Загадочный Восток

[Зогар Саг]

Кхитай

Далекий Восток на Западе всегда воспринимался как легендарная, чуть ли не сказочная земля, окруженная самыми причудливыми байками. Контакты между двумя оконечностями материка были весьма ограничены: как из-за дальности расстояний, так и из-за известной замкнутости и косности восточных владык, подозрительно относящихся к любым чужеземным влияниям. Те же торговые контакты, что все же имели место быть, в лучшем случае, пересекались в Туране, а то и в расположенных к востоку от моря Вилайет городах-государствах. Непосредственно же хайборийские торговцы практически не появлялись в Кхитае, как, впрочем, и кхитайские в Хайбории. Любые мало-мальские достоверные сведения о тех землях могли доставить лишь редкие искатели приключений, - как правило с Запада, - порой добиравшиеся весьма далеко на восток. Одним из таких путешественников, например, был Конан: став королем Аквилонии знаменитый киммериец повелел, среди прочего, составить объемный труд "О странах и народах мира", в основу которого легли личные впечатления и наблюдения будущего короля, во время его посещения этих стран. (Оставим за скобками, как многое из похождений бесшабашного искателя приключений осталось смущенно замолчанными придворными летописцами). Тем не менее, даже этот труд, развеявший немало мифов, не смог нарушить изоляции друг от друга обоих концов Турийского материка.

Ситуация изменилась с началом Переселения Народов, гирканских нашествий, вторжения Тогака и особенно после создания Киммерийского Каганата, пусть на краткий срок, но объединившего Гирканию от моря Вилайет и почти до Восточного Океана. Киммерийцы и северяне, участвовавшие в этих походах, порой возвращались на Запад, немало рассказав о далеких царствах Востока, дав более-менее целостную картину всего происходящего там.

Кхитай возник в незапамятно далекие времена из неких аборигенных племен, чья государственность возникла из смеси лемурийских, кхарийских и сугубо местных традиций. Несмотря на определенную культурную общность, в политическом плане Кхитай редко представлял собой сколь-нибудь единое целое: большую часть своей истории Кхитай состоял из примерно двух десятков государств, ожесточенно враждующих между собой. Исторически кхитайцы также делились на северных и южных, разделенных великой рекой Яньхэ, вытекавшей из гор Талакмы и впадавшей в Восточный Океан.

До поры до времени история "южных" и "северных" кхитайцев развивалась более-менее в едином русле, с поправкой на неизбежные региональные особенности. Однако север был более завязан на Степь - как в плане более развитых торговых отношений, так и в сторону большей опасности кочевых вторжений. Эта опасность обрела особо зримые формы, когда сын Карраса Дагдамм, собравший войско из гирканских,киммерийских и нордических воинов, покорив восточную часть Степи, обрушился на Кхитай. Как и все прежние завоеватели Кхитая, Дагдамм остановился на Яньхэ, после чего принялся обустраивать захваченные территории. Так появилась парадоксальная держава Сяо Луй: огромная кочевая империя, основанная в традиционно кхитайских землях выходцами с северо-запада Хайбории.

Иначе развивались события к югу от Яньхэ.


Ключевую роль в здешних событиях сыграло царство Цэн, точнее его тогдашний властитель Лунь Ван. С ранних лет он грезил об империях и великих завоеваниях, однако его мечты натыкались на жестокую реальность в которой Цэн было далеко не самым обширным и богатым из кхитайских царств, окруженное примерно сопоставимыми по силе соседями. Чтобы преодолеть эту зависимость Лунь Ван обратился к Гун Яну, одному из величайших мудрецов Кхитая, имеющим свои рекомендации касаемо государственного устройства. Гун Ян предлагал правителю сконцентрироваться на трех составляющих: централизации управления, роста производства зерна и увеличение военной мощи государства. Все остальные занятия, отвлекающие народ от этого — развлечения, торговля, изучение наук, музыка и т. п., — были объявлены «паразитами», способствующими ослаблению государства, и фактически подлежали преследованию. Знати и чиновникам строго запрещалось заниматься личными делами и преследовать корыстные цели. За нарушение этих и многих других запретов, сформулированных во множестве выпущенных Лунь Ваном законах ( принятых с подачи и чуть ли не под диктовку Гун Яна), следовали жестокие наказания. Все Цэн было поделено на двенадцать уездов, границы которых прочерчивались "по-живому", не считаясь с границами наследственных владений родовой знати и которые управлялись назначенными Лунь Ваном губернаторами. Уезды, в свою очередь, делились на "стодворки" и "десятидворки". Им предписывалось сдавать определенный объем зерна и поставлять определенное количество людей в солдаты. Те же, кто не выполнял заданную норму наказывались, в том числе и тем, что их земли разделялись между более удачливыми соседями. Отдельным законом было установлено, что вся земля в Цэн являлась собственностью правителя, который имел право по собственному усмотрению отбирать или же одаривать наделами своих подданных.

Разумеется, все эти нововведения радовали не всех - только за три года подобного реформаторства против Лунь Вана было организовано пятнадцать заговоров, причем в двух из них приняли участие сыновья и иные родственники правителя. Все заговоры были оперативно разоблачены, что народной молвой объяснялось влиянием Гун Яна, среди прочего слывшего и одним из самых могущественных колдунов Кхитая.

Более же рациональные версии происходящего указывали на разветвленную сеть доносительства, установленную Гун Яном: на одного члена семьи могли донести другие члены; на семью доносили соседи; на десятидворку доносили члены соседней и так по восходящей. Доносительство на ту или иную крамолу ( а заговоры против правителя считались тягчайшим из преступлений) прямо вменялось в обязанность всем без исключения жителям Цэн, а за недоносительство предписывался отдельный вид казни. Доносчики же получали соответствующее вознаграждение в виде земель или имущества казненного. Впрочем, иные случаи разоблачения заговоров так легко не объяснялись: так или иначе все виновники были задержаны и жестоко казнены, - не исключая и сыновей Лунь Вана. Тогда же был принят закон, согласно которому, трон князя Цэн не обязательно передавался по наследству - правитель мог назначить своим преемником кого угодно, по собственному усмотрению. То же самое касалось и в целом общественных отношений в княжестве - назначение на ту или иную должность отныне увязывалось не со знатностью чиновника, а лишь со степенью его преданности правителю.


Еще одной реформой княжества Цэн стала религиозная: над всеми богами, божками и духами, которым обычно поклонялись кхитайцы, был поставлен Чи Ю - жестокий бог в виде великана с шестью когтистыми руками, головой тигра с длинным железным рогом, четырьмя глазами и крыльями стервятника. По легендам Чи Ю обладал сверхъестественной силой и умением колдовать, а также отличался необычайным искусством в изготовлении железного оружия - в том числе и нержавеющей стали. Именно поэтому этот бог и стал покровителем армии, которую Лунь Ван с самого начала усиливал всеми доступными ему средствами, использовав войска, в том числе и для подавления народных восстаний и мятежей знати.

Спустя пять лет своего реформаторства Лунь Ван, наконец, почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы обратить свою экспансию вовне. Первой его жертвой стало соседнее царство Пэй. Момент для агрессии был выбран удачно: в княжестве только что умер правитель и на трон взошел его малолетний сын, при регентстве крайне непопулярного в народе родственника погибшего князя. Вскоре начались восстания и мятежи и, на фоне всего этого, в княжество вторглась армия Цэн, буквально за несколько месяцев покорившее соседа, после чего Лунь Ван и Гун Ян немедленно распространили на него все свои реформы.
Буквально за год, переварив Пэй, Цэн использовало его ресурсы для своего дальнейшего расширения: за несколько лет было завоевано сначало царство Лоу, а потом и царство Чжань, также вошедшие в состав растущей империи Цэн.

Соседи Цэн, наконец, поняв, куда ветер дует, забыли на время о своих распрях, объединившись в рыхлую коалицию под главенством княжества Чан, самого сильного из южно-кхитайских государств. Однако, прежде чем они выступили совместно против Цэн на горизонте возникла новая опасность: та самая кочевая империя Сяо Луй, во главе с неистовым Дагдаммом, что решил перейти Яньхэ и объединить весь Кхитай под своей властью. На несчастье антицэнской коалиции первым на его пути оказалось именно Чан, разграбленное с необычайной жестокостью. Так был сломан хребет антицэнской коалиции, а ее члены, напуганные дикостью северных варваров, наперебой кинулись за помощью к Лунь Вану, владеющему самой многочисленной и боеспособной армией в южном Кхитае.


Лунь Ван и Гун Ян потребовали передать под их командование все войска коалиции, после чего начали войну против захватчиков. Дело осложнялось тем, что иные из князей Южного Кхитая решив, что Дагдамм это "меньшее зло", приняли его сторону. Несколько лет шла эта война, но в итоге Лунь Вану и Гун Яну удалось вышвырнуть захватчиков за Яньхэ. Спустя некоторое время Дагдамма отравили, - не исключено, что это сделали шпионы Гун Яна, обзаведшегося к тому времени разветвленной сетью лазутчиков, - и угроза вторжения с севера миновала.

Меж тем Цэн, в награду за свою главенствующую роль в создании коалиции и разгроме противника, присвоило земли всех князей, выступивших на стороне Дагдамма. Это вызвало возмущение некоторых союзников, но Цэн уже было слишком сильно, без труда раздавив своих соперников и тоже присоединив их земли. После этого новоявленная империя уже более-менее мирно поглотила и остальные княжества. Так, впервые за многие века, Южный Кхитай был объединен под властью единой империи Цэн.

Лунь Ван, воодушевившись своими победами, решил перенести войну на территорию противника, решив, что империя Сяо Луй ослаблена после смерти Дагдамма и, разделенная противоречиями между кхитайцами и завоевателями, падет перед цэнскими войсками. Поначалу захватчикам и вправду сопутствовала удача, однако под стенами Пайканга цэнское войско было наголову разбито степной конницей и откатилось обратно за Яньхэ. Новый правитель Сяо Луй, Тогак не преследовал врага. Вскоре после этой битвы Лунь Ван умер, - как заявлялось, не пережив поражения, - перед смертью назвав преемником Гун Яна. Тот же, жестоко подавив восстания воспрянувших было недовольных, стал железной рукой править Цэн, продолжая дальнейшую централизацию империи.

Одной из причин поражения Цэн у стен Пайканга стала поддержка кхитайцами Тогака: наслышанные о порядках в южной империи, многие из них сочли, что жизнь под стремительно кхитаизировавшимися варварами все же предпочтительней сомнительных социальных экспериментов Гун Яна. В Цэн же все это продолжалось полным ходом: новый император упразднил границы старых княжеств, разделив империю на сорок с лишним уездов, управляемых назначенными им губернаторами, как правило, никак кровно не связанных с местом службы. Гун Ян всячески способствовал перемешиванию своих подданных, заставляя их забыть о прежних царствах: устраивал масштабные стройки огромных дворцов и храмов, возводил плотины и прокладывал широкие дороги для переброски армий. Для всего этого задействовалось множество людей, которые срывались с места своего жительства, переселяясь туда, куда указывал император и там же оседая. Гун Ян привел к единому стандарту системы мер и весов, ввел единую систему иероглифов и единую же систему налогов, которых к тому времени стало очень много. Также Гун Ян активно внедрял культ Чи Ю, попутно запрещая множество локальных культов, "не соответствующих духу единой империи". В честь жестокого божества-великана устраивались и масштабные человеческие жертвоприношения.

Первостепенное внимание по-прежнему уделялось двум вещам: производству зерна и усилению армии, все остальное поддерживалось по остаточному принципу, а то и вовсе преследовалось. Так фактически прекратила свое существование вся морская торговля: опасаясь, что жители Цэн за морем станут пропитываться чуждыми духу империи влияниями, Гун Ян приказал уничтожить все морские суда, за исключением рыбацких лодок. Иностранным же купцам разрешалось торговать только в двух портах Цэн и то оставаться они могли только до захода солнца: с наступлением ночи торговцы должны были вернуться на свои корабли. Для защиты же от нападения вражеского флота была построена мощная система береговой обороны - как с моря, так и с Янхэ. Все эти запреты естественно вызвали бурное развитие контрабанды несмотря даже на жестокие законы, предписывавшие сожжение заживо контрабандиста вместе с его товарами или же бросание его в бассейн с крокодилами.

Южный Кхитай (получивший именование "Империя Ти"- "железная") превратился в угрюмую, изолированную от внешнего мира тиранию, которой правил казавшийся бессмертным (что опять-таки вызывало устойчивые слухи о его занятиях колдовством) Гун Ян, жесточайше подавлявший любые поползновения на любое инакомыслие и вообще какую-либо самостоятельность собственных подданных.

[Зогар Саг]

Вендия. Золотое царство

Вендия оставалась для стран Запада символом «сказочного Востока».

Если Туран, Иранистан, и даже Гиркания после возникновения Киммерийского Каганата, воспринимались как чужие и далекие, но, в общем-то, обычные, умопостижимые, страны, то Вендия, как и Кхитай оставались обозначением чего-то экзотического, относящегося скорее к мифологии, чем к географии.

Причина тому очевидна – удаленность и значительная изолированность от остальных очагов цивилизации.

Однако, эпоха Великого Переселения затронула и этот край мира, хотя и в меньшей степени.

Что представляли из себя внутренние и южные районы удивительного мира – Вендийского Субконтинента, невозможно рассказать вкратце.

А вот северные регионы были затронуты процессами, начатыми в глубинах Великой Степи.

Распад Киммерийского Каганата вернул независимость Афгулистану.

Одновременно в Иранистане продолжалось жестокое правление Даврана.

Шахиншах в первые же годы правления превратил прежние Десять Родов в Семь. Причиной репрессий было то, что три северных клана аристократии не проявили нужного (по мнению фанатичного Бахромида), рвения в войне с гирканской династией.

Давран обрушился на них так, будто всю жизнь жил ненавистью именно к ним, а не к Бухэидам.

Северяне были чуть гирканизированы, но видели себя частью Иранистана, культурно, религиозно и физически оставаясь иранистанцами. Во время войны они подверглись наиболее сильному удару со стороны Каганата. Прозвище Губителя Городов Каррас получил здесь. Так что гнев Даврана представляется несправедливым. Явного предательства за княжескими семьями севера не значилось.

Тем не менее, одна из таких семей была истреблена подчистую.

Давран, в рвении, которого можно усмотреть обычную патологию, казнил князей и их семьи изуверскими способами, которые были «слишком» даже по меркам той эпохи. Не удовлетворившись, он приказал перебить, калечить и продать в рабство и слуг, и простых воинов. Даже зависимые крестьяне, жившие на землях прогневавших Даврана князей, подвергались массовым казням и бессудным расправам.

Такая лютость заставила двух князей Форуга и Зульяра, искать спасения в сопредельных государствах. При этом бежали они не в одиночку, и даже не с семьями, а увели с собой значительные воинские силы, множество знатных и простых людей.

Но если Зульяр принял подданство Туранского султана, и тем заложил еще один кирпич в здание многовековой туранско-иранистанской ненависти, то Форуг ушел под власть Афгулистана.

Найдя защиту у афгульского эмира Керима, иранистанские беженцы очень скоро стали большой силой в Афгулистане. Примерно тогда оказалось заложена основа будущего процветания Афгулистана, который, располагаясь на перекрестке миров, сумел взять лучшее из каждого от них.

Вернемся к Вендии.

Форуг состоял в дальнем родстве с некоторыми правящими династиями так называемых Золотых Городов.

Под Золотыми Городами обычно имеют в виду около полутора дюжин богатых городов-государств на севере Вендии.

Когда-то эти земли тоже подверглись гирканскому вторжению, но ко времени рассматриваемых событий, о каком-то «гирканском владычестве» говорить не стоило.

Да, некоторые правители Золотых Городов гордились происхождением от воителей времен Тогака. Но по обычаям, религии и даже внешности они были уже вендийцами. Хотя, отметим – вендийцами северными, которые с южными почти ничего общего не имеют.

Другие князья точно так же условно принадлежали к «иранистанской династии», которая когда-то пыталась закрепиться на Северо-Западе Вендии. Но столетия, сопровождавшиеся гирканским завоеванием самого Иранистана и постоянным общением с вендийским населением, обратили их в вендийцев тоже.

Тем не менее, на уровне династических связей и переродившейся в нечто новое, веры в Огненного Бога, иранистанские корни не были забыты.
Форуг, человек молодой и неуемный, после того, как у него не получилось стать вторым человеком в Афгулистане, после великого эмира, и не удалось навязать тому в жены свою родственницу, стал подбивать своего благодетеля на поход в Вендию.

В то время один из «иранистанских» князей был свергнут и убит. И вот его-то трон, пожелал занять Форуг, согнанный Давраном с родовых земель.

Конечно, не яви сам Керим такого желания, у иранистанца ничего бы не вышло.

Керим, не был полоумным тираном как Давран, но мягким человеком его бы никто не назвал. Просто, чтобы утешить Форуга, он бы на войну не пошел.

Другое дело, что вендийский поход в случае удачи сулил сплошные выгоды. Победитель должен был заполучить большую добычу, приобрести славу завоевателя. У Керима была та же забота, что у любого правителя, пришедшего к власти во время жестокой войны. Ему нужно было занять чем-то вечно голодные, требующие жалования и подарков, войска. Да и сплавить подальше неугомонного Форуга было неплохой идеей.

Армия Керима, усиленная набранными им в Степи наемниками, и включавшая отряды воинов Форуга, перешла через заснеженные перевалы Химелийских гор.

Легкость завоевания богатейшего региона поразила самого Керима.

Представление о какой-то невероятной изнеженности (или столь же невероятном миролюбии) вендийцев, все же стоит отнести к мифам.
Но именно Золотые Города пребывали в такой раздробленности и так были ослаблены взаимными распрями, что ворота, в самом деле, открывали, чуть ли не при появлении первых вестей о приближении афгульской армии.

Конечно, без сражений не обошлось.

Но пришельцам с севера везде сопутствовал успех.

Войны в Вендии в тот период часто напоминали жестокие и кровавые, но изысканные ритуалы, правил которых придерживались все участники. Тогда как Керим, прошедший выучку у самого Карраса, действовал с беспощадной эффективностью, которая всегда отличала его тестя.

Всего два года понадобилось Кериму, чтобы поставить на колени богатейший регион.

Дарить такой богатый край Форугу, Керим не собирался, хотя свой «наследственный» город тот все же в управление получил. Это сыграет свою роль позже, а пока Золотые Города стали частью Афгулистанского Эмирата.

Человек практичный, Керим понимал, что сама природа, оставившая между Афгулистаном и Вендией один узкий перевал, будет способствовать распаду его владений на две части. Но он намеревался бороться с этим, прибегая ко всем испытанным способам. Сам проводил время то в Гхоре, то в славнейшем из Золотых Городов – Дахлизе. Перемешивал своих подданных, вендийцев отправлял служить на север, а афгулистанцев и степняков – в Вендию. Всячески способствовал обращению вендийцев в религию Огня.

Кериму было двадцать, когда Каррас возвел его на трон Гхора. Прожил он больше восьмидесяти лет, следовательно, оказался числе правителей с самым долгим сроком пребывания у власти за всю историю Хайбории.

Ему не было еще сорока, когда он завоевал Золотые Города.

За свое долгое правление Керим сделал невероятно много для того, чтобы северная Вендия приобрела именно тот вид, который сохранит потом многие века.

Даже ослабление, и последующий упадок Афгулистана, под новыми ударами из Степи и с Плато, не затронут этот край.

[Зогар Саг]

К Югу от Вендии и к Востоку от Кхитая

Между Иранистаном, Вендией и Афгулистаном с давних пор расположилось небольшое государство Косала. Исторически связанная с Афгулистаном, она, как правило выступала совместно с афгулами против притязаний Вендии, Турана или Иранистана. Как и Афгулистан Косала покорилась гирканцам в период великих завоеваний и точно также обрела независимость вместе с афгулами - чтобы потом покориться уже афгульскому эмиру Кериму. Сделала эта Косала без особой радости - хотя афгулы считались давним союзником, косаланцев отпугивал религиозный энтузиазм Керима, истового огнепоклонника. В Косале же исторически поклонялись вендийским божествам, причем особое предпочтение отдавалось культу жестокого бога Яджура, жертвы которому приносили особенным образом тренированные душители, убивавшие людей на алтарях храмов священного города Йота-Понга.


Разумеется, Кериму претили столь жестокие обряды и поэтому он всеми силами старался искоренить в Косале хотя бы их. Впрочем, большого выбора у Косалы не имелось: Афгулистан, не так давно покоривший северную Вендию и некоторые другие территории, находился на пике своего могущества, а единственной альтернативой ему мог быть только также находящийся на подъёме Иранистан, которым правил дошедший до полной неадекватности в своем религиозном фанатизме и жестокости к непокорным шаханшах Давран. Зажатая между двух огней, Косала была вынуждена выбирать из двух зол меньшее - и поэтому предпочла уйти под крыло старых союзников-афгулов. Царь Косалы Бандхула принял веру в Огненного Бога, построил в столице огромный Храм Огня и пригласил в Косалу проповедников новой веры, хотя и не стал навязывать ее силой, на чем не сильно настаивал и Керим. Тем не менее, подобные религиозные новшества вызывали резкую отповедь жрецов Яджура, пользовавшихся огромным влиянием в королевстве. Засевшие в труднодоступных горах, где располагался Йота-Понг, обладавшие собственными тренированными вооруженными отрядами и множеством фанатиков Яджура, его жрецы стали самой серьезной оппозицией новой вере и лично царю Бандхуле. От вооруженного выступления жрецов Яджура удерживала только иранистанская опасность, а также угроза афгульской интервенции на помощь ставленнику Керима.

Вендийский субконтинент исторически делился на две неравные части. Разделение это было обусловлено самой природой: с запада в полуостров вдавался обширный залив или даже небольшое море, делившее Вендию на север и юг. Единственным связующей территорией между ними оставался гористый перешеек, получивший прозвание Рука Асуры. Именно по этому перешейку в свое время прошли из северной Вендии завоеватели-кшатрии, ставшие родоначальниками правящих каст Юга. Ими были основано Десять Царств, что периодически воевали друг с другом, завоевывали и освобождались, в чем, собственно, и состояло все их существование. Объединялись эти княжества только в тех редких случаях, когда владыки Золотых Городов северной Вендии, - не менее раздробленных, но все же время от времени объединявшихся в единую империю, - возымали нездоровые амбиции, чтобы присоединить к своим владениям еще и юг. Как правило эти попытки не имели успеха: удобный для обороны перешеек, болотистые джунгли южного побережья Вендийского залива и флот Десяти Княжеств служили достаточной преградой против северных завоевателей.

Таким образом, пути развития обоих частей Вендии расходились все дальше, что, среди прочего, было вызвано и расовыми различиями между "северными" и "южными" вендийцами. Если северяне в общей своей массе были родственны афгулам и иранистанцам, то у южан таковыми была только правящая каста, тогда как подвластное им население представляло собой низкорослые народы с очень темной кожей, курчавыми волосами и тонкими чертами лица. У них имелась собственная высокая культура, которая, смешавшись с культурой и религией пришельцев с севера стала основой для новой высокоразвитой цивилизации. Также отличались они и по роду занятий: южные княжества, с их почти повсеместным выходом к морю, были куда более Севера ориентированы на морскую торговлю.


Самым богатым и могущественным из южных царств было государство, именуемое Тшола. Она богатела на производстве изысканных специй и выращивании хлопка и сахарного тростника. Купечество Тшолы, организованное в ряд могущественных гильдий, торговали от Иранистана и Зембабве на западе и до Кхитая на востоке. Активно участвовала Тшола и в работорговле, покупая чернокожих невольников в Зембабве для работы на плантациях местных феодалов. Как следствие Тшола обладала сильным флотом и небольшой, но хорошо обученной и вооруженной армией - как из местных кшатриев, с их грозной элефантерией, так и наемников из самых разных стран. Благодаря своему войску Тшола сумела покорить некоторых своих соседей и серьезно претендовала на власть над всей южной Вендией.
Эти амбиции получили шанс к претворению в жизнь когда гирканцы, покорив северную Вендию, попытались вторгнуться и на юг. Именно Тшола возглавила сопротивление захватчикам и именно под руководством царя Тшолы, Махараджендры Второго, объединенные силы южной Вендии разгромили гирканское войско на Руке Асуры.

Поражение гиркнцев настолько подняло престиж Тшолы, что никто особо не возражал и не удивился, когда Махараджендра объявил себя "царем царей", объединив все Десять Царств в единую Империю Тшола. Больше никаких вторжений с севера не предпринималось: даже Керим, завоевав северную Вендию, благополучно воздержался от походов на юг, так что Тшола могла наслаждаться относительным спокойствием и процветанием.

Отдельно можно сказать, про религию Тшолы. Культ Огненного Бога почти не получил распространения на юге и здесь по-прежнему процветали традиционные вендийские культы Асуры и Дурги, Ямы и Ханумана. Имелись тут и местные боги, практически не известные на севере, причем наибольшим почитанием пользовался бог моря Махара, изображавшийся в виде могучего великана с зеленой бородой, шестью руками и акульими клыками или же в виде морского чудовища сочетавшего черты кита, акулы и крокодила. Жрецы Махара являются одной из самых богатых и могущественных каст Тшолы, в их храмах из зеленого и синего мрамора, украшенных мозаикой из жемчуга и кораллов, регулярно проводятся красочные, масштабные, а порой и кровавые церемонии, со скармливанием людей и животных акулам и крокодилам. Самое грандиозное такое жертвоприношение устроил царь Махараджендра, после своей победы над гирканцами скормив морским тварям три тысячи гирканских пленников.


К востоку от Тшолы находятся Андобарские, называемые также Туманными, а к югу - Маллативские острова. И те и те принадлежат Тшоле, хотя выгоды от их владением у царства немного: на Маллативских островах, например, единственное богатство это рыба и немного жемчуга. На Туманных островах есть немного плодородной земли и растут редкие целебные травы, весьма ценящиеся во внешнем мира. Однако возможность их добычи затруднена из-за обитающих в местных джунглях низкорослых дикарей-людоедов.

К северу от Андобарских островов и к востоку от северной Вендии расположена Уттара Куру. Эта страна также представляет совокупность враждующих княжеств: время от времени находится сильный лидер, способный объединить их в единое государство, но рано или поздно центробежные тенденции берут верх. В политическом и культурном плане Уттара находится под влиянием одновременно Вендии, Камбуи и Империи Зермиг (Меру), что отражается в политическом устройстве уттарийских княжеств, их архитектуре, письменности и, конечно же, религии. Наиболее почитаемым божеством Уттара Куру является Хануман, также весьма популярен культ Дурги, - в том числе и в ее жестокой ипостаси богини Катар, которой служат многочисленные фанатики-убийцы, - а также меруанского бога смерти Ямы. Почитаются также змеевидные божества Калия и Тхлен: ходят упорные слухи, что в глубине джунглей средь развалин поросших лианами древних храмов скрываются последние отпрыски древней расы змеелюдей, которые и породили культы названных божеств.


К востоку от Уттары расположена Камбуя. В отличие от Уттары, Вендии или Кхитая, это государство с давних пор представляет собой централизованную деспотию, управляемую династией царей-богов. Здесь видят влияние Меру, где установилась схожая теократическая деспотия, управляемая потомками бога Ямы, с которым отождествляется Мара, верховный бог Камбуи. Столицей Камбуи является город Ангкор - величественный мегаполис, что на всем востоке уступает размерами только кхитайскому Пайкангу, а богатством превосходит даже его. В то же время Камбуя не стремится к торговой гегемонии, подобно Тшоле, находясь в полуизоляции, замкнутой на свое величие и богатство.


Однако нельзя сказать, что камбуджийцы вовсе не вмешиваются в дела соседей, просто занимается этим не сколько государство сколько Алый Круг: тайное общество могущественных магов, возглавляемых лично богом-царем. В давние времена Алый Круг распространял свое влияние на весь Дальний Восток и по сей день здешние маги стремятся к восстановлению своих позиций. До сих пор ходят слухи о принадлежности к Алому Кругу кхитайского философа-реформатора Гун Яна, хотя при этом камбуджийские маги с явной настороженностью смотрят на возникшую на севере империю. Впрочем, от южного Кхитая Камбую отделяют непролазные джунгли и Болото Мертвых, поросшее ядовитыми цветами серого лотоса.

К югу от Камбуи расположен большой остров Джава, северную часть которого занимает около десятка богатых и могущественных городов-государств, управляемых наследственными князьями. Время от времени они объединяются в единую империю, чаще всего именуемую Джаванской, но потом она распадается вновь. Однако в отличие от Уттары или Вендии джаванские княжества, даже в разрозненном состоянии почти не воюют друг с другом и всякий раз объединяются в случае внешней агрессии. Помимо общности происхождения, подобному единству способствует еще и крайне влиятельная во всех городах Джавы корпорация жрецов - дукунов, служителей темной богини Рангды. Эти жрецы, связанные между собой множеством способов, считаются могучими колдунами, повелевающими бесчисленными злыми духами, так что авторитет дукунов, как правило, позволяет им сказать последнее слово во всех распрях князей. Южная же часть Джавы представляет собой гористую, поросшую густыми джунглями местность, населенную низкорослыми темнокожими дикарями-людоедами.


Камбую и Джаву разделяет узкий Джокорский пролив (по названию джаванского княжества Джокор), прикрывающим вход в Южно-Кхитайское море. В нем же, к востоку от Камбуи и южного Кхитая, находятся острова Дондо: архипелаг из нескольких тысяч больших и малых островов. Это прибежище пиратов - выходцев из всех окрестных стран, по тем или иным причинам покинувших историческую родину, чтобы податься в морские разбойники. Так образовались целые пиратские "республики", терзающие набегами берега цивилизованных государств - прежде всего Камбуи, Кхитая и Джавы, однако порой, прорвавшись через Джокорский пролив, они грабят также Вендию и Уттару, а самые отчаянные добираются до Иранистана и Жемчужных Островов. Население Дондо представляет собой пеструю смесь самых разных народов и рас: больше всего тут, конечно, камбуджийцев, джаванцев и кхитайцев ( последних стало особенно много после потока беженцев из южного Кхитая), но есть также яматайцы, вендийцы, уттарийцы, беглые чернокожие рабы из Тшолы и даже иранистанцы. В последнее время здесь стали попадаться и белые люди с Запада: киммерийцы, асиры, ваниры и прочие северяне, из тех, что пришли в северный Кхитай вместе с Дагдаммом, но, по тем или иным причинам не нашедшие себе места в его империи. Иные из таких пришельцев получили весьма высокий статус на пиратских островах, такие как киммериец Финнахте или торманн Агривульф.


Подобная этническая пестрота, также как и разнородность пиратских "республик", конечно, вызывает множество конфликтов, но от открытых столкновений пиратов удерживает принятый в Дондо грубый "кодекс чести", призывающий морских разбойников решать все свои разногласия на переговорах (что не означает, конечно, что эти правила никогда не нарушаются). Такое же многообразие наблюдается и в религиозной сфере - как правило, пираты предпочитают поклоняться богам своей покинутой родины, однако доминирующим здесь является культ морской богини Мацзу.

На самых крупных островах Дондо имеются свои аборигены - дикие и жестокие охотники за головами, разбитые на множество племен. Иные из них враждуют с пиратами, другие же напротив сотрудничают с ними, а некоторые дикари даже оказываются в пиратских командах.

На восход от Кхитая и к северу от Дондо, на островах, оставшихся от погибшей Лемурии, находится королевство Яматай, которым правят королевы-жрицы из династии Шимико. Воля их – закон для жителей Яматай, почитающих своих правительниц как богинь, властных над ними в жизни и смерти. Сами же королевы-жрицы служат как богу демоническому змею Но-Ороти, с восемью головами и восемью хвостами. Множество слухов ходит вокруг королев Яматай: говорят, что по своему капризу они сходятся с каждым мужчиной и каждой женщиной, которые им придутся по вкусу и никто не смеет отказать, ибо знают, что к тому, кто противится жрицам Шимико приходят три демона: паук с женской головой, скелет кита в окружении крылатых рыб и лысый мальчик с одним глазом. К тем же, кто особо прогневает ведьму, она является сама в обличье белой лисы.


И это не самые жуткие легенды, которыми окружено королевство Яматай, замкнутое и изолированное от своих соседей. Неясно даже происхождение его жителей: одни говорят, что яматайцы потомки лемурийцев, другие, напротив, связывают их с кхарийцами, из тех, кто пережили резню учиненную восставшими лемурийцами, но в отличие от своих стигийских собратьев ушедших не на запад, а на восток, поселившись на островах нынешнего Яматая. Иные даже говорят, что правительницы островного царства и вовсе не люди, а какие-то вампиры, оборотни, демоны или же потомки нечестивой связи людей и злых духов.
Много слухов ходит о тех краях, однако те яматайцы, что все же покидают свою родину - купцы, посланники или же изгои-пираты на Дондо, - выглядят как обычные люди, без какого-либо демонизма. Что же до правительниц, то далеко не все яматайцы могут увидеть их вживую, а среди чужеземцев, и без того редко попадающих в Яматай, подобной встречей могут похвастаться считанные единицы.

Помимо своих правительниц Яматай славится необычайной воинственностью своей знати, именуемой самори, а также тайным орденом убийц в масках, именуемых ненсай: обученных убивать голыми руками и разного рода хитроумными приспособлениями, искусству отравления, а также владеющих некоей боевой магией. Даже пираты Дондо редко отваживаются подниматься к островам Яматай, опасаясь их жуткой славы.

О землях к северу от Яматай известно очень немногое. К северо-западу от владений жриц Шимико находится поросшая густым лесом земля бородатых варваров, именуемых эмизу. Это высокие крепкие люди, сплошь покрытые татуировками и, несмотря на холодный климат, ходящие в одних набедренных повязках. Черты их лиц отличаются от всех жителей Востока и имеют некоторое сходство с чертами жителей Запада. Эмизу не знают земледелия, живут одной охотой и рыбной ловлей и поклоняются множеству богов из которых главным является Цури-камуй, огромный черный медведь-людоед, первопредок эмизу.


Еще дальше на север, в землях, где царит вечная ночь и вечные льды сковывают воды океана расположена, если верить хроникам Патении, легендарная страна Келет. О ней практически ничего не известно, кроме страшных побасенок: якобы населяют ее не люди, а демоны и оборотни, превращающиеся в волков, ворон и касаток, живущие в домах изо льда, вечно враждующие и пожирающие друг друга, поклоняющиеся чудовищным Богам Моря и Льда. О том, что страна Келет существует в реальности могут свидетельствовать лишь странного вида статуэтки из мамонтовой кости, что нашлись в храмах Патении и которые упоминались в соответствующих хрониках, однако и это доказательство слишком зыбкое. Так или иначе, в настоящее время неизвестно никого из живущих, кто побывал бы в стране Келет и вернулся оттуда, чтобы подтвердить или развеять эти слухи.

Однако сколь бы жуткие слухи не распространялись о стране Келет, самые страшные истории бытуют не о севере, а о юге Дальнего Востока. К югу от Джавы находится безымянная земля, поросшая густыми джунглями, населенными чернокожими людоедами и огромными животными, неизвестными нигде в мире. Однако мало кто рискует задерживаться в тех краях, потому что отправляться в южные воды не рискуют и самые отчаянные пираты Дондо. На юго-востоке, где сейчас простираются бескрайние воды Восточного океана, некогда находилась темная земля Му, что царила в силе и славе еще до возвышения Семи Империй, когда Атлантида еще не поднялась из морских волн. Сама земля Му исчезла под водой в незапамятно далекие времена - по слухам именно от этой катастрофы бежали на восток народы, известные как кхарийцы. Но и они, в своих странствиях, растеряли все знания о причинах грандиозного бедствия, уничтожившего древний континент - хотя никто не может поручиться о том, что хранят стигийские гробницы.

По слухам от Му остались редкие скалы с пугающего вида развалинами, покрытых жуткими рисунками и странными, непохожими ни на что письменами. Однако даже маги Алого Круга и дукуны Джавы страшатся проклятия, лежащего на южных водах и не рискуют искать разгадок тайн древнего Му. И они же, под страхом смерти, запрещают всем и каждому исследовать южные воды, чтобы случайно не пробудить зло, ставшее причиной гибели затонувшего континента.