Рецензия
 |
Цитата: |
 |
|
|
|
|
Американская литература 1930-х — это не только Хемингуэй и Фолкнер, Дос Пассос и Торнтон Уайлдер. Прежде всего, это кипы дешевых журнальчиков на бумаге из переработанного вторсырья, наполненных приключениями суровых шерифов и благородных ковбоев, инопланетных пришельцев и путешественников во времени, невероятных супергероев и обаятельных авантюристов. Эпоха pulp fiction, «бульварного чтива», оставившая глубокий след в американской и мировой культуре. Именно этот пласт литературы стал источником вдохновения для Курта Воннегута, Рея Брэдбери, Стивена Кинга, Квентина Тарантино, Роберта Земекиса и многих других всемирно известных писателей и режиссеров. Однако сами журналы, с которых когда-то все начиналось, давно канули в Лету, превратившись в предмет коллекционирования и библиографическую редкость.
Отто Пензлер, редактор и историк литературы, перетряхнул пожелтевшие номера из своей коллекции, чтобы представить на суд читателей несколько антологий, составленных из рассказов, публиковавшихся в «Черной маске», «Журнале детективов Эллери Квина» и других изданиях того же рода. Стараниями питерского издательства «Арабеск» три подготовленных им сборника увидели свет и в России. Разумеется, большинство этих текстов представляют чисто познавательный интерес, но в куче пыльного барахла встречаются настоящие жемчужины. Есть тут и сильная психологическая проза («Кровавый ветер» и «Свидетель» Реймонда Чандлера), и неплохие детективы («Коварные сиамцы» Дэшила Хэмета, «Честные деньги» Эрла Стенли Гарднера), однако составитель не ограничился произведениями признанных классиков, а дал широкий срез жанра. Его цель — познакомить читателей не столько с лучшими криминальными рассказами тридцатых, сколько с наиболее характерными сочинениями той эпохи.
Что же объединяет все эти тексты? Прежде всего, тип героя — немногословного, энергичного, влюбчивого, не слишком преуспевающего финансово, но при этом не спешащего унывать. Типаж весьма показательный: именно такие люди когда-то вывели США из глубокого экономического кризиса, именно на них держалось благосостояние Старой Доброй Америки. Произведения, вошедшие в этот трехтомник, передают дух эпохи куда точнее, чем сухие строчки газетных репортажей 1930-х.
Современным российским писателям, работающим в авантюрно-приключенческом жанре, тоже есть чему поучиться у своих заокеанских коллег времен Великой Депрессии. Московский критик
Дмитрий Володихин как-то справедливо заметил, что наши авторы страдают излишним многословием при описании напряженных боевых сцен. Там, где хватило бы шести-семи слов, они используют десять-двенадцать, где можно было обойтись тремя — семь. В результате события разворачиваются словно в замедленной съемке. Американцы счастливо избежали этого эффекта. Минимум рефлексии, лишь самые необходимые эпитеты, короткие хлесткие фразы... И — вуаля: текст прекрасно передает динамику действия. Более того: Пелзнер убедительно доказывает, что стиль, который мы именуем «хемингуэевским», на самом деле ввел в литературу Дэшил Хэммет. К 1924 году, когда в Париже вышла первая книга Эрнеста Хемигуэя, будущий создатель «Мальтийского сокола» уже завоевал сердца десятков тысяч читателей. Разумеется, далеко не каждый автор этих антологий мог претендовать на такой успех. Но их влияние на последующие поколения несомненно. «Декоративный кретинизм персонажей массового чтива тридцатых-сороковых кажется сократовской мудростью в сравнении... да никакого сравнения тут и быть не может!» — восклицает в предисловии к антологии «Обитель зла» писатель Харлан Эллисон, сам по себе фигура вполне культовая.
Перевод трехтомника далеко не идеален: то один герой «кивает головой», то другой «перепоручает автомобиль заботам юного афроамериканца» (сомневаюсь, что в 1934 году Реймонд Чандлер был столь политкорректен)... Но корявость, как ни странно, вполне укладывается в общую концепцию серии: «макулатурные» рассказы полузабытых авторов, заложивших основу современной массовой культуры. Не уверен, что антологии Пензлера стоит читать, чтобы скоротать вечерок, но для «книжных червей», увлекающихся историей литературы, это очень неплохой подарок. Ведь для того, чтобы понять суть явления, необходимо разобраться, куда именно уходят его корни...