[Writer-X]

Конан осторожно, стараясь пореже наступать в отбросы и кучи фекалий, пробирался в сторону центральных улиц. В переулках стало более людно, чем днем, открытых дверей стало больше, в них стояли, принимая различные соблазнительные позы, местные девицы легкого поведения, по мнению Конана – одна страшнее другой. Шлюхи зазывно посматривали на киммерийца, облизывая губы. Пару раз киммериец замечал в переулках бледные, острые, словно крысиные, лица с острыми, внимательными глазами, заинтересованно следившие за ним из темноты – карманники вышли на охоту. В переулках попадались оборванные нищие, спешившие в свои ночные убежища, ужасающие уродливые калеки, покрытые струпьями и гнойными язвами, какие-то странные, неопределенного вида люди, возможно молодые купцы или аристократы, ищущие развлечений…
Неожиданно слева от Конана раздался яростный крик. Конан мгновенно отшатнулся назад, поворачиваясь к источнику звука… Не обладай киммериец быстротой и гибкостью пантеры, лежать бы ему со вспоротым брюхом в луже нечистот. Однако, отшатнувшись назад, он увернулся от направленного ему в бок, под ребра, чуть выше рукояти висящего на перевязи меча, длинного изогнутого кинжала. Из темной подворотни на него бросился тот самый замориец, которого он зашиб в «Выгребной Яме». Харя его, и без того уродливая, а теперь еще и распухшая от удара так, что заплывший, сплющенный нос казалось, занимал большую ее часть, была перекошено гримасой яростной ненависти. Замориец проскочил мимо Конана. Его удар, которым он планировал сразу зарезать обидчика, не удался. Тем не менее, замориец не собирался бежать. Он моментально развернулся, оскальзываясь на кучах дерьма и обьедков, и с хриплым сипением «Запорю, с-сука!» вновь прыгнул на него. Конан, рванувший меч из ножен, прыгнул вперед и влево, выходя из под удара. Замориец провалился в свой удар, не учтя быстроты киммерийца, но все равно начал снова поворачиваться к нему, скользя по растопатной грязи. Но Конан уже не дал ему повернуться. В прыжке он выхватил меч из ножен и приземлившись после прыжка, резким поворотом и подъемом левого бедра направил свою инерцию в могучий замах. Огромный двуручный меч варвара описал смертоносную дугу, и замориец повалился в лужу нечистот. Его отрубленная голова упала в груду фекалий, из разрубленного до кости правого плеча – меч Конана по инерции вспорол его по всей длине, сняв с него длинную полосу кожи и мышц и срезав часть кости – и перерубленной шеи фонтанами била алая артериальная кровь, густыми темно-алыми облачками расплываясь в грязной воде лужи.
Конан в раздражении и злости передернул плечами. Всегда находится какая-то шваль, которая глупа настолько чтобы лезть разрешать какие-то мелкие обиды, в которых сама же и виновата, холодной сталью. Его всегда это раздражало в цивилизованных людях. Северянин повернулся, стряхивая кровь с лезвия меча, и хмуро оглядел свидетелей происшествия. Оборванный, тощий как смерть нищий скорчился за грудой объедков. А высокий, побелевший от страха человек, очевидно, из ищущих развлечений аристократов, прижался к стене и во все глаза глядел на Конана. Киммериец зло посмотрел на них, вдавив их взглядом в стены. Затем вбросил меч в ножны, и, придерживая их, быстрым шагом пошел прочь по переулку. Нищий, трясясь, закапывался глубже в объедки. А вот аристократ неожиданно повернулся и быстрым гибким шагом последовал за варваром.
Конан стремительным неутомимым шагом шел по быстро пустеющим улицам городка, под желтым светом медленно догорающего степного заката. Солнце уже успело опуститься за холмы на западе, но высокое степное небо было еще окрашено тысячами оттенков желтого и золотого. На стихших улицах городка увеличивалось количество стражников – патрули в шесть человек не спеша двигались по улицам, на перекрестках также стояли по двое, по четверо стражников. В центре площади перед караван-сараем горел большой костер, возле него толпилось человек пятнадцать легионеров во главе с офицером. Проходили редкие прохожие, быстро проскакал верхом человек в пурпурной тоге – очевидно, королевский гонец. Неспешным шагом к восточным воротам проехала процессия из десятка всадников – Конан узнал в них тех самых искателей древних костей. Позади следовавшего за ними небольшого вьючного обоза столь же неспешным шагом ехали старик-ученый и виденный Конаном днем высокий аристократ, очевидно, бывший старшим учеником мудреца. Фонарщик в сопровождении двоих рабов зажигал факелы, на городок опускалась ночь.
Киммериец еще не успел добраться до харчевни, в которой он остановился, и шел по главной улице к южным воротам, как его окликнули:
- Эй, здоровяк, постой! Подожди пожалуйста!
Конан мгновенно обернулся, и увидел спешащего за ним давешнего аристократа, того самого, которого он видел там, где убил напавшего на него вора-заморийца.
Киммериец с недоумением и подозрением посмотрел на быстрым шагом идущего к нему человека, и повернулся к нему, нащупывая рукой рукоять своего меча.
- Ты кто такой? – поинтересовался он, - Чего тебе надо?
Приблизившийся к нему человек был достаточно молод, высок и весьма строен, хотя лицо его говорило о кофийском происхождении. Он был русоволос и сероглаз, что было не очень характерно для кофита, но характерное кофийское лицо, нос с горбинкой, высокие скулы и полные губы выдавали в нем кофита, причем определенно, благородного происхождения. Он выглядел ухоженным, а под длинным выцветшим плащом, теперь от быстрой ходьбы распахнувшимся, видна была дорогая, хорошо сделанная одежда – оливкового цвета пурпуэн с вышивкой и перламутровыми пуговицами, перетянутый ремнем с золотой пряжкой, светлые чулки и мягкие башмаки с высокими загнутыми носами, дорогие, но сейчас заляпанные городской грязью. На поясе у него Конан заметил кинжал – богато украшенный, но весьма удобный, и достаточно длинный, явно не игрушку для богатых. В умелых руках таким клинком можно было натворить дел.
- Здравствуй, - слегка поклонился молодой аристократ, приблизившись. Заметив что Конан положил руку на рукоять меча, он успокаивающим жестом вскинул руки:
- Успокойся, здоровяк, я не собираюсь сообщать страже о том что ты зарезал этого типа в переулке. Успокойся, не хватайся за меч. У меня есть к тебе дело.
- Какое? – Конан отпустил рукоять меча, но руку далеко не убирал.