Круммох из Горных Круммохов

[Михаэль фон Барток]

Глава восьмая, в которой ночь сгущается.
Ответ был обычным для священнослужителя, когда-то эти риторические фигуры безумно раздражали Остейна. Но сейчас он был в другом расположении духа.
И тут в дверь постучали. Остейн не запирал за собой двери, потому просто крикнул «входите» и на пороге появился сержант Рорк. Если бы какой-то книжник из тех, что составляют подробные описания мира, вознамерился посвятить страницу понятию «старый солдат», то Рорк, с десяти лет, служивший у графов, лучше всего подошел для примера. Почти такой же высокий, как Остейн, но более узкокостный и худой, Рорк с его грубым, будто топором рубленым лицом, седой щетиной и въевшейся в плоть и кровь выправкой был образчиком сержанта. За тридцать лет на службе он воевал и в дальних походах, и в бесконечных стычках Пограничья. Он отличался несокрушимой выносливостью. Рорк оправился от нескольких тяжелых ран, выжил в нескольких эпидемиях, унесших множество жизней его товарищей. Остейн знал его почти всю жизнь, но никогда не задавался вопросом, есть ли у Рорка за душой что-то кроме службы, есть ли у него на уме что-то кроме устава и муштры. Иногда граф, опасавшийся размякнуть и потерять навыки, приглашал сержанта для тренировок с оружием. И Рорк, вооружившись затупленным, но более тяжелым, чем боевой, палашом, безжалостно гонял своего господина и повелителя по замковому двору. В доспехах он, кажется, даже спал. Он был и сейчас облачен в полукирасу и островерхий шлем с полями. Оружие Рорк при входе в храм не снял.
- Сир. – проскрипел Рорк сорванным голосом. – У нас гости!
Это было нарушением приказа не беспокоить хозяина, если это не новости, относящиеся к Вильде. Но видимо, случилось нечто необычайное.
- Гости? О чем ты говоришь!?
-Пройдите и взгляните сами, сир. Гости с той стороны Границы, сир. Если прикажете, я отправлю с вами двух щитоносцев, но не думаю, что в такую бурю это имеет смысл. Пройдемте к башне над воротами.
- Конечно, тотчас. – Остейн почти обрадовался, что случилась какая-то опасность, с которой он справится. Гости с той стороны Границы? Да он поставлен на это место специально, чтобы не давать им спуску!
Они быстрым шагом отправились к воротам. Тяжелая дверь со скрипом отворилась, сталкивая кучу снега и пепла. Пора отправить бездельников, чтобы откидывали снег подальше, а то скоро дверь и вовсе не открыть.
Буря стихала, теперь ветер не грозился сбить с ног, или сорвать с лица кожу. Но странный снегопад только усиливался. И было по-прежнему темно.
По двору раздавались приглушенные команды, топот ног и лязг железа. Солдаты занимали свои обычные места на стенах у бойниц, на галереях. Передавали друг другу оружие, боеприпасы.
Замок был готов обороняться хоть от всей армии Великой Стигии, да только стигийской армии нечего было делать на Севере.
Граф и сержант поднимались по лестнице. Рорк – стремительно, Остейн чуть медленнее, и стараясь как можно больше своего веса переносить на руку, которой вцепился в перила.
Тут едва ли не впервые за тридцать лет сержант позволил заговорить неофициально.
- Сир, вы молились там, в храме?
- Да, конечно, что еще делать в храме?
- Но сир, я только хотел спросить, с кем вы разговаривали. Я стоя под дверью слышал два голоса. Слов разобрать не мог, но говорили точно двое.
- Это был Арсилий, старый служитель.
Тут случилось еще невероятное событие, по степени потрясения основ схожее с тьмой среди дня. Сержант Рорк возразил господину графу.
- Этого не может быть, сир. Арсилий умер лет двадцать тому назад. Вы не могли этого не знать. И забыть не могли, вы были на его похоронах, как и я.
Остейн остановился, как молнией пораженный. Действительно, все так и было, и сейчас, в сотне шагов от храма он это вспомнил. Годы его будто не еще, чтобы путаться в воспоминаниях. Арсилий действительно умер, восьмидесятилетним старцем лет двадцать тому назад. Его с почестями похоронили и искренне оплакали. Место священника потом занимали два человека, достоинств, кроме образования, лишенные начисто. Последний из них покинул графа года два назад, найдя покровителя щедрее. Остейн ввиду равнодушия к вере так и не озаботился пригласить кого-то на это место, и официальные церемонии проводил сам, с привычным ему формализмом, просто потому, что так заведено. Арсилий ведь даже священником не был! До того, как в старости стать храмовым служителем, он, кажется, был ювелиром. Но человек он был искренне верующий, и на удивление начитанный. Формального образования не имевший, стал за долгие годы настоящим добрым духом храма и всего замка. Когда он умер, по нему плакала вся округа.
Все это мигом пронеслось в голове Остейна.
Остейн не стал даже пытаться обмануть себя, что ему что-то приснилось и привиделось. Да и Рорк слышал два голоса. А значит то, что произошло в храме, было самым настоящим чудом! Которым за этот день!
- И все же это был старый Арсилий. – сказал граф таким тоном, что Рорк счел за благо не продолжать разговор.
Граф, наконец, поднялся на защищенную толстыми деревянными досками смотровую площадку над воротами. Местность лежала перед ним как на ладони. Когда-то он немало денег потратил, чтобы свести весь лес, окружавший замок, благодаря этому ни один враг не подобрался бы к стенам незамеченным. Сейчас под снегопадом на открытой местности он разглядел человек пятьдесят. Почти все конные, но несколько пешие, не иначе, потеряли лошадей в бурю.
Ветер почти стих, но снег все валил, и темнота не думала отступать. Но у многих всадников были с собой фонари, для ночных переходов, не иначе.
Это был сильный отряд. Люди, одетые в черное, и оттого похожие на застигнутую снегопадом стаю воронов, сидели на коренастых, мохнатых конях обычных для Пограничья. Вооружены они были до зубов. В черное небо топорщились острия всевозможных копий, боевых топоров и причудливой смеси первого со вторым, а так же крюками. Обычное оружие киммерийцев, но судя по личности предводителя, они достаточно богаты, чтобы располагать еще и ружьями и пистолетами, которые сейчас прячут от непогоды под плащами. Разглядеть каждого всадника было невозможно, да и незачем. Да, Остейну даже в гербы не надо вглядываться, чтобы понять, кто перед ним.
Впереди, осветив свое лицо лампой, восседал на более рослом и стройном боевом коне сам Гленн Круммох Куад.
Это был человек, как будто волшебством перенесенный из Гвареля в Пограничье. Сейчас он, как и все кутался в плащ, спасаясь от мороза. Но легко было догадаться, что под плащом на нем щегольской костюм самого лучшего, непременно небесно-голубого, сукна, сшитый по последней столичной моде, а доспехи его, выкованные в Тарантии, покрыты серебряной чеканкой и гравировкой. Даже засыпанный снегом и пеплом, Гленн Куад выглядел франтом. Его постриженные по придворной моде усы и борода явно еще с вечера были тщательно подвиты щипцами. Он и без всех этих ухищрений был красавец, только ростом для северянина не вышел.
Но вопреки своему нарочитому фатовству, Куад был человек безжалостный, мстительный и коварный. Ничего в нем не было от придворного щеголя, это был барон-разбойник, дитя Пограничья.
- Сир! – церемонно обратился он к Остейну. – Я прошу предоставить мне и моим людям убежище от непогоды!
И тут граф Остейн захохотал. Он смеялся, пока ему не свело живот, пока громоподобный хохот не превратился в жалкое сипение. А потом он набрал полную грудь воздуха, и засмеялся снова. И долго он не мог остановиться. Слезы катились у него из глаз, взрывы хохота, прерываемые то кашлем, то оханьем. А Гленн Куад сидел, сохраняя на лице выражение вежливой заинтересованности.
- Я рад, что у вас хорошее настроение сир! – весело крикнул он. – Если я так сумел рассмешить вас, это хорошее начало разговора. Но все-таки, что насчет моей просьбы?
- Ты мне объясни, Куад, а почему я не должен бросить тебя замерзать?! – прорычал Остейн, не прекращая смеяться. – После всех этих лет вражды, ты просто так приходишь ко мне, и просишь ночлега? Ты с ума сошел, проклятый стервятник?
- Сир! – отвечал Гленн Куад. – Мы, в самом деле, немало враждовали, а вы успели сжечь один из замков моего покойного батюшки. Но думаю, бросить людей на произвол стихии было бы слишком подло. А вы – человек благородный.
Эта напыщенная речь вызвала у Остейна новый приступ смеха. Но смех это был злой, с мрачными нотками.
- Скажи-ка мне, ты, кровопийца, а что занесло тебя к моему замку, да еще и кампании такого числа вооруженных людей? Не иначе, ты собирался поохотиться на оленей в моих владениях? Да тебя уже только за это вздернуть, не говоря о прочем!
- Не буду врать, сир. Я приехал, чтобы обсудить с вами судьбу моего кузена.
- Кузена? - удивился Остейн, который иногда забывал, насколько обширно родословное древо Круммохов.
- Да, именно. Не могу сказать, что мы как-то близки с молодым Калленом, но кровь есть кровь.
- Проклятье, Куад, я скорее поверю, что Черноводная потечет на Север, чем в то, что ты прибыл обсудить судьбу своего кузена! Ты отбить его хотел, не иначе, да буря спутала все карты.
Пока Гленн Куад искал подходящие слова, вперед выехал другой человек. Он был выше ростом, старше годами, а зверообразное, изрезанное шрамами, скуластое лицо указывало на то, что происходит он из «гирканских» кланов Равнин. То был Карратак, вождь конного клана Беаннтан, которого обычно так и называли - Гирканец. Всякого Беаннтана, как и Круммоха полагалось повесить, стоит ему ступить на подвластную Тарантии землю Империи. Остейн подумал, что должно быть за холмами стоит, по меньшей мере, еще полсотни воинов, а может быть и больше. Едва ли Куад позвал в набег одного Карратака, без его свирепых всадников.
- Да что ты с ним треплешься, как будто не видишь, рыжий ванирский боров над нами издевается! – закричал тот.
Остейн подумал было выстрелить в Карратака, но, во-первых, подобное убийство было не в его обычае. А во-вторых, ночью на таком расстоянии из рейтарского пистолета попасть во что-то можно было только случайно. Такой выстрел наверняка не убьет Карратака, зато ославит Остейна как труса и подлеца.
А Гирканец продолжал сыпать бранью, непонятно на что рассчитывая. Напугать Остейна, находившегося под защитой стен, ему было нечем, а вот вызвать его гнев – легко. К здравому смыслу и милосердию так не взывают. Карратак хоть его предки вернулись в Киммерию много поколений назад, почему-то все время поминал свиней и кабанов, животных, по его представлениям настолько нечистых, что уже их имя – страшное оскорбление. Остейн, в чьем роду ванирские предрассудки тоже хранились поколениями, напротив, вепрей считал существами достойными, хоть и охотился на них при каждом удобном случае. Так что в сравнении себя с рыжим вепрем не видел того оскорбления, которое старался вложить в свои слова Карратак. Но это был не повод давать поносить себя.
- Уйми своего гирканского пса, Куад! – крикнул Остейн.
- Ты кого назвал псом, рыжий боров. – снова начал было вождь всадников, но его оборвал Гленн Куад.
- Граф! – более зло, без прежней куртуазности, но все же пока не переходя на брань, крикнул он. – У нас есть две пушки!
- Из ваших пушек только уток бить, и то на слете! Вот у меня достаточно пушек, чтобы превратить вас всех в кучу мяса и оставить гнить до весны! – отвечал Остейн. В самом деле, замок защищали шесть орудий, изготовленных Артаэром. Это были небольшие, но все-таки настоящие бронзовые пушки, которые били мелким ломом чугуна и предназначены были сносить все живое частым огнем. Какими орудиями располагал (если располагал) Гленн Куад, Остейн не знал. Но здравый смысл подсказывал, что это скорее облегченные, кожаными ремнями увязанные стволы, которые стенам крепости ничего не сделают, даже если будут бить по ним неделю и в упор.
- Тогда мы пойдем на город! Что скажут горожане, когда граф Остейн не сможет их защитить?
- Что скажут? Скажут, что и сами справятся с шайкой разбойников! Это Пограничье, Куад, тут каждый мужчина - воин, каждый дом – крепость, и каждая женщина перережет горло тому, кого ее муж не добьет! Сколько у тебя людей, Куад? Сотня или две? Да вас камнями с крыш закидают!
На самом деле, если Куад привел две сотни человек, то горожанам пришлось бы несладко, но они почти наверняка отбились. Конечно, не при помощи камней, а при помощи ружей, а так же дедовских луков и арбалетов, которые были в каждой семье. Замок же Остейна не под силу было взять и впятеро большему войску. Но кто вообще воюет на Севере, зимой? Солдаты скорее слягут от болезней. Не говоря уж, о всех страшных чудесах сегодняшнего дня.
Остейн не был уверен, что готов дать незваным гостям замерзнуть в наступившей колдовской ночи.
Эта мысль не оставляла Остейна. В его перебранке со стен было что-то комическое, балаганное, а в творившейся непогоде, что-то противоестественное. Он не доверял Гленну Куаду. Даже Карратак был ему понятнее. Головорез, разбойник, но человек слова. Встреться с ним как с врагом, и он постарается тебя убить. Назови его своим союзником, и он будет вести себя, как подобает союзнику, если надо, то и от пули заслонит. Куад наоборот может ударить ножом, пожимая протянутую руку. Последнее не было преувеличением, так Гленн Куад убил вождя клана Бенн Дабх.
- Ладно, Куад! – наконец крикнул Остейн. – Глупо это, орать друг на друга через стену! Сейчас мои люди откроют небольшую дверцу, и ты войдешь. Поговорим спокойно и серьезно, как подобает.
- Но, сир! – с тем же весельем в голосе, что и раньше, ответил франт. – Вы предлагаете мне сдаться на вашу милость! Я, ступив в замок, становлюсь вашим заложником. Какие есть гарантии, что вы меня не бросите в темницу, или чего похуже?
- Только мое слово. – с наслаждением смакуя каждый звук, возгласил Остейн. – а я человек благородный!
Гленн Куад опустил фонарь, и при этом выглядел так, будто с него слили галлон крови. От бравады почти ничего не осталось. Он огляделся, ища глазами Карратака. Гирканец подъехал чуть ближе.
- Что будем делать, союзник? – наконец спросил у него Куад.
- А мне, откуда знать? – нарочито грубо отозвался Карратак. – Ты у нас большой человек!
- Я-то большой человек. Но вот это все. – Куад театрально взмахнул рукой. – Это все в мои планы не вписывалось. Предполагался быстрый налет. А теперь эта буря… Кром и сталь, да как такое можно было предугадать?
- Предугадать – никак. – согласился вождь всадников. – Надо было спросить у тех, кто ведает такие вещи.
- Обратиться к твоим колдунам?
Карратак промолчал.
- Не делай вид, дорогой мой союзник, что тебя все это не касается. Может быть, считаешь, что раз ты всадник с Равнин, тебе ничего не грозит? Верю, такие дикари как ты и твои люди, выносливее чем мы. Протянете в буране на день-другой больше, вот и вся разница.
Гленн Куад снова огляделся. В полумраке и снежной каше было почти ничего не разобрать. Уже в двух десятках футов фигуры людей и лошадей превращались в трудноразличимые силуэты. Когда этот снегопад прекратится? Искать совета и поддержки у людей, что ниже тебя по званию, было признаком слабости для разбойничьего главаря, каковым Гленн, несмотря на свой титул и внешний лоск, по сути, являлся.
- Я пойду на переговоры с Остейном. – решился барон-разбойник.
- Он может тебя повесить, как твоего кузена. – пожал плечами Карратак.
- Тогда разбивай лагерь в поле, Гирканец. – огрызнулся Гленн. – По весне оттаете, то-то корма будет воронам!
Карратак усмехнулся. Выглядело это так, как если бы усмехаться научился хищный зверь.
- А в тебе есть отвага и даже дерзость. Идти в логово врага, вручить свою жизнь тому, с кем тебя разделяет река крови! Это достойно твоего имени. Если Остейн тебя сегодня убьет, я напишу о тебе песню.
Куад опять поднял фонарь и крикнул наверх.
- Я согласен, граф!
Через какое-то время, справа от замковых ворот отворилась небольшая дверца, в которую даже невысокий Гленн только с большим трудом пролез. Его в почти полной тьме (в руке провожатого был на удивление маленький и тусклый фонарь) повели тесными, кривыми и низкими коридорами. Это был сущий лабиринт, в котором не стоило пытаться запомнить путь, потому что несколько раз Гленн и человек с фонарем то спускались, то поднимались, то заходили в тупик. Трижды путь им преграждали тяжелые, железом обитые двери, и еще один раз – подъемная решетка. Рассчитывать, что через этот путь можно проникнуть в замок незамеченными, не стоило. По всей видимости, туннели блуждали внутри крепостной стены, но это знание ничем не помогло бы.
Наконец, Гленн выбрался в небольшую, но ярко освещенную и теплую комнату. Тепло шло от жаровни с углем, свет от масляных ламп. Там его встретил граф Остейн. Рыжий гигант сидел в кресле, играя тяжелой тростью с навершием изображающим голову льва. Трость была и символом статуса и могла бы сломать любую кость. Но, вооруженный рейтарским пистолетом, Остейн едва ли нуждался в том, чтобы использовать трость как дубинку. К тому же по обе стороны от графского кресла стояли два ветерана, каждый из которых выглядел так, будто в одиночку может на куски изрубить дюжину новобранцев. В любом случае, Гленн пришел сюда не для того, чтобы нападать на хозяина замка.
- Садись. – Остейн указал тростью на небольшой табурет. – Неприлично заставлять гостя стоять.
Гленн осторожно опустился на табурет.
- Сколько у тебя людей? Я знаю, зачем ты пришел, едва ли ты собрал бы большую армию, чтобы попытаться освободить своего… кузена.
Остейн говорил коротко, весомо и очень серьезно. От его веселья не осталось и следа.
- Примерно сто двадцать человек. Пятьдесят мои, и остальные – Карратака.
- Ты что, собирался штурмовать замок?
- Я не сумасшедший. Кузена мы хотели вытащить втихую, а войско собрали, чтобы отбиваться, когда вы пуститесь в погоню. Кстати, как он? Вы успели его повесить?
- Кому суждено утонуть – не сгорит. Да, я его вздернул, но веревка оборвалась. Правда, он пытался бежать, и мои ребята пересчитали ему хорошенечко кости. Жив, но может быть, ненадолго.
- Отрадно слышать, что он жив, жаль, что его так покалечили.
- Довольно о Круммохе. Почему Гирканец с тобой?
- Как и всегда, из-за денег.
- У меня никогда не было проблем с Гирканцем. Но после того, что он наговорил, я не могу пустить его под свою крышу. Такое не прощается, Куад. В Пограничье – нет.
- Так вы дадите нам замерзнуть?
- А почему бы нет? Мы враги, и давно.
- Тогда зачем вы пустили меня, в чем смысл этих переговоров?
- Может быть, хочу насладиться твоим унижением. Но нет, на самом деле я хочу спросить тебя, что ты думаешь, происходит? Я таких бурь не припомню, а я уже не мальчик.
- Нечто странное происходит, сир. Я никогда не был суеверен, но мне кажется, это имеет отношение к Старым Богам.
- Вот и мне так… кажется.
- Вы впустите нас, или нет?
- А ты бы меня впустил?
- Не знаю. – честно ответил Гленн.
- Наверное, я мог бы пустить тебя. В замке есть пустующие помещения, припасов хватает, а буря не будет вечной. И так, тебя я бы пустил. Но не Гирканца.
- А его людей?
- Без Гирканца и без оружия.
- Я передам ваши условия Гирканцу. – кивнул Гленн.
Когда его вытолкали обратно, ошарашенный услышанным, Гленн Куад какое-то время собирался с мыслями. Он устроил краткое совещание со своими офицерами. Говорили быстро и тихо. Наконец он снова взобрался на лошадь, и отправился искать в буране Карратака.
Тот уже успел разбить подобие шатра, набросив безразмерный плащ на древка перекрещенных пик, и кутался в шкуру, пытаясь удержать тепло. И глядя на него, Гленн отчетливо понял, что в бурю им не выжить.
- Значит, он согласен пустить тебя, твоих людей, но не меня? Из-за того, что я назвал его рыжим ванирским боровом? – уточнил Гирканец.
- Все так.
- И что ты ему ответил на это, союзник?
Вместо ответа Гленн Куад молниеносно вытащил пистолет, и выстрелил Карратаку Гирканцу в лицо.
Вой ледяного ветра мгновенно утес звук выстрела, и тот растаял где-то в снежном мареве.

Добавлено через 18 минут

Цитата: Автор: Зогар Саг ой, и у отца-основателя и у реального митраизма все было весьма неоднозначно) Само описание гробницы Эпимитреуса как бы намекает, да и другие есть намеки)

Я не для того двадцать лет Ахмановскую мифологию ругал, чтобы в нее же теперь, как в жир ногами въехать.

[Зогар Саг]

Как много прекрасных людей собралось в такой небольшой повести)))

Цитата: Вместо ответа Гленн Куад молниеносно вытащил пистолет, и выстрелил Карратаку Гирканцу в лицо.

Все правильно сделал.

[Михаэль фон Барток]

Цитата: Автор: Зогар Саг Как много прекрасных людей собралось в такой небольшой повести))) Все правильно сделал.

Благодарю!
Стараюсь сделать так, чтоб герои соответствовали заявленным обстоятельствам и характеристикам.
Если написано ""дикий край, по обе стороны границы одни головорезы, потомственные налётчики, ворье и отморозки в нескольких поколениях", то с чего им вести себя как институтки?
Или как современные благонамеренные обыватели, которым полиция рекомендует отдать,что преступник просит(,а то вдруг он огорчился и причинит жертве вред)?

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Михаэль фон Барток Благодарю! Стараюсь сделать так, чтоб герои соответствовали заявленным обстоятельствам и характеристикам. Если написано ""дикий край, по обе стороны границы одни головорезы, потомственные налётчики, ворье и отморозки в нескольких поколениях", то с чего им вести себя как институтки? Или как современные благонамеренные обыватели, которым полиция рекомендует отдать,что преступник просит(,а то вдруг он огорчился и причинит жертве вред)?

Да я к тому, что правильно он сделал, что Гирканца застрелил. Не люблю гирканцев Еще и обычаи какие-то подозрительные.