[Пелиас Кофийский]

— О, он боялся всего… Лишь со мной он говорил откровенно, ведь я всегда здесь, и слушать меня мог лишь Габал… Я сказала ему, что моё тело нужно колдуну, чтобы разорвать ту тонкую нематериальную нить, что протянулась между ним и моим хозяином во время совершения чёрного ритуала. Что он хочет убить его, и откупиться жизнями многих его людей от тех чёрных сил, с которыми заключил договор… И он поверил мне! — её грудь вздымалась. — Поверил… он привык всех ненавидеть и никому не доверять… Он не говорил об этом не слова, но я видела, как мрачнее и мрачнее становится его лицо, всё более затравленным – взгляд… Он перестал верить Сетотмесу… и он не уплатил долг. Жертву тем силам, с которыми нельзя торговаться. Не поверил. Не захотел, — её голос превратился в шёпот. — Я знала – рано или поздно они придут за ним… Но вначале должен был погибнуть колдун. — её глаза были широко раскрыты и словно отражали все ужасы тёмной ночи. — И то, что было задумано мной, совершилось! Джалам убил колдуна, а силы ночи убили его. Но демон забрал бы меня, если бы не ты…
Некоторое время она молчала. А затем сказала – тихо-тихо, так что он едва расслышал её голос.
— Иногда мне кажется, что я тоже проклята, ибо нельзя бороться со злом его оружием… И быть может, демон должен был забрать меня.
Конан долгое время молча смотрел на неё.
— Всё позади, — наконец хрипло сказал он. — Нам нужно спуститься в сад… — он невесело хмыкнул. — Пока тихо… Похоже, никто не слышал шума.
Она вздрогнула.
— Здесь часто кричат по ночам. Стража не слышит того, что происходит в покоях их господина.
Варвар фыркнул.
— Тем лучше. Однако… — он озабоченно посмотрел на коридор. — Очевидно он ведёт вниз, в караульную… — пробормотал он про себя. — Кто знает, быть может, вся стража в саду…
Девушка молча потянула его за рукав. Он вопросительно посмотрел на неё.
— В саду полно стражи, — утвердительно сказала она. — Мы вдвоём можем не добраться…
Конан хмуро коснулся кончика ножа, словно проверяя остроту стали.
— Кром его знает… луны нет, и темно, как в преисподней…
— Ты можешь оставить меня здесь, — негромко сказал она.
Варвар лишь хмыкнул.
— Тогда слушай! — её лицо разгорелось волненьем. — Здесь есть проход… Я случайно заметила его… Я видела, как по нему волокут невольников для колдуна…
Она сглотнула, и по её лицу текли слёзы.
— Я слышала, как их волокут на заклание… слышала, как они кричали… что за бесчеловечные зверства творились за закрытыми дверьми? И ещё… я слышала жуткий рёв и бормотание, и видела тени… они ползли из-под дверей, чёрные, страшные, они тянулись по мне, словно живые…
Она закусила губу. Не переставая прислушиваться к тому, что происходило в коридоре, Конан молча привлёк её к себе одной рукой и словно ободряюще, сжал плечо. Она уткнулась ему в плечо, и тихо рыдала. Слёзы текли по её щекам, волосы поблёскивали во мраке прохода.
Наконец, проглотив слёзы, она робко выскользнула из его объятий.
— Проход там, — срывающимся голосом сказала она. — Высокая деревянная дверь, задрапированная чёрным шёлком.
Киммериец мрачно взглянул на проход. Ступени сбегали вниз, во тьму – словно в глубокое тёмное море. На самой границы света и тьмы поблёскивала тканью высокая арочная дверь. Что-то зловещее было в ней, словно они взирали на проход в Царство Тьмы. Конан невольно зябко поёжился. Он не боялся ничего на земле, но многие твари, с которыми ему доводилось столкнуться, не имели в себе ничего земного…
Внезапно его глаза сузились, а мышцы напряглись, словно в преддверии прыжка.
— Чу, — тихо сказал он. — Кто-то есть в коридоре.

Добавлено через 11 секунд
Офелия испуганно замерла. Конан молча отпустил её и, не опуская лезвия ножа, бесшумно, словно большая кошка, приблизился к двери. Трепещущий свет свечей выхватывал из темноты только несколько верхних ступеней, а далее коридор погружался во тьму. Киммериец замер. Офелия следила за ним, прижав руки к груди. Несколько мгновений он стоял неподвижно. Все его чувства – зрение, слух, инстинктивное чувство опасности – были напряжены до предела. Неужели ему почудилось? В башне не должно было быть никого – но, быть может, кто-то поднялся из сада? А затем его чуткий слух наконец вновь донес до него странные звуки. На миг ему показалась, что он и в самом деле слышит из-за двери глухие удары барабанов, и странные голоса, которые звучат, как из глубокой пещеры… Он склонился к двери, и на него дохнул ветерок… и какое-то странное дуновение принёс он с собой, словно аромат подспудного страха… Волосы шевельнулись у него на голове, и мурашки поползли по коже. Странный гул из-за двери каким-то необъяснимым образом взывал к глубинам его человеческой сущности, пробуждая древние, первобытные страхи… Страхи, таившиеся с тех проклятых времен, когда человека повсеместно окружали чудовища из тьмы.
Конан помотал головой. Что это было? Наваждение? Минутное потрясение прошло, звуки растворились, и коридор снова окутала тишина. И от этого он казался ещё более зловещим.
— Это он, — шёпотом сказала Офелия у него за спиной. — Тот самый проход.
Конан лишь неуверенно хмыкнул. Он коснулся двери рукой, и она легко распахнулась, словно приглашая войти внутрь. Цепкие глаза Конана быстро обшарили представшее перед ним помещение, но не обнаружили ничего опасного. Комната была обставлена с показной роскошью. Таинственно поблёскивали в полумраке шелка, мерцали прошитые золотыми нитями гобелены, сверкали отполированные ножки из драгоценных пород дерева. В дальнем углу комнаты горел очаг. Пляшущие языки пламени сплетались и расплетались, словно змеи, пуская по стенам волну причудливых, танцующих теней.
И ещё – посередине комнаты стоял треножник. Видимо, колдун разжигал его незадолго до смерти – в нём всё ещё тлели угли. Густой, сладковатый, дурманящий дым поднимался над ним густыми спиралевидными клубами – странного зеленоватого оттенка. Офелии на миг показалось, что это живые змеи - клубок шипящих извивающихся тварей, рождающихся и умирающих в полумраке.
Тягучий дым не желал растворятся или подниматься к резному потолку. Густые клубы бурлили и кипели, тягучими плотными струями переваливая через края треноги и стекая на пол. Странным образом они почти не исчезали, рождая внизу густое изменчивое море. Зеленоватым мраком оно почти целиком затянуло роскошный туранский ковёр, и казалось, подбиралось к ногам непрошенных гостей.
Конан безо всякой радости посмотрел на причудливую субстанцию. Его проснувшееся звериное чувство предупреждало его об опасности. Немногочисленный опыт знакомства с колдунами свидетельствовал о том, что от всяких чародейских штучек лучше держаться подальше. Но проход был только один – он темнел в другой стороне комнаты, точной такой же узкой арочной дверью.
Офелия вцепилась ему в руку.
— Конан, я боюсь!
Варвар отстранил её молчаливым движением и шагнул в туман. И в тот же миг и в тот же миг клубы искристого тумана взметнулись вверх, пытаясь обхватить его за лодыжку.
Конан мгновенно отпрянул. Тягучие цепкие пальцы тумана последовали за ним, неохотно отпуская добычу. Конан наклонился и молниеносно отрубил густой киселееобразный жгут, обхвативший его сапог. Клок искристого малахитового тумана распался в воздухе, бесследно исчезая. Мгновение – всё успокоилось. У их ног по-прежнему клубилось и бурлило туманное море.