[Writer-X]

Глава 1.

Выгодное предложение.

Яркое степное солнце нестерпимо жгло маленький городок Таразол, раскинувшийся в лощине, в пустынных, поросших жесткой сухой травой, холмах на северо-западной границе Кофа. Его горячие лучи рисовали золотые блики на остриях копий легионеров, охранявших вход в небольшой гарнизон на холме над городком, расцвечивали нежными красками светлые стены невысоких домов, окрашивали празднично-белым глинобитную крышу большого караван-сарая, ярко освещали нарядные, цветастые полотнища навесов торговцев на городском базаре. Вокруг городка до далекого горизонта под куполом знойного, сизого от жары неба, с редкими пушистыми облачками, раскинулась северо-кофийская равнина, сухая, поросшая жесткой пустынной травой - знаменитая «Дорога Караванов», соединяющая Запад с Востоком и Югом Хайбории. Через равнину, проходя через городок, тянулся белой лентой с юго-востока на северо-запад широкий тракт, а далеко на северо-востоке в туманной дымке плавали высокие отроги серо-сизых Кофийских гор.
В лощине под холмом, у подножия которого расположился городок, в кольце невысоких городских стен шумел большой базар. Многоликая, разноязыкая толпа - в ней мешались высокие светловолосые хайборийцы-северяне, смуглые, горбоносые и сухощавые туранцы и заморийцы в пышных тюрбанах и чалмах, крепко скроенные коренастые кофиты в туниках, курчавобородые черноволосые и носатые шемиты в светлых накидках-кипах - кричала, рядилась, торговалась, сравнивала товары, ссорилась, бурлила и кипела во многочисленных узких проходах между разноцветными навесами и палатками, выплескиваясь на обширную утоптанную площадку перед городским караван-сараем. Сквозь эту толпу продвигался человек, даже в этом достаточно экзотическом окружении казавшийся во всех отношениях необычным.
Огромного роста – самый высокий из прохожих едва доставал ему до плеча – с могучими, плотными мышцами, говорившими о невероятной силе, человек был одет в кожаную безрукавку, мягкую, кожаную же тунику длиной примерно до колен, с ровными короткими разрезами вдоль подола, подпоясанную плотным ремнем, и крепкие кожаные сандалии с завязками до середины икр. На поясе у него висел объемистыЙ кошель, несколько холщовых мешочков поменьше, и достаточно длинный изогнутый кинжал, очевидно новый, с не потертой, мало бывшей в использовании рукоятью. На перевязи у бедра человека висел длинный, тяжелый и широкий меч - длиной почти в три фута, с широкой гардой, очень потертой рукоятью, обернутой шагреневой кожей, в порядочно изношенных, местами явно чиненых ножнах, свидетельствовавших о том, что оружием этим много и часто пользовались. Несмотря на свой огромный рост и соответствующую ширину плеч, человек этот двигался сквозь базарную толпу с быстротой, грацией и изяществом, присущим огромной хищной кошке. Кожа его на руках, увитых огромными, перекатывающимися буграми мышц, и мощных ногах с могучими икрами атлета-прыгуна была загорелой до темно-бронзового оттенка, какой бывает у светлокожих от природы людей, долгое время вынужденных провести под тропическим солнцем. Волосы гиганта были прямые, с чуть-чуть завивающимися кончиками, и черные, как вороново крыло, а глаза на бронзово загорелом, неожиданно достаточно молодом, твердом лице, с мощным волевым подбородком и правильными чертами, были ярко синими, напоминающими о ледяном небе над горными вершинами, покрытыми вечными снегами. Имя этого человека было Конан, он был пиратом и наемником, вором и авантюристом, варваром-киммерийцем с далекого севера, искателем приключений и золота.
Конан добрался сюда, в Таразол, из города Сафад, крупного торгового города на западе Кофа. Он вернулся сюда, в западные хайборийские страны после длительных и многочисленных приключений на юге.Последние оставили у него несколько двойственное впечатление. С одной стороны – он, во многочисленных битвах и авантюрах, добыл себе золото и женскую любовь. Но с другой стороны… Кровожадные дикари, нечистые демоны, вызванные из глубин преисподней чернокожими шаманами, душные мокрые джунгли, наполненные непонятным и опасным зверьем, мерзкое вино из какой-то тропической кислятины, жара и вездесущие насекомые – все это быстро осточертело варвару до глубины души. В какой-то момент, после того как с немалыми усилиями северянину удалось отправить обратно к Нергалу того самого свинорылого демона, после вспыхнувшей вслед за этим кровавой резни, когда столица одного из черных королевств оказалась по самые крыши залита кровью режущихся за власть дикарей – после этого Конан понял, что с него хватит, он по горло сыт пресловутой «южной экзотикой»…И, будучи человеком действия, киммериец в ту же ночь, выбравшись из охваченного восстанием города чернокожих, направился верхом в сторону побережья, прихватив с собой содержавшуюся в рабынях у чернокожей королевы девушку-немедийку. Пережив по пути несколько приключений, они на торговом судне добрались в известный шемитский порт Асгалун. Там северянину тоже довелось попасть в пару необычных переделок, но, в конце концов, все обернулось как нельзя лучше. В результате последнего из их совместных приключений киммерийцу и его юной подруге удалось разыскать отца немедийки, и благодарность того за возвращенную дочь была более чем щедрой. Солидный немедийский купец, радуясь возвращению пропавшей дочери, которую он уже и не чаял увидеть в живых, намекал, что был бы счастлив видеть великана-киммерийца в качестве своего зятя и продолжателя семейного дела, добавляя что знание разных стран и обширный жизненный опыт помогут им в развитии торговли, но… Конан не чувствовал в себе желания подписывать купчие и вести длинные торговые ведомости. Он ощущал в себе стремление к свободе, путешествиям и приключениям, силы бороться с остальным миром и добиваться чего-то большего нежели владение солидным торговым делом… Поэтому он, не смотря на слезы девушки, отказался. Киммериец принял почти насильно выданную ему награду, и, купив себе доброго коня, подремонтировав оружие, и радуясь звенящим в кошеле золотым, отправился на север, не сожалея об отвергнутом им богатстве.
Из-за того что в Аргосе случилось наводнение, и прибрежные дороги были затоплены, киммериец отправился вглубь материка, через каменистое Либнанское нагорье и Кирос, миновал Гхазу, и через перевалы Кофийских гор, на которых ему пришлось пережить пару стычек с местными бандитами, пришел в Коф. От подножия гор он по Дороге Караванов пришел в Сафад. Собственно, там удача и отвернулась от Конана.
Поначалу ничто не предвещало проблем. Остановившись в харчевне, Конан снял комнату наверху, и после плотного ужина, сопровождавшегося достаточно обильным возлиянием киросского – Конан решил не ограничивать себя и заказал самое дорогое вино, что было у хозяина – он остался внизу в общей зале. Некоторое время он просто отдыхал, раздумывая, не отправиться ли в свою комнату, выбрав в качестве компаньонки одну из симпатичных девушек-служанок, давно и с интересом поглядывавших на его могучие плечи и синие глаза, но – за столом в центре зала шла игра в кости, и в пьяную варварскую голову пришла мысль поразвлечься и попытать удачу… Лучше бы киммериец отправился отдыхать.
Первые три кона прошли в общем неплохо – варвар проиграл золотой, затем отыграл три… Разгоряченный варвар приобрел еще кувшин вина, и, основательно прикладываясь к нему, опять погрузился в азарт игры. Затем… Удача перестала улыбаться ему, и повернулась своей прямо противоположной оконечностью. Остальное расплывалось в алкогольном тумане – киросское оказалось коварным, сначала опьянение от него почти не чувствовалось, но после его порядочного количества, по прошествии некоторого времени Конана накрыло отвратительное дурманящее состояние. Северянин продолжал соображать, и не терял способность уверенно передвигаться, но вот отвечать за свои действия никак не мог. Хотя, может, и трактирщик, сын осла и свиньи, намешал в вино какой-то дряни, чтобы клиентов сильнее пьянило – тут уж сейчас сказать ничего было нельзя. Конан помнил трактирщика, твердящего что-то про то что у него в заведении нельзя драться, и какого-то порядочно пьяного козлобородого шемита, называющего киммерийца какими-то непонятными, но явно нелестными прозвищами, помнил крепкого кофита, вступившегося за козлобородого, потом этого же кофита, но с подбитым глазом и свернутым на сторону кровоточащим носом, потом – его же, но уже в форме кофийской