[Пелиас Кофийский]

— Но не все камеры, увы, обладают подобной защитой. Мой брат умер у меня на руках. Перед этим у него выпали все зубы. Впрочем, может это и к лучшему – бедняжка родился уродом, кто знает, что бы его ждало в жизни….
Голос у девочки стал безжизненным и совсем, совсем взрослым.
— К сожалению, существуют определённые нормы, не позволяющие проводить реконструкцию сектора, если статистика смертей в нём не превышает некоего предела. Увы, превысить допустимый предел сектор 12 сможет только через тридцать-сорок лет, когда скажется резкое возрастание уровня неизлечимых хронических заболеваний. Но мы столько ждать не хотим.
Она смотрела на него.
— Законы глупы и бессмысленны. Они не учитывают разницу в смертях, произошедших по причине естественной смерти, от смертей, произошедших по насильственным причинам. О, этот жадный, прогнивший насквозь, бесчеловечный Нью-Рок! Инспектор, вы жили в дорогих, роскошных, первоклассных районах. И вам не понять, что делается на нижних уровнях, где борьба ведётся за каждый кубометр пространства, за каждый глоток кислорода, за каждый миллиграмм питательный смесей. Нью-Рок просто жадная опухоль, выросшая на открытых приисках трансурановых элементов. Законы здесь абсурдны и никто не заботится об исполнении законов. Кроме того, все те, к кому приходила в гости Богиня Маат, умерли от вполне естественных причин. Неужто этол не свидетельствует о неблагополучности самого района?
— Боже мой! — воскликнул потрясённый Трубецкой. — Иными словами, одиннадцать трупов позволят вам вывести статистику сектора на необходимый уровень и ходатайствовать об его реконструкции!
Он обессилено растянулся в кресле. Замысел «Хати-кю-сан» открыл перед ним в своей пугающей простоте. Все погибшие были приписаны к сектору номер 12. Всего несколько трупов в месяц свыше статистической нормы – и несовершенство законодательной системы Нью-Рок Сити позволит подать апелляцию о перестройке или изоляции поражённых секторов….
Девушка смотрела на него грустным взглядом.
— Те самые сотрудники биобезопасности, которые вас так беспокоят, некогда под давлением сверху и влиянием – довольно большой – суммы денег – подписали официальное заключение о том, что уровень радиации в секторе 12 находится в пределах нормы. На их совести все те гнойные раны, астмы и хронические бронхиты, кашель, выворачивающий лёгкие, незаживающие язвы…. Им повезло – они жили у самого восточного конца 12-го сектора, где влияние радиации было практически незаметно. Но они оба очень любили кофе… Знаете, распитие утреннего кофе в научных лабораториях своего рода ритуал… Они, конечно, здорово удивились, увидев меня на пороге…. — она сдавленно хихикнула. — Но… Они так рады выпить чашечку кофе.
Эразм припомнил картину из видеофайла: корчащиеся на полу, хватающиеся за грудь тела – и бесстрастная хрупкая девочка, стоящая над умирающими…
— Ну а инспектор, — хмуро сказал Эразм Викторович. — Он-то в чём виноват?
Девочка потёрла руки, словно они озябли.
— С инспектором нам повезло, — просто сказала она. — Невероятная случайность, которая говорит лишь о том, что Маат есть на свете. Мишель Аннопулос был именно тем, кто 11 лет назад заверил бумаги о благополучном санитарном статусе 12-го сектора. Хотя, разумеется, прекрасно был осведомлён о том, каково положение дел в действительности. Разумеется, нам пришлось слегка поспособствовать его направлению на расследование именно этого дела. Бедолагу даже прописали временно в подведомственном секторе.
Девочка снова хихикнула, хотя смешок и вышел несколько неестественным.
— Чтоб мня чёрт побрал, — несколько потерянно пробормотал Эразм Викторович. — Якудза на службе у справедливости…
Девушка укоризненно покачала головой.
— Я ожидала от вас большего, инспектор. Вам ведь известно, что Якудза возникли в период Эдо – и почти целиком состояли из людей низшего сословия. Терял ли человек всё своё имущество в результате проигрыша, стихийного бедствия или мародёрства ронинов, бежал ли от беспорядков или уголовного преследования без средств существования в незнакомый город — ему не оставалось ничего иного, как обратиться к якудза. Те давали ему приют и работу.
Веками оберегала Якудза своих «никчёмных». Наверняка ведь вы знаете – что термин якудза пришёл из японской игры ойтё-кабу, в которой наихудшей комбинацией является восьмёрка, девятка и тройка, что по-японски звучит как «я», «ку», «са». Якудза взяли себе это наименование, так как игрок, имеющий на руках такую взятку, должен обладать самым большим умением и, очевидно, большой удачей, чтобы победить. В современном японском языке наименование этой комбинации произносится как «хати-кю-сан», и именно так называют якудза теперь.
Да, именно так – мы все состоим из никчемных людей, которые для властей – лишь пыль на ветру. Но когда никчёмных людей много, то вместе они способны на многое. Якудза даёт нам дом и возможность отомстить.

Добавлено через 11 секунд
Вы зря считает, что хати-кю-сан лишены понятий чести. Мы единственные наследники самурайских традиций в нынешнем безумном мире. И пусть мои предки родились на земле Кеми, а сама я верю в львов Акеру, но путь Алмазной колесницы вовсе не чужд мне.
Эти слова, столь странные в устах 12-летней девочки, поразили детектива в самое сердце. И тогда она вздохнула, и словно, в искупление снова заговорила, как обычный ребёнок.
— Да, действительно, членов семьи Ханабиси сложно называть ангелочками. Но пока нам успешно платят деньги, мы оберегаем своих клиентов.
Она смотрела на него предельно серьёзно.
— Они все – наши дети. И я мы не дадим их в обиду.
— Чёрт возьми, — только и смог сказать Эразм Викторович. — И всё же, брать на себя вопросы жизни и смерти… Для двенадцатилетней девчонки….
Девушка ему слабо улыбнулась.
— Мне вовсе не всего лишь двенадцать, инспектор. Мне уже двенадцать. И не стоит меня жалеть…. Но, впрочем, вы в чём-то правы. Да. Человек не должен забирать себе функции Маат. Но есть одно исключение, инспектор…
Он ошеломлённо покачал головой.
— И эти одиннадцать смертей, — глухо сказал он. — Одиннадцать смертей позволят вам…
— Двенадцать, — просто сказала девочка. — Двенадцать – позволят.
Он откинулся в кресле.
— Думаю, моё предположение о Дим Мак и всём прочем – справедливо, — тихо сказал он, и вздохнул. — По правде сказать, я думал задержать тебя….. Но… Говорят, от Дим Мака умирать не слишком больно? Ведь ты пришла за мной?
Девочка рассмеялась, закрыв лицо руками, и смеялась так долго, что только спустя немало времени он понял, что она плачет. Наконец она отняла руки и вытерла слёзы.
— Вы благородный человек, инспектор, — тихо сказала она. — Благородный даже по меркам Осириса. Но Маат не забирает невиновных. Разве я вам не говорила?
— Иными словами, вы собираетесь убить кого-то другого? Или уже убили? — он невольно напрягся.
— Собираюсь, — тихонько подтвердила она. — Или уже убила.
— Господь Всемогущий!
— Не стоит так волноваться, инспектор, — улыбка её нежна и печальна. — Я ценю вашу самоотверженность. Вы нарочно сняли комнату в секторе номер 12, вы не побоялись назначить встречу смерти. Ведь вы не были уверены, что я не убью вас. Тот…. Последний человек…. Ему помочь уже нельзя. В кофе был яд… медленно, но верно действующий, быстро разлагающийся яд, от которого нет спасения.
В его глаза медленно загорелось понимание.
— Неужели…. ты?!
Она кротко ему улыбнулась.
— Человек не может решать за других, если только он не готов решить за себя. Нельзя стать Смертью, не впустив её в себя. Скоро я предстану перед судом Осириса. И узнаю, что уготовано мне…
Он одним прыжком оказался у стола. Рывком выдвинул ящики стола.
— Противоядие, антидот, промывание… — слова сыпались с губ сами, словно не испрашивая у него на то разрешения.
— Бесполезно. И.. поздно, инспектор. Просто поверьте мне. Разве жрица Маат может ошибаться?
Коробочки посыпались из его рук.
— Если потереть синего журавля, кофе нагревается, и яд распадается, делая невозможным его обнаружение. Если потереть красного – кофе остывает, и яд остаётся смертельным. Обычная термическая чашка, которых сотни в заведениях типа «МакДак». Вот последняя тайна, инспектор… Я думала, узнать это вам будет приятно.
Он молча присел у её кресла.
— Вот и всё, — улыбнулась она сереющими губами. — Вам не нужно искать убийцу, Эразм Викторович. Её труп скоро будет у вас на руках.
Он молча погладил её по щеке. Что-то сверкающее упало на её губы, и он с удивлением понял, что это его слёзы.

Добавлено через 12 секунд
— Зачем?.....
— Такова Маат. А кроме того… — её холодеющее тело было лёгким, почти невесомым, когда он поднял его на руки, в растерянности, в каком-то помутнении. — Помните, я рассказала вам про своего брата? Мы родились в самом конце 12-го сектора. Там, где радиация была выше всего. Мне оставалось жить не более пяти лет. Я не хотела умирать так, инспектор. А яд… от него почти совсем не больно.
И медленно мигали секунды на хронодисплее.
— Мне холодно, инспектор, — прошептала она. — Прижмите меня к себе. Как мама…. Знаете, она умерла, когда мне было 6 лет…. Я приписана к ячейке 54…. Просто «пропала без вести» два месяца назад….Но прописка…. Ещё…. Сохранилась… Мне страшно….
Он наклонил голову и поцеловал её в лоб.
— Суд Маат ждёт тебя, — тихо сказал он. — Возможно, он окажется более милостив, чем суд человеческий.
Её губы дрогнули в последний раз.

Глоссарий.

Акеру – малоизвестные существа древнеегипетской мифологии.
Васа́би - приправа, используемая в японской кухне.
Дим Мак - искусство поражения болевых точек и нервных центров.
Каннабин – снотворное вещество конопли.
Нётаймори - древний японский способ подачи суши и сашими на теле оголенной девушки.
Ойтё-кабу – японская карточная игра.
Ронин - деклассированный самурай феодального периода Японии (1185—1868), потерявший покровительство своего сюзерена, либо не сумевший уберечь своего господина от смерти.