Боги Севера (Бен-Морг версия вторая)

[Blade Hawk]

Решив не откладывать дела на долгий срок, Орфус Брол двинулся к скупщику краденого. Тот обитал в бедном квартале, в нагромождении трущоб, которые даже для такого района были чрезмерно грязными и неказистыми, видимо полагая, что чем поганей выглядит место, тем в большей безопасности от королевских ищеек он находится. По дороге он вытащил из мешка все монеты и драгоценные камни, распихав их по карманам, сапогам и иным, известным только ему потаенным местам на своем теле, оставив только побрякушки.

Кивнув в качестве приветствия привратнику, а по совместительству амбалу-охраннику, Орфус предстал перед Пестием Бурым. Получил тот сие прозвище вовсе не за злобу, подлость – был он не так уж и плох, и не темные противозаконные делишки, а за то, что половину лица его занимало темное родимое пятно.

- Орфус! – поприветствовал тот и подмигнул. – Приперся не с пустыми руками, раз уж приперся, а?
- Принц Орфус….
- Ну, ты хоть мне то сказки не рассказывай, - скривился Пестий, - надоел уже до коликов в печенке своим балабольством про королевское происхождение.
- Я говорю чистейшую правду! - расстроился Орфус – уже второй человек за день подвергает сомнению его историю, - А колики у тебя в печени из-за того, что вина жрешь слишком много!
- Может быть. Что принес то? Показывай.

Брол вытащил мешок и вывалил его содержимое на стол перед Пестием.
- Хм, интересно, - пробормотал Бурый, достал из ящичка какую-то стекляшку и приложил ее к глазу, - весьма и весьма интересно.
Он начал внимательно изучать драгоценности, перебирая, ощупывая, внимательно оглядывая их, сопровождая этот процесс невнятными и тихими звуками. Орфус терпеливо ждал.
- Кстати, - проговорил Пестий, продолжая заниматься своим делом, - слышал новость?
- Смотря какую. Сегодня много что произошло.
- Банду Атуса почти полностью перебили. Только один парнишка остался, да и того потом немедийская стража в дознавательские подвалы утащила.
- Ого. А что произошло?
- Ну, они непонятно по какой причине отправились пастись ближе к королевскому дворцу. Нарвались там на вооруженный отряд аквилонцев, человек в двадцать-тридцать. Один Нергал знает, откуда они взялись в центре Бельверуса. Сам понимаешь, шансов у ребят не было никаких.
- Да уж, дела… - посетовал Брол и подумал: – «Что же, придется искать себе нового генерала. Или советника». Никаких угрызений совести по поводу того, что Атус с парнями именно по его наущению двинулись навстречу к своей гибели, он не испытывал.
- Слушай, Пестий, - продолжил он, - а как такое могло произойти? Атус ведь не дурак нападать на военных, тем более отряд, тем более превосходящий его банду во много раз. Отсиделся бы переулке каком, пока бы те не прошли. С какого перепугу он на них попер?
- Мне то откуда знать? Все подробности идут от выжившего мужика, он в банду Атуса недавно прилепился. Вроде, Коплатый погоняло. Пара наших парней, как раз, выходила на свободу. Они и успели его расспросить. Кстати, беднягу завтра вешают. А этой ночью, - Бурый с печалью покачал головой, - этой ночью, у него танцы с палачами.
- Понятно. Жалко ребят, - соврал Орфус Брол.
- Жалко, - кивнул Пестий. – Ладно, посмотрел я твои приобретения. Вещи хорошие. Я тебе за них двести монет дам.
- Брось, ты за них раз в пять больше получишь. Давай за пятьсот.
- Получить то, может быть и получу, но сбывать их не здесь придется, расходы на дорогу, сам понимаешь. Двести пятьдесят.
- Какая дорога? Я тебя знаю. Подождешь пару месяцев и здесь продашь. Четыреста пятьдесят.
- Ты меня без ножа режешь. Может вся эта дребедень вообще не окупится. Триста.
- Ты только что сказал, что вещи хорошие! – воскликнул Орфус, - слезливые истории можешь оставить новичкам. В конце концов, все труды по добыче лежали на мне. Четыреста, барыга.
- Ладно, из уважения к твоему выпернутому из дворца величеству – триста пятьдесят.
- По рукам!
- Ну и замечательно. – Пестий вытащил из под стола несколько кошелей, - считай!

Орфус Брол покинул скупщика, поплутал по закоулкам, прошел через несколько дворов, пробежал даже по парочке крыш, с целью сбросить возможный хвост. Нападать на Бурого никто не осмеливался – помимо шкафа-привратника в домишке скупщика скрывалось еще несколько совсем не слабых бойцов. Пестий своей безопасностью и состоянием, нажитым непосильным трудом чужих рук, не рисковал. А вот потрясти людей, что выходили от того, некоторые горячие головы вполне могли. По крайней мере, случаи такие были, и неоднократно. Но все было спокойно, и Орфус решил выйти на широкую улицу. Здесь его деньги были в относительной безопасности – обычное препятствие, противники, а если короче, постоянная головная боль - городские стражники, то и дело проходящие мимо него, хранили его покой.

[Blade Hawk]

Неспешно шествуя, Брол размышлял о планах на будущее. Он прекрасно понимал, что то, что он украл сегодня продержится его карманах не слишком долго. Он любил свое дело. Даже очень любил. Однако перспектива божественной силы, а он представлял ее, как безграничную власть и бесчисленное богатство затмевала все на свете. «В конце концов, должно же быть у человека безопасное место, в котором можно отдыхать, между, э-э-э…. ха-ха.… своими мелкими увлечениями». А с тем, на что недвусмысленно намекнул болван-северянин, Брол сумеет найти, или что гораздо более вероятно и, безусловно, приятнее – создать себе такое место. Итак, отбросив лирические моменты, сопливые терзания и сантименты - пора было отправляться навстречу неведомому. Да и город все равно было необходимо покинуть. Скоро семья торговца размотает своего горемыку-слугу из ковра и тот во всех подробностях опишет внешность заморийца. О самом факте того, что Орфус оставил старого дуралея в живых, Брол даже не задумывался, не говоря уж о том, чтобы сожалеть. Он не был убийцей, считал себя благородным разбойником – принцем темного плаща. Ну, помимо того, что просто принцем Вендии и Кхитая. Скрыться стоило и из-за команды тупорезов Атуса. А если точнее, из-за оставшегося в живых, по воле Митры, Коплатого. Несмотря на то, что бандит, по воле Нергала, завтра будет болтаться на виселице, он, сегодня ночью, извиваясь под каленым железом, может выболтать палачам, его, Орфуса, имя.

Одним словом, надо было валить. Все имущество Орфуса было на нем самом, некуда и незачем было возвращаться. Необходимо было только найти лошадь, а остальное уже потом приложится.

«Ба-а, - подумал Брол, - неужто старина Бэл ко мне сегодня благоволит».
Замориец дошел до полу-кабака – полу-постялого двора под крикливой вывеской «Поперхнувшийся Хомяк». К нему как раз подъезжал какой-то господин. Даже сквозь мрак было заметно, что одет он весьма небедно, бросался в глаза и факт того, что дорожное платье его было покрыто дорожной пылью. Проще говоря, все свидетельствовало о том, что человек этот собрался в данном заведении остановиться и немного… похомячить.

- Поперхнувшийся Хомяк! Поперхнувшийся Хомяк! - не теряя ни единого мгновения, закричал Орфус Брол, - Вино и сон человеку, стойло и овес для его лошади! Вино и сон человеку, стойло и овес его для лошади!
Делая вид, что орет он просто так, а не для кого-то конкретно, замориец подошел к путнику и притворился, что только сейчас его заметил.
- О, господин!? Вы только с дороги? Поперхнувшийся Хомяк готов предоставить вам ужин и комнату на ночь, а так же уход за вашим конем. Не желаете воспользоваться?
Человек кивнул и спешился.
- Боюсь, сил моих на ужин уже не хватит, - со слабой улыбкой проговорил он, - сразу спать!
- Понимаю, господин. - Вежливо кивнув, согласился Орфус, - Вам помочь с вещами?
- Не стоит, - покачал тот головой, - сам справлюсь.
Он принялся снимать седельные сумки
- Прикажи позаботиться о моем коне, - сказал, закончив, путник, - путь его почистят, покормят. Да, еще одно, проследи, чтобы седло не повредили, я его купил совсем недавно.
- Хорошо господин, я все сделаю, - согласился Орфус и слегка поклонился.
- Замечательно. - Зевнув, проговорил хозяин коня, - Парень, ты мне определенно нравишься. Держи за работу, - он достал и бросил его заморийцу медяк, который тот ловко поймал. Затем человек повернулся и, слегка покачиваясь, вошел в «Поперхнувшегося Хомяка».

- Вот ведь, придурок! - вполголоса проговорил Орфус Брол, тут же нагло ухмыляясь, вскочил на коня и погнал его в сторону Северных городских ворот.

В Киммерию он решил отправиться через Пограничные Королевства. Он много слышал о тех землях и хорошего, и плохого. В основном, конечно, плохого. И посчитал что такие места как раз для него. Сметливому, предприимчивому человек, думал он,там ничего не сможет помешать.

Орфус Брол покинул город. Прежде чем начать свой поход осталось решить одно небольшое дело. Не ехать же через темные, негостеприимные земли с тем маленьким состоянием, которое он заработал сегодня ночью. Оставлять какому-либо человеку он его не собирался. Брол не доверял никому, кроме себя. Следовательно, в таких обстоятельствах, которых он сейчас оказался, оставался единственный способом сохранить богатство. Примерно через час своего ночного пути, Орфус наконец нашел место, которое потом можно будет легко найти – несколько особых ориентиров делали ландшафт неповторимым. Даже при условии того, что один или даже два из них будут уничтожены течением времени, останутся те, которые безошибочно подскажут, где надо искать.

Орфус остановил коня, привязал ее к дереву и, укутавшись в плащ, начал ждать. Через полчаса стало окончательно ясно, что кроме него, коня, деревьев и ветра, который эти деревья качал, вокруг нет ни души. Брол отсчитал сто шагов от дороги, нашел подходящее место, аккуратно вырезал дерн, а вернее с трудом его отодрал от мокрой, но уже промерзшей земли. Очень долго проковырялся, выкапывая подходящего размера яму, складывая землю на разложенный плащ. Затем сложил в мешок все ценности, кроме той суммы денег, которую он посчитал достаточной для предполагаемого путешествия и закопал его, закрыл дерном и присыпал свежевыпавшим снегом. Плащ с остатками земли взял с собой, намереваясь выкинуть грязь где-нибудь дальше по дороге.

Лошадь была там, где он ее оставил. Замерзший замориец, вскочил на нее и погнал вперед, с мыслями о том, что надо будет купить или украсть, если не продадут, теплую одежду в ближайшей деревне.

Долгий путь на север начался.

[Chertoznai]

Сомниум

Пограничье… сущая дыра для всех цивилизованных стран. Страна, где никогда не было сильной руки, постоянно раздираемая междоусобицами баронов. Немедия и Аквилония, как заклятые соседи, естественно поддерживали тех властолюбцев, кто им был выгоден. Булавочный укол для соседней могучей держав, но все равно неприятно. Бесконечные набеги соседей и междоусобная распря давно стали нормой в этих неприветливых землях.
Ехавший по дороге, хотя какая это дорога? Так…едва заметная тропа. Ехавший по тропе человек обо всем этом был наслышан. Родом он был с Гипербореи, страны, которая раскинулась от северных границ Бритунии и до самого Северного моря. Даже суровость условий Пограничья или Киммерии не шла ни в какое сравнение с Гиперборей. Страна, которая десять месяцев в году покрыта снегом. Ветер, пронизывающий как копье любую теплую одежду веками гуляет на заснеженных пустошах, между мрачными лесами и непреступными скалами на севере. Люди, родившееся в этой стране были подстать своей родине, привыкшие к лишениям и терпению, но в тоже время очень гордые и независимые, как и все северные народы. Одному Отцу-Ворону известно как умудрялись выжить в таких неимоверных условиях гипербореи.
Суровый и неприветливый край…но тем не менее это единственное страна Нордхейма, где была в наличии та сильная рука, которой не хватало ни в Киммерии, ни в Асгарде, ни в любой другой стране севернее рубежей Аквилонии, Немедии и Бритунии. В Халоге, в мрачной крепости Кен Зарм правили короли Гипербореи десятки поколений. Уже несколько веков они собирали страну в железный кулак, вынуждая или присоединится, или погибнуть.
Сомниум хорошо помнил свое детство, их род жил в большом, полностью заглубленном в каменистую землю «доме». Основное занятие его рода: охота, выделка шкур и изготовление несравненного оружия и доспехов. Он с хмурой улыбкой представил лица своих соплеменников, которые увидели бы оружие офирцев или зингарцев – легкие клинки, годные только для дуэлей, и совершенно бесполезные против доспехов и оружия нордхеймцев.
Раз в месяц в Халоге и Похиоле проводились ярмарки, куда собиралось почти все население Гипербореи, за исключением, разве что самых отдаленных северных селений, почти на краю света, по разумению жителей цивилизованных Аквилонии, Немедии или Зингары.
На таких ярмарках узнавали новости у бритунийских купцов, продавали несравненные меха северных зверей и оружие, покупали ячмень, ибо он одинаково пригоден и для изготовления хлеба и пива. Что за длинный зимний вечер без него? Длинные нордхеймские Саги надо слушать с полной глиняной кружкой в руке…Ну и разумеется на таких ярмарках набирали людей в рекруты. Именно так Сомниум и попал в ряды гиперборейских воинов двенадцать зим назад. Тринадцатилетним мальчишкой он смог обойти всех ровесников на турнире. Так он стал под белое, с черным вороном знамя короля.
Семь зим обучения сделали из него настоящего воина. Битвы северян не имеют ничего общего с битвами так называемых цивилизованных народов. Любой нордлинг прежде всего мастер одиночных поединков. Первое боевое крещение он получил в отражении удара асиров. Эти рыжие собаки собрав воинство в полтысячи мечей, вторглись Гиперборею и уничтожили пограничную заставу и два рода. Слава Королю и его покровителю Ворону, он тотчас же узнал об этом. Отряд в тысячу воинов встретил асиров. Два северных народа столкнулись в кровавой схватке на заснеженной равнине.
Сверкали обоюдоострые секиры асиров и длинные мечи воинов Гипербореи. Никто не просил пощады и не ждал ее. Кровь лилась на слежавшийся снег ручьем. Асиры понимали, что им живыми не выйти, но старались захватить с собой к Имиру как можно больше врагов. Так пал смертельно раненный капитан гиперборрев, Теодлав. Тогда то и легла рука Сомниума на рукоять моргенштерна капитана…

Он оторвался воспоминаний, откинул прядь белых ровных волос, упавших на лоб, и коснулся рукояти моргенштерна. Длиной чуть больше трех локтей, сплошной ковки, четыре ряда длинных, почти в ладонь граненых шипов с долами. Редкое оружие даже для Гипербореи и почти не известное на цивилизованном юге.

Первым же удар нового оружия Сомниума пришелся в голову убийцы Теодлава, превратив ее в смесь из глаз, мозга, зубов и костей черепа. Отбивая смертоносные удары хищно загнутых лезвий секир Сомниум ткал моргенштерном свой стальной узор, нанося удары в незащищенные доспехами тела асиров.
Тусклое северное солнце сдвинулась всего на две ладони, как было уже все кончено. Раненных почти не было – оружие северян редко щадит врагов. Две сотни гипербореев вошли в Асгард и уничтожили первые попавшиеся четыре поселения асиров. Мужчин почти не было, поэтому справились быстро, оставив на истоптанном снегу обезображенные трупы стариков, детей и женщин…
На обратном пути, возле заставы уже стояли колья с головами асиров, как предупреждение всем последующим любителям наживы. Хотя асирам и грабить - то по большому счету больше не кого.
По прошествии еще трех зим Сомниум стал капитаном и вошел в сотню личной гвардии короля Гипербореи, Зарма. И вот месяц назад он был отправлен гонцом в Немедию. Конечно можно было отправить послание и с соколом, но в Халоге решили что лучше будет если гонцом станет человек.

Как и положено сразу же в день прибытия в Бельверус он наведался в Храм Сета, бритоголовые жрецы его уже ждали и отвели ему для отдыха комнату при храме, немного необычно – циновки, благовония, шандалы в форме кобр, но приемлемо. Отдыхая от дороги гиперборей перепробовал почти всю стигийскую кухню и местные запасы вина. Случайно зайдя в один из кабаков он и стал невольным участником схватки. И его размышления не были долгими, кто как не он достоин этого Дара?! С ним он вернет былое могущество своему королевству и станет непобедимым…
На следующий день он распрощался со жрецами и выехал через Северные врата Бельверуса. За то недолгое время, что он провел в столице Немедии он начал чувствовать как ему не хватает заснеженных равнин и злого ветра, тусклого солнца и запаха застывающей на морозе крови врага. Здесь же было слишком много людей и слишком мало свободного места. Любому гиперборею нужен был как воздух свободный горизонт, не закрытый ничем, кроме едва видных в ясную морозную погоду северных гор.

На пятом дне пути, в узкой лощине он почувствовал запах смерти. Гиперборей отвел лошадь, чтобы не было видно с дороги и наверху лощины увидел несколько, уже изрядно присыпанных снегом трупов. Не поленившись перевернул пару ближайших…похоже работа одного человека. В снегу что-то матово блеснуло, ковырнув носком сапога Сомниум увидел гарду ятагана, совсем как у того туранца, что был в «Червленом щите». Северянин стряхнул снег со всех трупов – туранца нет… ну и ладно, Отец-Ворон ему судья. Лишь бы не попасть на того, кто их всех положил. Семь человек это неплохо для одного…
По пути изредка встречались деревеньки, и почти в каждой был какой-никакой постоялый двор. Остановившись раз в подобном заведении Сомниум дал зарок никогда этого не делать, еда - дрянная, в матрасах – клопы… уж лучше в шатре из шкур где-нибудь в стороне от дороги. Всего-то и делов: разгрести снег, воткнуть колья, да натянуть на них верх из шкур…Лошадь у него привычная к морозам, переживет…

[Chertoznai]

На въезде в Пограничье, на немедийской заставе, гиперборей основательно запасся едой, два десятка лепешек, копченая нога оленя, да несколько пригоршней сухих фруктов и ягод. Начинались нелюдимые и опасные земли. Шайки грабителей да и просто баронские дружины могли запросто напасть на путников, перерезать горло и забрать все, что у бедолаг было при себе. Сомниум уже не раз сталкивался с такими людьми, они рассчитывают только на свое количество, и ни на что более. Ему ли воину, закаленному в боях с киммерийцами и асирами бояться какого-то отребья?

На него попытались напасть через день после того, как он минул заставу. Скорее всего грабителей кто-то на этой же заставе и предупредил…
С казавшимся им внезапным криком, четыре человека бросились из густого ельника наперерез северянину.
- Умри, порождение шакала! - заорал бегущий, самым первым.
И тут же его голову отбросило назад, а ноги подкинуло вверх. Сомниум метнувший копье, спрыгнул на снег.
- Кто следующий?
Вопя от ярости вожак, на нем красовалась залатанная и ржавая кольчуга, попытался зацепить Сомниума здоровенным палашом. Гиперборей легко уклонился и отбил неумелый удар алебардой другого бандита.
«Ну и вояки» подумал Сомниум, такие только купцов и могут резать.
Короткий, но мощный замах моргенштерна пришелся в живот бандита с алебардой, с багрово - красных шипов моргенштерна стекала кровь. Отбив удар короткого гандерского меча, гиперборей ударом по затылку вогнал свое оружие в череп раненного. Проведя нехитрую серию ударов и поймав на обманном выпаде, из схватки выбыл еще один презренный грабитель, левая часть головы у него была снесена начисто. Остался только главарь, но его нужно было сначала допросить, а потому оставить в живых…
Коротким движением стряхнув с оружия кровавые ошметки Сомниум напал на главаря, и тот получив прямой удар в голову рукоятью моргенштерна упал в снег.
Привязав лишенного сознания главаря к невысокому дубку, гиперборей несколько раз пнул ногой бандита. Тот с трудом пришел в себя.
- Давно на этой дороге сидишь? – спросил Сомниум.
- Третий месяц пошел…
- Кого за последние три дня видел?
- Два дня назад всадник был, - нехотя начал связанный.
- Ты с подробностями рассказывай, а то твои мозги будут даже на верхушке вон-он той ели…
- Так я говорю, всадник был, с парой мечей за спиной, мы его решили не трогать…Вчера вечером был какой-то странный человек, кожа темная, как кора дуба, здоровый как медведь… - зачастил главарь.
- Кто еще был?
- Купец с охраной в восемь человек и больше никого! Честно! У меня семья – шестеро детей…Пощади!
- Шестеро говоришь?
- Да-да шестеро, господин!...
Выхватив кинжал Сомниум вогнал его чуть ниже шеи и одним движением распорол бандита до пояса. Скользкая груда внутренностей и кишок упала на снег.
Наклонившись к лицу бьющего в судорогах главаря, гиперборей поймал угасающий взгляд несостоявшегося бандита:
- О чем ты думал когда нападал? Вот и пусть все шестеро подыхают, раз ты, мразь так и не научился отличать купца от воина.

Похоже его опережают, и как минимум двое, а ведь еще нельзя забывать тракт, в Киммерию через Аквилонию.
Через день прямо возле дороги он наткнулся на изрубленные тела каких-то зверочеловеков. Причем по следам на снегу, на месте резни, было два человека. А ближе под вечер он заметил, что следы лошади вдруг ушли в сторону от дороги. И закончились на месте костровища и утоптанного круга снега, как для шатра…
Этот горе-грабитель говорил только об одном здоровяке, и его следы четко видно, а вот откуда взяться следу женщины? Одной загадкой больше…

Солнце начинало медленно садится, цепляясь за верхушки высоких сосен, как глаз Сомниума уловил движение впереди. Усталой походкой шел здоровенный негр, лошади не было, из оружия только тесак. Ни мешка с припасами, ничего больше при нем не было.
«В зимнем лесу эдак можно быстро загнутся» - подумал Сомниум, этот черный не знает что такое мороз, что такое еда, звенящая на зубах… «Но как бы там ни было, лишний человек на Бен Морге ни к чему.»
Гиперборей повернул лошадь с дороги. Захватил моргенштерн и копье, неслышно скользя среди леса направился за негром. Тот производил шума больше, чем десяток зеленых новобранцев, громко дышал и топал ножищами, уже явно не выдерживая темп. Наконец он не выдержал и оперся на ствол дерева, отдышатся.
Момент был подходящий и упускать его было нельзя. Подобравшись на шестьдесят локтей от шумно выдыхающего морозный воздух негра Сомниум перехватил поудобнее ясеневое древко копья и метнул его в спину негру. Копье описало пологую дугу, тело запыхавшегося путника не успело среагировать на свист рассекаемого воздуха, он успел только обернутся и копье попало ему не в грудь, как целил гиперборей, а в живот.
Негр яростно взревел и упал на колено, затем схватил правой рукой древко и вырвал его из раны и с презрением отбросил в сугроб.
- Выходи, подлый убийца! – вскричал он.
- Тебе по возрасту поздно одному по лесу гулять! – ответил Сомниум, приближаясь к тяжело дышащему воину.
- Один на один побоялся против меня выйти?
- У меня было преимущество и я его использовал.
- Подонок, ты ударил в спину!
- Да ты думаешь, что говоришь? Я не аквилонский нобиль, чтоб тебя на дуэль вызывать!
- Ублюдок!
- Ты и в самом деле считаешь что я должен был тебя по всем правилам раззолоченных павлинов - рыцарей вызывать? Извини, я вырос там где люди побеждают любой ценой…
- Собаки гиперборейские!
- Ты наслышан о моей родине, черномазый? А я о твоей – ты и твой гнусный обезьяний народ скармливает своим темным богам младнцев, сожительствует со своими сестрами, а еще едите своих же соплеменников. Слушай дедуля, а это правда что у вас…
- Дедуля?! Доставай оружие и попробуй доказать, что Неро Драгуле, уже никчемный старик! – взревел взбешенный негр.
Два воина принялись кружить друг против друга, порой проваливаясь в снег по колено. Огромный тесак негра отражал, как мог, удары шипастой булавы северянина. Раненный, он едва успевал отбивать сыпавшиеся удары. Кровь вытекающая из раны на животе уже давала знать, иногда на гладиатора накатывала волной слабость, но он усилием воли прогонял ее, надеясь на скорую ошибку гиперборея.
Сомниум же просто тянул время, скорость и самое главное молодость, были на его стороне. Если они сошлись в схватке один на один, кто знает как бы закончился этот

[Chertoznai]

поединок… Удачный бросок копья стал залогом победы. Тело негра уже не всегда успевало отреагировать на смертоносную близость гиперборейской стали. Оступившись в глубоком снегу негр на секунду потерял равновесие и тут же моргенштерн вонзился в правое плечо Неро Драгуле. Перехватив тесак левой рукой он попытался напором сломать оборону северянина и тут же получил удар в колено, разбивший размозживший его кости. Старый гладиатор упал на одну ногу, следующий удар выбил тесак из его онемевших пальцев. Страшное оружие северянина поднималось и опускалось над обезображенным телом.
…Сомниум опершись на шипастую булаву смотрел на изувеченное тело. Оглянувшись по сторонам он увидел отброшенное негром копье.
«Как хорошо он сыграло свою роль» усмехнулся про себя северянин и переступив через тело поверженного гладиатора он хотел вытащить его из сугроба.
Вдруг, мертвой хваткой у него на ноге сомкнулись пальцы. Мощный рывок и гиперборей потеряв равновесие упал на снег. Гладиатор радостно скалясь одним уцелевшим глазом, попытался задушить гиперборея. Огромные узловатые пальцы стиснулись на кольчужном воротнике.
- Что?! Не ожидал?! Отродье белоглазых северных собак!
Сомниум с трудом высвободив придавленную руку выхватил кинжал и наотмашь полоснул негра по руке. Гиперборейский клинок с легкостью рассек одежду и сухожилия на смуглой руке. Извернувшись ужом от хватки негра, северянин подхватил выпавший из рук моргенштерн и не помня себя от ярости начал вколачивать то, что когда-то было Каменным Кулаком в слежавшийся снег. В гиперборея как будто вселился демон, он обрушил на упавшего негра град ударов, кровь забрызгала вокруг снег на несколько шагов.
Рука негра в последний раз судорожно заскребла снег и бессильно упала…

Гиперборей обнаружил себя сидящим возле пушистой ели. Рукоять его оружия была до боли стиснута в руке. С трудом расслабив мышцы Сомниум подошел к кроваво-красной проплешине, напоминающей зингарский цветок. На том месте где ложна быть голова, сплошное месиво из костей и буро-розовой жижи. Плюнув на труп поверженного врага северянин подобрал копье, заметив что даже на снежных лапах ели, в десяти шагах от тела негра сверкают замерзшие рубиново-красные капельки крови и рваный кусок мозга…

[Михаэль фон Барток]

Клодия де Труа

Клодия вышла во двор, на ходу набрасывая на плечи плащ, перевязываясь мечом. Спать она сегодня будет где-нибудь в лесу у костра. Разнежилась у очага, набила брюхо домашней стряпней и пойлом! Вперед и только вперед.
Она отошла уже на полсотни шагов, когда мысль догнала ее.
«Фермеры наследуют землю».
Воистину, рука хозяина заживет, заживут и побои, а вот золотой с профилем Атаульфа останется и не будет лишний в хозяйстве, будет отложен в какой-нибудь неведомый тайник к многим другим, и так будет продолжаться много лет.
Клодия вернулась.
Избитый хозяин как раз поднимался с пола. Она пронзила его шею мечом. Потом вытащила из-под кучи какого-то тряпья завывающую толстуху и прикончила ее.
Нашла спрятанного матерью ребенка, кажется девочку, и, схватив за ноги, со всей силы хватила головой о стену.
А потом разметала сапогами оба очага и долго смотрела, как занимаются сначала тряпье, шкуры, а потом и стены.
Сложенное из массивных, успевших за годы слежаться и отсыреть бревен, жилище долгое время не хотело гореть, но когда огонь набрал силу, его было уже не остановить, даже если бы разверзлись хляби небесные.
Пламя перекинулось и на хозяйственные строения.
Мелодичный смех Клодии несся над пылающим постоялым двором.
В огне страшно кричала погибающая скотина.
Клодия все так же смеясь, закружилась на снегу, словно на паркете бального зала.
Если бы кто-то, кроме незримых, неслышимых, равнодушных к людскому горю и радости богов увидел ее сейчас, он сказал бы, что никогда не видел столь счастливой и прекрасной женщины.
Уже на следующий вечер она была под склоном Киммерийского хребта.
Клодия хорошо была готова к переходу через горы. Две шерстяные рубахи хранили тепло тела, подбитая мехом куртка и суконные штаны оберегали как от холода, так и от пронизывающего ветра, прочные сапоги были пошиты специально для горных переходов, обитые железными пластинками. Плащ был столь широк, что ночью в него можно было завернуться как в настоящий спальный мешок.
За плечами Клодии был тяжелый мешок, полный вяленого мяса и сушеных фруктов, там же лежала фляга с «зингарским огнем», еще кое-какие шерстяные вещи, небольшой котелок.
Длинный меч сейчас был заброшен за плечи, в безлюдных горах ее едва ли ждут враги с мечами, за пояс был заткнут небольшой топорик, а верный узкий стилет, отнявший больше жизней, чем любое другое оружие в ее руках, покоился в ножнах, спрятанных в голенище сапога.
Первый день подъема по скалам отнял много сил, горы здесь были недостаточно крутыми что бы для их преодоления требовался какой-то особый навык или снаряжение, приходилось просто идти вверх, увязая по колено в снегу, но это выматывало куда сильнее, чем быстрый бег по равнине. К вечеру измотанная Клодия нашла небольшую нишу в скале, в которой и устроилась на ночлег. Ужином ей было жесткое вяленое мясо и горсть таких же жестких фиников. Жажду пришлось утолять снегом. Но ниша хорошо укрывала от порывов ветра, Клодия закуталась в свой плащ с головой и вскоре спала крепким сном. За ночь ее замело снегом, но все равно она проснулась отдохнувшей, сильной и здоровой, хотя и болели натруженные мышцы ног.
Но ее тело начало привыкать к горам. Подъем вскоре кончился, и Клодия до вечера шла по плоскогорью, поросшему то там то здесь низкорослыми, перекрученными на ветрах деревьями. Пришлось взойти на два холма и перейти долину небольшой речушки, которую удалось миновать, не замочив ног, прыгая по камням, но наверняка по весне она превращается в сметающий все на своем пути поток. Остановилась она лишь однажды, что бы немного поесть.
На горизонте высилась новая гряда, предвещавшая куда более крутые и опасные подъемы и куда более пронизывающие ветры, и разреженный воздух.
Опять настало время искать себе ночлег.
В полумиле виднелась небольшая скала, окруженная деревцами. Клодия решила расположиться у ее подножья. Сил было еще достаточно, что бы развести себе костер и отметить второй успешный день восхождения горячей пищей из походного котелка…
И тут Клодия почувствовала запах дыма. Она даже мотнула головой, гоня от себя наваждение, принюхалась еще… ветер, в самом деле, принес дым. Неподалеку кто-то жег костер.
Горцы были умелыми и жестокими воинами, и в исходе своего боя с семифутовым дикарем, привыкшим убивать горных львов в единоборствах, Клодия иллюзий не питала. Смерти она не боялась, но не собиралась умирать, не достигнув Бен-Морга.
Значит, придется уходить дальше. Наверное, идти всю ночь. Чей это костер? Одинокого путника или целого отряда? Киммерийцы это, беглецы из Приграничья, или какое-то еще неведомые ей искатели приключений?
Кто бы они ни были – они могут быть опасны.
Пришлось оставить мысль заночевать под скалой.
Клодия уходила дальше в ночь, во тьму.

[Blade Hawk]

Шанго, Авлий Лют Веракс


Осенний день оказался на удивление ясным и солнечным. Око Митры стояло высоко в зените, когда Шанго ступил, наконец, на землю аквилонского королевства, в очередной раз весело удивившись разительному контрасту двух соседних культур, который можно было так ясно увидеть только здесь, на границе. Строгому безразличию и относительному порядку немедийского королевства противостоял легкий беспорядок и простота правил подданных короля Хагена. Аквилонские солдаты не скрываясь, глазели на чернокожего наемника, охотно вступали с ним в разговор и попутно закидывали его любопытствующими вопросами. Так он узнал и об изменениях в немедийско-аквилонских отношениях, чему ничуть не удивился. А вопросы? Сколько раз Шанго не бывал в этой стране, и постоянно цвет его кожи вызывал бурю восторгов у местного населения!

«Ну, ничего не изменилось», - улыбнувшись, подумал Шанго, покинув, наконец, пограничную заставу.

Ничего не изменилось и в его оценках. Аквилония нравилась Шанго гораздо больше Немедии. Да, жизнь здесь порой бывает непроста, корона не всегда справляется с упрямством баронов, что иногда приводит к анархии на местах, увеличению налогов и разгулу бандитских вольниц, от чего конечно страдает простой народ. Однако, лично для Шанго это означало, что если ему на время наскучат странствия, если он устанет от войн, то работа, как раз в этой стране, для него и по нему, всегда найдется, что, разумеется, гарантировало постоянный доход. Учитывая же уровень развития королевства, на деле демонстрируемый размерами сумм, которые готовы выкладывать наниматели, то голодать здесь уроженец племени Мабинти явно не будет. Да и с другой стороны, несмотря на относительную несвободу в верованиях – культ Митры старался подавить, и довольно успешно, другие религии, Аквилония характеризовалась относительной же свободой нравов. И уж это играло для Шанго немаловажную роль.

Места, через которые наемник сейчас проезжал, были не очень богатыми. Шанго не знал, какому вельможе принадлежали эти земли, однако было очевидно, что не очень крупному и могущественному. Минуя деревню за деревней, Шанго увидел множество разнообразных лиц – веселых, хмурых, приветливых, злобных, но общей чертой всех этих крестьян была усталость. Только очень идеалистичный человек мог бы назвать этих людей счастливыми.

Наступил вечер и Шанго подогнал лошадь, чтобы быстрее добраться до постоялого двора, хозяев которого он хорошо знал. Не то, чтобы его пугала ночевка на природе, однако сон в теплой постели всегда приятнее. Да и погода к вечеру показалась чернокожему уж очень холодной. Вот показались знакомые ориентиры – камень возле дороги, сухое дерево и, улыбнувшись своим мыслям, Шанго собрался пустить лошадь еще быстрее. Однако вечернюю тишину разорвал знакомый голос.

- Стойте! Во имя пресвятого Митры, стойте! – ломая ветки и продираясь сквозь кусты на дорогу выбежал человек. Мужчина был весьма молод, грязен, одет явно не по сезону, да и то, во что он был одет, было надорвано во многих местах.
- Хималус? – нахмурившись, Шанго остановил лошадь и соскочил на землю. - Что случилось? Что ты здесь делаешь?
- Господин Шанго, это счастье, что вы здесь! – Мужчина даже немного прослезился и сбивчивой скороговоркой начал рассказывать, – это какой-то ужас! Они пришли, начали все бить ломать, резать, а никто не останавливается! Я кричу, а они все едут. Мать… - он всхлипнул.
- Погоди. Я вижу, что произошло что-то очень нехорошее. Но давай с толком, поспокойнее.
Хималус кивнул, судорожно, но глубоко вздохнул пару раз, огляделся вокруг, а потом сказал:
- Давайте не здесь. Они сюда не ходили еще, но мало ли, вдруг, - он взял лошадь за уздцы и повел ее в чащу, - пойдемте скорее.

Некоторое время они пробирались через лесной бурелом и вышли на небольшую полянку, в центре которой горел небольшой бездымный костер. Невдалеке от него виднелся наспех сложенный шалаш. Около огня сидели несколько человек – пожилой мужчина и две женщины. Они испуганно встали при появлении Шанго.
- Тихо, тихо. Это друг, – успокоил их Хималус.

Из шалаша выглянула молодая женщина с грудным ребенком в руках и, заливаясь слезами, подбежала к наемнику.
- Господин Шанго, - всхлипывая, проговорила она, - я так рада!
- Все будет хорошо Уна, - сказал южанин и провел ей ладонью по волосам. – Ваш? – он посмотрел на ребенка, - мальчик?
Уна кивнула, улыбнувшись сквозь слезы.
- Как зовут?
- Инальтием назвали.
- Хорошо, - проговорил Шанго, затем повернувшись к молодому человеку продолжил, - а теперь Хималус, рассказывай, что произошло. Где отец?
- Убили, – мрачно сказал тот и сел рядом с костром, махнув рукой негру, чтобы тот сделал то же самое, - и мать тоже.
- Кто?
- Лихие люди.
- Подробнее Хималус!
- В общем, дня два назад, к нашему трактиру подъехал вооруженный отряд. Сколько точно я не знаю. Постояльцев не было, поэтому в зале были только отец с матерью. Приехавшие люди стали сразу вести себя нагло. Потребовали еды и выпивки. Почувствовав неладное, отец наказал матери, чтобы она, когда пойдет за снедью, передала нам приказ спрятаться в погребе… Больше живыми я их не видел. Только потом.… Во дворе. – Хималус всхлипнул. – Что там наверху творилось, я не знаю. Но было очень шумно. Что-то ломалось. Кто-то кричал. Я хотел выйти помочь, но, - он посмотрел на жену, - Уна не отпустила. Потом ближе к ночи вроде стало потише. Я осторожно вышел посмотреть что, да как. Ублюдки упились по-свински. Некоторые валялись прямо на полу, кто-то пел, некоторые дрались. Никого они пока не искали, и я понял, что пора уходить. Нетрудно ведь догадаться, посмотрев в верхние комнаты, что живет у нас побольше, чем два человека. А когда они утром проспались, наверняка рыскать ценности начали. Я тихо вывел жену и слуг через задний выход, взял, что мог из необходимого и увел всех в лес. Мы надеялись, что они пограбят и уйдут. Но они решили в нашем трактире остаться. Место действительно для бандитов хорошее. Многие путники проезжают через нас, дорога то одна. Подонки поставили дозорного у этого конца дороги и, видимо с другой стороны так же. Когда человек приближается, тот смотрит, кто едет и скачет рассказывать обо всем своей банде.
- До первого вооруженного отряда, - сказал Шанго, - но гонцы, наверное, и для этого нужны.
- Наверное. Я пытался остановить людей, предупредить, - Хималус вытянул ладони и погрел их у огня, - выборочно конечно, ведь не знаешь, может дружки этих едут. Но никто еще не остановился, кроме вас. Пешком до заставы я пойти не решаюсь, просто не могу оставить Уну и остальных? Да и ближайшая деревня тоже слишком далеко. А кроме меня – некому. Но, теперь-то все наладится, вы ведь съездите, приведете солдат?
- Может и приведу, - проговорил южанин, - но пока хочу сам посмотреть, что, да как. Не пугайся, - он усмехнулся, посмотрев на недоуменное испуганное лицо молодого человека. – Все будет хорошо.

*****

Сознание медленно возвращалось к Вераксу. Постепенно, наряду со все нарастающей болью в теле, громкостью шума в ушах, и неприятным чувством засохшей в носу крови, он постепенно начал ощущать и окружающий мир. В том месте, где он находился, было шумно: кто-то стонал, кто-то кричал, а кто-то смеялся и громко разговаривал. Все эти звуки неприятно отдавались в голове рыцаря, добавляя очередную порцию боли, к его и так невыносимым мучениям. С трудом разлепив свои закрытые глаза, Авлий попытался увидеть, что с ним произошло.

Как того и следовало ожидать, с него сняли всю броню и верхнюю одежду, оставив только исподнее. Руки его были связаны за спиной, а веревка была прикручена к чему-то позади него, так, что он висел, еле касаясь бедрами пола. Ноги также были замотаны так, что он с трудом бы встал даже если бы был совершенно здоров. Сейчас же он не мог даже пошевелиться. Впрочем, подумалось ему это даже к добру. Прекратив попытки двигаться, он начал тихонько искать своих мучителей. Находился Веракс в достаточно просторном помещении, в котором сразу узнал зал того самого постоялого двора, к которому и направлялся до нападения. На улице стояла поздняя ночь, и помещение было освещено всем, что под руку попалось желающим сделать здесь посветлее: c десяток свечей, несколько лучин, пара факелов, а в центре одной из стен жарко пылал очаг. Многое вокруг было поломано, несколько уцелевших столов со скамьями были перетащены ближе к стойке, где обычно располагались хозяева. Рядом с ней, прямо в углу была свалена куча вещей, среди которых Лют разглядел и часть своих поножей. За стойкой стояли два оборванца, видимо разорявшие запасы хозяйской выпивки. Они часто прикладывались к кружкам и время от времени что-то ободряюще кричали еще одной парочке, расположившейся рядом с камином. Здесь также был поставлен стол и пара стульев. Только это место было обустроено явно не для выпивки. К одному из тяжелых стульев, со спинкой, веревками был жестко примотан босой человек в богатой одежде, вернее в то, что от нее осталось. На самом столе были разложены железные предметы и состояние связанного человека не оставляло никаких сомнений в их предназначении. Они были нужны, для того, чтобы мучить. На стол присел и что-то втолковывал жертве мощный черноволосый мужчина, так заросший, что было трудно в этой гриве и бороде разглядеть его нос и глаза. Его голос Веракс узнал. Это был тот самый человек, что приказал его «успокоить». Так же около пыточного стола околачивался еще один тип. Низкорослый, криворожий, он держал в одной руке молоток, в другой железный штырь, очень похожий на обрезанный арбалетный болт, и припрыгивал в нетерпении ожидая приказа своего главаря.

[Blade Hawk]

- Ты, это, - сказал Заросший жертве, - кончай молчать-то! И не таких, как ты кололи. Сам посуди - ведь жить лучше, чем умереть. Вон глянь, ты ведь не хочешь, рядом вот с этим лечь? – он кивнул на какую-то бесформенную вещь, лежащую неподалеку, в которой Веракс опознал изувеченное окровавленное тело.
- А что! – крикнул один из типов за стойкой. – Давай их посватаем! Нам все равно, а им приятно. – Он, и его приятель заржали.
- Кончайте зубоскалить, болваны, - беззлобно произнес Заросший, - вынесите лучше эту дрянь. Вонять скоро начнет.
- Позже, атаман, нам интересно, что с этим будет. Дай посмотреть.
Заросший махнул рукой - ладно, мол, и продолжил уже обращаясь к связанному:
- Ну, так что? Парни вон дело предлагают!
Человек сглотнул, но продолжил молчать.
Атаман посмотрел на него немного, а затем буркнул низкорослому:
- Давай, помоги ему. Осторожно.

Человек с молотком глупо ухмыльнулся, закивал, присел рядом жертвой, поднес железный штырь к одной и его ног и изо всей силы ударил. Раздался чудовищный крик, через несколько мгновений сменившийся нескончаемым воем.

- Ты кретин, Кривой! – вспылив, заявил Заросший, пытаясь перекричать стенания несчастного, и ударил палача ладонью по затылку. – Я же тебе ясным языком сказал - осторожно! Ты зачем ему палец отрубил?
- Я, - заикаясь, под гогот своих товарищей, проговорил Кривой, - ст-т-тарался а-а-аккуратнее. Кто же в-в-иноват, что о-он ногой д-дернул!
- Кретин, - повторил атаман и, встав со стола, отшвырнул ногой отделенную часть тела несчастного. Затем обратился к уже тихо скулящему связанному, - Нет, ну с кем приходится работать! Слушай, дружок, давай еще раз. Кто ты такой? Откуда приехал? Куда едешь? И что означает эта белиберда? - он взял со стола кусок пергамента и потряс ею перед лицом жертвы.
Человек помотал головой.
- Ну что за упрямец. Кривой - еще раз! Только железку убери подальше.
Низкорослый кивнул и со всего маху ударил жертве по ноге молотком. Раздался хруст костей, краткий вскрик, а затем человек затих, потеряв сознание.
- Что отрубился, что ли? – атаман взял человека ладонью за подбородок и потряс. – Ну и хлипкий народец же пошел! Кто-нибудь принесите воды.
Один из стоявших за стойкой головорезов подошел к пыточному столу и вылил из своей кружки остатки выпивки на голову потерявшему сознание. И тут же получил кулаком по физиономии от своего грозного главаря.
- За что? – простонал он.
- Я тебе сказал воды принести! Теперь здесь пивом вонять будет!
- Т-такой расход хор-рошего нап-п-итка. И н-не жалко? – добавил Кривой.
- Так там еще бочки три, только этого пива, – защищаясь, проговорил наказанный бандит. - Еще много…
- Заткнись! – прервал его атаман. - Быстро на улицу! Принеси ведро холодной воды. Воды, понял?
Разбойник кивнул и быстро кинувшись выполнять приказ, скоро вернулся с ведром.
- Теперь аккуратно, чтобы не попасть в очаг, облей нашего друга, - проговорил заросший. - А сейчас, - сказал он когда, дело было закончено, - принеси еще ведро.

Пленник начал приходить в себя и принялся тихо стонать от боли. Атман с размаху дал ему пощечину.
- Если тебе проще, - сказал он, - можем по очереди. Один вопрос – один ответ. Не будет ответа, тебе споет железную песню наш добрый друг Кривой.
- Да, - донеслось со стойки, - добрейший человек этот наш Кривой. И мухи не обидит!
- Только крылья оторвет и лапки выдернет. Но не обидит, – заметил второй. Оба засмеялись. Кривой довольно осклабился.
- Ну, вот видишь, как его у нас любят, - сказал атаман. – Начнем, пожалуй. Кто ты такой? Ну? – прикрикнул он, глядя на дергающую челюстью жертву. – Отвечай. Считаю до трех. Раз, два, три. Давай, Кривой!
- Стойте, стойте, - закричал связанный, - я все скажу. Все! – он всхлипнул.
- Ну, вот и хорошо! – довольно прогудел атаман. – Как говорится, надо только найти правильный ключик к душе человека. Выкладывай!
- Меня зовут Фиско
- Из Немедии едешь?
- Да.
- Далеко забралась, немедийская рожа, - ухмыльнулся атаман.
- Я не немедиец.
- А кто?
- Из Коринфии я.
- Это где еще? Знатный?
Фиско отрицательно покачал головой.

- Нет, ну что за недоумок, - вновь вставила свое меткое замечание «стойка», - мог бы хотя бы соврать. К Нергалу ты нам тогда сдался живой? Выкупа за тебя не получишь. Ты думаешь, мы тебя бесплатно возить по Аквилонии будем?
- Н-ну з-з-аачем его п-пугать? – осуждающе проговорил Кривой.
- У меня богатая семья! - быстро сказал Фиско.
- Молодец, вот это хорошо! – довольно воскликнул Заросший. – А теперь к самому интересному, - он похлопал связанного по спине. - Ведь не просто так ты такое расстояние проехал. Так куда ты едешь, и что означают эти сказки про животных?
- К-какие сказки? – удивился Фиско.
- В бумаге твоей, - атаман взял пергамент и поднял его повыше.
- Меня попросили доставить это письмо в Тарантию. Я и не знаю, что там написано. Я вообще больше ничего не знаю!
- Ну, может быть, а может быть, ты врешь, собака, - медленно проговорил бандит, - Так ведь мы тебе сейчас его прочитаем, и ты нам подробно объяснишь, что это копошение в засранном зверинце означает, - он повертел письмо в руках, а затем пиханул Кривому сказав, - читай еще раз, грамотный.
- «Л-л-лев и т-тиг-р, - начал тот, заикаясь и по слогам, проговаривать слова, - г-г-го-то-вы вци… вцеп-п-иться д-д-друг д-дру-гу в глот-ки из-за д-добы-ч-чи. П-пус-кай лисица б-быст-ро т-т-тя-нет ле-вый к-кусок мя-са». Все, - закончил он, - ч-ч-чушь какая-то.
- Ну? – сказал атаман, ударив в ножке стула к которому был привязан пленник. – Выкладывай!

По лицу Фиско было заметно, что он что-то понял, но, тем не менее, ответил бандитам так:
- Действительно, ерунда, какая-то! Нечего мне сказать. Я гонец, ничего я не знаю и не понимаю.
- Та-а-ак, - протянул атаман, - Кривой, начинай!
- Нет! – запричитал пленник, увидев, как криворожий взял молоток и наклонился к его ногам, - Нет! Не надо! Я ничего не знаю! Пожалуйста, будьте милосердны!
Кривой посмотрел на атамана, но тот покачал головой, бей, мол. И палач начал бить. Пленный вопил от боли и, захлебываясь слюной, продолжал уверять палачей в своем незнании. После пятого удара он вновь потерял сознание. Его облили водой и мучения продолжились снова. Наблюдавшему за этим Авлию стало нехорошо, он закрыл глаза и постарался не слушать, но, разумеется, ничего у него из этого не получилось.
Когда в очередной раз жертва потеряла сознание, в зал заглянул еще один бандит, спустившийся сверху.
- Атаман, нельзя ли потише, - робко начал он, - ребята там спать пытаются, а вы тут шумите.
- Что, тебя крайним назначили? – злобно сказал Заросший, - Сейчас тебя вместо этого болвана посажу, - пошел вот отсюда! Передай смельчакам, что на Серых Равнинах отоспятся.
Бандита, как ветром сдуло.
- Атаман, - сказал один из бандитов у стойки, которым тоже было явно не по себе от разыгравшегося перед ними зрелища, - может он, и вправду ничего не знает. Кривой итак уже из его ног месиво сделал. Как мы его потом таскать будем? Ты же выкуп за него хочешь.
- Ну, хорошо, - произнес атаман, - Кривой, разбуди его.

На этот раз жертва приходила в сознание долго, настолько долго, что Веракс уже подумал, что пленник умер от страданий. Тем не менее, настойчивая работа Кривого дала результат, и, воя от боли, Фиско вновь взглянул в глаза своим мучителям.

- Знаешь, - сказал атаман, - парни тебе поверили. Я не поверил. А они поверили. Я послушаю пока своих ребят. Не знаешь и не понимаешь. Хорошо. Тогда скажи, кому ты это письмо вез. Куда конкретно в Тарантии, ты собирался его доставить.
Фиско побледнел, как бумага и задрожал, как осенний лист.
- В…в…в….в...в. – начал он.
- Ну! – рявкнул атаман.
- В неб-бесный д-двор-рец. Королю луны.

Несколько мгновений в помещении стояла полная тишина. Нарушил ее Кривой:
- Ат-т-таман, к-кажись он с-с-с ума с-сошел.
- Точно, - добавила «стойка», - свихнулся!
- Не сошел он с ума! – заорал атаман. – Эта свинья надо мной издевается! Что, характер захотел показать?
- Нет, н-нет, - залепетал Фиско. Он хотел сказать что-то еще, но ужас не позволял ему больше произнести ни слова.
- Кривой, отрежь ему ухо! Медленно!

Низкорослый взял со стола тесак, схватил Фиско за правое ухо, и даже немного с сочувствием ему сказал:
- Ради Б-б-бэла, т-только не д-д-дергайся!
Затем он начал пилить. Пленник принялся вопить:
- Это все, что я знаю….
Потом он замолчал - видимо действительно что-то помутилось у него в голове, и попытался быстро встать со стула. Судорожно извиваясь, он приподнялся, а затем, покачнувшись, навалился всем телом на своего палача. Все эти действия окончилась плачевно. Тесак, находившийся в руках Кривого, отсек остаток уха коринфийца и глубоко вошел его шею. Фиско похрипел немного, подергался и затих.

[Blade Hawk]

- Кривой! – завопил атаман, - Сэт сожри твои потроха! Что ты наделал?! – он начал бить криворожего по голове, - Все секреты теперь с ним ушли! Недоумок! Урод! Сын свиньи и козла!
- Я же ск-казал ему не д-дергаться, - кое-как закрыв голову руками, проговорил низкорослый, - я не виноват!

Заросший еще поорал немного, поругался, а затем успокоился.
- Ладно, Нергал с ним, - сказал он, наконец - все равно не местный, толку от него никакого. Только время впустую потратили.
Затем он подошел к стойке и потребовал вина. Некоторое время, сёрбая, заливал себя выпивкой. Утолив же жажду, процедил:
- Кто у нас следующий?
Все дружно уставились на Авлия.
- А! Благородный рыцарь в сияющих доспехах, - ухмыльнулся атаман. – Давно очнулся, господин? – Слово «господин» он проговорил так, словно выплюнул нечто мерзкое изо рта. – Ребятки, нас ждет еще потеха! Вынесите вон те два куска падали, а рыцаришку привяжите к нашему теплому, приятному месту.

Пока подручные вытаскивали убитых во двор, Авлий ненавидящим взглядом сверлил главаря. Тот расслабленно потягивал вино, не обращая на Веракса особого внимания, бросив только раз:
- Ну чего уставился? Гляди, гляди, потом посмотрим, сколько в тебе гонору останется.
Один из вернувшихся бандитов, сказал громко:
- Атаман как-то тихо на улице, парней не слышно и не видно.
- Опять надираются вместе на заднем дворе, - скрипнул зубами Заросший, - видимо прошлого моего урока было мало. Притащите этого, - он указал на Люта пальцем, - а потом ступайте во двор и наведите порядок. Оба!

Затем Авлия начали развязывать. Стойко терпя боль, он ждал, пока кровь вернется в онемевшие конечности, расслабившись насколько это было возможно.
- Кажись, выдохся наш воитель совсем, - сказал один из разбойников, - что, больше никаких «налетайте, кто хочет сдохнуть первым»? - изменив голос, спародировал он под смешки своих товарищей и ударил Люта ногой.
Бандиты встали по бокам от Веракса, взяли его за руки и медленно потащили к столу.
- Тяжелый, сволочь, - произнес весельчак.
«Пора!» - подумал Авлий.
Он резко напряг руки, перенес тяжесть тела на свои больные ноги, чертыхнувшись от того, чего это ему стоило, вырвался из захвата державших его головорезов и двумя ударами кулаков, под аккомпанемент визга отскочившего в страхе Кривого, уложил их лежать на пол. И тут же упал сам, когда тяжелый кулак атамана нашел его подбородок.
- Ну, ну! Не торопись так, - проговорил Заросший, скрутив Веракса. Рыцарь как не пытался, но не смог ничего противопоставить мощи главаря. Тот был ну уж очень селен, да и Лют действительно ослабел.
- Выдохся, говорите, - продолжил атаман, обращаясь уже к своим, подымающимся со стонами, незадачливым подручным, - что удивил вас наш рыцарь, а? Доделывайте работу!

Через пару мгновений Авлий был прикручен к стулу, два бандита отправились выполнять приказ, а атаман вместе с палачом, занял то же место, что и полчаса ранее. Кривой осмотрел пыточный стол и с сомнением поглядел на рыцаря, в свою очередь смело и зло буравящего взглядом его.
- Эт-т-тот ор-решек пок-к-крепче б-будет, ат-таман, - наконец проговорил низкорослый.
- Значит, нас ждет веселая ночь! – хмыкнул атаман.
- М-м-ожет его сразу прик-к-кончить?
- Я тебя сейчас прикончу! Придумай что-нибудь повеселее. Давай!
Кривой постоял немного, потер подбородок, затем взял со стола несколько железных предметов и потащил их к очагу. Оставив их накаляться в огне, он вернулся к столу и, вытащив узкий и длинный кинжал, со словами «Для начала!», воткнул его в бедро Авлия. Боль была сильнейшая, но Веракс не издал, ни звука.
- Силен, отымей его Нергал… - начал атаман.
- Веселитесь? А можно и мне присоединиться? - прервал его новый голос, грозный и суровый, в котором, несмотря на сказанные слова, не было ничего веселого.

*****

Шанго погладил по голове лошадь, и передал ее поводья Хималусу.
- Если до утра не вернусь, - сказал он, - лошадь твоя. С помощью нее до ближайшей деревни кто-нибудь из вас легко доберется.
- Господин Шанго, может, все-таки не стоит? Езжайте, приведите подмогу сами.
- Видишь ли, друг мой, я бы не хотел терять время. За то время пока я не просто предупрежу людей, а как ты сказал, приведу подмогу, то есть вооруженный отряд, эти бандиты могут сняться с места и уйти, и смерть твоих родных и моих друзей, останется неотомщенной. Я знаю что делаю, так что пока не мешай.

Шанго снял верхнюю одежду, оставшись только в рубахе и штанах, разулся, чтобы босыми ногами чувствовать поверхность земли, по которой ступает. Обувь в том деле, которое он собирался совершить, только помешает. В очередной раз тихо ругнулся по поводу холода здешних земель. Подвесил за спину меч, проверил, легко ли и тихо вынимается лезвие и исправлен ли крепеж предохраняющий меч от случайного выпадения их ножен. Потом прицепил к поясу кинжал и выдвинулся в лес.

С детства привыкший охотится в тропических лесах, что соседствовали с землями его племени на такую осторожную добычу, по сравнению с которой пугливые северные лани были глухи и беспечны, южанин неслышно, словно хищный зверь, пробирался сквозь чащу. Не было ни шороха раздвигаемой листвы, ни хруста ломающихся под ногами веток – черная тень летела на крыльях мести. Послышался храп лошади и звук поедаемой ею травы, Шанго понял, что добрался до дозорного. Через мгновение он его разглядел. Бандит сидел недалеко от коня на пеньке, закутанный в меховую накидку и лениво поглядывая на дорогу, то и дело прикладывался к бутыли с вином. Как призрак, негр подкрался к нему и, схватив его за горло, припечатал к ближайшему дереву. Лошадь разбойника, наконец, испуганно храпнула. Еще более испуган был сам бандит, еле увидевший в темноте черное лицо с блестящими глазами схватившего его человека.

- Демон, сгинь! - в истерике испуганно прохрипел он.
- Сколько вас? – не теряя времени, прошипел Шанго.
- Много, - разбойник понял, что перед ним человек, - тебе конец! Сейчас приду…
Шанго сжал пальцы, и речь бандита захлебнулась.
- Сколько? – оскалившись, повторил негр.
- По три раза пальцев на одной руке, - судорожно просипел, осмелевший было, но снова затрусивший бандит. – Мы тебя распотрошим, как этих свиней хозяев, - решил похорохориться он, - лучше уходи, может тогда, и останешься жив.
Это было его ошибкой. Хрустнула шея и разбойник затих навеки.
- Теперь на одного урода меньше, - тихо проговорил Шанго.

Делом двадцати минут было отвести новообретенного скакуна Хималусу и вернуться обратно. Еще некоторое время понадобилось, чтобы добраться до постоялого двора. Двухэтажное здание – широкий первый ярус и гораздо более узкая надстройка второго, было таким, как его и помнил южанин. Приблизившись, Шанго стал втройне осторожен. Четыре человека из тех, что чернокожий наемник не мог не называть своими врагами, слонялись по двору, явно не зная, что им делать. Они даже и не разговаривали, держась по одному. Только иногда, очень редко и нехотя, кое-кто перебрасывался парою фраз. Им было скучно и хотелось пойти и или напиться, или лечь спать, но видимо главарь держал их в ежовых рукавицах. Поэтому им оставалось только ходить и ждать. Одного разбойника Шанго заметил на крыше второго яруса, однако по позе того было ясно, что бандит нагло дремлет.

Негр было задумался о том, с чего начать, но случай решил за него.
- Пойду по нужде схожу, - сказал один из бандитов другому.
- Давай топай, - был ему веселый ответ, - тока не засни там.

Человек направился к лесу и Шанго двинулся ему наперерез. Не скрываясь, негр вышел из-за дерева, схватил удивленного противника за волосы и вонзил меч ему в грудь. Умирающий разбойник хотел что-то крикнуть, но из его рта вырвались лишь сдавленные звуки. Взгляд Шанго упал на пращу, которую бандит держал за своим поясом и южанин решил прихватить ее с собой. Его собеседника наемник снял у черного входа. Одинокий головорез стоял оперевшись на стену и пустым взором уставился на тьму окружающего его леса. Выбравшись из чащи немного дальше от бандита, Шанго быстро сблизился с ним, пробежав вдоль стены, и свернул ему шею. Южанин собрался унести тело в лес, но внезапно услышав приближающиеся шаги, осторожно опустил свою ношу и быстро и неслышно, как кошка забрался на крышу первого этажа где, затаившись, залег над телом своей жертвы.

- Груздь, хлебнуть вина не хочешь? - услышал негр невнятный голос приближающегося человека. – Ты где, пес тебя раздери?
Затем бандит, видимо, заметил лежащее тело, и тон его голоса изменился:
- Эй, Груздь, что с тобой? - он подошел ближе и собирался уже наклониться к своему приятелю, но не успел.

[Blade Hawk]

Шанго опустил пращу ему на шею и быстро затянув петлю, привстал на одно колено. Затем, желая прекратить мучения дергающегося человека, резко рванул орудие, превратившееся в подобие веревки, вверх. Обмякшее тело он опустил рядом с первым. Далее южанин, как можно тише, забрался на крышу второго яруса, где он раньше видел дремавшего бандита. Тот спал и сейчас. Шанго схватил его за шиворот и когда тот испуганно на него уставился, сильнейшим ударом кулака отправил его в беспамятство. Озлобленного южанина не особо волновало, оглушил ли он, противника или нерасчитав силу удара убил его – главное, что тот еще долго не помешает. Оружием поверженного был, что не удивительно из-за выбранного тем места, арбалет. Делом нескольких мгновений было зарядить болт, пронзить последнего из ходивших внизу разбойников, и спустившись вниз, утащить его в лес.

В здание Шанго забрался через окно второго этажа. Он выбрал одну из дальних комнат, посчитав маловероятным, что здесь может находиться кто-то из разбойников. Расчет оказался верным – внутри было темно, пусто и пахло затхлостью. Осторожно открыв дверь, ведь около восьми бандитов оставались в живых, негр оглядел коридор. Большинство дверей было закрыто, кроме одной, из которой лился неяркий свет. Шанго вышел, сразу отметив, что в помещении довольно шумно, так как внизу кто-то периодически кричал. Южанин понял, что кого-то нещадно пытают, и скрипнул зубами. Тихо проследовав к открытой комнате, он в нее заглянул. На кровати сидел бандит и точил длинный нож, периодически попивая пиво из стоящей рядом на полку кружки. Внизу кто-то в очередной раз взвыл и Шанго, ворвавшись в каморку ударом ноги отправил пойло а ближайшую стену. Человек вскочил и с громким криком, на который никто из-за происходящего ниже, не обратил никакого внимания, набросился на чернокожего с кинжалом. Перехватив руку врага с оружием, Шанго схватил его за кулак и, не давая противнику вырваться, вонзил его нож в его же сердце. Вытаращивший глаза бандит умер молча. Уложив убитого в кровать, Шанго затушил свет и собирался уже выйти из комнаты, как дальше по коридору хлопнула дверь. Он замер, затем осторожно выглянул в коридор и разглядел удаляющийся силуэт. Неслышным шагом наемник последовал за ним до угла, где начиналась лестница вниз, и затаился. Услышав грубую отповедь атамана, отсылающего прочь пришедшего попросить тишины бандита, негр немного присел и сжался, как пружина. Возвращающегося человека ждали два мощнейших удара – один кулаком под-дых и второй, сокрушающий, коленом в висок.

Узкие помещения не давали пространства для взмаха меча, поэтому Шанго вытащил из-за пояса кинжал и начал осматривать комнаты в поисках желавших поспать.

- Ну как, скоро они там заткнутся? – услышал он сиплый голос, когда открыл очередною дверь.
Слабый свет луны с трудом разгонял тьму, царившую в помещении, и видны были только неясные силуэты кроватей. С ближайшей и доносились слова возмущавшегося разбойника.
- Очень, - прошептал Шанго и, шагнув по направлению к говорившему, вонзил в него свое оружие. Умирающий закричал, а через несколько мгновений негр почувствовал, как на него сзади накинулся человек и принялся его душить.
- Гад, - прохрипел напавший ему в ухо.
Южанин слега наклонился вперед, так, что ноги противника оторвались от поверхности пола, а затем, набирая скорость, двинулся спиной к ближайшей стене. От чувствительного столкновения захват бандита ослаб, и разозлившийся наемник без труда оторвал его от себя и начал наносить по нему тяжелые удары. Когда Шанго с ним закончил, первый бандит уже затих. Чернокожий молча вытащил свой кинжал из тела врага и, вытерев его об ткань, убрал на место.

В остальных комнатах было пусто и для Шанго стало очевидно, что остатки банды находятся внизу, где теперь стало гораздо тише. Он осторожно осмотрел с лестницы нижний зал, где увидел пять человек, один их которых был связан, в нем он узнал своего соратника по битве в Червленом щите и по тайне. Подручный как раз рассказывал своему огромному главарю о том, что во дворе стало подозрительно тихо. Это могло стать небольшой проблемой. Услышав приказ атамана, Шанго быстро двинулся по направлению к ближайшему окну – появился шанс избавиться еще от двух противников, а за это время, как он надеялся, с рыцарем еще не успеет ничего произойти. Южанин выбрался на крышу и, вытащив меч, застыл над входом в дом. Ожидание затянулось, никто не появлялся на удивление долго, и наемник хотел уже ворваться в помещение и при таком раскладе сил, но тут дверь открылась и из нее вышли два пошатывающихся бандита. Прыгая вниз, Шанго размахнулся мечом и приземляясь расколол череп тому, что шел позади. Его приятель обернулся и открыл, было, рот, чтобы позвать на помощь, но не успел – клинок южанина вошел в его горло. Повернувшись спиной к оседающему, захлебывающемуся кровью бандиту, чернокожий наемник открыл дверь и вошел внутрь. Его глаза предстал разгар драмы – низкорослый бандит с кривым лицом как раз вонзил кинжал в ногу благородного рыцаря. Ярость накатила на Шанго но довольно спокойно он сказал:

- Веселитесь? А можно и мне присоединиться?
- Это еще, что за мразь? – проговорил атаман, а за тем заорал, созывая свою банду, – Череп! Хлыст! Косой! Парни! Быстро все сюда вниз!
Шанго ухмыльнулся:
- Никто к тебе не придет, мой уродливый друг. Если твои, - он на долю секунды остановился, особо выделяя следующее слово, - парни тебя и услышат, так только на Серых Равнинах.

Первым все понявший криворожий испуганно бросился по направлению к лестнице. Дав пробежать ему несколько шагов, негр метнул в него свой кинжал. Лезвие вошло низкорослому в левый бок по самую рукоять - бандит пошатнулся, словно пьяный и рухнул на пол. В это же время атаман разбойников, с удивительной для его телосложения прытью, рванулся к стойке и вытащил откуда-то огромный топор.

- Ты мог бы и не торопиться так, - мрачно прокомментировал его действия Шанго, - я тебе бы разрешил взять оружие.
- Очень благородно, - проговорил атаман, схватил рукой одну из скамей, швырнул ее в южанина, а потом, подняв топор, бросился на него.

Мягко шагнув в сторону, Шанго пропустил скамью мимо себя, затем, поймав мечом рукоять топора, остановил удар и ударил атамана в живот ногой, отбросив того от себя. Взбешенный этим главарь принялся молотить оружием воздух перед собой и, продолжая в том же духе, начал медленно приближаться к чернокожему. Наемник не двинулся с места, а когда бандит подошел к нему на опасное расстояние, выбрал момент - очередной замах топора приблизился к своему апогею, и ударил по топорищу клинком, добавив к силе атамана свою силу. Разогнанное оружие разбойника глубоко вошло в деревянный пол. В ярости атаман, выпустил рукоять топора, и хотел было уже накинуться на наглого пришельца с кулаками, однако сверкающее перед глазами острие клинка, остановило его запал. До главаря бандитов, теперь уже бывшего, начало доходить, что ему пришел конец.

- Доставай оружие и нападай, - спокойно сказал Шанго.
- Что ты за демон такой? - прошипел атаман, - Что тебе надо от меня?
- Нападай! – повторил негр.

Атаман вырвал топор из пола, схватил его обеими руками и, подняв оружие над головой, с криком побежал на чернокожего. Глупее атаки было не придумать, Шанго мог закончить поединок множеством способов, результатом большинства из которых была смерть нападающего. Тем не менее, он избрал другой вариант действий. Бросившись навстречу бандиту, он на подходе сделал шаг влево и, зайдя за спину врагу, наотмашь ударил его рукоятью меча по затылку. Атаман рухнул на пол, вытянув руки перед собой, его оружие улетело куда-то вперед.

- Заканчивай, отродье Сэта, - проговорил он глухо, не двигаясь места, - хватит уже меня мучить.
- Действительно, пора завершать, - согласился Шанго, - какое-то невеселое у нас тут веселье.
Затем он одним ударом отсек обе кисти бандита и сказал вопящему от боли в луже собственной крови атаману:
- Только смерть от хладного клинка, слишком высокая честь для такого поддонка, как ты. Я тебя повешу, - спокойно заявил он, - только никуда не уходи!

Шанго вытер меч об одежду корчащегося разбойника, подошел к ближайшему мотку веревки - чего-чего, а уж этого добра, бандиты оставили здесь немало. Свил петлю, перекинул веревку через ближайшую потолочную балку, накинул ее на шею Атаману, а затем несколькими движениями рук отправил его наверх. Закрепив свой край веревки, Шанго оставил дрыгающегося и забрызгивающего все вокруг кровью из своих отсеченных конечностей разбойнику, и подошел к молча наблюдвшему за всеми происходящими событиями, Вераксу.