[Стас]

И еще несколько более общих замечаний.

Этот хвост меня достал.

Ранее кастрированный дебил, наркоман и насильник Конан, страдающий зоофилией и некрофилией – вполне политкорректный персонаж – обозначил себя, как «друг людоедов» (стр. 114) и обзавелся еще и хвостом, которого не было даже у хабилисов, то есть вполне слился с природой. Стоит ли удивляться, что Конан часто рычит вместо того, чтобы внятно разговаривать. Читал тут недавно про одну вполне современную псевдорелигиозную секту (боюсь даже писать про это; вдруг кто-то из «авторов» Саги прочитает), лозунги которой – каннибализм и гомосексуализм; как бы эту секту в Хайборию не привнесли, а Конана не включили в число адептов.

Мое отношение к таким «поделкам» и «проделкам», я думаю, известно. Поношение ГГ продолжается; а поношение – оно и в Африке поношение, даже в исполнении лиц, утверждающих, что «любят Конана». Странной любовью, надо сказать. Что это за «признаки харизматичности героя» - совокупление с мумиями, волками и зомби, кастрация, превращение в женщин и монстров? Осталось описать, как Конан поймал «огромного кушита», который украл у него кошелек, и, из жалости к неудачливому воришке, не стал его убивать, а просто, в назидание, противоестественно использовал. Нашим авторам это вполне сойдет с рук. А еще можно накропать роман, аж на сорок авторских листов, где злобный чернокнижник поймает пьяного (или накурившегося лотоса) Конана, извлечет его из объятий пятнадцатилетней (да что там, двенадцатилетней) девочки, которую он обучал премудростям садомазохистской любви, и, угрожая умершвлением этой девочки (которую Конан, конечно же, любил отеческой любовью, с обязательным ремнем и т.д.), заставит его последовательно совокупиться с обезъяной, самцом дракона, трупом пятидневной давности, мумией пятивековой давности, лепреконом, самкой гнома, элефантусом и дельфином. Могучий варвар, конечно, без труда выполнит эти несложные задания, после чего поймает злодея и совокупится с ним до смерти последнего, причем «словно вырубленное из киммерийской скалы лицо Конана будет непроницаемо», а «спасенная Лолита будет плакать и смеяться, обнимая коня Конана, которого, от переполняющего её счастья, ей будет хотеться любить также, как варвара» и «позади останутся трупы обезъяны, дракона и лепрекона; впереди их будут ждать омытые весенним дождем рассветы, накрапывающие лунным светом летние вечера и чистая садомазохистская любовь».

Прогнившие изнутри авторы…