки, никак не мог обуздать амбиции и вероломство своих союзников.
Развязка наступила когда Малак и Адорно, пребывавшие тогда в очередном зыбком союзе возвращались с очередного удачного рейда, их корабль попал в шторм и затонул. Многие пираты шептались о том, что что-то неладно в этом шторме грянувшем среди ясного неба и подозрительно смотрели на Маруна, окруженного своими собратьями из "морских змеев". Поговаривали, что через кого-то из них Марун сошелся и с главой Черного Круга Тот-Апепом, который воспользовавшись наводкой Маруна наслал шторм на корабль Малака и Адорно. Так ли это было или нет, но с какого-то момента в команде Маруна появилось множество стигийцев, изрядно усиливших команду чернокожего капитана. С их помощью, Марун захватил власть в Тортаже, тогда как Арион едва сумел сбежать на материк. Марун же установил на Барахах жестокую тиранию, все больше подпадающую под влияние Стигии.
Меж тем Арион, добравшись до Мессантии сумел связаться с аквилонским наместником Аргоса. Пират убедил вельможу, что относительно независимый Барахтанский архипелаг, где большинство населения все еще составляли выходцы из Аргоса, более предпочтителен для Аквилонии, чем откровенный стигийский сателлит. Поскольку Аквилония все равно не обладала достаточным флотом, чтобы укрепиться на Барахах самой, империи оставалось лишь выбирать из двух зол меньшее. Но и тут Ариону пришлось дождаться когда Стигия, ввязавшаяся в войну с Иранистаном, уже не могла уделять внимания Барахам.
Одновременно аквилонцы используя свои контакты в Лигурийском Союзе сумели спровоцировать разрушительный набег на Барахские острова. Марун с трудом отбив пиктов, тут же столкнулся с новой угрозой - Арион, собрав новых людей в Мессантии, высадился в Тортаже. Немало пиратов, помнивших его по былым временам и утомившихся от жестокой тирании Маруна, поддержали пиратского капитана. Арион хотел найти Маруна, чтобы сразиться с ним по пиратскому закону, однако кушит пал раньше - и никто не знал чья рука вонзила клинок в сердце черного тирана. Так или иначе, власть Маруна была свергнута и Арион занял своими людьми Тортаж. Кое-где на отдаленных островах еще держались сторонники Маруна, однако в целом пиратское государство подчинилось аргосцу.
Все ожидали, что Арион объявит себя правителем или даже королем пиратов, однако аргосец проявил редкий для его ремесла идеализм, воссоздав пиратский Совет Четырех, сам выбрав себе в соправители трех уважаемых среди пиратов капитанов. Впрочем, сам он обладал большим авторитетом чем все трое вместе взятые и его слово на Совете всегда оставалось решающим.