Переводчики

[Пелиас Кофийский]

Ну, вот моё скромное мнение

Добавлено через 33 секунды
Вот моё мнение о различных переводчиках .

Я оставляю в стороне соответствие тексту, и беру за основу литературные качества получившегося перевода, передачу атмосферы произведения.
Превыше всяких похвал - М. Успенский, В. И. Карчевский, А. Иванов, В. И. Велесько, Р. Дик. Буквально на волосок хуже – А. Циммерман, Н. Баулова.
Хотелось бы сказать пару слов о каждом.

Успенский просто восхитительно перевёл Гиборийскую эру, передав её поэтику, тонкий юмор и аромат псевдоистории. По моему скромному мнению, никто, кроме него, не смог сделать этот перевод таким великолепным. Если я не ошибаюсь, он есть на Альдебаране.
Дочь ледяного гиганта в его переводе – в моём понимании лучший перевод с английского, который вообще можно сделать. Ему блестяще удалось передать ту необыкновенную поэтику, которая так и пронизывает это произведение.
Гвозди с красными шляпками – очередная удача. Великолепный перевод и блестящая передача атмосферы сумасшествия и ползучего страха. Ничуть не хуже и Родиться ведьма, и По ту сторону Чёрной реки.
О Часе дракона хочется поговорить отдельно. Никто, кроме Успенского не смог бы сделать такого блестящего перевода, где его страсть к эпичности и поэтичности смогла проявится в полной мере.

Карчевский умопомрачительно перевел те произведения о Конане, которые в наибольшей степени можно назвать приключенческими. В них нет глубокой философской и несколько мрачной мысли, которая довлеет во всех произведениях, которые были переведены Успенским, нет эпической размеренности и мрачной торжественности. Зато есть немалая доля сочного юмора, масса динамики и захватывающего сюжета. Не могу представить Башню слона, Сплошь негодяи в доме или Ползучую тень в чьём-либо ещё переводе. Алая цитадель тоже хороша. Его язык несколько легче, чем у Успенского, который иногда склонен к тяжеловесности. Возможно, не обладает его эпической поэтикой, но по-своему очень красив. Недаром, почти все мои любимые произведения из цикла о Конане относятся именно к переводам Карчевского. Весь его цикл о пиктах можно отнести к переводам на грани гениальности. Великолепен и перевод новелл о Кормаке. Не сложно заметить его ориентированность на приключенческо-романтические произведения Говарда. И перевёл он их действительно блестяще, сохранив ту удивительную волшебно-героическую атмосферу, характерную для данных произведений.

Блестящие переводы Стального демона и Теней Замбулы сделал Велесько. Стальной демон в его исполнении – просто шедевр. Ему удалось найти ту тонкую грань, удачный баланс, невероятно удачное сочетание динамики и поэтики, которое превратило Стального демона в его переводе в восхитительный экшен. Недаром, это второе из моих любимых произведений о Конане - хотя критиками оно и не считается особенно выдающимся – очевидно, не в последнюю очередь благодаря переводу. В Тенях замбулы он тоже не подкачал.

Добавлено через 46 секунд
Несомненно, наиболее склонный к поэтичности переводчик из всех – А. Иванов. В Драгоценностях Траникоса и Волках по ту сторону границы ему это скорее помешало, хотя и не сказать, что получилось плохо; но, на мой взгляд, эти несколько тяжеловесные произведения мог бы блестяще перевести Успенский. Зато поэтический талант переводчика в полной мере реализовался в потрясающем переводе Королевы Чёрного Побережья, этого глубоко поэтичного произведения – поэтика передана настолько сильно, насколько это вообще можно представить. Блестяще ему удался перевод и Конана-корсара.

Восхитительные переводы произведений из цикла ужасов и мистики сделали А. Бушков, А. Бирюков и Н. Трофимович.

Несколько особняком стоят Р. Дик и Н. Баулова, и вот почему.

Р. Дик сделал очень своеобразный перевод, наименее отточенный с точки зрения русского языка. Такое чувство, что он порой вообще игнорировал традиции построения предложений в оном. Поэтика есть, но какая-то варварская, под стать Конану . Если произведения Успенского и Велесько можно почти петь, то в переводе Дика язык постоянно спотыкается. Все фразы какие-то слегка рубленые, обрывистые, ни единого лишнего слова. Он даже не пытался придать им красоту. И… что-то в этом есть. Иногда это раздражает, так и тянется рука подправить склонение, одно или два слова без изменения смысла, но с явным возрастанием гармонии. Но в тоже самое время, произведение обладает удивительной ясностью и образностью. Когда я читал Людей Чёрного Круга, я через некоторое время с изумлением заметил, что не столько читаю, сколько впитываю между строк, словно воспринимая непосредственно образы. Подобного ощущения при прочтении Карчевского или Успенского у меня не возникало. Возникает такое чувство, что он единственный из всех, попытался максимально соответствовать тексту и ритмике произведения Говарда, не слишком обращая внимания на структуру русского языка. Похоже, он попытался сохранить изначальную ритмику произведения. То есть, правила русского языка откровенно не нарушаются, но сам принцип построения предложений чужд русскому, так и проглядывает притаившийся английский. И странным образом получилось неплохо. Мозг каким-то образом преодолевает эту преграду; и чувствуется та музыка, которую заложил в него Говард.

Н. Баулова восхитила меня вот почему. Её перевод Барабанов Томбалку сумел создать из этого, в общем-то, незаконченного и несколько сумбурного произведения гладкую, изысканную и захватывающую авантюрно-приключенческую, романтическую новеллу. Была несколько утрачена пронзительная, почти болезненная ясность и образность отдельных сцен, но в плане гладкости и плавности повествования произведение намного выиграло. Причём, нельзя сказать, чтобы там было дописано что-то своё. Это, по всей видимости, удалось сделать исключительно благодаря тому романтическому настроению, которое, очевидно, сопровождало Баулову, когда она переводила это произведение.

Как Иванов, так и М. Семёнова – оба неплохо перевели возвращение Конана. Хотя произведение не говардское, в оригинале я его не читал, а потому был шокирован некоторыми разночтениями, типа, Иванов: «Конан вообще не заметил Зенобию», Семёнова: «Конан ту же заметил Зенобию». Похоже, Семёнова кое-что добавила от себя , но получилось неплохо. Пожалуй, перевод Семеновой мне понравился даже больше, он какой-то более живой, что ли, более плавный, хотя виртуозного изящества Иванова у неё, увы, нет.

Добавлено через 1 минуту
Отдельное спасибо Иванову за блестящий перевод Конана-островитянина. Это роман заслуживал хорошего перевода.

Несколько хуже всей этой плеяды переводы А. Циммермана. Циммерман пытается сохранить поэтику, но временами ему явно не хватает опыта или таланта; динамичные сцены – явно не его конёк, а вот всяческие описания удаются неплохо. Зубы Гвалура в его исполнении получились несколько хуже, чем переводы Велесько, Иванова, Карчевского, Успенского и Дика, но настолько близки к их мастерству, насколько возможно. Уровень, примерно, как у Бауловой, хотя подходы к переводам у них несколько разные. Баулова сохранила в первую очередь поэтику и атмосферность, во многом пожертвовав реализмом, а Циммерман, наоборот, максимально сохранил реализм и атмосферность, поступившись сохранением ритмики произведения в целом.

Переводы Г. Трубициной мне понравились. Читая Час дракона в её переводе, я словно заново прочитал любимое произведение. Некоторые моменты, в её переводе позволили мне лучше понять отдельные сцены и характер Конана в данном произведении в целом. Я отметил, что отдельные сцены она перевела лучше Успенского, а некоторые хуже, так что я, если чувствовал, что у неё переведено слабовато, возвращался к Успенскому и перечитывал у него. Это было восхитительно! Это был вроде как синтезированный из двух переводов новый перевод, соединивший достоинства обоих. Ей местами немного не хватило основательности Успенского, его умения создавать средневековую атмосферу и поэтичности, но зато ей куда лучше удались открытые эмоциональные сцены, которые у Успенского получались какими-то несколько упрощёнными и скомканными. Единственное, что несколько портило общее впечатление – это использование в прямой речи таких слов, как «слямзил», «дерьмо» и т. п. Как-то это всё-таки звучало некоторым диссонансом .

После них я бы поставил А. Шуйского. Он перевёл очень неплохо, впечатление немного смазывается тем, что он переводил «Чёрного человека» Говарда, в значительной степени переработанного Кампом. Но получилось на удивление хорошо. Я бы с удовольствием почитал его переводы Говарда, ежели такие существуют в природе.

Далее я поставил С. Троицкого. С. Троицкий вообще не отличается особой поэтичностью, но его перевод при некоторой бесхитростности всё-таки приятен для чтения. Лучше уж бесхитростность, чем явное неумение при передаче некоторых стен.