Круммох из Горных Круммохов

[Зогар Саг]

Сюжетные линии разрастаются, персонажи множатся, все как всегда, все как мы любим)

[Михаэль фон Барток]

Цитата: Автор: Зогар Саг Сюжетные линии разрастаются, персонажи множатся, все как всегда, все как мы любим)

Когда они уже все встретятся...

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Михаэль фон Барток Когда они уже все встретятся...

Да зачем. Пусть и дальше все это ветвится

[Михаэль фон Барток]

мде, отсутствие возможности редактировать сообщения, конечно, несколько смущает. Планы автора чуть изменились и теперь концовка главы выглядит так.

- А теперь, господа, рассказывайте, что происходит! Не утаивайте ничего. Моя покойная матушка была из рода Эркарт, и вы барон, знаете, что это значит. Толика ее способностей должно быть, досталась и мне, потому что последние дни я чувствую, что творится нечто ужасное. Да тут еще и Брайс с остальными мужчинами клана куда-то запропастился… Я чувствую, с ними что-то не так.
- Мы ничего не собирались от вас скрывать, моя госпожа. – ответил Доналл Гленнкаррен. – Но, по правде сказать, и сами знаем слишком мало, немногим больше вашего. Если кто и может пролить свет, так это наш ученый друг. – барон отсалютовал землемеру стаканом бренди. – Как вы Артаэр, готовы рассказать о том, что случилось за последние дни? Или предпочтёте отдых?
- Я в порядке. – отвечал землемер, и как обычно по его монотонному голосу трудно было определить его истинное настроение и состояние как тела, так и духа. Гигант был переутомлен и местами схватил обморожение. Но он обладал поистине несокрушимым здоровьем, и Доналл подумал, что если не новое сражение с тварями в ледяном вихре, то уж рассказ за кубком должен выдержать.
- Как я уже сказал вам, там, за вихрем сейчас другой мир. – начал свой рассказ Артаэр.

Добавлено через 15 минут
Глава тринадцатая, весьма жестокая и мрачная.

В отличие от Доналла Гленнкаррена, Артаэр Круммох, хоть и являлся чистокровным горцем, рассказчиком был скверным. Говорил он мало того, что тихо, так еще и путано. Рассказ его как будто брел в тумане наугад, все время спотыкаясь о каждый встреченный камень. Он пересыпал и без того темную речь ненужными подробностями и употреблял ученые слова там, где стоило бы обойтись обычными. Потому автор изложит поведанную им историю своими словами, не прибегая к «интервалу», где можно обойтись «расстоянием», убрав тысячу раз повторенное «видите ли» и тому подобные недостатки речи ученейшего сына Пограничья, да и вообще избегая речи от первого лица.
Остейн в изумлении выпучил глаза, открыл рот и не смог ничего сказать, даже выругаться. Он совершенно точно знал, что ему протягивали простую палку, древко метлы. Когда, во имя Митры Подателя Жизни, метла успела обзавестись бронзовым наконечником, который пронзил Фирсонхэя насквозь?!
Одновременно раздался странный, ни на что непохожий шум. Столбы, на которых держалась перекладина виселицы, тут же, на глазах Остейна и остальных превратились в стволы деревьев и теперь с немыслимой скоростью росли, вытягиваясь куда-то в мглистое небо, унося за собой еще корчившегося в предсмертных муках Логана.
- Кром. – пробормотал Остейн, почему-то вспомнивший сейчас иного Старого.
Среди вихря и тьмы ледяной гигант захохотал.
- Меня зовут не так! – произнес он замороженным горлом Карратака Беаннтана. – Ты ведаешь кто я!
При мысли, что сейчас Бог Повешенных пустится в свои туманные пророчества и рассуждения, Остейна опять обуял гнев.
- Замолчи уже, ты, пастух мертвецов!
Продолжая смеяться, Высокий одним движением руки отправил драугов вперед.
Люди на стенах тоже издали дружный крик ярости и отчаяния, поудобнее перехватывая древки топоров и копий, рукояти мечей. В жерла пушек забили очередной заряд металлического лома и камней. Залп орудий, как и прежде выкосил настоящую просеку в рядах драугов, но это не остановило тех, кого картечь не задела.
Битва закипела снова, и в этот раз она была даже яростнее, чем прежде.
С каждым часом в замке оставалось все меньше тех, кто не участвовал в обороне стен. Теперь уже и юнцы, и старики, и некоторые женщины не только помогали опытным воинам, но и сами взялись за оружие. Землемер Артаэр вооружился огромной тяжелой алебардой и орудовал, нанося ей страшные рубящие удары, которые даже Дети Игга не могли пережить, и рушились вниз, опрокидывая своих мертвых слуг и осадные лестницы. При этом он хранил на лице обычное бесстрастное выражение, и будто бы даже скучал. Сражаться он никогда не учился, и махал алебардой как дровосек.
Люди сменяли друг друга, отдыхали и снова возвращались в строй. Граф Остейн сражался наравне со всеми. Игг не слишком берег своих воинов, зная, что может всегда вернуть их снова. После каждой ложной, временной смерти воины Предателя возвращались. И не только их призрачные тела, но и доспехи и одежда каждый раз приобретали первозданный вид. Они не были даже воскрешенными мертвецами, это были облеченные в призрачную плоть духи когда-то павших воителей.
Орда драугров как будто действовала чуть разумнее, потому что несколько раз мертвецы пытались атаковать замок не в лоб, а пролезть через зловонные штольни отхожих мест, что тянулись по стенам. Но головы тех, кто лез через нужники так же разбили, а сброшенные вниз тела перегородили шахты.
Другие карабкались по стенам с тех сторон, где прежде не атаковали, сосредоточившись на попытках разрушить ворота. Но и там драугров находили удары алебард, сбрасывавшие безмолвных воинов Одноглазого вниз, в полумрак, где в той же отвратительной тишине стояли их собратья.
Драугры не боялись смерти и не чувствовали боли. То не были бессмысленные твари, вроде мертвых пожирателей живой плоти, о которых рассказывал старый Торгильс, в своих странствиях добиравшийся до самых берегов Стикса. Драугры тоже пили кровь и жрали человеческое мясо, но они помнили, как сражаться оружием и действовали сообща. Но все же они были чуть медлительнее людей, в чьих жилах текла алая кровь, чуть дольше соображали, и только поэтому замок еще держался. Как будто за сотни и тысячи лет сна мозги воинов Одноглазого промерзли и оттого мысли в них шевелились медленно и трудно, а потом так же долго и с трудом доходили до рук и ног. Но с каждым часом кровавой битвы они обретали все больше разума и скорости, в движениях и в принятии решений. Оттого ли, что впервые за вечность они не спали, а сражались, оттого ли что напились свежей крови, не знал никто.
Драугры лезли на стены, их сбрасывали вниз, их били по головам, отсекали руки, сталкивали вместе с лестницами и стволами деревьев, по которым они взбирались наверх. Главное было не дать вцепиться в себя. Человек, которого драугр схватил, был почти обречен. Несколько храбрых защитников, слишком близко подпустившие умертвий к себе, с криками ужаса и отчаяния рухнули уже со стен, а одежда на других была сильно изорвана.
Инистые великаны, которые вели мертвецов в битву были еще опаснее, но они как будто начали ценить свою жизнь, и предпочитали вступать в бой только тогда, когда мертвым нужна была помощь.
Сквозь расположенные на нижних ярусах бойницы стрелки то и дело поражали прицельными выстрелами этих странных офицеров мертвого воинства. Длинными шестами люди опрокидывали осадные лестницы. Пушки то и дело одним выстрелом рвали в клочья дюжину или больше мертвецов. Но теперь канонада не была такой непрерывной, как в первом бою. Защитники замка начали беречь порох. Мальчишки, таскавшие пороховые кисеты из погреба, видели, как пустеют бочки, из которых старый увечный пушкарь насыпает им новые заряды. Нет, порох был еще не на пределе, но его уж надо было считать.
Умертвия пробовали пробиться через одну из бойниц, но бойницы специально делали такими, чтобы в них не мог проникнуть человек, и охранявший бойницу солдат раз за разом ударами алебарды разбивал головы, которые как какие-то отвратительные мертвые черви лезли в крошечное окно. То, что следом невозможно втянуть плечи и все тело, мертвецы не думали, потому некоторые повисали на свернутых шеях, пока их не скидывали наконец, вниз, превратив черепа в месиво, чтобы протолкнуть обратно в бойницу.
В какой-то миг казалось, что все кончилось. По лестницам, бревнам, по спинам друг друга, цепляясь закостенелыми пальцами за щели в каменной кладке, с полсотни драугов сумели взобраться на стену, это было похоже на волну, готовую перелиться через дамбу.
Но хотя мертвецы по-прежнему атаковали молча, в этом их натиске почувствовалось что-то похожее на отчаяние, будто они пошли в бой в последней надежде переломить его в свою пользу.
Остейн, долгое время только руководивший сражением, схватился за огромный топор, и воодушевляя людей примером, двинулся на выручку, выкрикивая полузабытый боевой клич своего рода. За ним следом в схватку вступил и Артаэр, которому граф строго-настрого приказал до того отдыхать, потому что решил – сила гиганта может понадобиться в последний момент. Следом за этими двумя исполинами в битву бросились еще десять человек, специально отобранных по росту и силе, вооруженных самым тяжелым оружием. Драугра почти невозможно убить, не чувствуя боли они почти не уязвимы к смертельным для человека колющим ранам.
И потому воины «отряда силачей» рубили огромными топорами на длинных древках, отсекая руки, ноги и головы. Им специально раздали эти тяжелые, с трех, а то и четырехфутовыми лезвиями, топоры. Когда-то выкованные для личной стражи деда Остейна, эти бердыши сразу предназначались для воинов необычайного роста и силы. Предполагалось, что владельцы этих бердышей, по глаза закованные в латы, будут стоять кольцом вокруг своего господина в самой гуще битвы, и защищать его жизнь. Но тут в употребление вошли полевая артиллерия и ручные аркебузы, тактика боя изменилась и бердыши не пригодились, слишком уж неуклюжим становился обладатель такого оружия. Но все же бердыши не перековали, а сохранили в качестве оружия почетных караулов. Вот и им нашлось боевое применение.
- Огонь из всех орудий!!! – прокричал в трубу, что вела на нижний ярус, сержант Рорк.
И мгновением позже две пушки, которые защитники перетащили на галерею, откуда до того вели огонь только стрелки с аркебузами, рявкнули, сотрясая стены замка. В этот раз они били не картечью, а связанными цепью ядрами. Эти снаряды снесли почти начисто осадные сооружения и пирамиды из тел, которые драугры успели нагородить у замковой стены. Вниз посыпались десятки драугов. Они падали молча, с той же холодной, остановившейся во времени злобой в выцветших глазах. Те, что уже стояли на стене были в следующие несколько минут порублены в куски отрядом бердышников во главе с Остейном и землемером. Гленн Куад успел подобрать лязгающую зубами голову одного из драугов и бросил ее в мешок.
Смертные выстояли и в этот раз. Умертвия вновь упали, марионетки с обрезанными нитями. Но теперь уже и люди валились так же, обессиленно сползая на окровавленный лед.
- Проклятье, что это был за фокус с деревьями?! – оглядел Остейн своих измученных соратников.
— Это не фокус, сир. – отвечал какой-то солдат, рослый и плечистый малый, но настолько юный, что бритва едва ли была нужна ему чаще, чем раз в неделю. – Это сила Одноглазого. Я что-то слышал такое в саге о Старкаде.
- Опять саги, опять сказки!!! – замотал головой Остейн.
- Думается, только в сагах и сказках сейчас имеет смысл искать какие-то ответы. Оказалось то, о чем в них говорится - правда. – сказал Гленн Куад, закуривая трубку.
Семь человек, что стояли, плечом к плечу, так же дружно сползли по стене, тяжело дыша и отирая пот.
Артаэр, Гленн Куад, сержант Рорк, граф Остейн, Эгас Беаннтан, мастер Лаклан - управляющий замковым имуществом и неизвестно как оказавшийся в их кампании молодой солдат, чьего имени никто, кроме Рорка, не помнил. Делились трубками и передавали из рук в руки фляги с «вином ярости».
- Мы допустили одну ошибку. – сказал наконец, Гленн Куад.
- О чем вы? – спросил Остейн, затягиваясь из протянутой трубки.
- Мы почему-то решили, что это происходит по всему Северу, если не во всем мире. А вдруг силы Одноглазого не так велики, и только наша долина сейчас провалилась сейчас в его владения? Мы видим стену ледяного вихря. Что, если за ними продолжается обычная жизнь? Если это так, мы может позвать на помощь! Не только солдат, но и священников.
- Что-то пока Солнцеликий не отвечает на наши молитвы. – возразил Рорк.
- Да, хотелось, чтобы мы помолились и с неба спустились Триумвиры в золотых доспехах и поразили Одноглазого мечами, выкованными из солнечных лучей. Но пока этого не случилось, может быть, все же попробуем отыскать помощь в нашем мире? – как всегда иронично сказал Гленн Куад.
- Для этого кому-то придется покинуть крепость. Отправлять на разведку придется отряд не меньше полудюжины человек. Так и они подвергнутся большему риску, и мы ослабим свои ряды. Те, кто пойдут за стены, могут не вернуться, а могут ничего не отыскать. – сквозь клубы дыма сказал Остейн.
- Кажется, мы в любом случае обречены. Лучше попытаться узнать, что же там, за стеной тьмы.
- Проклятье, Гленн, что не так с вашим табаком? – Остейн повернулся в барону-разбойнику, который плыл у него перед глазами. – У меня ноги словно из шерсти и голова будто в дыму! Я сейчас или упаду, или полечу!
- Табак в полном порядке, просто смешан с гирканским дурнотравом.
Остейн закашлялся.
— Вот, значит, что такое дурнотрав… Приятная штука, главное, протрезветь, когда снова дело дойдет до драки.
Все замолчали, ожидая последнего слова от графа.
- Вылазке – быть. – сказал он, медленнее, чем обычно. – Попробуем набрать добровольцев.
- Я пойду. – неожиданно для всех заявил землемер.
Артаэра, хотя он и обладал непомерной силой, и сегодня доказал, что не боится никакой драки, никто в силу привычки, не воспринимал, как воина. Слишком уж его привыкли видеть ученым.
- Вы?! Вы слишком ценны для замка! – Остейн был поражен сильнее прочих.
- Сир, если мы не найдем выхода, то замок очень скоро может пасть.
Возразить на это было нечего. Остейн мог бы приказать Артаэру остаться силой своей власти и титула. Но он, потомок старых ванирских королей с Равнин не мог не уважать отвагу. Землемер поступал как человек чести, отринув страх за свою жизнь. Нельзя запрещать человеку пойти на подвиг.
- Сержант Рорк. – Остейн поспешил остановить верного помощника. – Вы не пойдете, это приказ.
- Слушаюсь, сир. – вытянулся по стойке смирно Рорк, щелкнув древком алебарды о камень.
- Нам всем. – еще раз оглядел членов своего импровизированного «военного совета» Остейн. – нужен отдых. Никто не знает, когда Старый Одноглазый снова поднимет своих мертвецов. Выставим стражу из числа тех, кто не сражался на стенах, пусть смотрят в оба. И прикажите кому-нибудь свалить эту мерзость. – он указал на гротескно выросшую виселицу, которая поднялась в небо не меньше чем на полсотни футов. Наверху дергалась пронзенная копьем фигура Логана Фирсонхэя, но в снегу и тумане нельзя было разобрать, ветры ли бьют мертвое тело о деревья, или несчастный капитан обрел сумрачную псевдожизнь драугра и теперь пляшет в петле самостоятельно.
- Бедняга Фирсонхэй, он этого не заслужил. – сказал Остейн. – Этот ублюдок ранил мою дочь, но клянусь Солнцем, он жертва колдовства Одноглазого.
- Или кого-то другого из Старых. – сказал Гленн Куад.
— Вот что, Гленн. Отсыпьте мне еще вашего дурнотрава. И идемте вниз, в тепло, где нас ждет еда и лежаки.
Но только граф и его собеседник повернулись к лестнице, как на площадку к ним поднялся Иридарн. Выглядел он едва ли не хуже, чем те, кто сражался на стене. Хирург был весь залит кровью, под глазами набрякли темные мешки. От него пахло выпитым бренди, дурнотравом и отчаянием.
- Сир. – обратился он к Остейну. – Это касается Вильды.
Прежде, чем граф успел задать вопрос, хирург, будто опасаясь, что его прервут, выпалил.
- Она умирает, сир. Осталось недолго.
Остейна будто в живот ударили. Он побледнел, попробовал втянуть в себя воздух и не сразу смог это сделать. Граф, который молодцевато выглядел после тяжелейшего боя, вдруг как-то сдал, сник.
Он затравленно огляделся, ища взглядом Артаэра, чтобы сорвать на нем злость, обвинить в гибели Вильды из-за неправильно назначенного лечения. Но Иридарн, предвидя такой поворот событий, поспешно сказал.
- Сир, господин землемер тут ни при чем. Его лекарство подействовало. Но у госпожи Вильды началась легочная лихорадка.
- Вы как будто говорили, что легкое не задето. – напомнил Остейн, цепляясь за призрак надежды.
- Так и есть, но ведь я не могу вскрыть эти раны как рану на ноге и очистить их. Болезнь как-то проникла внутрь.
Остейн обратился к Артаэру.
- А у вас никакого чудодейственного средства не осталось? Я хоть кровью Одноглазого ее поить буду, чтобы только спасти.
- Мне надо осмотреть больную. – начал Артаэр.
- Она кашляет кровью и заживо горит. Я видел это сотни раз. Это конец. Не питайте ложных надежд.
- Так что же мы тут стоим!!! Идемте!!! Я хочу видеть свою дочь, пока она еще жива!
Хромая, от внезапно пробудившейся боли в ноге, Остейн быстро пошел, почти побежал к лестнице, совершенно забыв о том, что титул обязывает его в любой ситуации сохранять хладнокровие и даже двигаться с величественной грацией. За ним, не поспевая из-за разницы в длине ног, припрыгивающей рысью гнался Гленн Куад.

Добавлено через 20 минут

Цитата: Автор: Зогар Саг Да зачем. Пусть и дальше все это ветвится

Когда сильно ветвится то выходит сборник рассказов , события которых происходит происходят в одном мире, но никак не то, что принято называть романом.