[Михаэль фон Барток]

Клодия де Труа.
Клодия бежала, слыша за спиной лай собак и хриплые голоса преследователей. Люди не отпускали псов с поводков, что бы они не разорвали ее в клочья. Видимо хотели сделать это сами.
Женщина полностью выбилась из сил, и только сила воли удерживала ее на ногах. Давно уже были брошены походный мешок и тяжелая куртка, но все равно каждый шаг давался невероятным трудом, так, словно, на плечах ей приходилось нести большой камень.
Она была сильной, тренированной, но преследователи, казалось, вообще не ведали усталости. И все же она еще жива. Пока жива. И пока свободна. Ей повезло, что один из них ранен. Рана неопасна для жизни, но все же замедляет его бег, а товарищи почему-то не решаются оставить его позади.
Вырвавшись из леса, Клодия неожиданно оказалась на каменистой, лишенной всякой растительности, чуть всхолмленной равнине.
В нескольких сотнях футов высился похожий на столб каменный монолит. Клодия замедлив бег, направилась к нему.
Здесь на равнине ее точно загонят. Загонят как лисицу. Не лучше ли прекратить убегать и встретить смерть лицом к лицу?
Клодия улыбнулась запекшимися губами, и сжала эфес меча.
Сколько их там? Полдюжины, считая раненого. Они справятся с ней даже не приложив усилий.
Ее погубила собственная кровожадность и некого винить.
Но и оставить старуху в живых было нельзя.
Клодия усмехнулась, вспоминая, как перерезала горло колдунье.
Всю жизнь связанная с черной магией, Клодия знала, сколь много шарлатанов среди тех, кто называет себя магами всех мастей. Большинство из них шарлатаны. Но немало и тех, кто, обладая небольшим даром к распознаванию магии, сам не способен наколдовать даже снег зимой. Так и Клодия де Труа не была чародейкой в истинном смысле слова. У нее не было дара к ведовству. Но она ЗНАЛА. Знала древние слова и ритуалы, могущественные сами по себе, питавшие силу в сферах недоступных человеческому пониманию, жившие своей жизнью слова и знаки, знала заклятия, что звучали над алтарями сгинувших во мгле веков зловещих городов Ахерона.
А эта старуха… обычная старуха, прожившая жизнь простой горянки, лишь на склоне лет, когда выросли ее дети и погиб муж, решившая овладеть той примитивной домашней магией, которой заговаривают больные зубы и насылают кошмарные сны на недруга….
И она обладала Силой, истиной Силой, будь она в распоряжении образованного и полного честолюбия мага, могла бы вершить судьбы мира!
И она использовала эту Силу что бы… что бы лечить детей и коз!
Поистине насмешка богов!
Клодия вышла к дому старой женщины ночью, замерзшая и голодная. Та отворила ей двери, не спрашивая, что чужестранка делает в зимней Киммерии. Пригласила к столу. Предложила ей кусок зачерствевшего черного хлеба и каменно-твердого сыра.
Клодия не думала убивать ее.
Она только хотела переночевать и возможно попросить еды.
Но когда она брала из руки хозяйки хлеб, их руки случайно соприкоснулись.
Хлеб упал на грязный пол. Старуха в ужасе отдернула руку.
- Тьма! Тьма в твоем сердце, женщина! Ты служишь тем, чьи имена не должны слышать уши человеческие. Прочь, прочь из моего дома, чудовище, отродье! – Вскричала знахарка, отшатываясь.
Впрочем, она не собиралась ограничиваться причитаниями, и схватила тяжелую палку, которой помешивала угли в очаге.
Клодия ощутила прилив лютой ярости.
Вообще-то она гордилась именно своим хладнокровием, умением отнимать жизнь и приносить мучения без ненависти, без гнева в своем сердце, но сейчас ее обуяло настоящее безумие. Она выхватив кинжал одним прыжком преодолела разделявшее их расстояние, и, уклонившись от удара, вонзила оружие в живот знахарки.
Этого оказалось мало и Клодия нанесла еще удар. И еще. И еще. Из расползающейся раны стали вываливаться внутренности. Клодия яростно колола лицо, руки, пытавшиеся закрыть лицо, старческую шею…
Она кромсала уже мертвое тело без всякой необходимости, просто одержимая жаждой крови.
Когда ярость прошла, она выбросила тело за порог, сьела сыр, брезгливо забросила кусок хлеба, из-за которого все и случилось в огонь, и, подбросив дров, в очаг уснула на жестком ложе.
Хижину знахарки навещали не каждый день, но задерживаться на месте убийства явно не стоило. Следующим утром Клодия уже была в пути.
А к вечеру началась погоня.
- Стой женщина!
Хриплый голос ударил, как бич.
Из леса вышел первый киммериец. Высокий, широкоплечий, с грубыми, словно вытесанными топором чертами лица, он выглядел грозным воином. На ходу обнажив тяжелый широкий меч, варвар шел на нее.
Клодия подняла оружие на уровень груди.
- Брось меч, женщина. – сказал воин.
- Думаешь, я не умею им управляться? – потрескавшиеся от жажды и холода губы Клодии тронула улыбка.
- Ты не достойна смерти от меча. Я вырву эту стальную вицу из твоих рук и сломаю тебе шею!
- Все из-за какой-то старухи, которой давно пора было умирать! Глупец!
Варвар сделал шаг вперед, нанося удар, силы которого хватило бы, что бы рассечь железный панцирь. Вздумай Клодия отразить этот удар ее узкий клинок сломался бы или был выбит из ее руки.
Она просто уклонилась от размашистого удара, и нанесла колющий удар в лицо.
Киммериец в последний миг успел отбросить острие в сторону, но из рассеченной скулы побежала тонкая струйка крови. С изумление взглянув на окровавленную ладонь варвар пробормотал какое-то страшное ругательство, и набросился на Клодию, нанося множество ударов, как рубящих, так и колющих.
Клодия пятилась, уклоняясь, и разумно не пробовала рубиться с сильным мужчиной, лишь иногда нанося стремительные колющие удары.
Нагнавшие товарища киммерийцы не спешили вмешиваться в поединок.
- Долго ты собираешься от меня бегать?! – прорычал варвар.
- Пока ты не выплюнешь легкие!
Киммериец старался прижать Клодию к камню, что бы у нее не было пространства для маневра, и тогда его сила и тяжелый меч позволят расправиться с ловкой, как ласка, убийцей.
Долго это продолжаться не могло.
От внимания Клодии не ускользнуло, что варвар, вовсе не обуянный неконтролируемой яростью, а расчетливый в своих действиях, краем глаза время от времени косится на черный камень.
Наконец пятящаяся Клодия уперлась спиной в черный монолит.
Это был конец.
Варвар сумел «скрутить» ее меч, огромная сила легко позволила ему это сделать.
Оказавшись лицом к лицу с Клодией, он схватил ее свободной рукой за вооруженное запястье, беспощадно его выкручивая. Пальцы разжались, и верный клинок упал на снег.